Бегство, насущная надобность, не оставляло места
для отчаяния.
Мы обошли овальную загородку, чтобы оправдать свое присутствие там.
Глаза часового стрельнули в сторону Асрена, когда мы проходили мимо,
удивленные, позабавленные, совершенно лишенные сочувствия: человек,
наблюдающий за прыжками полоумного на ярмарке. Вазкор хорошо подобрал
своих тварей - темные, неумные люди, хорошие бойцы, лишенные страха из-за
отсутствия воображения, преданные, потому что подчинялись собственному
здравому смыслу: и до сих пор хватало еды и вина, женщин и престижа;
заслуживающие доверия на самом последнем рубеже, потому что старый порядок
был им выгоден.
Мы вернулись через небольшую дверь в каменное нутро башни.
- Я приведу ее сегодня ночью, эту старуху, - пообещал Мазлек, - когда
она закончит работу.
Я кивнула.
Мышка, взлетев на плечо Асрена, посмотрела на нас глазками -
капельками крови.
День тянулся, едва волочась, пока я ждала ее прихода. В окнах
сгустился свет, голубой, как витражное стекло. Тонкая луна отбрасывала на
вершины световые блики и тени.
Я сидела на постели, отодвинув занавески далеко назад, усадив рядом с
собой Асрена. Что-то заставляло его бояться; он плакал и цеплялся за меня,
и теперь я держала его в объятиях и не могла пошевелиться, потому что он
опять начал бы плакать. Раздался тихий стук в дверь. Вошел Мазлек, а
следом за ним старуха и остановилась, уставившись на меня. Она сняла
маску, надо полагать, по указке Мазлека, но ее лицо походило на взошедшее
тесто, бледное, невыразительное и лишенное глубины. Округлые водянистые
глаза все мигали и мигали, глядя на меня, а затем на человека, которого я
держала.
- Я должна ходить за ним? - спросила она. - Девушка вам не нравится?
- Нет, - ответила я. - Это никак не связано с уходом. Я хочу
расспросить тебя кое о чем.
Она вылупилась на меня.
- Погреба, - сказала я, - и под погребами - есть какие-нибудь другие
ходы?
- Ходы, - повторила она. И моргнула. - Ходы.
- Ходы, которые ведут из башни. Выход.
- Мост через ров, - сказала она мне.
- Помимо моста через ров.
Она моргнула.
- Под башней, - подсказала я, - ход под башней, который ведет в горы.
Асрен зашевелился в моих объятиях, и ее глаза соскользнули с моего
лица на его.
- Хорошенький, - сказала она и цокнула, как цокают домашнему зверьку.
Мазлек схватил ее за плечи и развернул лицом к себе.
- Ход из башни, - зашипел он и тряхнул ее. Она завизжала и стала
бороться.
- Нет хода - нет хода!
- Отпусти ее, Мазлек, - устало велела я.
Он взял и вытолкал ее, закрыв дверь перед ее круглыми глазами.
- Это бесполезно, - сказала я. - Мы в капкане.
- Я обыщу погреба, - сказал он, - и ниже. Должен же быть какой-то
путь, богиня.
- Да, должен быть, Мазлек. И скоро.
Я повернулась к Асрену и увидела, что он заснул у меня в объятиях. Я
подняла руку, коснулась его волос и в тот же миг почувствовала, как внутри
меня что-то толкнулось, резкое, настойчивое и очень реальное. Это было
первое движение, которое я почувствовала, первое полученное мной
доказательство, что существо, разбухавшее у меня в животе, было
одушевленным, и я содрогнулась, ощутив его, словно носила под сердцем
смерть, а не жизнь.
Мазлек тогда все обыскал. Погреба, вонючие ходы темницы, подвалы и
подземелья Башни-Эшкорек. И не было никакого выхода к свободе, по крайней
мере, который он смог бы найти.
В этих поисках прошло четыре дня. А на пятый примерно в полдень на
макушке крепости залязгал колокол, ужасный шум, самый древний звук паники
и ожидаемого насилия.
Асрен закричал, а испуганная мышка спрыгнула с его запястья и
взобралась по занавескам постели. Я поспешила к нему, пытаясь заглушить
лязг тихими словами. Невероятно, но мои защитные инстинкты так его
уменьшили, он показался таким маленьким, что я взяла его на руки и стала
укачивать.
