Вы - женщина! Я думала, вы поймете.
Я покачала головой.
- Не давите мне на сестринские чувства, Вики. Они не давятся.
Она сорвала с шеи повязку и бросила ее на пол.
- Вот! Смотрите, что он со мной сделал!
Если она думала, что я хотя бы дернусь, то ей лучше было бы попробовать счастья с другой девочкой. Я подошла ближе и склонила ей голову на бок. Там был довольно свежий укус вампира. Чистый, симпатичный укус, а вокруг никакого кровоподтека, который должен был бы растечься рядом с метками по ее молочной коже. Там было просто две аккуратные дырочки от клыков.
Я отошла.
- Вы плеснули в него выпивкой сразу же, как только он вас укусил?
- Да, я не хотела, чтобы он меня трогал.
- Презренный вампир! - улыбнулась я.
- Ходячий мертвец.
В ее словах был смысл.
- Спасибо, Вики. Спасибо, что поговорили со мной.
Я пошла к двери, и жестом позвала с собой Дольфа. Зебровски галантно остался с Мисс Пирс.
Дольф закрыл за нами дверь.
- Что ты увидела там в этом укусе, чего не заметил я? - спросил он.
- Если вампир запустил в тебя клыки, но не успел выпить много, у тебя останется засос. Да, обычный человеческий засос. В клыках нет трубочек, они просто прокалывают кожу, чтобы вампир мог пить кровь. Вот почему они такие маленькие. Если вампир пьет достаточно долго, то в этом месте кровь отступает, и такой отметины уже не будет. Быстрый укус ни за что не оставил бы ее такой чистенькой. Это сделал кто-то другой заранее, и заняло это значительно больше времени, чем несколько секунд.
- Так и знал, что она врет, - сказал Дольф и покачал головой. - Но я думал, что она плеснула в него не только спиртное. Я думал, что она принесла с собой что-то специально для этого.
Я покачала головой.
- Если поджечь вампира, он будет гореть, пока не отключится, или не превратится в пепел. Могут остаться фрагменты костей, но вампиры сгорают почти до тла. Для опознания не помогут даже отпечатки зубов.
- Бармен воспользовался огнетушителем из-под стойки. Свидетели говорят, что он быстро сориентировался.
Я кивнула.
- Ага, славный добрый Гарри. Просто чудо, что вамп еще жив. Я знаю, что есть люди, которые выступают резко против вампирских заведений вне их района. Они даже составляют петицию и собираются организовать что-то вроде митинга. Мисс Пирс будет отличным подтверждением того, что вампирам не место за границами своего района.
- Владелец ресторана сказал, что такая реклама его разорит.
Я кивнула.
- О, да. Против того вампира может еще быть и личный мотив. Не у самой Мисс Голубые Наивные Глазки, но у кого-то из ее знакомых, кто хотел бы его убить.
- Она может быть членом "Человек Превыше Всего". Они любят, когда горят вампы.
- Фанатичный вампироненавистник вряд ли подставил бы шею. Нет. ЧПВ могли купить ее, чтобы дискредитировать бар. Она может быть членом "Люди против Вампиров", ЛПВ, или даже ЧПВ, но не до конца верить во все это. След от укуса это доказывает.
- А мог ли вамп захватить ее сознание?
- Не думаю, но у меня появились новые интересные вопросы для твоих свидетелей.
- Например? - спросил он.
- Уверены ли они, что вампир ее попробовал? Точно ли они могут сказать, что он ее укусил? Спроси их, пахло ли от нее кровью, когда она пришла.
- Поясни, - сказал Дольф.
- Если она пришла уже с укусом, то кто-то из них мог это учуять. Может и нет, рана была довольно чистая, видимо поэтому вамп и сделал ее такой. Если бы он просто укусил ее, и оставил на поверхности кровь, то другие вампы могли бы это унюхать.
Дольф старательно записывал все в свой верный блокнот.
- Так, значит, есть соучастник - вампир?
