" – усмехнулся про себя Дойл.
– А как впервые цивилизованное человечество попыталось использовать эту мощь Земли? Для чего возводились древние храмы? Думайте, Дойл, думайте!
Дойл силился ответить:
– Для жертвоприношений?
– Для врачевания! "Исцели больного, воскреси из мертвых!" Человек обращался к богу с этой мольбой, потому что в одном лице для него воплощались и врач, и бог. Совсем как два змея, обвившиеся вокруг силовой линии. Подумать только, Дойл! – возбужденно воскликнул Спаркс, будто сам поражаясь удивительному умозаключению. – Вы помните, кто был старшим сыном Гермеса?
– Простите, не помню, – сказал Дойл, вконец измученный.
– Бог Пан, бог земли и плодородия. Христиане его отвергли, считая Дьяволом, ибо старик Пан, любивший повеселиться, отличался невероятной сексуальностью, что в христианстве считалось одним из самых смертных грехов.
– Какая жалость…
– Бог Пан был ужасным озорником: ему доставляло удовольствие спрятаться в зарослях и, дождавшись появления одинокого путника, выскочить из засады и до смерти испугать бедолагу, которого охватывал панический страх.
– Извините, Джек, но я жутко хочу есть, – сказал вдруг Дойл. Пейзаж, несмотря на светлую буколическую красоту, казался ему угрожающе безлюдным.
– Ну разве не удивителен ум человека? – воскликнул Спаркс, пропуская мимо ушей жалобу Дойла. – Начав с простого камня на дороге, напомнившего нам о философии фэн-шуй, мы добрались до самого бога Пана. Может, от этой старой дороги действительно исходит энергия, а, Дойл? Я чувствую ее прилив!
Дойл вытер вспотевший лоб платком, едва слушая Спаркса, который с явным удовольствием вернулся к изначальной точке своих рассуждений.
– Если эта теория насчет силовых линий Земли справедлива, то как вы объясните тот факт, что дорога находится в столь плачевном состоянии? – вернулся к разговору Дойл, находя удовлетворение в своей язвительности.
– Ваше замечание, Дойл, выражает самую суть трагедии современного человека. Утратив связь с природой, мы полностью дискредитировали себя. Мы превратились в гостей в собственном доме и ведем себя по принципу: "После нас хоть потоп". Адски дымящие фабричные трубы Лондона, отравленный воздух, угольные шахты, похожие на преисподнюю, безжалостная эксплуатация детского труда… Человеческая жизнь теперь гроша ломаного не стоит. Эти руины красноречиво свидетельствуют о том, что наша цивилизация стремительно приближается к своему закату.
У Дойла звенело в ушах. От голода и жары, непривычной в это время года, он чувствовал тошноту. Странно, Спаркс почти перестал его раздражать. В глазах рябило, и за струящейся дымкой миража Дойл ничего не видел.
– Что это? – спросил он, обернувшись назад.
То спускаясь, то поднимаясь по волнистым холмам, они словно окунались в горячий воздушный поток. Как будто на них налетала птица с гигантскими крыльями, от ритмичных взмахов которых кружилась голова.
– Может, нам лучше уйти с этой дороги? – спросил Дойл.
– Нет, все в порядке, – спокойно ответил Спаркс.
– Вы в этом уверены, Джек? – переспросил Дойл.
– Уверен, – твердо произнес Спаркс.
Очень скоро у них за спиной послышался стук копыт. Лошадь неслась галопом, и когда она вынырнула из-за дрожавшей дымки миража, то оба путника увидели, что это всадник в черном плаще. Натянув поводья, всадник перешел на рысь. Дойл еще издали узнал во всаднике возничего Барри.
– Ба-а, да это же Барри. Не так ли, Джек? – улыбаясь, спросил Дойл.
– Нет, это не Барри, – сказал Спаркс, направляясь навстречу всаднику.
Всадник спешился. "Нет, это все-таки Барри, – решил Дойл, пристально вглядываясь в лицо парня. – Опять шуточки Спаркса".
