Ну и отвалили мы из той лавки в Портобелло с мистером Джоном Спарксом шесть лет назад, и конец нашей преступной карьере.
– Он угрожал вам арестом? – спросил Дойл.
– Гораздо хуже, сэр, гораздо хуже: он убедил нас. Ну, конечно, прошло много месяцев, прежде чем мы узнали, что тот коп был вовсе не коп, а один из его переодетых ребят.
– Ребят?
– Он так нас называет – всех, кто на него работает, – скромно признался Ларри.
– И сколько же человек на него работает?
– Больше, чем несколько, всегда немного, но как раз столько, сколько надо. Это как посмотреть.
– И все бывшие преступники, как вы с Барри?
– Есть несколько человек о-очень приличных. Вы, док, в хорошей компании, не беспокойтесь.
– И Спаркс сразу же сказал вам, что он – агент королевы?
– Он вам много чего рассказывал?
– Да, но меня интересует королева.
– Скажу вам прямо, сэр: оттого что вы начнете сочинять что-нибудь, толку мало будет, – авторитетно заявил Ларри. – Трансмогрификация. Вот чем занимается мистер Джек. И вам тоже придется этим заняться.
– Чем этим?
– Трансмогрификацией. Знаете, что это такое?
– Трансформация души, насколько мне известно.
– Правильно. И я тому свидетель. После всего этого я своей тупой башкой понимать кое-что стал, чего раньше знать не знал. Теперь я и пьесы хожу смотреть, и сижу в партере, как приличный господин. Музыку слушаю и газетки почитываю. И приличную литературу, сэр. Этот, как его, француз-то, Бальзак. Очень к нему расположен. Он про жизнь как надо пишет. Про простой люд и все такое. Это мне нравится.
– Мне Бальзак тоже нравится.
– Как-нибудь поболтаем об этом с удовольствием, док. Это то самое, что мистеру Джеку удается: заставить соображать. Он вопросы так хитро задает, что и сам не замечаешь, как потихоньку думать начинаешь. Но трудное это дело, сэр. И до чего мало людей это понимает. А все вот тут спрятано. – Ларри постучал себя по лбу. – В этой самой штуке. И чем я, по-вашему, обязан мистеру Эс? Всего лишь жизнью. Да, всего лишь жизнью.
Ларри замолчал, разминая в руках очередную сигарету, явно смущенный своими откровениями. Из гардеробной появился Спаркс, одетый, как обычно, во все черное. Зевс выскочил из-под стола и стал лизать руку хозяина.
– Джентльмены, нам пора отправляться, – сказал Спаркс, поглаживая Зевса. – Уже поздно, а нам предстоит тяжелая ночь со взломом и ограблением.
– Я захвачу свои инструменты, сэр, – весело проговорил Ларри и исчез за дверью.
– Это ради дела, Дойл, – сказал Спаркс, заметив растерянность в глазах Дойла. – Сугубо в интересах дела. Прости, старина, – обратился он к Зевсу, – сегодня ты остаешься дома.
Засунув в карман несколько пузырьков с лабораторного стола, Спаркс поспешил к выходу. Дойл молча последовал за ним, на прощание кивнув Зевсу.
Улица Монтегю была в этот час безлюдной, исключение составляли изредка проезжавшие кебы. Громадное здание Британского музея казалось таинственным и неприступным. Оглянувшись, Дойл с удивлением обнаружил, что окна квартиры Спаркса освещены, а в одном из окон виден силуэт мужчины.
– Манекен, – сказал Спаркс, заметив изумление Дойла. – Однажды в него всадили пулю – и никаких жалоб с его стороны. Вот это настоящий солдат.
Пробираясь какими-то глухими переулками, они оказались во дворе здания, которое Дойлу показалось знакомым. Ларри бесшумно подкрался к лестнице черного хода.
– Ларри всегда рад возможности проверить и усовершенствовать профессиональные навыки, – тихо проговорил Спаркс. – Барри большой молодец, он чертовски ловко взбирается по стенам, Ларри – непревзойденный мастер, когда речь заходит о замках.