- Он мог и не знать, что она планирует. Я бы проверила, нет ли у нее бойфренда-вампира, или, по крайней мере, не встречалась ли она с кем-нибудь из них раньше. «Бойфренд» - это слишком сильное слово для Мисс Пирс. И я бы узнала, нет ли у нее актерского образования. Проверь ее специализацию в колледже.
- Уже, - сказал Дольф, - она специализировалась на театральном искусстве.
Я улыбнулась.
- Ну, зачем я тебе нужна? Ты уже сам во всем разобрался.
- Укус, и то, что вампиры так легко горят… - он покачал головой, - Ничего из этого дерьма нет в книжках.
- Книги вообще не пишут для работы полиции, Дольф.
- Может, тебе написать книгу? - сказал он.
- Ага, как же. У тебя достаточно на нее, чтобы получить выписку с ее счета?
- Если обратиться к правильному судье, то возможно.
- Знаешь, даже если ее будут судить и признают виновной, урон уже нанесен. Петиция и митинг назначены на следующую неделю. Поползут слухи на счет этого нападения, а они быстро раздуют из мухи слона.
Дольф кивнут.
- С этим мы ничего не может поделать.
- Ты мог бы пойти, и рассказать им то, что узнал про Вики.
- Почему бы не сходить тебе самой?
- Да потому что для ультра-правых я просто вавилонская блудница. Я трусь с самым главным кровососом.
Они не поверят ни одному моему слову, черт возьми.
- У меня нет времени ходить на митинги, Анита.
- Ты считаешь, что бизнес вампиров нужно изолировать? - спросила я.
- Не начинай, Анита. Тебе все равно не понравятся мои ответы.
Я отстала. Дольф считал вампиров монстрами, от которых нужно защищать общество. В чем-то я с ним была согласна. Но я спала с одним из этих монстров. Это усложняло мое нахождение по одну сторону баррикад с Дольфом. Мы сошлись на том, что не сходимся. Это сохраняло относительный мир, и мы продолжали вместе работать.
- Если ты так не любишь вампов, то почему не купился на историю Мисс Пирс? - спросила я.
- Потому что не дурак, - сказал Дольф.
- Прости, - сказала я, - Прости, что я хотя бы на секунду подумала, что личные предпочтения могут повлиять на твою работу. Ты бы никогда этого не допустил, правда?
Он улыбнулся.
- Не знаю. Ты же еще не за решеткой.
- Если бы у тебя были доказательства совершенных мной правонарушений, то могла бы и быть.
- Могла бы, - сказал он. Улыбка померкла. Глаза снова стали пустыми, глазами копа.
- Что с твоей рукой?
Я посмотрела на повязку, словно она только что возникла из воздуха.
- Несчастный случай на кухне, - сказала я.
- Несчастный случай на кухне, - повторил он за мной.
- Ага.
- И что же случилось?
- Порезалась ножом.
- И что ты делала? - спросил он.
Я никогда не готовила дома. Дольф это прекрасно знал.
- Резала батон.
И я обратила к нему свои чистые очи. Когда-то, не так давно, на моем лице можно было прочитать все.
Любую мысль, но не теперь. Я смотрела прямо в лицо подозрительного Дольфа, и знала, что он ничего не поймет по моему лицу. Только сама по себе пустота могла сказать о том, что я говорю не правду. Но он и так знал, что я вру. Я не стала тратить ни его, ни свое время на то, чтобы придумать что-нибудь поправдоподобнее. К чему беспокоиться?
Мы смотрели друг на друга.
- Анита, у тебя кровь на чулках. Неплохой, должно быть, попался батон, - сказал он.
- Это точно, - ответила я, и не смогла сдержать улыбку, - я бы сказала, что меня ограбили, но тогда ты бы заставил меня написать заявление.
Он вздохнул.
- Ну и дрянь же ты. Ты явно сегодня во что-то вляпалась. Именно этой ночью.
Его большие руки сжались в кулаки размером почти с мою голову.
- Я бы наорал на тебя, но пользы - ноль. Надо бы тебя посадить на ночь, - он резко рассмеялся, - за то, что ты сегодня уже натворила, но мне нечего предъявить, не так ли?