Вскоре пришел Мазлек сообщить то, чего мне не нужно было сообщать.
Часовой Вазкора различил в нескольких милях от башни походную колонну:
солдаты нового Властелина доберутся до нас еще до наступления ночи.
Легко судить после, когда все решения - в теории, в тишине, когда
исход больше не имеет значения. Наверное, мне следовало предоставить
играть Вазкору, следовало отдать Асрена послужить ему орудием в то
короткое время, когда в этом была необходимость.
И все же я не могла такого допустить, этого последнего унижения,
этого последнего надругательства над его личностью. Асрена, который
показался мне в храме Эзланна одновременно слишком наивным и слишком
знающим, чтобы быть втянутым в интриги.
Ратников явилось много, думаю, в общем и целом больше двухсот. Они
расположились вокруг башни и разожгли свои ночные костры, отсвечивавшие на
смешанных ливреях пяти Городов Белой пустыни и Эшкорек-Арнора, ибо он в
конечном итоге тоже прислал свою квоту сил. Они ничего не делали, просто
сидели вокруг нас кольцом, демонстрируя свои возможности.
Когда взошла луна, к ним выехал воин Вазкора, нервничавший, несмотря
на всю свою предполагаемую неприкосновенность посланца; он-то отлично
знал, что они почти готовы прикончить его, едва завидят. И все же лучники
сдержались, и он добрался до их командующего и передал слова Вазкора: что
он держал здесь Асрена живым, защитил его здесь как своего Владыку, с той
ночи, как разбушевалась толпа в Эзланне, что Асрен заступится за него. В
лагере возникло некоторое замешательство. Командующий - принц За, хорошо
знавший Асрена, - потребовал, чтобы его показали через час после рассвета
в нижнем окне башни. Если тот не появится или не убедит командующего, их
пушки откроют огонь по крепости и не прекратят его, пока не сравняют ее с
землей. Договорившись об этом, он отпустил посланца.
Мазлек быстро рассказал мне все это у меня в комнате.
Я мягко подняла Асрена на ноги.
- Забери его, - приказала я Мазлеку. - А теперь уходи, быстро. Ты
обыскивал нижние пределы башни, ты должен знать там сотни потаенных мест,
наверное, они не найдут тебя. А если башня рухнет, там будет намного
безопаснее.
- А ты? - спросил он меня.
- Ты же знаешь, что я не могу умереть, Мазлек, - напомнила я ему. -
За меня опасаться не нужно. Только забери его сейчас же, пока они не
явились за ним. Я задержу Вазкора, насколько смогу.
Мазлек сделал, как я ему велела, вот только Асрен упирался, глядя на
меня, но я нашла среди занавесей мышку и отдала ее ему, и Мазлек, наконец,
вывел его за дверь и увлек вниз по лестнице.
План этот был путаным, глупым. Но я так немного могла сделать, у меня
было так мало путей.
Вазкор не приходил долго, настолько он был уверен во мне.
Он вежливо постучал в запертую дверь, и, когда я не ответила, а дверь
не шелохнулась, двое его воинов навалились на нее плечами, и через
некоторое время они вместе с ней упали ко мне в комнату. В другой час
такое зрелище могло бы быть очень смешным. Вазкор вошел в комнату, пока
они еще поднимались и сквернословили.
- Где? - бросил он мне. Только одно это слово.
Я всегда в каком-то смысле боялась его, хотя, наверное, всего более в
сексуальном смысле. Но теперь я испытывала ужас, настоящий и полный.
- Где? - снова повторил он.
- Если ты предполагаешь, что я что-то спрятала, то с какой стати мне
говорить тебе, _г_д_е_ оно спрятано? Ведь это довольно-таки бессмысленно,
не так ли?
Он подошел ко мне и поднял меня с кресла. Он не носил маски, и лицо у
него было белым, а глаза - необыкновенно черными. Жаркий гнев может быть
жестоким, но его холодный гнев был ужасен; казалось, нет пределов тому,
что он способен сделать, и никакое действие, сколь бы решающим оно ни
было, никак не укротит его.
- Скажи мне, - приказал он, - где он.
