Нет, даже хуже!
— Я никогда не утверждал обратного,— равнодушно ответил я.— Сейчас тяжелые времена, Виланд. Надо как-то жить. Поэтому я предложил отправиться с вами. Я признаю, что даже ребенок справится с батискафом, если познакомится с инструкцией, но подводные работы не дело дилетантов. Поверь мне, Виланд, я в этом разбираюсь. Вы — дилетанты. Я же профессионал. Это единственная вещь, в которой я действительно разбираюсь. Так, значит, я отправляюсь с вами?
Виланд долго смотрел на меня, потом тихо сказал:
— Мне и в голову не приходило отправляться без тебя,
Талбот.
Он открыл дверь и, показал рукой, чтобы я шел вперед. Он и Ройал вышли следом за мной, и я услышал, как Чибат-ти задвигает засов и поворачивает ключ в замке, а это значило, что комната в такой же безопасности, как и английский банк, с той лишь разницей, что в английском банке не открывают дверь на условный стук. А здесь она открывалась, и я об этом помнил. К тому же Виланд освежил мою память, повторно постучав условным сигналом в другую дверь в этом же коридоре.
Дверь открыл двойник Чибатти. Это помещение было не таким мрачным. У стены стояла скамья, на которой сидели генерал и Мэри. В углу на деревянном стуле застыл Кеннеди, а Ларри Со своим огромным пистолетом и как всегда бегающими глазами метался по комнате, изображая цепного пса. Я окинул всех сердитым взглядом.
Генерал бесстрастный, как всегда, мастерски владел своими мыслями и чувствами, но под глазами у него я заметил черные круги, которых не было два дня назад. У дочери тоже были усталые глаза, лицо бледное, и, хотя она старалась держать себя в руках, можно было заметить, что ее худенькие плечи чуть опущены. Я никогда не восхищался железными женщинами, и ничто не доставило бы мне большего удовольствия, как возможность обнять эти плечи. Впрочем, для этого сейчас было не время и не. место. Да и к тому же неизвестно, как она к этому отнесется. Лицо Кеннеди, напоминающее бронзовую маску, не выражало никаких чувств. Я обратил внимание, что коричневая униформа сидит на Кеннеди лучше, чем накануне. Это вовсе не означало, что он успел побывать у портного, а всего лишь говорило, что кто-то отобрал у него оружие, и теперь исчезла небольшая выпуклость, раньше нарушавшая идеально гладкую форму. Когда дверь за нами закрылась, Мери встала. Взгляд ее был разгневанным, может быть, в ней больше железа, чем я думал? Не глядя на Ларри, она показала рукой в его направлении.
— Вы полагаете, что это действительно необходимо?— ледяным тоном обратилась она к Виланду.— Насколько я понимаю, нас сопровождают, как преступников, под вооруженной охраной?
— Не обращайте внимания, мисс, на нашего юного друга,— успокоил ее я.— Эта штука в его руке ни о чем не говорит. Все наркоманы нервные, однако сам вид оружия придает им уверенность. Уже прошло время очередного укола,
но как только он получит свою порцию, станет чувство-вать себя, как юный бог.
Ларри быстро шагнул вперед и ткнул меня дулом пистолета в живот. Причем сделал он это не очень нежно. Глаза у него остекленели, на мертвенно бледных щеках выступили красные пятна, тяжело дыша, он прошипел сквозь зубы:
— Я предупреждал тебя, Талбот. Перестань меня раздражать, Говорю в последний раз.
Я посмотрел мимо него и улыбнулся.
— Посмотри назад,— тихо сказал я и при этом снова уставился ему за спину и слегка кивнул.
Он слишком разнервничался и не мог не купиться. Я настолько был в этом уверен, что, как только он повернул голову, уже зажимал ему руку. Пистолет при этом был опущен, даже если бы он выстрелил, вреда никому бы не причинил. Хотя трудно было сказать, как срикошетит пуля от металлического пола и стен.
