Мне казалось это непонятным, но теперь я знал ответ. По крайней мере, так мне казалось. Если бы я ошибся, невинные люди, несомненно, поплатились бы жизнью. Я старался отогнать такие мысли.
— О'кей, Чибатти, открывай! — приказал Виланд. Один из мужчин наклонился и поднял крышку люка. Я увидел узкий стальной цилиндр, ведущий к батискафу, и сказал Виланду:
— Тебе известно, что прежде, чем мы отправимся на поиски пиратских сокровищ, входную камеру надо будет залить водой.
— Зачем это? — Он исподлобья подозрительно посмотрел на меня.
— А ты думал оставить ее без воды? — недоверчиво спросил я.— Входную камеру обычно начинают затоплять в момент спуска, и находится она на уровне поверхности моря, а не так, как здесь,— на глубине сорок метров. Конечно, я знаю, она производит сильное впечатление и, возможно, выдержит погружение на глубину в два раза больше. Однако я точно знаю, что она проходит сквозь поплавки-цистерны, наполненные бензином, всего около восьми тысяч галлонов. Давление внутри цистерн точно соответствует давлению воды снаружи, поэтому тонкой стенки цистерны достаточно, чтобы бензин не разлился. Однако если во входной камере окажется только воздух, получится давление не меньше ста килограммов на квадратный дюйм, направленное на внешнюю стенку входной камеры. А этого она не выдержит. Она треснет, бензин вытечет, положительная плавучесть исчезнет раз и навсегда, и ты окажешься на глубине сто шестьдесят метров. И останешься там до конца света.
В темноте легко было ошибиться, но мне показалось, что Виланд побледнел.
— Брайсон ничего об этом не говорил.— Голос Виланда дрожал.
— Брайсон? Это твой инженер? — Не дождавшись ответа, я продолжил.— Я тоже думаю, что он об этом ничего не говорил. Ведь он не был твоим настоящим другом, Виланд? Ты держал его под дулом пистолета, разве не так? Он знал, что, когда он перестанет быть тебе полезен, кто-то выстрелит из этого пистолета. Зачем же ему было об этом говорить?
Я отвернулся и снова забросил на спину прибор.
— Никто не должен спускаться вместе со мной, это меня нервирует.
— Ты думаешь, я позволю тебе спуститься одному? — спросил Виланд.— Чтобы ты снова выкинул одну из твоих штучек?
— Не глупи,— ответил я терпеливо.— Я могу так испортить электрическую схему, что батискаф уже ни на что не будет годиться, а ты и твои дружки даже ни о чем не догадаетесь. В моих собственных интересах запустить механизмы и быстрее закончить всё дело. Чем быстрее, тем лучше для меня.— Я посмотрел на часы.— Без двадцати одиннадцать. Мне нужно три часа, чтобы выяснить причину поломки. В два часа сделаю перерыв. Я постучу в люк, чтобы ты меня выпустил.
— Не нужно.— Виланд не проявлял радости, но понимал, что спорить со мной не стоит. Да у него и не было такой возможности.— В кабине есть микрофон, шнур которого через уплотнение соединен с помещением, где мы сейчас находимся. Когда будешь готов, дай нам знать.
Я кивнул и начал спускаться по скобам, приваренным к стенке цилиндра. Открыв верхний люк входной камеры батискафа, я буквально проскользнул в него, ибо выступающий вниз цилиндр был лишь на несколько сантиметров шире и не давал возможности распахнуть люк настежь. Я нащупал находящиеся под люком ступеньки, тщательно закрыл люк и через тесную камеру пробрался в расположенную ниже кабину. На последнем метре мне пришлось согнуться почти под прямым углом, но удалось втиснуть и себя, и прибор. Я открыл тяжелую дверь кабины, пролез через крошечный вход, захлопнул за собой дверь и закрылся на ключ.
Если память не подводила меня, здесь ничего не изменилось. Кабина значительно просторнее, чем на первых моделях, ведь это был модифицированный вариант, улучшенный, и форма у нее не круглая, а овальная. Потеря в запасе конструкционной прочности с лихвой компенсировалась свободой движений внутри, а поскольку батискаф был предназначен для работы на глубине не более восьмиста метров, уменьшение прочности особой роли не играло. Три иллюминатора, в том числе один в полу. Они сужались внутрь, так что давление воды только сильнее прижимало их к корпусу. Они казались хрупкими, но я знал, что даже самый большой из них диаметром тридцать сантиметров способен выдержать двести пятьдесят тонн. Это намного больше; чем на глубине, на которой батискаф должен ра-
ботать. На одной стенке кабины, если так можно назвать одну шестую внутренней поверхности элипсоида, находился пульт управления с часами, шкалами приборов и регуляторами оборотов двигателей, прямого и обратного хода, прожекторов, дистанционных манипуляторов и рулевого троса, позволяющего удерживать батискаф в устойчивом положении у дна, обеспечивая ему идеальное равновесие. Там также находились выключатели аппаратуры для удаления двуокиси углерода и подачи кислорода.
