Напоминание, что его фантазией было изнасиловать меня, заставить выкрикивать его имя, и затем убить. Хотя, зная Габриеля, можно с уверенностью утверждать, что он бы не стал разбираться - умерла ли я уже, или еще нет, - ему бы понравилось в любом случае. Главное, чтоб я была теплая. Большинство ликантропов не признают мертвое мясо.
Я могла рассуждать об этом спокойно, даже про себя. Но мои пальцы скользили вдоль спины, будто я могла чувствовать шрамы через ткань юбки. Мне нужно быть спокойной. Или начнешь кричать, и уже не сможешь остановиться.
- В больнице еще не поняли, что Натаниель оборотень, не так ли? - сказала я.
Он понизил голос:
- Они знают. Он излечивается слишком быстро, так что они заметили.
- Так зачем ты шепчешь?
- Потому что я в холле, говорю по платному телефону.
Послышались звуки, как будто он убрал трубку от лица и сказал в сторону:
- Я закончу через минуту.
И снова мне:
- Нужно, чтобы ты приехала, Анита.
- Зачем?
- Ну, пожалуйста!
- Ты вервольф, Стивен. Что, интересно, ты делаешь, ухаживая за одной из кисок?
- Мое имя было у него в бумажнике на случай чрезвычайных происшествий. Натаниель работает в "Запретном плоде".
- Он стриптизер? - спросила я, потому как он мог быть и официантом, но вряд ли. Жан-Клод владел "Запретным плодом", а он не стал бы разбрасываться оборотнями и не использовать их на сцене. Они были чертовски экзотичны.
- Да.
- Вас двоих нужно подвезти? - похоже, у меня был день для этого.
- И да, и нет… В его голосе прозвучало что-то, что мне совсем не понравилось. Неловкость, напряжение. Стивен никогда не был скрытным. Он не играл в игры. Он просто говорил.
- Как Натаниель был ранен?
Может быть, если задавать правильные вопросы, я получу нужные ответы.
- Клиент попался буйный.
- В клубе?
- Нет. Анита, пожалуйста, у нас нет времени. Приезжай и убедись, чтобы он не уехал отсюда с Зейном.
- Что еще за Зейн, черт возьми?
- Еще один из людей Габриеля. После того, как Габриеля не стало, он сутенерствует. Но он не защищает своих так же, как Габриель. Он не альфа.
- Сутенерствует? Что ты имеешь в виду?
Голос Стивена вдруг стал громче и преувеличенно бодрым:
- Привет, Зейн! Ты еще не видел Натаниеля?
Я не расслышала ответ, только отдаленный шум больничного холла.
- Мне кажется, они бы не хотели его пока отпускать. Он ранен, - сказал Стивен.
Видимо, Зейн подошел очень близко к телефону и к Стивену. Низкий, рокочущий голос ворвался в трубку:
- Он поедет домой тогда, когда я скажу.
В голосе Стивена все отчетливее слышались нотки паники.
- Не думаю, что врачам это понравится.
- А мне плевать. С кем это ты болтаешь?
Его голос было слышно так ясно, что он, должно быть, прижал Стивена к самой стене. Угрожая ему, не говоря ничего особенного.
Рокочущий голос вдруг стал совсем ясным. Он отобрал трубку у Стивена.
- Кто это?
- Анна Блейк, а ты, похоже, Зейн.
Он рассмеялся таким низким смехом, будто у него болело горло.
- Человеческая лупа волков. Ой, как страшно!
Лупа - это слово, которое вервольфы использовали для обозначения спутницы своего вожака. Я была первым человеком, который удостоился такой чести. А сейчас я даже не встречалась больше с их Ульфриком. Мы расстались после того, как на моих глазах он кое-кого съел. Эй, у девушки же должны быть какое-то принципы.
- Габриелю тоже не было страшно. И посмотри, что с ним стало, - сказала я.
Несколько ударов сердца, а Зейн все молчал. Он дышал в трубку, как запыхавшаяся собака, тяжело, но не специально, скорее, у него просто так получалось.
- Натаниель мой. Держись от него подальше.
- А Стивен - не твой, - сказала я.
- Он что, принадлежит тебе?
Мне послышался звук двигающейся одежды. Ощущение движения на другом конце провода, которое мне не понравилось.
- Он тако-о-о-й милый. Ты не пробовала эти сладкие губки? Его длинные светлые волосы не ласкали твою подушку?
Даже не видя, что там происходит, я знала, что он касается Стивена, ласкает его, как говорит.
- Не трогай его, Зейн.
- Уже слишком поздно.
Я сжала трубку и заставила себя звучать спокойно и уверенно:
- Стивен под моей защитой, Зейн. Ты меня понял?