- Я ничего не натворила, Дольф, - я подняла раненую руку, - просто оказывала другу услугу, и подняла мертвеца. Пришлось сделать разрез, нужна была кровь. Вот и все.
- Правда? - спросил он.
Я кивнула.
- Ага.
- Почему сразу не сказала? - спросил он.
- Потому что это была услуга, без оплаты. Если Берт узнает, что я поднимаю мертвых бесплатно, его кондрашка хватит. А в историю с батоном он поверит.
Дольф рассмеялся.
- Да он даже не спросит, как ты поранилась. Он просто не захочет знать.
Я опять кивнула:
- Именно так.
- На всякий случай - если в кухне станет совсем небезопасно и понадобится помощь, не забудь позвонить.
- Я запомню, Дольф.
- Обязательно, - он убрал блокнот, - и постарайся никого не убить в этом месяце, Анита. Даже в случае очевидной самозащиты, у тебя появляется слишком много трупов, чтобы остаться на свободе.
- Я никого не убивала уже больше шести недель, - черт, почти семь! Теряю квалификацию.
Он покачал головой.
- Последние двое были единственными, чью смерть мы смогли доказать, Анита. В обоих случаях - самозащита. В одном случае твою задницу прикрывали свидетели, но мы так и не нашли тела Гарольда Гейнора. Только его кресло-каляску на кладбище. А Доминга Сальвадор все еще числится в пропавших.
Я мило ему улыбнулась.
- Говорят, senora вернулась в Южную Америку.
- Все кресло было залито кровью, Анита.
- Неужели?
- Когда-нибудь от тебя отвернется удача, и я не смогу тебе помочь.
- Я и не просила о помощи, - сказала я, - кроме того, если пройдет этот новый закон, у меня будут полномочия федерального агента.
- Быть полицейским, не важно, какого вида, не значит, что тебя не могут арестовать.
Настала моя очередь вздохнуть.
- Я ужасно устала, и хочу домой. Спокойной ночи, Дольф.
Он посмотрел на меня секунду или две, потом сказал:
- Спокойной ночи, Анита.
Он вернулся в комнату для допросов, и оставил меня в коридоре.
Дольф не был таким сварливым, пока не узнал, что я встречаюсь с Жан-Клодом. Я не была уверена, насколько изменилось его отношение ко мне, но изменилось - это точно. Маленький немертвый засранец, и он мне больше не доверял. Не полностью.
Это заставляло меня расстраиваться и злиться. Что действительно печально - это то, что меньше двух месяцев назад я бы с ним согласилась. Нельзя доверять тому, кто спит с монстрами. Но вот я сама этим занимаюсь. Я, Анита Блейк, превратилась в гробовую начинку. Грустно, очень грустно. И Дольфа не касается, с кем я встречаюсь. Но я не могла винить его за это отношение. Мне это не нравилось, но я не могла стервозничать по этому поводу. То есть стервозничать-то я могла, но это было бы не честно.
Я вышла, не заходя в главную комнату. Интересно, надолго ли они оставят пингвинов у себя на столах в ожидании меня. Мысль обо всех этих глупых игрушечных птицах, которые сидят и безнадежно долго ждут моего возвращения, заставила меня улыбнуться. Но ненадолго. Я вспомнила, что сказал Дольф. Он был очень хорошим копом, отличным следователем. Если он действительно начнет копать, у него появятся доказательства. И только небо знает, сколько непреднамеренных убийств я совершила, и что их достаточно, чтобы посадить меня надолго. Я использовала свою силу аниматора, чтобы убить людей. Если это будет доказано, то автоматически повлечет за собой смертный приговор. Смертный приговор тому, кто использовал для убийства магию, был не совсем тот же, что приговор убийце топором. Парень мог порешить всю свою семью, и провести следующие пятнадцать лет в камере смертников, подавая апелляции. Но для убийств с использованием магии апелляции предусмотрены не были. Суд, приговор, приведение в исполнение в течение шести недель, обычно меньше.