Глаза его расширились, увлекая меня вглубь. Я почувствовала себя
потерявшей вес, плывущей... бесполезно сопротивляться, просто сказать ему,
что я сделала... Однако, я тоже знала это искусство Силы и освободилась от
его хватки, ощущение настолько физиологическое, что у меня, казалось,
остались от этого синяки.
- Нет, Вазкор.
- Час до рассвета, - сказал он, - а потом час после него. После этого
ударят их пушки, и крыша рухнет нам на головы.
- Для меня это не имеет значения, - ответила я.
Он поднял мне маску и ударил по лицу, вновь и вновь. Никакой боли не
было. Одно из черных колец у него на пальце порезало мне щеку, и теплая
солоноватая кровь стекла мне в уголок рта. Через некоторое время я поняла,
что он остановился. Я сидела в маске у себя в кресле, глядя на него. Двое
воинов вышли, и дверь была закрыта.
- Ты понимаешь, богиня, что ты идеальная жертва для любых пыток,
какие я потружусь придумать - твоя исцеляющаяся кожа позволяет изобрести
бесчисленные варианты мук. И пока это продолжается, мои воины тщательно
обыщут башню. Мы найдем его, несмотря ни на что. Тебе нет смысла страдать
без надобности.
Я издала слабый кашляющий смех, ибо совершенно внезапно перестала его
бояться.
- Ты ничего не сможешь мне сделать, - заявила я. - Я твоя сестра, как
ты помнишь. Я прикасалась огнем к собственному телу, и оно не горело. И,
Вазкор, уже самый факт, что ты требуешь от меня что-то сказать тебе,
доказывает мне, что, по твоему мнению, существует некоторый шанс, что
иначе ты можешь ничего не найти.
Он отвернулся от меня, подошел к оконной ставне и открыл ее. Темное
небо уже бледнело. С миг он стоял там, а затем повернулся, снова поднял
меня с кресла, вытащил за руку из комнаты и увлек вниз по лестнице.
От его побоев у меня кружилась голова, и то, что он делал, сначала
выглядело совершенно бессмысленным. Мы зашли глубоко, тем же путем, каким
прошли я и Мазлек в свое время. Когда мы добрались до винных погребов, он
сперва не прикоснулся к стенной панели, а повел меня вдоль и поперек по
всему помещению. Всюду были следы недавних поисков - его люди
усердствовали, но наверное слишком уж неистовствовали, чтобы обыскать
вполне основательно. Тут до меня дошло, зачем он привел меня сюда. Асрен с
его детскими инстинктами, нуждающийся в защите, которую он обрел во мне,
мог почувствовать мою близость и выбежать ко мне из того укрытия, какое
нашел для него Мазлек. Я Сразу же остановилась, но Вазкор потащил меня
дальше.
- Нет, - уперлась я.
- Хорошо, - ответил он. - Болтай, сколько влезет. Тем скорее он
найдет тебя.
Обшарив погреба, он подтащил меня к панели и отодвинул ее. И поволок
меня вниз по лестнице в узкий мрачный ход за ней. Я снова увидела
деревянную дверь, открытую так же, как мы ее оставили, а за ней
прямоугольный, вонючий, черный ужас той камеры. Не здесь - наверняка никак
не здесь. Он подтащил меня к дверному проему и держал там, поворачивая
голову и проверяя каждый угол. Мы зашли в камеру, и он поворошил сапогом
мешковину. Ничто не шелохнулось. Мы вышли.
Вазкор коснулся правой стены, проведя пальцами по серии меток. Часть
стены со стоном ушла в сторону, и за ней лежал еще один темный коридор.
Нашел ли этот путь Мазлек? Вазкор заставил меня войти в него.
Было темно, однако я почему-то видела. Вдоль прохода шли разделенные
равными промежутками двери, железные двери с маленькими зарешеченными
окошками, запертыми снаружи. Лестничный пролет привел вниз в темный пустой
зал. Капала вода; по поддерживающим сводчатый потолок колоннам скакали и
плясали черные тени. В ноздри мне лез запах разложения сгнившей древней
воды.
У противоположного конца лежала горой обветшавших форм куча каменной
кладки, остатки более ранней стены. На полу валялась разбросанная солома.
Мы пошли через открытое пространство между колоннами к каменной куче.
Было очень тихо; только ленивое капание воды нарушало тишину. Наши шаги
звучали резко.