– Молодчина, Ларри, теперь нам можно не волноваться, – сказал Спаркс, пожимая руку молодого человека.
– Глаз у меня вострый, сэр. И беспокоиться вам ни к чему, – сказал Ларри.
"Нет, это Барри", – по-прежнему считал Дойл.
– Ларри имеет в виду, что нашел нас по ягодам и зернам, которые я разбрасывал по дороге, – пояснил Спаркс. – Лучшего следопыта, чем Ларри, не найти во всей Англии.
– След-то был яснее ясного, – скромно добавил Ларри.
"Этот парень тоже из Ист-Энда, – подумал Дойл, – и, как и Барри, такой же ловкий и сильный на вид. Курчавые русые волосы и веселые голубые глаза точно как у Барри. Хотя почему "как у Барри"? Это он и есть", – поправил себя Дойл, все еще убежденный, что видит перед собой именно Барри.
– Ларри и Барри – братья, – улыбнулся Спаркс, насмешливо поглядывая на Дойла, – братья-близнецы.
– Точно так, сэр, всегда ими были. Только Барри наградили шрамом, сэр, которого на моей физиономии нет, если вы изволили заметить, – пришел на помощь Ларри, в доказательство повернувшись к Дойлу в профиль.
– Действительно, шрама нет, – кивнул Дойл. – Никакого шрама.
– В определенных кругах Лондона о Ларри и Барри ходят легенды, – сказал Спаркс. – Они лучшие из домушников, которых мне когда-либо доводилось встречать.
– Домушников? – не понял Дойл.
– Взломщиков, сэр, – улыбнулся Ларри так, словно его представляли на светском рауте. – Понемногу приворовываем при случае. Словом, всякими там отвертками, стамесками и сверлами орудовать умеем. Понимаете, да, сэр?
– Думаю, понимаю, – обескураженно произнес Дойл.
– Отличнейшая пара, – улыбнулся Спаркс. – Никому никогда и в голову не приходило, что орудовали близнецы. В своем деле они дадут фору любому.
– Мы, конечно, без образования, сэр, но кое-чему все-таки научились. Очень даже научились, сэр, – пояснил Ларри.
– Вам еще представится случай, Дойл, оценить их искусную работу. Скажем, один остается в городе и сидит в пабе, попивая пиво и всячески привлекая к себе внимание, а другой в это время…
– Именно так, сэр. Это очень важный пункт нашей работы, – серьезно проговорил Ларри. – Вроде как устраиваем представление, сэр, чтоб все видели. Барри, он петь умеет. Что хотите споет. А я больше по части рассказов мастер.
– В общем, пока один находится на глазах у широкой публики, другой промышляет.
– Да-а, если уж доводится обчистить какое местечко, то убраться надо с полным мешочком и чтоб комар носа не подточил, – подмигнул Ларри.
– Они могут прошмыгнуть, как мыши, и пробираются в такие места, куда, кажется, проникнуть невозможно, – продолжал Спаркс.
"Что-то уж слишком он радуется", – подумал Дойл.
– Знаете, сэр, Барри, он здорово умеет съеживаться, если где тесновато, и складывается прямо пополам вроде как зонтик.
– На публике они никогда вместе не появляются. Так что, если одного из них хватали за руку на месте преступления, две дюжины посетителей паба клялись, что обвиняемый весь вечер веселил их компанию. Безупречное алиби.
– Так оно и было, сэр. В точности так, – вздохнул Ларри. – Да только однажды ночью Барри пришлось туговато. Он большой ухажер, наш Барри, да. Трагический недостаток. Вот я и говорю, что в ту ночь он ухлестывал за дочкой мясника и осаждал эту куколку, ну прямо как крепость какую. Только чем больше эта красоточка сопротивлялась, тем ловчее выступал Барри. Настоящий солдат на поле битвы: все орудия в ход пустил. Но действовал вполне достойно, сэр, да. И уже все препоны миновал и добрался было до ее "святая святых", ну да, прямо там, в лавке, а тут ее папаша преподобный является. Только его и ждали, в четыре-то утра. И не успел Барри подштанники натянуть, как тот рубанул его тесаком по лицу и располосовал щеку до самой кости.
