Томас дотронулся до моего лица, и я поняла, что не видела его. Прямо перед собой я видела странные глаза Гидеона, а мои руки пытались разорвать его горло. Но это были не мои руки… - Помогите мне, - попросила я.
- Просто откройтесь его зверю, - сказал Томас, - просто откройтесь, и он заполнит вас. Зверь ищет выход, хочет сбежать. Дайте ему возможность перейти в вас.
И в этот момент я поняла, что Томас и Гидеон были частью такого же, как у нас, триумвирата.
- Я не ликантроп, - сказала я.
- Это ничего не значит. Сделайте это, или нам придется убить его.
Я закричала и сделала так, как он говорил. Но я не только открылась. Я сама погрузилась в его ярость. Сила, которую он звал зверем, налетела на меня. Я ощутила этот почти родной вкус, и она хлынула на меня, через меня, сквозь меня, как слепой ураган зноя и энергии. Это было похоже на то, что поднималось во мне, когда мы объединяли силы с Ричардом и Жан-Клодом, но в этот раз мне не на что было потратить эту силу. Зверю некуда было бежать. Он пытался просочиться через мою кожу, захватить все внутри меня, но для него не было зова. Я была пуста, и он бушевал во мне. Я чувствовала, как он растет, пока не поняла, что вот-вот взорвусь на кровавые куски. Давление росло и росло, и ему не находилось выхода.
Я опять закричала, пронзительно, непрерывно, снова и снова - как только успевала набрать воздуха. Я чувствовала, как Ричард подбирается ко мне, чувствовала, как его руки и ноги движутся по песку, чувствовала каждый мускул в его теле, который скользил ко мне, превращая всего его в предмет чувственного искусства, потрясающее существо. Он появился надо мной, только его лицо, разглядывающее меня. Его длинные волосы упали вниз, как темная занавесь. В уголке рта блеснула капля крови. Я чувствовала, что ему хочется ее слизнуть, но он останавливает себя; и находясь так близко к нему, я знала, почему он это делает. Для меня. Он боялся, что я посчитаю его монстром.
Его сила все еще пыталась найти выход из моего тела. Она хотела крови. Она хотела слизнуть эту каплю и попробовать ее на вкус. Хотела завернуться в тепло его тела и стать им. Эта сила звала его, как разочарованный любовник, просила открыть объятия, его тело, разум, и поглотить ее. Ричард дал ей имя, чтобы отделить от себя своего зверя, но они были неразделимы. В тот момент я поняла, почему так сильно и долго Ричард отказывался от этой силы. Она была им самим. Точно так же, как его волчья форма образовывалась из его собственного человеческого тела, так и ярость, разрушение, происходили из его очень человеческой души. Его зверь был из той части нашего разума, которую мы старательно скрываем, и осознаем только в самых страшных кошмарах. Не в тех снах, где за нами гонятся чудовища, а в тех, где монстры - мы сами. Мы воздеваем окровавленные руки к небу и кричим, но не от страха, а от радости. Чистой радости убийства. Это то очищающее мгновенье, когда мы окунаем руки в горячую кровь своих врагов, и ни одна мысль из цивилизованного мира не может помешать нам сплясать на их могилах.
Сила вспыхивала во мне, будто бьющая меня изнутри рука, которая тянулась к нему, когда он склонялся надо мной. Его глаза заполнил страх, но это был не страх передо мной или за меня. Это был страх мысли, что зверь - это реальность, и что все его моральные устои, все, чем он был, оказалось ложью.
Я смотрела на него снизу вверх.
- Ричард, - прошептала я, - все мы создания света и тьмы. Принятие своей тьмы не убьет свет. Добро сильнее этого.
Он упал, распластавшись по земле, опираясь на локти. Его волосы накрыли мое лицо с двух сторон, и я поборола желание потереться о них лицом. На таком расстоянии я могла чувствовать запах его кожи, лосьона, но под этим был он сам. Теплый аромат его тела. Мне хотелось дотронуться до этого тепла, обхватить его губами, попробовать на вкус, и сохранить навсегда. Я хотела его. Сила вспыхнула от этих мыслей, примитивнейших из желаний, которые разжигали ее, делали почти невозможным держать ее под контролем.
Он начал шептать, из угла губ все еще текла кровь.
- Как ты можешь говорить, что добро сильнее? Мне хочется слизать кровь со своего тела. Хочется прижаться губами к твоим губам. Хочется, чтобы ты почувствовала вкус моей раны. Это зло.
Еле касаясь его лица, я провела по нему кончиками пальцев. Но даже это движение заставило силу проскочить между нами разрядом тока.