Тюрьмы боятся магии, и не любят держать у себя ведьм или народ типа них. В Мейне как-то посадили колдуна, который призвал демонов прямо за решеткой. Как только они могли оставить его настолько долго, чтобы провести этот ритуал, я понятия не имею. Те, кто там были и так подставились, уже не могут ответить на этот вопрос. Их головы так и не нашли. Даже я не смогла поднять их и заставить говорить или писать, чтобы узнать, что произошло. Там была просто свалка.
Тот колдун сбежал, но потом его все равно поймали с помощью белых ведьм и, что странно, группы сатанистов. Никто из тех, кто пользуется магией, не любит, если кто-то из нас становится преступником. Это дискредитирует всех нас. Последний раз, когда толпа живьем сожгла ведьму, был всего в 1953 году. Ее звали Агнес Симпсон. Я видела черно-белые фотографии ее казни. Всем, кто изучал противоестественное что-нибудь, попадались ее фотографии, по крайней мере, в одном учебнике.
На фото, которое застряло у меня в памяти, ее лицо еще не тронул огонь, оно было бледное, и даже не расстоянии его заполнял ужас. Ее длинные каштановые волосы взметнулись от потока жара, но еще не загорелись. В огне была только ее ночная рубашка и халат. У нее запрокинулась голова, она кричала. Это фото получило Пулитцеровскую премию. Остальные фотографии были не такими популярными. Целая последовательность снимков, как она горит, чернеет, и умирает.
Я не могу понять, как можно было стоять там и спокойно фотографировать. Возможно, Пулитцеровская обладает таким очарованием, что и кошмары нипочем. Но если подумать еще раз, то вряд ли.
Глава 25
Я дотащилась до стоянки у многоквартирного дома, в подвале которого располагалась тайная больница оборотней. Было почти пять утра. Как холодная рука сквозь ветер, прорывался рассвет. Небо посерело, оказавшись между тьмой и светом. Приближалась та зыбкая грань, когда вампиры все еще могут передвигаться, и вы не успеете оглянуться, как окажетесь без горла всего за мгновенье до восхода солнца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Я покачала головой.
- Не давите мне на сестринские чувства, Вики. Они не давятся.
Она сорвала с шеи повязку и бросила ее на пол.
- Вот! Смотрите, что он со мной сделал!
Если она думала, что я хотя бы дернусь, то ей лучше было бы попробовать счастья с другой девочкой. Я подошла ближе и склонила ей голову на бок. Там был довольно свежий укус вампира. Чистый, симпатичный укус, а вокруг никакого кровоподтека, который должен был бы растечься рядом с метками по ее молочной коже. Там было просто две аккуратные дырочки от клыков.
Я отошла.
- Вы плеснули в него выпивкой сразу же, как только он вас укусил?
- Да, я не хотела, чтобы он меня трогал.
- Презренный вампир! - улыбнулась я.
- Ходячий мертвец.
В ее словах был смысл.
- Спасибо, Вики. Спасибо, что поговорили со мной.
Я пошла к двери, и жестом позвала с собой Дольфа. Зебровски галантно остался с Мисс Пирс.
Дольф закрыл за нами дверь.
- Что ты увидела там в этом укусе, чего не заметил я? - спросил он.
- Если вампир запустил в тебя клыки, но не успел выпить много, у тебя останется засос. Да, обычный человеческий засос. В клыках нет трубочек, они просто прокалывают кожу, чтобы вампир мог пить кровь. Вот почему они такие маленькие. Если вампир пьет достаточно долго, то в этом месте кровь отступает, и такой отметины уже не будет. Быстрый укус ни за что не оставил бы ее такой чистенькой. Это сделал кто-то другой заранее, и заняло это значительно больше времени, чем несколько секунд.
- Так и знал, что она врет, - сказал Дольф и покачал головой. - Но я думал, что она плеснула в него не только спиртное. Я думал, что она принесла с собой что-то специально для этого.
Я покачала головой.
- Если поджечь вампира, он будет гореть, пока не отключится, или не превратится в пепел. Могут остаться фрагменты костей, но вампиры сгорают почти до тла. Для опознания не помогут даже отпечатки зубов.