– Ларри, кое-какие подробности можно было бы опустить, – вмешался Спаркс.
– Вы правы, сэр. Извините, сэр, – с готовностью произнес Ларри, заглядывая в глаза Дойл а, чтобы убедиться, не обидел ли он его грубым словом.
– По вас с братом давно плачет одно заведение, мне так кажется, – язвительно проговорил Дойл. – Я имею в виду тюрьму.
– Само собой, сэр. И можете не сомневаться, мы с Барри там бы и гнили по сей день – и вполне заслуженно, – не пожалей нас мистер Спаркс, благослови его Господь.
– Это скучная история, Ларри, и не будем принуждать нашего милейшего доктора выслушивать ее, – произнес Спаркс тоном, не терпящим возражений. – Скажите лучше, не заметили ли вы кого-нибудь по дороге сюда?
– С ответственностью заявляю, сэр, что место вашего пребывания после побега остается нераскрытым.
– Хорошая новость. Ну, друг мой, а что вы нам привезли из еды?
– Извиняюсь за свою глупость, джентльмены, я тут болтаю языком, а у вас кишки, верно, подвело от голода.
Оказалось, что Ларри привез в седельном мешке такую уйму провизии, что, начни он с нее, а не с описания злоключений Барри, Дойл, возможно, не стал бы судить о заблудших братьях столь строго. Здесь были сэндвичи, жареная ветчина со специями и отличный ростбиф, а также острый "чеддер", индюшатина в майонезе, кусочки баранины в белом соусе. Кроме того, имелись пакетики с орешками и сладостями и, конечно, бутылки с водой и пивом. И что поразительно, Ларри захватил смену белья.
Они устроили настоящий пир у обочины, отпустив лошадь пастись на поле. Ларри рассказывал о шагах, предпринятых ими за последние сутки. Он остановился в одной из привокзальных гостиниц Кембриджа и, как ему было велено, ждал известий от Барри. По получении сообщения из Лондона, в котором брат поведал о том, как ловко ему удалось сбить преследователей с толку, закружив их по городу, Ларри быстренько оседлал лошадку и пустился на поиски Спаркса и Дойла.
Слушая Ларри, Дойл был вынужден признать, что не может найти ни малейшей зацепки, которая подсказала бы ему, что же в действительности связывает Спаркса с близнецами, работавшими на него, и, по всей видимости, давно. Спрашивать об этом Спаркса было неловко, однако сам факт, что он находится в одной компании с закоренелым преступником (даже если предположить, что Ларри исправился), пробуждал в Дойле ветхозаветное неприятие, которое не могли победить ни сэндвичи, ни пиво.
Основательно подкрепившись и переодевшись, Спаркс и Дойл снова зашагали по древней римской дороге, пропустив Ларри вперед. Сидя верхом на лошади, он оглядывал окрестности. Развевающийся плащ Ларри напоминал Дойлу о встрече в таверне.
– Кто за мной гонится, Джек? Кто был тот человек в черном, которого я видел прошлой ночью? – спросил Дойл.
Тень пробежала по лицу Спаркса.
– Я не совсем уверен, – неохотно проговорил он.
– Но вы догадываетесь о чем-то? – упорствовал Дойл.
– Возможно, это человек, которого я ищу очень давно. И вчера впервые за многие годы я видел его так близко. Именно из-за него я присутствовал на сеансе.
– Значит ли это, что этот человек имеет определенное отношение к тому дьявольскому содружеству, о котором вы рассказывали?
– Думаю, что он их предводитель.
– И вы с ним знакомы! Не так ли? – догадался Дойл.
Спаркс бросил на него пронзительный взгляд. К изумлению Дойла, в глазах Спаркса промелькнул испуг. "Ну и ну!" – с удивлением подумал Дойл.
– Возможно, – холодно ответил Спаркс, нахмурив брови. Нечаянно выказанный им испуг неожиданно приблизил этого странного человека к Дойлу, сделав чуть более земным и понятным.