– Значит, это обычный взлом со всеми вытекающими отсюда последствиями? – сдавленным голосом проговорил Дойл.
– Полагаю, вы не собираетесь свистеть и звать полицию, а, Дойл?
– Почему вы так уверены, что это именно то место, которое нам нужно?
– Ваш недавний знакомый, пресвитерианский священник, сегодня долго бродил здесь, предлагая всем и каждому свой бессмертный труд о приемах скотоводства на Гебридах.
– Я и не подозревал, что находился в обществе столь достопочтенного господина.
– Как это ни покажется странным, в моей библиотеке действительно есть этот труд. Я написал его во время импровизированного отдыха несколько лет назад. Не знаю, как вы, а я без дела не могу ни минуты. Я счастлив, когда работаю.
– М-м-м… – растерялся Дойл. – Я люблю рыбалку.
– Ловите на наживку или сетью?
– На наживку. Ловлю обычно форель.
– Завидую вам. Однако вернемся к нашим баранам. Представьте мое изумление, когда сегодня одно из издательств на улице Рассел пожелало купить мою рукопись.
– Вы продали свою монографию? – удивился Дойл.
– Моментально. Говорю вам, вкусы людей абсолютно непредсказуемы. Я даже имени не успел придумать. Хотя вряд ли кто-то станет допытываться, как зовут священника, продавшего такую-то и такую-то монографию. Я даже чек попросил выписать – на благотворительные цели. – Спаркс замолчал, напряженно вглядываясь в темноту. – Ларри, похоже, уже ждет нас. За мной, Дойл.
Спаркс направился к дому. Ларри придерживал дверь, когда они вошли в здание. Спаркс зажег свечу и осмотрелся.
– "Ратборн и сыновья", – прочел он на табличке над одной из дверей в коридоре. А потом повернулся к Ларри: – За углом служебный вход. Посмотрите, что там можно сделать, Ларри.
Освещая путь, они двинулись налево по коридору.
– Позвольте мне вернуться к вашей монографии, – не унимался Дойл. – Они что, сразу вам заплатили?
– Сумма, конечно, невелика. Но на кости для Зевса хватит, – ответил Спаркс.
Ларри тем временем отомкнул нужную им дверь.
– Благодарю вас, Ларри. И не затруднит ли вас присмотреть тут, пока мы заглянем в издательство.
Приподняв шляпу, Ларри скрылся в темноте. "Странно, – подумал Дойл, – с тех пор как мы ушли из квартиры Спаркса, Ларри не вымолвил ни слова".
Они обошли помещение издательства "Ратборн и сыновья", где на столах аккуратными стопками лежали контракты, рукописи, счета и другие бумаги, обычные для таких контор.
– Значит, именно сюда вы принесли свою рукопись, но решения ее судьбы так и не дождались? – спросил Спаркс.
– Да. Похоже, отец и брат леди Николсон действительно имеют к этому какое-то отношение.
– О брате, то есть печально почившем Джордже Ратборне, мы с вами кое-что знаем. Больше об этой семье, и в частности о Ратборне-старшем, выяснить ничего не удалось. Никаких сведений о нем нет.
– Весьма странно.
– Думаю, не очень. Это издательство существует всего шесть лет. Маловато для нескольких поколений…
– Вы полагаете, что Ратборна-старшего вообще не существует?
– Вы быстро схватываете, Дойл. Ладно, давайте-ка посмотрим, что у них здесь, – проговорил Спаркс, направляясь в другую комнату. – Нашего друга священнослужителя к начальству не допустили, вежливо, но решительно отказав ему в этой просьбе.
Они стояли перед застекленной дверью с табличкой "Директор". Дверь была заперта, и, передав свечу Дойлу, Спаркс вытащил из кармана цепочку канцелярских скрепок. Разогнув одну из них, он всунул проволочку в замочную скважину.
– Их не заинтересовало разведение скота?