- Это не зло, Ричард. Это просто не очень цивилизовано.
Кровь собралась у него на подбородке в большую каплю и упала мне на кожу. Она была обжигающе горячей.
Его сила хлынула вперед и захватила меня с собой. Она хотела - я хотела - слизнуть кровь с губ Ричарда. Часть меня все еще продолжала протестовать, когда я подняла голову, чтоб дотянуться до него губами, языком и даже зубами. Я упала, ощущая во рту его соленый вкус, и желая большего.
Но большее пугало меня. Я была так же напугана этой частью его, меня, как и он. Вот почему я убежала от него той ночью в полнолуние. Не потому, что он разорвал Маркуса, хотя это тоже, а то, КАК это подействовало на меня. Воспоминание о том, как меня подхватила энергия стаи, и в тот момент я хотела упасть на колени и принять участи в их трапезе. Я боялась, что зверь Ричарда заберет все, что осталось во мне человеческого. Я испугалась по той же причина, что и он. Но все, что я говорила, было правдой. Это не было злом, это было просто не по-человечески.
Он дотронулся губами до моих губ трепетным поцелуем. Из его горла вырвался низкий глухой звук, и он внезапно прижался ко мне губами так сильно, что если бы я не раскрылась ему навстречу, остался бы сильный кровоподтек. Я разомкнула губы, и его язык скользнул в меня, его губы обхватили мои. Порез наполнил мой рот его вкусом - солено-сладким. Я держала его лицо руками, мои губы искали его, и этого было уже недостаточно. Короткий высокий вскрик вырвался из меня прямо в него. Этот звук нужды, безысходности, желания, которое никогда не было человеческим. Мы играли в Оззи и Хэрриет, но то, чего нам хотелось, было скорее из «Хастлера» или "Пентхауза".
Мы поднялись на колени, все еще прижимаясь губами. Мои руки скользили по его груди, спине, и что-то глубоко во мне щелкнуло и отпустило. Как только я могла быть так близко к нему и не дотронуться?
Его сила пыталась вылиться, но я удерживала ее. Я держал ее, будто могла строить свою собственную магию, давая ей возможность расти, пока, наконец, я уже не могла больше сдерживаться.
Руки Ричарда скользнули вверх по моим ногам и нашли кружевной край черного белья. Его пальцы гладили под платьем мою обнаженную спину, и через мгновенье я была раздета.
Сила хлынула вверх, в стороны, наполняя нас обоих. Она обрушилась на нас сокрушающей волной жара и света, пока картинка перед глазами не распалась на части, и мы не закричали в один голос. Его зверь скользнул в него. Я чувствовала, как он выбирается из меня, перетекает мощным потоком, и сворачивается внутри Ричарда, заполняя его тело. Я ждала, что почувствую, как последняя капля этого потока перейдет в него, как падает на язык последняя капля вина из бокала, но эта капля осталась.
Где-то посреди этого потока силы, я почувствовала, как Ричард взял своего зверя под контроль и послал пульсирующее тепло Джамилю. Я не знала и не смогла бы этого сделать, а Ричард знал. И я почувствовала, как под этим сокрушающим потоком исцеляется Джамиль.
Ричард снова поднялся на колени, обнимая меня. Мое лицо прижалось к его груди. Его сердце билось мне прямо в щеку. На его коже, свежей росой, проступил пот. Я слизнула несколько капель и посмотрела на него.
Его глаза были почти закрыты, словно в дурмане. Можно было подумать, что он никак не проснется, но не совсем. Он взял мое лицо в ладони. Ранка во рту зажила. Поток силы, его зверь, излечил ее. Он приблизил ко мне свои мягкие губы и легко поцеловал меня.
- И что мы теперь будем делать?
Я удержала его руки на своем лице.
- Будем делать то, для чего пришли сюда.
- А что потом? - спросил он.
Я покачала головой, отстраняясь.
- Для начала неплохо бы остаться в живых, Ричард. А детали обсудим после.
Его глаза вдруг заполнило чувство, близкое к панике.
- Джамиль… я мог его убить.
- Но ты же и исцелил его.
Он чуть расслабился, но все равно поднялся и подошел к своему помощнику. Самое меньшее, что ему было нужно - просить прощения. С этим я спорить не могла.
Я осталась на коленях, все еще не уверенная, смогу ли ходить - по целому ряду причин.
- Не так, как мы обычно делаем с Гидеоном, - заметил Томас, - но, по крайней мере, это подействовало.
Я почувствовала, что лицо заливает краска.
- Прошу прощения.
- Не извиняйтесь, - прорычал Гидеон, - шоу было великолепное.