Одно из этих устройств я никогда прежде не видел. Это был рычаг, который можно было передвигать взад и вперед, ниже находилась табличка «Регулятор буксирного троса». Сначала я не понял, для чего он предназначен, но вскоре разобрался. Виланд, а скорее всего Брайсон по указанию Виланда, установил на носу и на корме батискафа барабаны, питающиеся от электросети, с намотанными на них тросами, при помощи которых батискаф удерживался за какой-нибудь крюк на колонне. Я догадался, что это устройство служит не для того, чтобы в случае аварии втащить батискаф на платформу, потому что для этого совершенно недостаточно мощности его моторов, а решает проблему точного возвращения назад к колонне. Я включил прожектор и посмотрел в нижний иллюминатор. Подо мной находилась глубокая выемка в морском дне, где раньше стояла колонна. Приняв эту выемку в качестве ориентира, можно было легко совместить входную камеру с цилиндром внутри колонны.
Мне стало ясно, почему Виланд не особенно возражал, чтобы я остался один в батискафё. Если бы даже я затопил входную камеру, включил моторы и, раскачивая батискаф взад и вперед, оторвался от резинового уплотнения, трос не позволил бы мне далеко уйти от колонны.
Остальная часть кабины была почти пустой, если не считать полок с камерами и приспособлениями для подводной съемки.Беглый осмотр кабины не занял у меня много времени. Микрофон я изучил внимательнее. Виланд мог захотеть проконтролировать, действительно ли я что-то делаю, и было бы неудивительно, если выключатель микрофона не работает, но можно слышать все происходящее в кабине. Я переоценил Виланда, выключатель действовал как следует.
Еще пять минут я обследовал все остальные приборы и устройства. Регуляторы оборотов электродвигателей я не трогал, если бы мне удалось их запустить, в нижней части колонны ощущалась бы вибрация.
Я снял крышку с одного из блоков, вытащил из разъемов около двадцати разноцветных проводов и оставил их висеть в неописуемом беспорядке. К одному из этих проводов я подключил прибор для контроля изоляции, открыл крышки еще двух блоков, а большинство инструментов разбросал на пульте. Все это должно было производить впечатление, что я упорно тружусь.
На полу было мало места, чтобы вытянуться во весь рост, но мне это не мешало. Прошлую ночь я совсем не спал и за последние двенадцать часов столько пережил, что сейчас чувствовал себя зверски усталым и измученным. Ничто не могло помешать мне вздремнуть. Я уснул. Последней моей мыслью было, что ветер и волны усиливаются. На глубине тридцать метров волны вообще не ощущаются, но батискаф, несомненно, покачивало, хотя и очень ласково. Под это укачивание я и уснул.
Проснулся, когда часы показывали половину второго. На меня это было не похоже, обычно и просыпаюсь точно, как будто у меня внутри будильник. Это было неудивительно. Голова страшно болела, воздух в замкнутом пространстве кабины был спертым. Сам виноват. Я включил поглотитель двуокиси углерода на полную мощность. Через пять минут, когда в голове у меня начало проясняться, я включил микрофон и попросил открыть люк. Чибатти выпустил меня, и через три минуты я снова был в маленькой стальной комнате наверху.
— Что, опоздал? — пробурчал Виланд. С ним был только Ройал; значит, вертолет успешно совершил второй рейс. И еще Чибатти, который как раз закрывал за мной люк.
— Ты хочешь, чтобы эти чертовы моторы когда-нибудь заработали? — раздраженно ответил я.— Я занимаюсь этим не для собственного удовольствия.
— Это верно.— Являясь главой этого преступного синдиката, он старался ни с кем излишне не конфликтовать.— С тобой что-то случилось?
— Я работал четыре часа без отдыха в тесном гробу,— кисло ответил я.— Кроме того, не отрегулирована аппаратура очистки воздуха! Но теперь всё в порядке.
— Ты делаешь успехи!