– Джек, а вам ни разу не приходило в голову, что у меня почти нет оснований верить вам? – осмелев, спросил Дойл.
– Приходило, – коротко бросил Спаркс.
– Должен признаться, я обычно полагаюсь на интуицию, а все эти ваши сказки, которые вы мне рассказываете… Почему бы не поискать другое, более достоверное объяснение тому, что происходит со мной?
Спаркс пожал плечами, потом произнес:
– А что, в конечном счете, есть наша жизнь? Сказки, придуманные нами для того, чтобы земное существование не казалось бесцельным.
– Мы вынуждены верить, что жизнь имеет какой-то смысл.
– А я полагаю, что жизнь имеет смысл ровно настолько, насколько мы способны его привнести.
"Потрясающий человек этот Спаркс, – подумал Дойл. – Он изменчив, как погода в сентябре". Неожиданно Дойла посетила странная мысль.
– Полностью с вами согласен, – проговорил он. – Вот я, например, не знаю о вас практически ничего, Джек, однако могу составить некоторое представление о вас – придумать историю, если угодно, которая, возможно, в чем-то совпадает с тем, что есть на самом деле.
– Ну и какая это была бы история? – с интересом проговорил Спаркс.
– Начнем с того, что вам около тридцати пяти, а родились вы в одном из поместий Йоркшира. Вы – единственный ребенок в семье и еще мальчиком перенесли какое-то очень тяжелое заболевание. С детских лет вы любили читать. В юношеские годы вместе с родителями вы путешествовали по Европе, подолгу задерживаясь в Германии. По окончании школы вы поступили в один из колледжей в Кембридже. Точнее, вы учились сразу в нескольких колледжах и среди разных дисциплин осваивали и медицину. Вы умеете играть на одном из струнных инструментов, скорее всего на скрипке, и делаете это с не меньшей виртуозностью, чем…
– Браво, Дойл! – воскликнул Спаркс.
– В какой-то момент вы всерьез намеревались стать актером и, возможно, некоторое время подвизались на сцене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
– А как впервые цивилизованное человечество попыталось использовать эту мощь Земли? Для чего возводились древние храмы? Думайте, Дойл, думайте!
Дойл силился ответить:
– Для жертвоприношений?
– Для врачевания! "Исцели больного, воскреси из мертвых!" Человек обращался к богу с этой мольбой, потому что в одном лице для него воплощались и врач, и бог. Совсем как два змея, обвившиеся вокруг силовой линии. Подумать только, Дойл! – возбужденно воскликнул Спаркс, будто сам поражаясь удивительному умозаключению. – Вы помните, кто был старшим сыном Гермеса?
– Простите, не помню, – сказал Дойл, вконец измученный.
– Бог Пан, бог земли и плодородия. Христиане его отвергли, считая Дьяволом, ибо старик Пан, любивший повеселиться, отличался невероятной сексуальностью, что в христианстве считалось одним из самых смертных грехов.
– Какая жалость…
– Бог Пан был ужасным озорником: ему доставляло удовольствие спрятаться в зарослях и, дождавшись появления одинокого путника, выскочить из засады и до смерти испугать бедолагу, которого охватывал панический страх.
– Извините, Джек, но я жутко хочу есть, – сказал вдруг Дойл. Пейзаж, несмотря на светлую буколическую красоту, казался ему угрожающе безлюдным.
– Ну разве не удивителен ум человека? – воскликнул Спаркс, пропуская мимо ушей жалобу Дойла. – Начав с простого камня на дороге, напомнившего нам о философии фэн-шуй, мы добрались до самого бога Пана. Может, от этой старой дороги действительно исходит энергия, а, Дойл? Я чувствую ее прилив!
Дойл вытер вспотевший лоб платком, едва слушая Спаркса, который с явным удовольствием вернулся к изначальной точке своих рассуждений.
– Если эта теория насчет силовых линий Земли справедлива, то как вы объясните тот факт, что дорога находится в столь плачевном состоянии? – вернулся к разговору Дойл, находя удовлетворение в своей язвительности.