Ларри резко повернулся ко мне с гримасой бешенства и ненависти, из него потоком полились ругательства. Свободной рукой он попытался разжать мою хватку, но тщетно, ведь никаким физическим трудом, кроме втыкания шприца себе в вену, он никогда в жизни не занимался. Я вырвал у него пистолет, а когда он попытался броситься на меня, дал ему хорошую пощечину. Я вынул из пистолета обойму, швырнул ее в один угол, а пистолет в другой. Ларри отлетел к противоположной стене, из носа у него капала кровь, а по щекам текли слезы бешенства и боли. Один лишь его вид вызывал у меня отвращение.
— Все нормально, Ройал,— сказал я, не поворачивая головы.— Можешь спрятать оружие. Представление закончено.
Но представление еще не окончилось. Раздался твердый голос:
— Подними пистолет, Талбот! И обойму тоже. Вставь обойму в пистолет и отдай его Ларри.
Я медленно повернулся. Виланд держал пистолет в руке. Мне немножко не понравился его побелевший палец на спуске. Он выглядел, как всегда, спокойным и элегантным, но его выдавала застывшая рука с пистолетом и слишком быстрое дыхание. Это было совершенно необъяснимо! Такие люди, как Виланд, не позволяют себе никаких эмоций, тем более, если это касается такого сопляка, как Ларри.
— Может, ты выйдешь наружу и немного проветришься?
— Считаю до пяти,
— И что потом?
— Выстрелю.
- Ты не решишься,— сказал я презрительно.— Ты не из тех, кто нажимает на спуск. Для этого у тебя есть твои гориллы. И, кстати, кто в таком случае исправит батискаф?
— Талбот, я начинаю считать.— Я был уверен, что он лишился рассудка,— Один.,, два...
— Хорошо, хорошо,— прервал я его,— считать ты, оказывается, умеешь. Из тебя бы получился хороший счетевод. Готов поспорить, ты сумеешь сосчитать даже до десяти. Но могу также поспорить, что ты не сможешь сосчитать все те миллионы, которые потеряешь только потому, что я не желаю поднимать этот пистолет.
— Найдутся другие, которые исправят батискаф.
- По эту сторону Атлантического океана ты их не на-идешь. И потом, разве у тебя так много времени, Виланд? Ты уверен, что самолет с агентами ФБР еще не направляется в Марбл-Спрингс, чтобы выяснить, что скрывается за странной телеграммой Яблонского? Возможно, они уже прилетели? Возможно, уже стучат в дверь и спрашивают: «Где генерал?». Дворецкий отвечает: «Генерал отправился на буровую, господа», а эти, из ФБР, говорят: «Мы должны навестить его, у нас к нему неотложное дело». И они навестят тебя, Виланд, как только пройдет ураган,
— Боюсь, он прав, мистер Виланд.— Неожиданная помощь пришла со стороны Ройала.— Мы не можем так долго тратить время.
Виланд какое-то время стоял молча. Потом" опустил пис- толет и вышел из комнаты. Ройал, как всегда, не выказывал ни малейших следов напряжения или волнения. Он улыбнулся и сказал:
— Мистер Виланд отправился перекусить. Обед готов для всех.— После чего отошел в сторонку, чтобы пропустить нас в дверь.
Это был странный, необычный эпизод. Совершенно бессмысленный. Я обдумывал его, пока Ларри поднимал с пола пистолет и обойму, и старался найти хоть какое-то объяснение, но тщетно. Внезапно я вспомнил, что действительно очень голоден. Я стал в сторону, чтобы пропустить всех за исключением Ройала, но не из вежливости, а опасаясь, как бы Ларри не выстрелил мне в спину. Потом я незаметно ускорил шаг, чтобы догнать Мэри и Кеннеди.