– Насколько я понял во время своего визита, книги их вообще не интересуют.
– Что вы хотите этим сказать, Джек?
– Я мельком просмотрел каталог их публикаций. На редкость однообразный; похоже, работы по оккультизму – это единственное, что привлекает их внимание. Обычный прием для создания законного прикрытия. На деньги, которые они зарабатывают, издательство не просуществует и дня. И никакой художественной литературы они, естественно, не издают, – объяснял Спаркс, колдуя над замочной скважиной.
Наконец послышался щелчок, и дверь открылась. Первым в комнату вошел Спаркс.
– Припоминаю, что именно из-за их интереса к оккультизму я и отослал им свою рукопись, – сказал Дойл. – Как любого пишущего человека меня волновала судьба моего сочинения, а того, что они не издают художественных произведений, я даже не мог предположить.
– Простите, если невольно обидел вас, – сказал Спаркс, забирая свечу.
– Все в порядке, Джек. Вопрос в другом: если они не печатают художественную литературу, почему они не вернули мне рукопись?
– Думаю, из-за названия. Кто-то обратил внимание на заголовок: "Темное братство". Это все и решило.
– Вынужден констатировать, что в издательстве "Ратборн и сыновья" моя рукопись попала не в те руки.
– Боюсь, что так, – кивнул головой Спаркс.
Он склонился над массивным письменным столом, занимавшим чуть ли не всю комнату, и стал проверять содержимое ящиков.
– Если я вас правильно понимаю, – сказал Дойл, – вы подозреваете, что под вывеской издательства "Ратборн и сыновья" скрывается нечто иное – зловещее и страшное.
– Действительно страшное, Дойл. Левостороннее, – ответил Спаркс, вытаскивая из ящика конверт с названием издательства. – Только взгляните на это.
Содержимое конверта было ничем не примечательно – обычные контракты на переплетные работы. Но "шапка" на бланках была запоминающейся:
КОМПАНИЯ "РАТБОРН И СЫНОВЬЯ, Лтд"
Директора:
Сэр Джон Чандрос
Бригадный генерал Маркус Драммонд
Сэр Найджел Гулль
Леди Ратборн-Николсон
Его высокопреосвященство епископ Кай Катулл Пиллфрок
Профессор Арминиус Вамберг
Максимилиан Грейвс
– Господи Иисусе, – прошептал Дойл.
– Давайте рассуждать. В этой комнате нету ничего характерного для любой издательской конторы: никаких почетных дипломов под стеклом, никаких грамот – ничего. Контора является прикрытием, это абсолютно ясно. Кроме того, мы выяснили, что никакого Ратборна-старшего не существует.
– Этим и объясняется присутствие в списке леди Николсон.
– Да, для женщины такой пост довольно необычен… Но времена меняются. Мы не знаем точно, какую роль в делах издательства играет леди Николсон, но можем предположить, что именно она руководит всем.
– Или руководила…
– Думаю, мне удастся узнать об этом очень скоро. Однако скажите, что вас так поразило в этом списке?
– Одно имя. До недавнего времени, точнее, до выхода на пенсию сэр Найджел Гулль был личным врачом королевской семьи.
– Насколько мне известно, он лечил в основном молодого принца Альберта.
– Да. И это требовало полной отдачи сил, – в раздумье произнес Дойл, – потому что внук королевы – типичный недоумок, скандалист и настоящий развратник.
– Мне это совсем не нравится, – покачал головой Спаркс. – Я думаю, что отставка Гулля – а ему едва исполнилось шестьдесят – последовала, что называется, для отвода глаз. Последние дни его службы словно закрывает какая-то тень. Необходимо срочно выяснить, в чем тут дело. Кто еще из этого списка вам знаком?
– Я когда-то слышал имя Джона Чандроса, но не могу вспомнить, где и по какому случаю.
– Бывший член парламента от Северного округа Ньюкастл-на-Тейне. Занимается земельными сделками. Владеет сталеплавильными заводами. Сказочно богат.