- И что ты сделаешь, чтобы защитить своего ручного волчонка, Анита?
- Тебе бы не хотелось узнать, Зейн. Действительно не хотелось бы.
Он понизил голос до почти болезненного свистящего шепота:
- Ты бы убила меня, чтобы он был в безопасности?
Обычно мне надо хотя бы раз встретить лично того, кому я обещаю его убить, но в этот раз я была близка к тому, чтобы сделать исключение.
- Ага.
Он рассмеялся, низко и нервно.
- Теперь понимаю, почему ты нравилась Габриелю. Такая крутая, такая самоуверенная. Така-а-а-я опас-с-с-ная… - Ты звучишь, как плохая пародия на Габриеля.
Он издал звук, что-то среднее между кошачьим шипением и выдохом.
- Не надо было Стивену вмешиваться.
- Натаниель его друг.
- Я единственный друг, который ему нужен.
- Не думаю.
- Я забираю Натаниеля с собой, Анита. И если Стивен попробует мне помешать, я ему сделаю больно.
- Сделаешь больно Стивену - и я сделаю очень больно тебе.
- Да будет так, - и он повесил трубку.
М-м-мать! Я побежала к джипу. Я была в тридцати минутах от больницы, в двадцати - если хорошенько гнать.
Двадцать минут. Стивен не был доминантом. Он был жертвой. Но так же он был очень верным. Если он решил, что не отпустит Натаниеля с Зейном, то сделает для этого все. Драться он не будет, но вполне может броситься под колеса машины Зейна. А я не сомневаюсь, что Зейн проедет прямо через него. И это лучшее развитие событий. В худшем случае Зейн заберет с собой и Стивена, и Натаниеля. Если Зейн действует по примеру Габриеля, как он утверждает, я бы поставила на сценарий с машиной.
Глава 4
Вторая больничная приемная за последние два часа. Денек выдался слишком информативным даже для меня.
Из хороших новостей было только то, что ни одно из ранений не было моим. Из плохих - что это положение вещей могло вот-вот измениться. Альфа или нет, Зейн был оборотнем. А они легко могли переломить через колено слоника средних размеров. Так что заниматься армрестлингом с ним я не собиралась. Я бы не только проиграла, но он бы, вероятно, выдернул бы мне руку и съел ее. Многие ликантропы любили соревноваться и превосходить людей. Но я не была уверена, что Зейна волновали такие мелочи.
И все же я не хотела убивать Зейна, если только мне не придется это сделать. Это не было милосердием. Меня останавливало только то, что он мог заставить меня сделать это на публике. А я не хотела за решетку. Тот факт, что наказание волновало меня больше, чем преступление, кое-что говорил о моих нравственных позициях.
Иногда мне казалось, что я становлюсь социопатом. А иногда я думала, что я уже почти им стала.
В моем оружии всегда были пули в серебряной оболочке. Серебро так же действует на людей, как на многих сверхъестественных тварей. Так что зачем переходить на обычное вооружение? Но несколько месяцев назад мне встретился фейри, который чуть было не убил меня. Серебро на него не действовало, а вот обычные пули - вполне. Так что у меня была запасная обойма и с теми, и с другими патронами. Первые два места в ней занимали обычные пули. Это означало, что у меня есть два выстрела, чтобы образумить Зейна, прежде, чем я начну его убивать. Потому что, без всяких сомнений, если он будет продолжать спорить со мной после того, как получит две Glazer Safety Rounds, от которых будет чертовски больно, даже если умеешь быстро излечиваться, то первая серебряная пуля будет уже не для того, чтобы ранить.
Только войдя в дверь, я поняла, что не знаю фамилии Натаниеля. А фамилия Стивена их найти мне не поможет. Черт.
Холл был забит. Женщины с ревущими младенцами, дети, носящиеся между брошенных стульев, человек с окровавленным бинтом вокруг головы, люди без следов внешних повреждений, уставившиеся в пространство.
Стивена нигде не было.
Крики, звуки разбивающегося стекла, падающего на пол металла. Из дальней двери выбежала санитарка.
- Позовите охрану, быстрее!
Сестра в приемном стала нажимать кнопки на телефоне.
Можете назвать это чутьем, но я готова была поспорить, что знаю, где Зейн и Стивен. Я сунула свое удостоверение сестре.
- Я в составе Группы по Расследованию Противоестественных Случаев. Могу я помочь?
Сестра схватила меня за руку.
- Вы из полиции?
- Я с полицией, да, - уклонение от ответа в лучшем виде. Как гражданское лицо в составе полицейской команды рано или поздно можно научиться это делать.
- Слава тебе, Господи, - и она потащила меня по направлению к шуму.