На другую сторону платформы нам предстояло пройти по тридцатиметровой палубе, где я ночью разговаривал с Джо Карреном. Это было самое мокрое и ветреное пространство, которое мне приходилось когда-либо в жизни преодолевать. На палубе были натянуты два стальных страховочных троса. Сила ветра стала просто фантастической, казалось, за четыре часа, с тех пор как мы сюда прибыли, она удвоилась. Я понял, что до того, как буря кончится, ни один вертолет или судно не приблизятся к буровой. Мы были совершенно отрезаны от внешнего мира. В половине второго дня было так же темно, как в сумерки. Ветер из огромной низкой черной тучи яростно бил в платформу, как будто хотел с корнем вырвать все ее тринадцать опор, перевернуть и швырнуть в океанскую пену. Он выл и ревел на палубе, не стихая ни на секунду, но все перекрывала дьявольская какофония: это ураган со свистом и грохотом прокладывал себе дорогу сквозь стальные решетчатые конструкции буровой вышки. Чтобы сохранять равновесие, мы вынуждены были наклониться под углом почти сорок пять градусов и одновременно судорожно цепляться за тросы. Если бы кто-то из нас упал, его наверняка снесло бы за борт. Дыхание перехватывало, а в дополнение к ураганному ветру нас молотил дождь и, как свинцовая дробь, сек незащищенную кожу.
Мэри шла впереди, позади нее Кеннеди. Одной рукой он скользил по тросу, другой крепко обнимал за талию девушку. В других обстоятельствах я, возможно, начал бы распространяться о счастливчиках, которым везет в любви, но сейчас у меня были более важные дела. Я приблизился к шоферу, буквально наступая ему на пятки, и прямо в ухо прокричал, перекрикивая бурю:
— Есть какие-нибудь известия?
Шустрый парень, этот Кеннеди, без сомнения. Он не изменил темпа, не повернул головы, а лишь едва заметно покачал ею.
— Черт! — сказал я в сердцах.— Ты звонил?
Снова отрицательное движение головой, на этот раз несколько нетерпеливое, но за это я не мог его упрекнуть. Каким образом он мог что-то сделать, если, вероятнее всего, с момента прибытия на буровую вокруг него прыгал Ларри, размахивая пистолетом?
— Кеннеди, мне нужно с тобой поговорить! — прокричат я изо всех сил.
Едва заметным кивком он дал понять, что услышал меня.Мы пересекли палубу, открыли дверь и сразу оказались как бы .в другом мире. Дождь и ветер остались снаружи,
здесь было тихо и тепло, но не это было главным: по сравнению с противоположной стороной палубы эта напоминала хороший отель. Вместо мрачных стальных стен здесь было что-то вроде пластиковой обшивки приятного пастельного тона. Пол покрыт толстой звуконепроницаемой резиной, а вдоль всего коридора тянулась ковровая дорожка. Лампы давали теплый рассеянный свет. В коридор выходили двери. Некоторые из них были открыты, они вели в комнаты, очень похожие на каюты для экипажа пассажирских судов. Поиски нефти были делом нелегким, и после вахты буровики хотели и умели отдохнуть. На этом марсианском сооружении такой комфорт казался не к месту. Но больше всего меня обрадовало, что вдоль всего коридора через каждые два метра были скрыты динамики. Оттуда раздавалась музыка, тихая музыка, но для моих целей, возможно, достаточно громкая. Когда последний из нас вошел, Кеннеди обернулся и посмотрел на Ройала:
— Куда мы идем, сэр?
И впрямь идеальный шофер! Каждый, кто обращался к Ройалу «сэр», заслуживал награды.
— В апартаменты генерала. Проходите.
— Я обычно обедаю в столовой буровиков, сэр,— бесстрастно сказал Кеннеди.
— Только не сегодня. Поторопитесь.
Кеннеди серьезно отнесся к его словам и вскоре опередил всех на три метра. Всех, кроме меня. Я знал, что времени у меня очень мало. Говорил тихо, не глядя на него:
— Отсюда можно позвонить на берег?
— Нет. Надо иметь разрешение. Один из людей Ви-ланда контролирует все телефонные звонки в обе стороны. Он следит за персоналом станции.