– Ваше замечание, Дойл, выражает самую суть трагедии современного человека. Утратив связь с природой, мы полностью дискредитировали себя. Мы превратились в гостей в собственном доме и ведем себя по принципу: "После нас хоть потоп". Адски дымящие фабричные трубы Лондона, отравленный воздух, угольные шахты, похожие на преисподнюю, безжалостная эксплуатация детского труда… Человеческая жизнь теперь гроша ломаного не стоит. Эти руины красноречиво свидетельствуют о том, что наша цивилизация стремительно приближается к своему закату.
У Дойла звенело в ушах. От голода и жары, непривычной в это время года, он чувствовал тошноту. Странно, Спаркс почти перестал его раздражать. В глазах рябило, и за струящейся дымкой миража Дойл ничего не видел.
– Что это? – спросил он, обернувшись назад.
То спускаясь, то поднимаясь по волнистым холмам, они словно окунались в горячий воздушный поток. Как будто на них налетала птица с гигантскими крыльями, от ритмичных взмахов которых кружилась голова.
– Может, нам лучше уйти с этой дороги? – спросил Дойл.
– Нет, все в порядке, – спокойно ответил Спаркс.
– Вы в этом уверены, Джек? – переспросил Дойл.
– Уверен, – твердо произнес Спаркс.
Очень скоро у них за спиной послышался стук копыт. Лошадь неслась галопом, и когда она вынырнула из-за дрожавшей дымки миража, то оба путника увидели, что это всадник в черном плаще. Натянув поводья, всадник перешел на рысь. Дойл еще издали узнал во всаднике возничего Барри.
– Ба-а, да это же Барри. Не так ли, Джек? – улыбаясь, спросил Дойл.
– Нет, это не Барри, – сказал Спаркс, направляясь навстречу всаднику.
Всадник спешился. "Нет, это все-таки Барри, – решил Дойл, пристально вглядываясь в лицо парня. – Опять шуточки Спаркса".
– Молодчина, Ларри, теперь нам можно не волноваться, – сказал Спаркс, пожимая руку молодого человека.
– Глаз у меня вострый, сэр. И беспокоиться вам ни к чему, – сказал Ларри.
"Нет, это Барри", – по-прежнему считал Дойл.
– Ларри имеет в виду, что нашел нас по ягодам и зернам, которые я разбрасывал по дороге, – пояснил Спаркс. – Лучшего следопыта, чем Ларри, не найти во всей Англии.
– След-то был яснее ясного, – скромно добавил Ларри.
"Этот парень тоже из Ист-Энда, – подумал Дойл, – и, как и Барри, такой же ловкий и сильный на вид. Курчавые русые волосы и веселые голубые глаза точно как у Барри. Хотя почему "как у Барри"? Это он и есть", – поправил себя Дойл, все еще убежденный, что видит перед собой именно Барри.
– Ларри и Барри – братья, – улыбнулся Спаркс, насмешливо поглядывая на Дойла, – братья-близнецы.
– Точно так, сэр, всегда ими были. Только Барри наградили шрамом, сэр, которого на моей физиономии нет, если вы изволили заметить, – пришел на помощь Ларри, в доказательство повернувшись к Дойлу в профиль.
– Действительно, шрама нет, – кивнул Дойл. – Никакого шрама.
– В определенных кругах Лондона о Ларри и Барри ходят легенды, – сказал Спаркс. – Они лучшие из домушников, которых мне когда-либо доводилось встречать.
– Домушников? – не понял Дойл.
– Взломщиков, сэр, – улыбнулся Ларри так, словно его представляли на светском рауте. – Понемногу приворовываем при случае. Словом, всякими там отвертками, стамесками и сверлами орудовать умеем. Понимаете, да, сэр?
– Думаю, понимаю, – обескураженно произнес Дойл.
– Отличнейшая пара, – улыбнулся Спаркс. – Никому никогда и в голову не приходило, что орудовали близнецы. В своем деле они дадут фору любому.