– Он не имел никакого отношения к тюремной реформе?
– Да. Два года он возглавлял комиссию по тюремным делам. Он также фигурирует в сделке Николсона и Драммонда. Именно ему принадлежат земли по соседству с проданным участком.
– Похоже, это не случайно, – заметил Дойл.
– Ничего случайного не бывает, запомните это, Дойл. Во всяком случае, теперь мы видим, что от Чандроса ниточки тянутся как к Драммонду, так и к Николсону. А вот какое отношение ко всему этому имеет Гулль, нам еще предстоит выяснить.
– Как насчет остальных?
– Имя епископа Пиллфрока мне знакомо. Он принадлежит к англиканской церкви, его приход в Северном Йорке, недалеко от порта Уитби. Имена Вамберга и Грейвса я никогда не слышал. Что между ними общего? – размышлял Спаркс. – Все они очень богатые люди, у них есть определенный вес в обществе, они занимают высокие посты. Четверо из них так или иначе связаны с Йоркширом, куда направлялись те самые заключенные. Чандрос входил в комиссию по тюремным делам. И все они сплотились под фальшивой вывеской.
– Джек, а что, если это издательство настоящее? Небольшое сплоченное предприятие с достаточно скромными притязаниями и экспертами по различным направлениям: Драммонд занимается военными вопросами, Гулль – проблемами медицины, Чандрос курирует политику, Пиллфрок – теологию и так далее?
Спаркс с сомнением покачал головой.
– Мне кажется, что это вероятно от силы на десять процентов. С большим основанием мы можем предположить, что у нас в руках не что иное, как список верховного совета Темного братства, состоящий из семи имен. А как вам известно, семь – ключевое число в черной магии.
– Признаюсь, это выбивает из колеи, – тихо произнес Дойл и заметил какой-то странный листок, торчавший из-под папки. Потянув за измятый край, он увидел, что это театральная афиша, извещающая о гастролях в Лондоне неизвестной ему актерской труппы. Судя по афише, гастроли проходили в течение недели в октябре прошлого года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
– Он угрожал вам арестом? – спросил Дойл.
– Гораздо хуже, сэр, гораздо хуже: он убедил нас. Ну, конечно, прошло много месяцев, прежде чем мы узнали, что тот коп был вовсе не коп, а один из его переодетых ребят.
– Ребят?
– Он так нас называет – всех, кто на него работает, – скромно признался Ларри.
– И сколько же человек на него работает?
– Больше, чем несколько, всегда немного, но как раз столько, сколько надо. Это как посмотреть.
– И все бывшие преступники, как вы с Барри?
– Есть несколько человек о-очень приличных. Вы, док, в хорошей компании, не беспокойтесь.
– И Спаркс сразу же сказал вам, что он – агент королевы?
– Он вам много чего рассказывал?
– Да, но меня интересует королева.
– Скажу вам прямо, сэр: оттого что вы начнете сочинять что-нибудь, толку мало будет, – авторитетно заявил Ларри. – Трансмогрификация. Вот чем занимается мистер Джек. И вам тоже придется этим заняться.
– Чем этим?
– Трансмогрификацией. Знаете, что это такое?
– Трансформация души, насколько мне известно.
– Правильно. И я тому свидетель. После всего этого я своей тупой башкой понимать кое-что стал, чего раньше знать не знал. Теперь я и пьесы хожу смотреть, и сижу в партере, как приличный господин. Музыку слушаю и газетки почитываю. И приличную литературу, сэр. Этот, как его, француз-то, Бальзак. Очень к нему расположен. Он про жизнь как надо пишет. Про простой люд и все такое. Это мне нравится.
– Мне Бальзак тоже нравится.
– Как-нибудь поболтаем об этом с удовольствием, док. Это то самое, что мистеру Джеку удается: заставить соображать. Он вопросы так хитро задает, что и сам не замечаешь, как потихоньку думать начинаешь. Но трудное это дело, сэр. И до чего мало людей это понимает. А все вот тут спрятано. – Ларри постучал себя по лбу. – В этой самой штуке. И чем я, по-вашему, обязан мистеру Эс? Всего лишь жизнью. Да, всего лишь жизнью.