— К сожалению небольшие.— Я поднял руку, потому что его бровь начала подниматься, а на лице появилась гримаса.— Я проверил каждый контакт и провод в отдельности, но лишь в последние двадцать минут начал понимать, в чем дело.
— Так в чем же?
— А дело в том, что это работа твоего друга-покойника Брайсона.— Я задумчиво посмотрел на него.— Поднимать клад ты собирался сам или вместе с Брайсоном?
— Я с Ройалом. Мы думали, что...
— Понимаю. Не было смысла брать его с собой. Ты дал ему понять, что он не поплывет с вами, и он придумал прекрасную месть после своей смерти, ибо так сильно тебя ненавидел, что, покидая этот свет, решил забрать тебя с собой. Твой приятель придумал хитрый фокус, но кессонная болезнь помешала ему довести свой замысел до конца, поэтому моторы до сих пор неисправны. Он так устроил, что батискаф прекрасно работал бы до глубины сто метров." А на этой глубине включились бы гидростатические датчики.
Это был потрясающий монолог! Я почти не рисковал, ведь они были дилетантами в этих вопросах.
— И что тогда? — спросил Виланд почти беззаботно.
— Батискаф не смог бы подняться. Через несколько часов сели бы аккумуляторы, вышла из строя регенерирующая аппаратура. Вы бы просто задохнулись.— Я посмотрел задумчиво на него.— И всё это время вы бы выли, сходя с ума.
На этот раз Виланд побледнел по-настоящему. Чтобы скрыть страх, он закурил сигарету, но дрожь в пальцах не смог унять. Сидящий на столе Ройал только таинственно усмехался и качал ногой, будто его это не касалось. Это не означало, что Ройал храбрее Виланда, ему попросту не хватало воображения. Профессиональный убийца не может позволить себе такой роскоши, как сильное воображение, иначе ему пришлось бы жить с душами всех своих жертв. Я еще раз взглянул на Ройала и дал себе клятву дожить до того дня, когда его лицо превратится в маску страха, подобную лицам его жертв в их последнюю минуту перед нажатием курка маленького пистолетика.
— Ловко,— сказал Виланд, постепенно беря себя в руки.
— Не очень,— сказал я.— Хотя следует приветствовать цель, которую он перед собой ставил.
— Очень остроумно. Действительно, остроумно.— Он посмотрел на меня с внезапным блеском в глазах.— А тебе, случайно, не приходят в голову подобные мысли, Тал-бот? Может, ты тоже хочешь выкинуть такой номер, как Брайсон?
— В этой мысли есть нечто приятное,— улыбнулся я,— но ты недооцениваешь мой ум. Во-первых, если бы у меня
были подобные мысли, разве я стал бы о них упоминать? Во-вторых, я собираюсь отправиться туда с вами. По крайней мере, рассчитываю на это.
— Неужели? — Виланд уже полностью пришел в себя.— Твое желание сотрудничать кажется мне подозрительным, Талбот.
— Всё плохо,— вздохнул я.— Если бы я сказал, что не хочу с вами туда отправляться, ты посчитал бы это еще более подозрительным. Ты же взрослый человек, Виланд! За последние несколько часов обстановка изменилась. Ты ведь помнишь, что генерал гарантировал мне долгую, счастливую жизнь? Он говорил совершенно искренне. Попробуй убить меня, и тебе придет конец. На первом месте у тебя бизнес, так что ты не захочешь всё испортить. Ройал лишится удовольствия убить меня.
— Убийство не доставляет мне удовольствия,— тихо вмешался Ройал. Это была обычная констатация факта, но я уставился на него, совершенно сбитый с толку.
— Я хорошо расслышал? — медленно спросил я.
— Талбот, ты слышал когда-нибудь о землекопе, работающем для собственного удовольствия?
— Кажется, я начинаю понимать.— Я разглядывал его некоторое время, он был еще бесчеловечнее, чем я предполагал.— Так или иначе, Виланд, уж коль скоро я должен остаться в живых, я по-другому смотрю на все эти дела. Чем быстрее закончится эта история, тем быстрее я попрощаюсь с тобой и твоими миленькими дружками. Думаю, я заставлю генерала раскошелиться на пару тысчонок. Мне кажется, он не захочет, чтобы стало известно, как он принимал участие в преступной деятельности.
— Ты хочешь сказать, что способен шантажировать человека, который спас тебе жизнь?- Очевидно, оставались еще на этом свете вещи, способные привести Виланда в состояние остолбенения.— О боже, ты не лучше каждого из нас!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32