– Мы, конечно, без образования, сэр, но кое-чему все-таки научились. Очень даже научились, сэр, – пояснил Ларри.
– Вам еще представится случай, Дойл, оценить их искусную работу. Скажем, один остается в городе и сидит в пабе, попивая пиво и всячески привлекая к себе внимание, а другой в это время…
– Именно так, сэр. Это очень важный пункт нашей работы, – серьезно проговорил Ларри. – Вроде как устраиваем представление, сэр, чтоб все видели. Барри, он петь умеет. Что хотите споет. А я больше по части рассказов мастер.
– В общем, пока один находится на глазах у широкой публики, другой промышляет.
– Да-а, если уж доводится обчистить какое местечко, то убраться надо с полным мешочком и чтоб комар носа не подточил, – подмигнул Ларри.
– Они могут прошмыгнуть, как мыши, и пробираются в такие места, куда, кажется, проникнуть невозможно, – продолжал Спаркс.
"Что-то уж слишком он радуется", – подумал Дойл.
– Знаете, сэр, Барри, он здорово умеет съеживаться, если где тесновато, и складывается прямо пополам вроде как зонтик.
– На публике они никогда вместе не появляются. Так что, если одного из них хватали за руку на месте преступления, две дюжины посетителей паба клялись, что обвиняемый весь вечер веселил их компанию. Безупречное алиби.
– Так оно и было, сэр. В точности так, – вздохнул Ларри. – Да только однажды ночью Барри пришлось туговато. Он большой ухажер, наш Барри, да. Трагический недостаток. Вот я и говорю, что в ту ночь он ухлестывал за дочкой мясника и осаждал эту куколку, ну прямо как крепость какую. Только чем больше эта красоточка сопротивлялась, тем ловчее выступал Барри. Настоящий солдат на поле битвы: все орудия в ход пустил. Но действовал вполне достойно, сэр, да. И уже все препоны миновал и добрался было до ее "святая святых", ну да, прямо там, в лавке, а тут ее папаша преподобный является. Только его и ждали, в четыре-то утра. И не успел Барри подштанники натянуть, как тот рубанул его тесаком по лицу и располосовал щеку до самой кости.
– Ларри, кое-какие подробности можно было бы опустить, – вмешался Спаркс.
– Вы правы, сэр. Извините, сэр, – с готовностью произнес Ларри, заглядывая в глаза Дойл а, чтобы убедиться, не обидел ли он его грубым словом.
– По вас с братом давно плачет одно заведение, мне так кажется, – язвительно проговорил Дойл. – Я имею в виду тюрьму.
– Само собой, сэр. И можете не сомневаться, мы с Барри там бы и гнили по сей день – и вполне заслуженно, – не пожалей нас мистер Спаркс, благослови его Господь.
– Это скучная история, Ларри, и не будем принуждать нашего милейшего доктора выслушивать ее, – произнес Спаркс тоном, не терпящим возражений. – Скажите лучше, не заметили ли вы кого-нибудь по дороге сюда?
– С ответственностью заявляю, сэр, что место вашего пребывания после побега остается нераскрытым.
– Хорошая новость. Ну, друг мой, а что вы нам привезли из еды?
– Извиняюсь за свою глупость, джентльмены, я тут болтаю языком, а у вас кишки, верно, подвело от голода.
Оказалось, что Ларри привез в седельном мешке такую уйму провизии, что, начни он с нее, а не с описания злоключений Барри, Дойл, возможно, не стал бы судить о заблудших братьях столь строго. Здесь были сэндвичи, жареная ветчина со специями и отличный ростбиф, а также острый "чеддер", индюшатина в майонезе, кусочки баранины в белом соусе. Кроме того, имелись пакетики с орешками и сладостями и, конечно, бутылки с водой и пивом. И что поразительно, Ларри захватил смену белья.
Они устроили настоящий пир у обочины, отпустив лошадь пастись на поле. Ларри рассказывал о шагах, предпринятых ими за последние сутки. Он остановился в одной из привокзальных гостиниц Кембриджа и, как ему было велено, ждал известий от Барри. По получении сообщения из Лондона, в котором брат поведал о том, как ловко ему удалось сбить преследователей с толку, закружив их по городу, Ларри быстренько оседлал лошадку и пустился на поиски Спаркса и Дойла.