В соломе что-то метнулось от моих ног, отбежало не так уж далеко, а
затем уселось, уставясь на меня ярко красными глазами. Мышь.
Сердце у меня болезненно сжалось. Сжимавшая мне руку лапа Вазкора
безжалостно тащила меня вперед.
- Рассвет уже наступил, богиня, - сказал он.
Я изо всех сил пожелала, чтобы Асрен не узнал этого звука, этого
знакомого звукосочетания, которым так часто называл меня при нем Мазлек.
Среди разбитых камней упавшей стены возникло мимолетное движение.
Появилась только голова, бессмысленное прекрасное лицо с почти ожидающим
выражением и ищущими меня большими глазами.
- Асрен, - окликнул Вазкор. - Выйди, Асрен.
Позади нас быстрое шипение выдоха, скрежет выходящего из ножен
клинка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
для отчаяния.
Мы обошли овальную загородку, чтобы оправдать свое присутствие там.
Глаза часового стрельнули в сторону Асрена, когда мы проходили мимо,
удивленные, позабавленные, совершенно лишенные сочувствия: человек,
наблюдающий за прыжками полоумного на ярмарке. Вазкор хорошо подобрал
своих тварей - темные, неумные люди, хорошие бойцы, лишенные страха из-за
отсутствия воображения, преданные, потому что подчинялись собственному
здравому смыслу: и до сих пор хватало еды и вина, женщин и престижа;
заслуживающие доверия на самом последнем рубеже, потому что старый порядок
был им выгоден.
Мы вернулись через небольшую дверь в каменное нутро башни.
- Я приведу ее сегодня ночью, эту старуху, - пообещал Мазлек, - когда
она закончит работу.
Я кивнула.
Мышка, взлетев на плечо Асрена, посмотрела на нас глазками -
капельками крови.
День тянулся, едва волочась, пока я ждала ее прихода. В окнах
сгустился свет, голубой, как витражное стекло. Тонкая луна отбрасывала на
вершины световые блики и тени.
Я сидела на постели, отодвинув занавески далеко назад, усадив рядом с
собой Асрена. Что-то заставляло его бояться; он плакал и цеплялся за меня,
и теперь я держала его в объятиях и не могла пошевелиться, потому что он
опять начал бы плакать. Раздался тихий стук в дверь. Вошел Мазлек, а
следом за ним старуха и остановилась, уставившись на меня. Она сняла
маску, надо полагать, по указке Мазлека, но ее лицо походило на взошедшее
тесто, бледное, невыразительное и лишенное глубины. Округлые водянистые
глаза все мигали и мигали, глядя на меня, а затем на человека, которого я
держала.
- Я должна ходить за ним? - спросила она. - Девушка вам не нравится?
- Нет, - ответила я. - Это никак не связано с уходом. Я хочу
расспросить тебя кое о чем.
Она вылупилась на меня.
- Погреба, - сказала я, - и под погребами - есть какие-нибудь другие
ходы?
- Ходы, - повторила она. И моргнула. - Ходы.
- Ходы, которые ведут из башни. Выход.
- Мост через ров, - сказала она мне.
- Помимо моста через ров.
Она моргнула.
- Под башней, - подсказала я, - ход под башней, который ведет в горы.
Асрен зашевелился в моих объятиях, и ее глаза соскользнули с моего
лица на его.
- Хорошенький, - сказала она и цокнула, как цокают домашнему зверьку.
Мазлек схватил ее за плечи и развернул лицом к себе.
- Ход из башни, - зашипел он и тряхнул ее. Она завизжала и стала
бороться.
- Нет хода - нет хода!
- Отпусти ее, Мазлек, - устало велела я.
Он взял и вытолкал ее, закрыв дверь перед ее круглыми глазами.
- Это бесполезно, - сказала я. - Мы в капкане.
- Я обыщу погреба, - сказал он, - и ниже. Должен же быть какой-то
путь, богиня.
- Да, должен быть, Мазлек. И скоро.
Я повернулась к Асрену и увидела, что он заснул у меня в объятиях. Я
подняла руку, коснулась его волос и в тот же миг почувствовала, как внутри
меня что-то толкнулось, резкое, настойчивое и очень реальное. Это было
первое движение, которое я почувствовала, первое полученное мной
доказательство, что существо, разбухавшее у меня в животе, было
одушевленным, и я содрогнулась, ощутив его, словно носила под сердцем
смерть, а не жизнь.