— Шерифа видел?
— Заместителя. Письмо передал.,
— Как они дадут нам знать, если им удастся?
— Телефонограммой. На имя генерала. С сообщением, что тебя или кого-то похожего на тебя арестовали в Джексонвилле, по дороге на север.
У меня было желание громко выругаться, но я проделал это мысленно. Придумать что-нибудь лучше у них просто не было времени, но этот вариант был неубедительным, неудачным. Нормальный персонал телефонной станции незамедлительно передал бы телефонограмму генералу; был шанс, что в это время я окажусь поблизости. Человек Виланда, дежурящий на станции, будет знать, что это известие ошибочное, и не станет передавать телефонограмму
дальше; разве что через несколько часов, да и то в виде шутки. Даже в этом случае не было уверенности, что я узнаю о телефонограмме. Буквально все может рухнуть, и невинные люди погибнут только потому, что я не получил нужного известия. Это приводило меня в отчаяние, тем более что необходимо было спешить.
Музыка внезапно прекратилась, но мы как раз свернули за угол и я рискнул продолжить:
— А радист постоянно дежурит? Кеннеди замялся:
— Не знаю. По-моему, он приходит по сигналу.
Я понял, что он имеет в виду. Если нет возможности непрерывно дежурить у радиостанции, ставят устройство, которое включает сигнализацию при поступлении сообщения на частоте станции.
— Умеешь обращаться с коротковолновой радиостанцией?
Он отрицательно покачал головой.
— Ты должен мне помочь. Нужно обязательно...
— Талбот!
Это был голос Ройала. Я был уверен, что он услышал меня. Даже если он расслышал только последние слова, мне пришел конец. Тут я уже ничего не мог поделать, но все-таки не показал, что застигнут врасплох: замедлил шаги и медленно обернулся. Ройал находился в трех метрах от меня, на его лице не было ни подозрения, ни враждебности. Но его лицо всегда было лишено выражения!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
— Я никогда не утверждал обратного,— равнодушно ответил я.— Сейчас тяжелые времена, Виланд. Надо как-то жить. Поэтому я предложил отправиться с вами. Я признаю, что даже ребенок справится с батискафом, если познакомится с инструкцией, но подводные работы не дело дилетантов. Поверь мне, Виланд, я в этом разбираюсь. Вы — дилетанты. Я же профессионал. Это единственная вещь, в которой я действительно разбираюсь. Так, значит, я отправляюсь с вами?
Виланд долго смотрел на меня, потом тихо сказал:
— Мне и в голову не приходило отправляться без тебя,
Талбот.
Он открыл дверь и, показал рукой, чтобы я шел вперед. Он и Ройал вышли следом за мной, и я услышал, как Чибат-ти задвигает засов и поворачивает ключ в замке, а это значило, что комната в такой же безопасности, как и английский банк, с той лишь разницей, что в английском банке не открывают дверь на условный стук. А здесь она открывалась, и я об этом помнил. К тому же Виланд освежил мою память, повторно постучав условным сигналом в другую дверь в этом же коридоре.
Дверь открыл двойник Чибатти. Это помещение было не таким мрачным. У стены стояла скамья, на которой сидели генерал и Мэри. В углу на деревянном стуле застыл Кеннеди, а Ларри Со своим огромным пистолетом и как всегда бегающими глазами метался по комнате, изображая цепного пса. Я окинул всех сердитым взглядом.