Ларри замолчал, разминая в руках очередную сигарету, явно смущенный своими откровениями. Из гардеробной появился Спаркс, одетый, как обычно, во все черное. Зевс выскочил из-под стола и стал лизать руку хозяина.
– Джентльмены, нам пора отправляться, – сказал Спаркс, поглаживая Зевса. – Уже поздно, а нам предстоит тяжелая ночь со взломом и ограблением.
– Я захвачу свои инструменты, сэр, – весело проговорил Ларри и исчез за дверью.
– Это ради дела, Дойл, – сказал Спаркс, заметив растерянность в глазах Дойла. – Сугубо в интересах дела. Прости, старина, – обратился он к Зевсу, – сегодня ты остаешься дома.
Засунув в карман несколько пузырьков с лабораторного стола, Спаркс поспешил к выходу. Дойл молча последовал за ним, на прощание кивнув Зевсу.
Улица Монтегю была в этот час безлюдной, исключение составляли изредка проезжавшие кебы. Громадное здание Британского музея казалось таинственным и неприступным. Оглянувшись, Дойл с удивлением обнаружил, что окна квартиры Спаркса освещены, а в одном из окон виден силуэт мужчины.
– Манекен, – сказал Спаркс, заметив изумление Дойла. – Однажды в него всадили пулю – и никаких жалоб с его стороны. Вот это настоящий солдат.
Пробираясь какими-то глухими переулками, они оказались во дворе здания, которое Дойлу показалось знакомым. Ларри бесшумно подкрался к лестнице черного хода.
– Ларри всегда рад возможности проверить и усовершенствовать профессиональные навыки, – тихо проговорил Спаркс. – Барри большой молодец, он чертовски ловко взбирается по стенам, Ларри – непревзойденный мастер, когда речь заходит о замках.
– Значит, это обычный взлом со всеми вытекающими отсюда последствиями? – сдавленным голосом проговорил Дойл.
– Полагаю, вы не собираетесь свистеть и звать полицию, а, Дойл?
– Почему вы так уверены, что это именно то место, которое нам нужно?
– Ваш недавний знакомый, пресвитерианский священник, сегодня долго бродил здесь, предлагая всем и каждому свой бессмертный труд о приемах скотоводства на Гебридах.
– Я и не подозревал, что находился в обществе столь достопочтенного господина.
– Как это ни покажется странным, в моей библиотеке действительно есть этот труд. Я написал его во время импровизированного отдыха несколько лет назад. Не знаю, как вы, а я без дела не могу ни минуты. Я счастлив, когда работаю.
– М-м-м… – растерялся Дойл. – Я люблю рыбалку.
– Ловите на наживку или сетью?
– На наживку. Ловлю обычно форель.
– Завидую вам. Однако вернемся к нашим баранам. Представьте мое изумление, когда сегодня одно из издательств на улице Рассел пожелало купить мою рукопись.
– Вы продали свою монографию? – удивился Дойл.
– Моментально. Говорю вам, вкусы людей абсолютно непредсказуемы. Я даже имени не успел придумать. Хотя вряд ли кто-то станет допытываться, как зовут священника, продавшего такую-то и такую-то монографию. Я даже чек попросил выписать – на благотворительные цели. – Спаркс замолчал, напряженно вглядываясь в темноту. – Ларри, похоже, уже ждет нас. За мной, Дойл.
Спаркс направился к дому. Ларри придерживал дверь, когда они вошли в здание. Спаркс зажег свечу и осмотрелся.
– "Ратборн и сыновья", – прочел он на табличке над одной из дверей в коридоре. А потом повернулся к Ларри: – За углом служебный вход. Посмотрите, что там можно сделать, Ларри.
Освещая путь, они двинулись налево по коридору.