- Бармен воспользовался огнетушителем из-под стойки. Свидетели говорят, что он быстро сориентировался.
Я кивнула.
- Ага, славный добрый Гарри. Просто чудо, что вамп еще жив. Я знаю, что есть люди, которые выступают резко против вампирских заведений вне их района. Они даже составляют петицию и собираются организовать что-то вроде митинга. Мисс Пирс будет отличным подтверждением того, что вампирам не место за границами своего района.
- Владелец ресторана сказал, что такая реклама его разорит.
Я кивнула.
- О, да. Против того вампира может еще быть и личный мотив. Не у самой Мисс Голубые Наивные Глазки, но у кого-то из ее знакомых, кто хотел бы его убить.
- Она может быть членом "Человек Превыше Всего". Они любят, когда горят вампы.
- Фанатичный вампироненавистник вряд ли подставил бы шею. Нет. ЧПВ могли купить ее, чтобы дискредитировать бар. Она может быть членом "Люди против Вампиров", ЛПВ, или даже ЧПВ, но не до конца верить во все это. След от укуса это доказывает.
- А мог ли вамп захватить ее сознание?
- Не думаю, но у меня появились новые интересные вопросы для твоих свидетелей.
- Например? - спросил он.
- Уверены ли они, что вампир ее попробовал? Точно ли они могут сказать, что он ее укусил? Спроси их, пахло ли от нее кровью, когда она пришла.
- Поясни, - сказал Дольф.
- Если она пришла уже с укусом, то кто-то из них мог это учуять. Может и нет, рана была довольно чистая, видимо поэтому вамп и сделал ее такой. Если бы он просто укусил ее, и оставил на поверхности кровь, то другие вампы могли бы это унюхать.
Дольф старательно записывал все в свой верный блокнот.
- Так, значит, есть соучастник - вампир?
- Он мог и не знать, что она планирует. Я бы проверила, нет ли у нее бойфренда-вампира, или, по крайней мере, не встречалась ли она с кем-нибудь из них раньше. «Бойфренд» - это слишком сильное слово для Мисс Пирс. И я бы узнала, нет ли у нее актерского образования. Проверь ее специализацию в колледже.
- Уже, - сказал Дольф, - она специализировалась на театральном искусстве.
Я улыбнулась.
- Ну, зачем я тебе нужна? Ты уже сам во всем разобрался.
- Укус, и то, что вампиры так легко горят… - он покачал головой, - Ничего из этого дерьма нет в книжках.
- Книги вообще не пишут для работы полиции, Дольф.
- Может, тебе написать книгу? - сказал он.
- Ага, как же. У тебя достаточно на нее, чтобы получить выписку с ее счета?
- Если обратиться к правильному судье, то возможно.
- Знаешь, даже если ее будут судить и признают виновной, урон уже нанесен. Петиция и митинг назначены на следующую неделю. Поползут слухи на счет этого нападения, а они быстро раздуют из мухи слона.
Дольф кивнут.
- С этим мы ничего не может поделать.
- Ты мог бы пойти, и рассказать им то, что узнал про Вики.
- Почему бы не сходить тебе самой?
- Да потому что для ультра-правых я просто вавилонская блудница. Я трусь с самым главным кровососом.
Они не поверят ни одному моему слову, черт возьми.
- У меня нет времени ходить на митинги, Анита.
- Ты считаешь, что бизнес вампиров нужно изолировать? - спросила я.
- Не начинай, Анита. Тебе все равно не понравятся мои ответы.
Я отстала. Дольф считал вампиров монстрами, от которых нужно защищать общество. В чем-то я с ним была согласна. Но я спала с одним из этих монстров. Это усложняло мое нахождение по одну сторону баррикад с Дольфом. Мы сошлись на том, что не сходимся. Это сохраняло относительный мир, и мы продолжали вместе работать.
- Если ты так не любишь вампов, то почему не купился на историю Мисс Пирс? - спросила я.
- Потому что не дурак, - сказал Дольф.