Слушая Ларри, Дойл был вынужден признать, что не может найти ни малейшей зацепки, которая подсказала бы ему, что же в действительности связывает Спаркса с близнецами, работавшими на него, и, по всей видимости, давно. Спрашивать об этом Спаркса было неловко, однако сам факт, что он находится в одной компании с закоренелым преступником (даже если предположить, что Ларри исправился), пробуждал в Дойле ветхозаветное неприятие, которое не могли победить ни сэндвичи, ни пиво.
Основательно подкрепившись и переодевшись, Спаркс и Дойл снова зашагали по древней римской дороге, пропустив Ларри вперед. Сидя верхом на лошади, он оглядывал окрестности. Развевающийся плащ Ларри напоминал Дойлу о встрече в таверне.
– Кто за мной гонится, Джек? Кто был тот человек в черном, которого я видел прошлой ночью? – спросил Дойл.
Тень пробежала по лицу Спаркса.
– Я не совсем уверен, – неохотно проговорил он.
– Но вы догадываетесь о чем-то? – упорствовал Дойл.
– Возможно, это человек, которого я ищу очень давно. И вчера впервые за многие годы я видел его так близко. Именно из-за него я присутствовал на сеансе.
– Значит ли это, что этот человек имеет определенное отношение к тому дьявольскому содружеству, о котором вы рассказывали?
– Думаю, что он их предводитель.
– И вы с ним знакомы! Не так ли? – догадался Дойл.
Спаркс бросил на него пронзительный взгляд. К изумлению Дойла, в глазах Спаркса промелькнул испуг. "Ну и ну!" – с удивлением подумал Дойл.
– Возможно, – холодно ответил Спаркс, нахмурив брови. Нечаянно выказанный им испуг неожиданно приблизил этого странного человека к Дойлу, сделав чуть более земным и понятным.
– Джек, а вам ни разу не приходило в голову, что у меня почти нет оснований верить вам? – осмелев, спросил Дойл.
– Приходило, – коротко бросил Спаркс.
– Должен признаться, я обычно полагаюсь на интуицию, а все эти ваши сказки, которые вы мне рассказываете… Почему бы не поискать другое, более достоверное объяснение тому, что происходит со мной?
Спаркс пожал плечами, потом произнес:
– А что, в конечном счете, есть наша жизнь? Сказки, придуманные нами для того, чтобы земное существование не казалось бесцельным.
– Мы вынуждены верить, что жизнь имеет какой-то смысл.
– А я полагаю, что жизнь имеет смысл ровно настолько, насколько мы способны его привнести.
"Потрясающий человек этот Спаркс, – подумал Дойл. – Он изменчив, как погода в сентябре". Неожиданно Дойла посетила странная мысль.
– Полностью с вами согласен, – проговорил он. – Вот я, например, не знаю о вас практически ничего, Джек, однако могу составить некоторое представление о вас – придумать историю, если угодно, которая, возможно, в чем-то совпадает с тем, что есть на самом деле.
– Ну и какая это была бы история? – с интересом проговорил Спаркс.
– Начнем с того, что вам около тридцати пяти, а родились вы в одном из поместий Йоркшира. Вы – единственный ребенок в семье и еще мальчиком перенесли какое-то очень тяжелое заболевание. С детских лет вы любили читать. В юношеские годы вместе с родителями вы путешествовали по Европе, подолгу задерживаясь в Германии. По окончании школы вы поступили в один из колледжей в Кембридже. Точнее, вы учились сразу в нескольких колледжах и среди разных дисциплин осваивали и медицину. Вы умеете играть на одном из струнных инструментов, скорее всего на скрипке, и делаете это с не меньшей виртуозностью, чем…
– Браво, Дойл! – воскликнул Спаркс.
– В какой-то момент вы всерьез намеревались стать актером и, возможно, некоторое время подвизались на сцене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58