Мазлек тогда все обыскал. Погреба, вонючие ходы темницы, подвалы и
подземелья Башни-Эшкорек. И не было никакого выхода к свободе, по крайней
мере, который он смог бы найти.
В этих поисках прошло четыре дня. А на пятый примерно в полдень на
макушке крепости залязгал колокол, ужасный шум, самый древний звук паники
и ожидаемого насилия.
Асрен закричал, а испуганная мышка спрыгнула с его запястья и
взобралась по занавескам постели. Я поспешила к нему, пытаясь заглушить
лязг тихими словами. Невероятно, но мои защитные инстинкты так его
уменьшили, он показался таким маленьким, что я взяла его на руки и стала
укачивать.
Вскоре пришел Мазлек сообщить то, чего мне не нужно было сообщать.
Часовой Вазкора различил в нескольких милях от башни походную колонну:
солдаты нового Властелина доберутся до нас еще до наступления ночи.
Легко судить после, когда все решения - в теории, в тишине, когда
исход больше не имеет значения. Наверное, мне следовало предоставить
играть Вазкору, следовало отдать Асрена послужить ему орудием в то
короткое время, когда в этом была необходимость.
И все же я не могла такого допустить, этого последнего унижения,
этого последнего надругательства над его личностью. Асрена, который
показался мне в храме Эзланна одновременно слишком наивным и слишком
знающим, чтобы быть втянутым в интриги.
Ратников явилось много, думаю, в общем и целом больше двухсот. Они
расположились вокруг башни и разожгли свои ночные костры, отсвечивавшие на
смешанных ливреях пяти Городов Белой пустыни и Эшкорек-Арнора, ибо он в
конечном итоге тоже прислал свою квоту сил. Они ничего не делали, просто
сидели вокруг нас кольцом, демонстрируя свои возможности.
Когда взошла луна, к ним выехал воин Вазкора, нервничавший, несмотря
на всю свою предполагаемую неприкосновенность посланца; он-то отлично
знал, что они почти готовы прикончить его, едва завидят. И все же лучники
сдержались, и он добрался до их командующего и передал слова Вазкора: что
он держал здесь Асрена живым, защитил его здесь как своего Владыку, с той
ночи, как разбушевалась толпа в Эзланне, что Асрен заступится за него. В
лагере возникло некоторое замешательство. Командующий - принц За, хорошо
знавший Асрена, - потребовал, чтобы его показали через час после рассвета
в нижнем окне башни. Если тот не появится или не убедит командующего, их
пушки откроют огонь по крепости и не прекратят его, пока не сравняют ее с
землей. Договорившись об этом, он отпустил посланца.
Мазлек быстро рассказал мне все это у меня в комнате.
Я мягко подняла Асрена на ноги.
- Забери его, - приказала я Мазлеку. - А теперь уходи, быстро. Ты
обыскивал нижние пределы башни, ты должен знать там сотни потаенных мест,
наверное, они не найдут тебя. А если башня рухнет, там будет намного
безопаснее.
- А ты? - спросил он меня.
- Ты же знаешь, что я не могу умереть, Мазлек, - напомнила я ему. -
За меня опасаться не нужно. Только забери его сейчас же, пока они не
явились за ним. Я задержу Вазкора, насколько смогу.
Мазлек сделал, как я ему велела, вот только Асрен упирался, глядя на
меня, но я нашла среди занавесей мышку и отдала ее ему, и Мазлек, наконец,
вывел его за дверь и увлек вниз по лестнице.
План этот был путаным, глупым. Но я так немного могла сделать, у меня
было так мало путей.
Вазкор не приходил долго, настолько он был уверен во мне.
Он вежливо постучал в запертую дверь, и, когда я не ответила, а дверь
не шелохнулась, двое его воинов навалились на нее плечами, и через
некоторое время они вместе с ней упали ко мне в комнату. В другой час
такое зрелище могло бы быть очень смешным. Вазкор вошел в комнату, пока
они еще поднимались и сквернословили.
- Где? - бросил он мне. Только одно это слово.
Я всегда в каком-то смысле боялась его, хотя, наверное, всего более в
сексуальном смысле. Но теперь я испытывала ужас, настоящий и полный.