– Позвольте мне вернуться к вашей монографии, – не унимался Дойл. – Они что, сразу вам заплатили?
– Сумма, конечно, невелика. Но на кости для Зевса хватит, – ответил Спаркс.
Ларри тем временем отомкнул нужную им дверь.
– Благодарю вас, Ларри. И не затруднит ли вас присмотреть тут, пока мы заглянем в издательство.
Приподняв шляпу, Ларри скрылся в темноте. "Странно, – подумал Дойл, – с тех пор как мы ушли из квартиры Спаркса, Ларри не вымолвил ни слова".
Они обошли помещение издательства "Ратборн и сыновья", где на столах аккуратными стопками лежали контракты, рукописи, счета и другие бумаги, обычные для таких контор.
– Значит, именно сюда вы принесли свою рукопись, но решения ее судьбы так и не дождались? – спросил Спаркс.
– Да. Похоже, отец и брат леди Николсон действительно имеют к этому какое-то отношение.
– О брате, то есть печально почившем Джордже Ратборне, мы с вами кое-что знаем. Больше об этой семье, и в частности о Ратборне-старшем, выяснить ничего не удалось. Никаких сведений о нем нет.
– Весьма странно.
– Думаю, не очень. Это издательство существует всего шесть лет. Маловато для нескольких поколений…
– Вы полагаете, что Ратборна-старшего вообще не существует?
– Вы быстро схватываете, Дойл. Ладно, давайте-ка посмотрим, что у них здесь, – проговорил Спаркс, направляясь в другую комнату. – Нашего друга священнослужителя к начальству не допустили, вежливо, но решительно отказав ему в этой просьбе.
Они стояли перед застекленной дверью с табличкой "Директор". Дверь была заперта, и, передав свечу Дойлу, Спаркс вытащил из кармана цепочку канцелярских скрепок. Разогнув одну из них, он всунул проволочку в замочную скважину.
– Их не заинтересовало разведение скота?
– Насколько я понял во время своего визита, книги их вообще не интересуют.
– Что вы хотите этим сказать, Джек?
– Я мельком просмотрел каталог их публикаций. На редкость однообразный; похоже, работы по оккультизму – это единственное, что привлекает их внимание. Обычный прием для создания законного прикрытия. На деньги, которые они зарабатывают, издательство не просуществует и дня. И никакой художественной литературы они, естественно, не издают, – объяснял Спаркс, колдуя над замочной скважиной.
Наконец послышался щелчок, и дверь открылась. Первым в комнату вошел Спаркс.
– Припоминаю, что именно из-за их интереса к оккультизму я и отослал им свою рукопись, – сказал Дойл. – Как любого пишущего человека меня волновала судьба моего сочинения, а того, что они не издают художественных произведений, я даже не мог предположить.
– Простите, если невольно обидел вас, – сказал Спаркс, забирая свечу.
– Все в порядке, Джек. Вопрос в другом: если они не печатают художественную литературу, почему они не вернули мне рукопись?
– Думаю, из-за названия. Кто-то обратил внимание на заголовок: "Темное братство". Это все и решило.
– Вынужден констатировать, что в издательстве "Ратборн и сыновья" моя рукопись попала не в те руки.
– Боюсь, что так, – кивнул головой Спаркс.
Он склонился над массивным письменным столом, занимавшим чуть ли не всю комнату, и стал проверять содержимое ящиков.
– Если я вас правильно понимаю, – сказал Дойл, – вы подозреваете, что под вывеской издательства "Ратборн и сыновья" скрывается нечто иное – зловещее и страшное.
– Действительно страшное, Дойл. Левостороннее, – ответил Спаркс, вытаскивая из ящика конверт с названием издательства. – Только взгляните на это.