- Прости, - сказала я, - Прости, что я хотя бы на секунду подумала, что личные предпочтения могут повлиять на твою работу. Ты бы никогда этого не допустил, правда?
Он улыбнулся.
- Не знаю. Ты же еще не за решеткой.
- Если бы у тебя были доказательства совершенных мной правонарушений, то могла бы и быть.
- Могла бы, - сказал он. Улыбка померкла. Глаза снова стали пустыми, глазами копа.
- Что с твоей рукой?
Я посмотрела на повязку, словно она только что возникла из воздуха.
- Несчастный случай на кухне, - сказала я.
- Несчастный случай на кухне, - повторил он за мной.
- Ага.
- И что же случилось?
- Порезалась ножом.
- И что ты делала? - спросил он.
Я никогда не готовила дома. Дольф это прекрасно знал.
- Резала батон.
И я обратила к нему свои чистые очи. Когда-то, не так давно, на моем лице можно было прочитать все.
Любую мысль, но не теперь. Я смотрела прямо в лицо подозрительного Дольфа, и знала, что он ничего не поймет по моему лицу. Только сама по себе пустота могла сказать о том, что я говорю не правду. Но он и так знал, что я вру. Я не стала тратить ни его, ни свое время на то, чтобы придумать что-нибудь поправдоподобнее. К чему беспокоиться?
Мы смотрели друг на друга.
- Анита, у тебя кровь на чулках. Неплохой, должно быть, попался батон, - сказал он.
- Это точно, - ответила я, и не смогла сдержать улыбку, - я бы сказала, что меня ограбили, но тогда ты бы заставил меня написать заявление.
Он вздохнул.
- Ну и дрянь же ты. Ты явно сегодня во что-то вляпалась. Именно этой ночью.
Его большие руки сжались в кулаки размером почти с мою голову.
- Я бы наорал на тебя, но пользы - ноль. Надо бы тебя посадить на ночь, - он резко рассмеялся, - за то, что ты сегодня уже натворила, но мне нечего предъявить, не так ли?
- Я ничего не натворила, Дольф, - я подняла раненую руку, - просто оказывала другу услугу, и подняла мертвеца. Пришлось сделать разрез, нужна была кровь. Вот и все.
- Правда? - спросил он.
Я кивнула.
- Ага.
- Почему сразу не сказала? - спросил он.
- Потому что это была услуга, без оплаты. Если Берт узнает, что я поднимаю мертвых бесплатно, его кондрашка хватит. А в историю с батоном он поверит.
Дольф рассмеялся.
- Да он даже не спросит, как ты поранилась. Он просто не захочет знать.
Я опять кивнула:
- Именно так.
- На всякий случай - если в кухне станет совсем небезопасно и понадобится помощь, не забудь позвонить.
- Я запомню, Дольф.
- Обязательно, - он убрал блокнот, - и постарайся никого не убить в этом месяце, Анита. Даже в случае очевидной самозащиты, у тебя появляется слишком много трупов, чтобы остаться на свободе.
- Я никого не убивала уже больше шести недель, - черт, почти семь! Теряю квалификацию.
Он покачал головой.
- Последние двое были единственными, чью смерть мы смогли доказать, Анита. В обоих случаях - самозащита. В одном случае твою задницу прикрывали свидетели, но мы так и не нашли тела Гарольда Гейнора. Только его кресло-каляску на кладбище. А Доминга Сальвадор все еще числится в пропавших.
Я мило ему улыбнулась.
- Говорят, senora вернулась в Южную Америку.
- Все кресло было залито кровью, Анита.
- Неужели?
- Когда-нибудь от тебя отвернется удача, и я не смогу тебе помочь.
- Я и не просила о помощи, - сказала я, - кроме того, если пройдет этот новый закон, у меня будут полномочия федерального агента.
- Быть полицейским, не важно, какого вида, не значит, что тебя не могут арестовать.
Настала моя очередь вздохнуть.
- Я ужасно устала, и хочу домой. Спокойной ночи, Дольф.