Я высвободила руку и достала пистолет. Сняв с предохранителя, я направила его в потолок, готовая стрелять.
С обычным вооружением, я бы не целилась в потолок в больнице, где полно больных надо мной, но в случае с Glazer Safety Rounds - их называют "безопасным обходом" не просто так.
Эта часть приемного покоя была как во всех больничных приемных, где я была. С металлических направляющих свисали занавеси, так что пространство можно было разделить на множество маленьких смотровых. Некоторые занавески были задернуты, но пациенты повскакали и через занавески наблюдали представление. Посреди комнаты была стена, так что видно было не много.
Из-за этой стены и вылетел человек в зеленой хирургической одежде. Он врезался в противоположную стену, тяжело по ней сполз и остался лежать очень неподвижно.
Сестра, которая шла со мной, бросилась к нему. То, что было дальше, что разбрасывало врачей, как игрушки, было работой не для целителя. Это было работой для меня. Еще двое в больничной одежде лежали на полу, мужчина и женщина. Женщина была в сознание, глаза широко открыты. Запястье было выгнуто под углом 45 градусов, явно сломано. Она заметила мое удостоверение, прикрепленное к пиджаку.
- Он оборотень. Будьте осторожны.
- Я знаю, кто он, - сказала я и чуть опустила пистолет.
Ее глаза бегали, и это не было от боли.
- Не расстреляйте мне всю травматологию.
- Постараюсь, - сказала я и двинулась дальше.
Зейн вышел в коридор. Я никогда не видела его раньше, но кто еще это мог быть? Он кого-то нес на руках.
Сначала мне показалось, что это женщина, так как этот кто-то обладал длинными, блестящими каштановыми волосами, но потом я обратила внимание на спину и слишком мускулистые плечи, слишком мужественные.
Скорее всего, это был Натаниель. Он легко умещался на руках более высокого мужчины.
Зейн был ростом около шести футов, высокий и стройный. Сверху на нем была только черная кожаная жилетка. Волосы у него были белые, коротко подстриженные по бокам, с длинными прядями наверху.
Он открыл рот и зарычал на меня. У него были здоровенные клыки - верхние и нижние, как у большой кошки.
Мама родная… Я наставила на него ствол и постепенно выдохнула, пока мое тело не стало абсолютно неподвижным и спокойным. Я целилась в линию плеча, над Натаниелем. На таком расстоянии, я бы попала.
- Я скажу всего один раз, Зейн. Отпусти его.
- Он мой! Мой! - он широко шагнул, и я выстрелила.
Пуля развернула его и заставила упасть на колени. Плечо, в которое я попала, перестало работать, и Натаниель выскользнул из его руки. Зейн поднялся на ноги, держа тело Натаниеля здоровой рукой, как куклу. Рана на плече уже стягивалась, как на ускоренной съемке закрывающегося цветка. Зейн мог попытаться прорваться мимо меня, использовать свою скорость, но он этого не сделал. Он просто продолжал идти ко мне, как будто не верил, что я сделаю это. А лучше бы ему поверить.
Вторая пуля попала ему прямо в грудь. Кровь выплеснулась на бледную кожу. Он упал на спину, прогнувшись в позвоночнике, пытаясь дышать через дыру в груди размером с кулак. Я пошла к нему, не бегом, но достаточно быстро.
Я обошла его кругом, вне зоны досягаемости его рук и встала сзади. Плечо, в которое я попала, все еще не действовало, его другая рука попала под Натаниеля. Зейн прерывисто дышал, глядя на меня широко открытыми карими глазами.
- Серебро, Зейн. Остальные пули - серебряные. Я выстрелю тебе в голову, и выбью твои уродские мозги на этот красивый чистый пол.
У него, наконец, получилось выдохнуть:
- Не надо.
Струйка крови потекла по его подбородку.
Я прицелилась ему в лицо, на уровне бровей. Если бы я нажала на курок, с ним было бы покончено. Я стояла и смотрела на этого человека, которого никогда раньше не встречала. Он был молодым, меньше тридцати. И меня заполняла Великая Пустота. Как будто стоишь посреди белого шума. Я не чувствовала ничего. Я не хотела его убивать, но мне было все равно, если бы я убила его. Это не имело для меня никакого значения. Это что-то значило только для него. И я дала этому знанию заполнить мой взгляд. Что я не думаю о том, какой путь выбрать. Я дала увидеть ему это, потому что он был оборотнем, и понял бы, что я хочу ему показать.
Большинство людей бы не поняли. Большинство нормальных, во всяком случае.
Я сказала:
- Ты оставишь Натаниеля в покое. Когда приедет полиция, ты сделаешь все, что они тебе скажут. Без споров, без сопротивления, или я убью тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58