Он подполз к нам, прижимая к телу одну руку. По руке с плеча стекала кровь. Красное отчетливо проступало на белой рубашке. К счастью, у меня не возникло абсолютно никакого желания слизывать кровь с его тела.
Уже за это я была благодарна.
- Это Ричард? - спросила я.
- Он начал менять форму, когда вы его позвали. Вы выпили его зверя, и он успокоился.
Он сел, опираясь на одну сторону, кровь капала на пол, но он не просил помощи - ни словом, ни выражением лица. Но Томас подошел к нему, и дотронулся до его плеча нейтральным, почти братским движением. Их сила обдала мою кожу покалывающей волной, и промчалась через меня, как холодный ветер, но если бы я не могла ее чувствовать, то никогда бы не догадалась.
- Это европейский запас? - спросила я, - или мы с Ричардом делали что-нибудь не правильно?
Томас улыбнулся, но ответил Гидеон:
- Вы не делали ничего дурного. Вообще-то, я чувствую, что меня надули.
Он похлопал Томаса по руки и улыбнулся, сверкнув клыками.
- Есть способы поделиться силой, которые не такие бурные и… зрелищные. Но сегодня вы сделали то, что было нужно. Дело было безнадежным, и требовало крайних мер.
Я не стала отвечать. Незачем объяснять, как часто одно присутствие Ричарда приводило к таким "крайним мерам". На другой стороне арены, с помощью Ричарда, Джамиль наконец смог сесть. Зейн развязал обоих верлеопардов. Он повел Вивиан к Грегори. Они оба склонились над ним, Вивиан обнимала Зейна и плакала.
Я попробовала встать, и обнаружила, что уже могу ходить. Отлично. Ричард оказался там раньше меня. Он убрал спутавшиеся волосы с лица Грегори, и верлеопард посмотрел на него.
- Мы должны вправить ему ноги.
Грегори кивнул, сжав губы в тонкую твердую линию, которая напомнила мне Шерри.
- Для этого нам нужно в больницу, - сказала я.
Ричард посмотрел на меня.
- Его ноги уже начали заживать так, как есть. Анита, с каждой минутой, когда кости повернуты не правильно, они срастаются, как есть.
Я посмотрела на ноги Грегори. Он был полностью обнажен, но вид его ран был таким пугающим, что это не вызывало неудобства, только скорбь. Его ноги были не правильно вывернуты в коленях. Мне пришлось закрыть глаза и отвернуться. Если бы это был труп - я бы еще могла перенести это зрелище, но Грегори все еще испытывал боль, истекал кровью. В некотором смысле это было хуже.
- Да, - сказал Ричард.
Я посмотрела в перепуганные глаза Грегори. Они были такие же удивленные, васильково-синие, как у Стивена. Через маску крови, которая покрывала его лицо, они казались еще более голубыми. Я пыталась придумать, что сказать, но он заговорил первый.
Его голос был тонкий, ломающийся, словно он кричал, пока не охрип.
- Когда вы ушли в первый раз без меня, я думал, что вы позволите им оставить меня себе.
Я опустилась рядом с ним на колени.
- Ты не вещь, чтобы оставлять тебя себе. Ты - личность. Ты заслуживаешь, чтобы с тобой обращались… Я замолчала. Сказать «лучше» было бы слишком банально. Я хотела взять его за руку, как обычно успокаивают детей, но у него были сломаны два пальца, так что я не знала, как до него дотронуться.
Вивиан впервые заговорила:
- Он мертв?
У нее был мягкий голос с придыханием, нечто среднее между интонациями маленькой девочки и обольстительницы. Она бы здорово звучала по телефону. Но ее взгляд не был ни детским, ни обольстительным, он был испуганным. Она смотрела мимо нас на лежащего Фернандо, и ее ненависть была такой горячей, что чувствовалась кожей.
Я не могла ее за это винить. Я встала, чтобы сходить проведать нашего маленького насильника. Гидеон и Томас оказались около него первыми. Я заметила, что они не спешили подходить к нему, пока не пошла я.
Почему я решила, что он нравился им больше, чем нам? У Фернандо был дар выводить людей из себя.
Похоже, это был его единственный талант.
В том месте, где Ричард пытался вытащить из него внутренности, на обнаженном животе у него было кровавое месиво, но рана заживала. Она заполнялась, как на убыстренной картинке в кино. Можно было видеть, как тело восстанавливает себя.
- Жить будет, - сказала я.
И даже для меня, это прозвучало очень разочаровано.
- Да, - согласился Томас, и одно это слово содержало столько же разочарования, сколько было в моих словах.
Он заметно собрался, и обратил ко мне свои печальные карие глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58