Он посмотрел на меня секунду или две, потом сказал:
- Спокойной ночи, Анита.
Он вернулся в комнату для допросов, и оставил меня в коридоре.
Дольф не был таким сварливым, пока не узнал, что я встречаюсь с Жан-Клодом. Я не была уверена, насколько изменилось его отношение ко мне, но изменилось - это точно. Маленький немертвый засранец, и он мне больше не доверял. Не полностью.
Это заставляло меня расстраиваться и злиться. Что действительно печально - это то, что меньше двух месяцев назад я бы с ним согласилась. Нельзя доверять тому, кто спит с монстрами. Но вот я сама этим занимаюсь. Я, Анита Блейк, превратилась в гробовую начинку. Грустно, очень грустно. И Дольфа не касается, с кем я встречаюсь. Но я не могла винить его за это отношение. Мне это не нравилось, но я не могла стервозничать по этому поводу. То есть стервозничать-то я могла, но это было бы не честно.
Я вышла, не заходя в главную комнату. Интересно, надолго ли они оставят пингвинов у себя на столах в ожидании меня. Мысль обо всех этих глупых игрушечных птицах, которые сидят и безнадежно долго ждут моего возвращения, заставила меня улыбнуться. Но ненадолго. Я вспомнила, что сказал Дольф. Он был очень хорошим копом, отличным следователем. Если он действительно начнет копать, у него появятся доказательства. И только небо знает, сколько непреднамеренных убийств я совершила, и что их достаточно, чтобы посадить меня надолго. Я использовала свою силу аниматора, чтобы убить людей. Если это будет доказано, то автоматически повлечет за собой смертный приговор. Смертный приговор тому, кто использовал для убийства магию, был не совсем тот же, что приговор убийце топором. Парень мог порешить всю свою семью, и провести следующие пятнадцать лет в камере смертников, подавая апелляции. Но для убийств с использованием магии апелляции предусмотрены не были. Суд, приговор, приведение в исполнение в течение шести недель, обычно меньше.
Тюрьмы боятся магии, и не любят держать у себя ведьм или народ типа них. В Мейне как-то посадили колдуна, который призвал демонов прямо за решеткой. Как только они могли оставить его настолько долго, чтобы провести этот ритуал, я понятия не имею. Те, кто там были и так подставились, уже не могут ответить на этот вопрос. Их головы так и не нашли. Даже я не смогла поднять их и заставить говорить или писать, чтобы узнать, что произошло. Там была просто свалка.
Тот колдун сбежал, но потом его все равно поймали с помощью белых ведьм и, что странно, группы сатанистов. Никто из тех, кто пользуется магией, не любит, если кто-то из нас становится преступником. Это дискредитирует всех нас. Последний раз, когда толпа живьем сожгла ведьму, был всего в 1953 году. Ее звали Агнес Симпсон. Я видела черно-белые фотографии ее казни. Всем, кто изучал противоестественное что-нибудь, попадались ее фотографии, по крайней мере, в одном учебнике.
На фото, которое застряло у меня в памяти, ее лицо еще не тронул огонь, оно было бледное, и даже не расстоянии его заполнял ужас. Ее длинные каштановые волосы взметнулись от потока жара, но еще не загорелись. В огне была только ее ночная рубашка и халат. У нее запрокинулась голова, она кричала. Это фото получило Пулитцеровскую премию. Остальные фотографии были не такими популярными. Целая последовательность снимков, как она горит, чернеет, и умирает.
Я не могу понять, как можно было стоять там и спокойно фотографировать. Возможно, Пулитцеровская обладает таким очарованием, что и кошмары нипочем. Но если подумать еще раз, то вряд ли.
Глава 25
Я дотащилась до стоянки у многоквартирного дома, в подвале которого располагалась тайная больница оборотней. Было почти пять утра. Как холодная рука сквозь ветер, прорывался рассвет. Небо посерело, оказавшись между тьмой и светом. Приближалась та зыбкая грань, когда вампиры все еще могут передвигаться, и вы не успеете оглянуться, как окажетесь без горла всего за мгновенье до восхода солнца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58