Содержимое конверта было ничем не примечательно – обычные контракты на переплетные работы. Но "шапка" на бланках была запоминающейся:
КОМПАНИЯ "РАТБОРН И СЫНОВЬЯ, Лтд"
Директора:
Сэр Джон Чандрос
Бригадный генерал Маркус Драммонд
Сэр Найджел Гулль
Леди Ратборн-Николсон
Его высокопреосвященство епископ Кай Катулл Пиллфрок
Профессор Арминиус Вамберг
Максимилиан Грейвс
– Господи Иисусе, – прошептал Дойл.
– Давайте рассуждать. В этой комнате нету ничего характерного для любой издательской конторы: никаких почетных дипломов под стеклом, никаких грамот – ничего. Контора является прикрытием, это абсолютно ясно. Кроме того, мы выяснили, что никакого Ратборна-старшего не существует.
– Этим и объясняется присутствие в списке леди Николсон.
– Да, для женщины такой пост довольно необычен… Но времена меняются. Мы не знаем точно, какую роль в делах издательства играет леди Николсон, но можем предположить, что именно она руководит всем.
– Или руководила…
– Думаю, мне удастся узнать об этом очень скоро. Однако скажите, что вас так поразило в этом списке?
– Одно имя. До недавнего времени, точнее, до выхода на пенсию сэр Найджел Гулль был личным врачом королевской семьи.
– Насколько мне известно, он лечил в основном молодого принца Альберта.
– Да. И это требовало полной отдачи сил, – в раздумье произнес Дойл, – потому что внук королевы – типичный недоумок, скандалист и настоящий развратник.
– Мне это совсем не нравится, – покачал головой Спаркс. – Я думаю, что отставка Гулля – а ему едва исполнилось шестьдесят – последовала, что называется, для отвода глаз. Последние дни его службы словно закрывает какая-то тень. Необходимо срочно выяснить, в чем тут дело. Кто еще из этого списка вам знаком?
– Я когда-то слышал имя Джона Чандроса, но не могу вспомнить, где и по какому случаю.
– Бывший член парламента от Северного округа Ньюкастл-на-Тейне. Занимается земельными сделками. Владеет сталеплавильными заводами. Сказочно богат.
– Он не имел никакого отношения к тюремной реформе?
– Да. Два года он возглавлял комиссию по тюремным делам. Он также фигурирует в сделке Николсона и Драммонда. Именно ему принадлежат земли по соседству с проданным участком.
– Похоже, это не случайно, – заметил Дойл.
– Ничего случайного не бывает, запомните это, Дойл. Во всяком случае, теперь мы видим, что от Чандроса ниточки тянутся как к Драммонду, так и к Николсону. А вот какое отношение ко всему этому имеет Гулль, нам еще предстоит выяснить.
– Как насчет остальных?
– Имя епископа Пиллфрока мне знакомо. Он принадлежит к англиканской церкви, его приход в Северном Йорке, недалеко от порта Уитби. Имена Вамберга и Грейвса я никогда не слышал. Что между ними общего? – размышлял Спаркс. – Все они очень богатые люди, у них есть определенный вес в обществе, они занимают высокие посты. Четверо из них так или иначе связаны с Йоркширом, куда направлялись те самые заключенные. Чандрос входил в комиссию по тюремным делам. И все они сплотились под фальшивой вывеской.
– Джек, а что, если это издательство настоящее? Небольшое сплоченное предприятие с достаточно скромными притязаниями и экспертами по различным направлениям: Драммонд занимается военными вопросами, Гулль – проблемами медицины, Чандрос курирует политику, Пиллфрок – теологию и так далее?
Спаркс с сомнением покачал головой.
– Мне кажется, что это вероятно от силы на десять процентов. С большим основанием мы можем предположить, что у нас в руках не что иное, как список верховного совета Темного братства, состоящий из семи имен. А как вам известно, семь – ключевое число в черной магии.
– Признаюсь, это выбивает из колеи, – тихо произнес Дойл и заметил какой-то странный листок, торчавший из-под папки. Потянув за измятый край, он увидел, что это театральная афиша, извещающая о гастролях в Лондоне неизвестной ему актерской труппы. Судя по афише, гастроли проходили в течение недели в октябре прошлого года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58