Генерал бесстрастный, как всегда, мастерски владел своими мыслями и чувствами, но под глазами у него я заметил черные круги, которых не было два дня назад. У дочери тоже были усталые глаза, лицо бледное, и, хотя она старалась держать себя в руках, можно было заметить, что ее худенькие плечи чуть опущены. Я никогда не восхищался железными женщинами, и ничто не доставило бы мне большего удовольствия, как возможность обнять эти плечи. Впрочем, для этого сейчас было не время и не. место. Да и к тому же неизвестно, как она к этому отнесется. Лицо Кеннеди, напоминающее бронзовую маску, не выражало никаких чувств. Я обратил внимание, что коричневая униформа сидит на Кеннеди лучше, чем накануне. Это вовсе не означало, что он успел побывать у портного, а всего лишь говорило, что кто-то отобрал у него оружие, и теперь исчезла небольшая выпуклость, раньше нарушавшая идеально гладкую форму. Когда дверь за нами закрылась, Мери встала. Взгляд ее был разгневанным, может быть, в ней больше железа, чем я думал? Не глядя на Ларри, она показала рукой в его направлении.
— Вы полагаете, что это действительно необходимо?— ледяным тоном обратилась она к Виланду.— Насколько я понимаю, нас сопровождают, как преступников, под вооруженной охраной?
— Не обращайте внимания, мисс, на нашего юного друга,— успокоил ее я.— Эта штука в его руке ни о чем не говорит. Все наркоманы нервные, однако сам вид оружия придает им уверенность. Уже прошло время очередного укола,
но как только он получит свою порцию, станет чувство-вать себя, как юный бог.
Ларри быстро шагнул вперед и ткнул меня дулом пистолета в живот. Причем сделал он это не очень нежно. Глаза у него остекленели, на мертвенно бледных щеках выступили красные пятна, тяжело дыша, он прошипел сквозь зубы:
— Я предупреждал тебя, Талбот. Перестань меня раздражать, Говорю в последний раз.
Я посмотрел мимо него и улыбнулся.
— Посмотри назад,— тихо сказал я и при этом снова уставился ему за спину и слегка кивнул.
Он слишком разнервничался и не мог не купиться. Я настолько был в этом уверен, что, как только он повернул голову, уже зажимал ему руку. Пистолет при этом был опущен, даже если бы он выстрелил, вреда никому бы не причинил. Хотя трудно было сказать, как срикошетит пуля от металлического пола и стен.
Ларри резко повернулся ко мне с гримасой бешенства и ненависти, из него потоком полились ругательства. Свободной рукой он попытался разжать мою хватку, но тщетно, ведь никаким физическим трудом, кроме втыкания шприца себе в вену, он никогда в жизни не занимался. Я вырвал у него пистолет, а когда он попытался броситься на меня, дал ему хорошую пощечину. Я вынул из пистолета обойму, швырнул ее в один угол, а пистолет в другой. Ларри отлетел к противоположной стене, из носа у него капала кровь, а по щекам текли слезы бешенства и боли. Один лишь его вид вызывал у меня отвращение.
— Все нормально, Ройал,— сказал я, не поворачивая головы.— Можешь спрятать оружие. Представление закончено.
Но представление еще не окончилось. Раздался твердый голос:
— Подними пистолет, Талбот! И обойму тоже. Вставь обойму в пистолет и отдай его Ларри.
Я медленно повернулся. Виланд держал пистолет в руке. Мне немножко не понравился его побелевший палец на спуске. Он выглядел, как всегда, спокойным и элегантным, но его выдавала застывшая рука с пистолетом и слишком быстрое дыхание. Это было совершенно необъяснимо! Такие люди, как Виланд, не позволяют себе никаких эмоций, тем более, если это касается такого сопляка, как Ларри.
— Может, ты выйдешь наружу и немного проветришься?
— Считаю до пяти,
— И что потом?
— Выстрелю.
- Ты не решишься,— сказал я презрительно.— Ты не из тех, кто нажимает на спуск. Для этого у тебя есть твои гориллы. И, кстати, кто в таком случае исправит батискаф?
— Талбот, я начинаю считать.— Я был уверен, что он лишился рассудка,— Один.,, два...
— Хорошо, хорошо,— прервал я его,— считать ты, оказывается, умеешь. Из тебя бы получился хороший счетевод. Готов поспорить, ты сумеешь сосчитать даже до десяти. Но могу также поспорить, что ты не сможешь сосчитать все те миллионы, которые потеряешь только потому, что я не желаю поднимать этот пистолет.
— Найдутся другие, которые исправят батискаф.
- По эту сторону Атлантического океана ты их не на-идешь. И потом, разве у тебя так много времени, Виланд? Ты уверен, что самолет с агентами ФБР еще не направляется в Марбл-Спрингс, чтобы выяснить, что скрывается за странной телеграммой Яблонского? Возможно, они уже прилетели? Возможно, уже стучат в дверь и спрашивают: «Где генерал?». Дворецкий отвечает: «Генерал отправился на буровую, господа», а эти, из ФБР, говорят: «Мы должны навестить его, у нас к нему неотложное дело». И они навестят тебя, Виланд, как только пройдет ураган,
— Боюсь, он прав, мистер Виланд.— Неожиданная помощь пришла со стороны Ройала.— Мы не можем так долго тратить время.
Виланд какое-то время стоял молча. Потом" опустил пис- толет и вышел из комнаты. Ройал, как всегда, не выказывал ни малейших следов напряжения или волнения. Он улыбнулся и сказал:
— Мистер Виланд отправился перекусить. Обед готов для всех.— После чего отошел в сторонку, чтобы пропустить нас в дверь.
Это был странный, необычный эпизод. Совершенно бессмысленный. Я обдумывал его, пока Ларри поднимал с пола пистолет и обойму, и старался найти хоть какое-то объяснение, но тщетно. Внезапно я вспомнил, что действительно очень голоден. Я стал в сторону, чтобы пропустить всех за исключением Ройала, но не из вежливости, а опасаясь, как бы Ларри не выстрелил мне в спину. Потом я незаметно ускорил шаг, чтобы догнать Мэри и Кеннеди.
На другую сторону платформы нам предстояло пройти по тридцатиметровой палубе, где я ночью разговаривал с Джо Карреном. Это было самое мокрое и ветреное пространство, которое мне приходилось когда-либо в жизни преодолевать. На палубе были натянуты два стальных страховочных троса. Сила ветра стала просто фантастической, казалось, за четыре часа, с тех пор как мы сюда прибыли, она удвоилась. Я понял, что до того, как буря кончится, ни один вертолет или судно не приблизятся к буровой. Мы были совершенно отрезаны от внешнего мира. В половине второго дня было так же темно, как в сумерки. Ветер из огромной низкой черной тучи яростно бил в платформу, как будто хотел с корнем вырвать все ее тринадцать опор, перевернуть и швырнуть в океанскую пену. Он выл и ревел на палубе, не стихая ни на секунду, но все перекрывала дьявольская какофония: это ураган со свистом и грохотом прокладывал себе дорогу сквозь стальные решетчатые конструкции буровой вышки. Чтобы сохранять равновесие, мы вынуждены были наклониться под углом почти сорок пять градусов и одновременно судорожно цепляться за тросы. Если бы кто-то из нас упал, его наверняка снесло бы за борт. Дыхание перехватывало, а в дополнение к ураганному ветру нас молотил дождь и, как свинцовая дробь, сек незащищенную кожу.
Мэри шла впереди, позади нее Кеннеди. Одной рукой он скользил по тросу, другой крепко обнимал за талию девушку. В других обстоятельствах я, возможно, начал бы распространяться о счастливчиках, которым везет в любви, но сейчас у меня были более важные дела. Я приблизился к шоферу, буквально наступая ему на пятки, и прямо в ухо прокричал, перекрикивая бурю:
— Есть какие-нибудь известия?
Шустрый парень, этот Кеннеди, без сомнения. Он не изменил темпа, не повернул головы, а лишь едва заметно покачал ею.
— Черт! — сказал я в сердцах.— Ты звонил?
Снова отрицательное движение головой, на этот раз несколько нетерпеливое, но за это я не мог его упрекнуть. Каким образом он мог что-то сделать, если, вероятнее всего, с момента прибытия на буровую вокруг него прыгал Ларри, размахивая пистолетом?
— Кеннеди, мне нужно с тобой поговорить! — прокричат я изо всех сил.
Едва заметным кивком он дал понять, что услышал меня.Мы пересекли палубу, открыли дверь и сразу оказались как бы .в другом мире. Дождь и ветер остались снаружи,
здесь было тихо и тепло, но не это было главным: по сравнению с противоположной стороной палубы эта напоминала хороший отель. Вместо мрачных стальных стен здесь было что-то вроде пластиковой обшивки приятного пастельного тона. Пол покрыт толстой звуконепроницаемой резиной, а вдоль всего коридора тянулась ковровая дорожка. Лампы давали теплый рассеянный свет. В коридор выходили двери. Некоторые из них были открыты, они вели в комнаты, очень похожие на каюты для экипажа пассажирских судов. Поиски нефти были делом нелегким, и после вахты буровики хотели и умели отдохнуть. На этом марсианском сооружении такой комфорт казался не к месту. Но больше всего меня обрадовало, что вдоль всего коридора через каждые два метра были скрыты динамики. Оттуда раздавалась музыка, тихая музыка, но для моих целей, возможно, достаточно громкая. Когда последний из нас вошел, Кеннеди обернулся и посмотрел на Ройала:
— Куда мы идем, сэр?
И впрямь идеальный шофер! Каждый, кто обращался к Ройалу «сэр», заслуживал награды.
— В апартаменты генерала. Проходите.
— Я обычно обедаю в столовой буровиков, сэр,— бесстрастно сказал Кеннеди.
— Только не сегодня. Поторопитесь.
Кеннеди серьезно отнесся к его словам и вскоре опередил всех на три метра. Всех, кроме меня. Я знал, что времени у меня очень мало. Говорил тихо, не глядя на него:
— Отсюда можно позвонить на берег?
— Нет. Надо иметь разрешение. Один из людей Ви-ланда контролирует все телефонные звонки в обе стороны. Он следит за персоналом станции.
— Шерифа видел?
— Заместителя. Письмо передал.,
— Как они дадут нам знать, если им удастся?
— Телефонограммой. На имя генерала. С сообщением, что тебя или кого-то похожего на тебя арестовали в Джексонвилле, по дороге на север.
У меня было желание громко выругаться, но я проделал это мысленно. Придумать что-нибудь лучше у них просто не было времени, но этот вариант был неубедительным, неудачным. Нормальный персонал телефонной станции незамедлительно передал бы телефонограмму генералу; был шанс, что в это время я окажусь поблизости. Человек Виланда, дежурящий на станции, будет знать, что это известие ошибочное, и не станет передавать телефонограмму
дальше; разве что через несколько часов, да и то в виде шутки. Даже в этом случае не было уверенности, что я узнаю о телефонограмме. Буквально все может рухнуть, и невинные люди погибнут только потому, что я не получил нужного известия. Это приводило меня в отчаяние, тем более что необходимо было спешить.
Музыка внезапно прекратилась, но мы как раз свернули за угол и я рискнул продолжить:
— А радист постоянно дежурит? Кеннеди замялся:
— Не знаю. По-моему, он приходит по сигналу.
Я понял, что он имеет в виду. Если нет возможности непрерывно дежурить у радиостанции, ставят устройство, которое включает сигнализацию при поступлении сообщения на частоте станции.
— Умеешь обращаться с коротковолновой радиостанцией?
Он отрицательно покачал головой.
— Ты должен мне помочь. Нужно обязательно...
— Талбот!
Это был голос Ройала. Я был уверен, что он услышал меня. Даже если он расслышал только последние слова, мне пришел конец. Тут я уже ничего не мог поделать, но все-таки не показал, что застигнут врасплох: замедлил шаги и медленно обернулся. Ройал находился в трех метрах от меня, на его лице не было ни подозрения, ни враждебности. Но его лицо всегда было лишено выражения!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32