- Где? - снова повторил он.
- Если ты предполагаешь, что я что-то спрятала, то с какой стати мне
говорить тебе, _г_д_е_ оно спрятано? Ведь это довольно-таки бессмысленно,
не так ли?
Он подошел ко мне и поднял меня с кресла. Он не носил маски, и лицо у
него было белым, а глаза - необыкновенно черными. Жаркий гнев может быть
жестоким, но его холодный гнев был ужасен; казалось, нет пределов тому,
что он способен сделать, и никакое действие, сколь бы решающим оно ни
было, никак не укротит его.
- Скажи мне, - приказал он, - где он.
Глаза его расширились, увлекая меня вглубь. Я почувствовала себя
потерявшей вес, плывущей... бесполезно сопротивляться, просто сказать ему,
что я сделала... Однако, я тоже знала это искусство Силы и освободилась от
его хватки, ощущение настолько физиологическое, что у меня, казалось,
остались от этого синяки.
- Нет, Вазкор.
- Час до рассвета, - сказал он, - а потом час после него. После этого
ударят их пушки, и крыша рухнет нам на головы.
- Для меня это не имеет значения, - ответила я.
Он поднял мне маску и ударил по лицу, вновь и вновь. Никакой боли не
было. Одно из черных колец у него на пальце порезало мне щеку, и теплая
солоноватая кровь стекла мне в уголок рта. Через некоторое время я поняла,
что он остановился. Я сидела в маске у себя в кресле, глядя на него. Двое
воинов вышли, и дверь была закрыта.
- Ты понимаешь, богиня, что ты идеальная жертва для любых пыток,
какие я потружусь придумать - твоя исцеляющаяся кожа позволяет изобрести
бесчисленные варианты мук. И пока это продолжается, мои воины тщательно
обыщут башню. Мы найдем его, несмотря ни на что. Тебе нет смысла страдать
без надобности.
Я издала слабый кашляющий смех, ибо совершенно внезапно перестала его
бояться.
- Ты ничего не сможешь мне сделать, - заявила я. - Я твоя сестра, как
ты помнишь. Я прикасалась огнем к собственному телу, и оно не горело. И,
Вазкор, уже самый факт, что ты требуешь от меня что-то сказать тебе,
доказывает мне, что, по твоему мнению, существует некоторый шанс, что
иначе ты можешь ничего не найти.
Он отвернулся от меня, подошел к оконной ставне и открыл ее. Темное
небо уже бледнело. С миг он стоял там, а затем повернулся, снова поднял
меня с кресла, вытащил за руку из комнаты и увлек вниз по лестнице.
От его побоев у меня кружилась голова, и то, что он делал, сначала
выглядело совершенно бессмысленным. Мы зашли глубоко, тем же путем, каким
прошли я и Мазлек в свое время. Когда мы добрались до винных погребов, он
сперва не прикоснулся к стенной панели, а повел меня вдоль и поперек по
всему помещению. Всюду были следы недавних поисков - его люди
усердствовали, но наверное слишком уж неистовствовали, чтобы обыскать
вполне основательно. Тут до меня дошло, зачем он привел меня сюда. Асрен с
его детскими инстинктами, нуждающийся в защите, которую он обрел во мне,
мог почувствовать мою близость и выбежать ко мне из того укрытия, какое
нашел для него Мазлек. Я Сразу же остановилась, но Вазкор потащил меня
дальше.
- Нет, - уперлась я.
- Хорошо, - ответил он. - Болтай, сколько влезет. Тем скорее он
найдет тебя.
Обшарив погреба, он подтащил меня к панели и отодвинул ее. И поволок
меня вниз по лестнице в узкий мрачный ход за ней. Я снова увидела
деревянную дверь, открытую так же, как мы ее оставили, а за ней
прямоугольный, вонючий, черный ужас той камеры. Не здесь - наверняка никак
не здесь. Он подтащил меня к дверному проему и держал там, поворачивая
голову и проверяя каждый угол. Мы зашли в камеру, и он поворошил сапогом
мешковину. Ничто не шелохнулось. Мы вышли.
Вазкор коснулся правой стены, проведя пальцами по серии меток. Часть
стены со стоном ушла в сторону, и за ней лежал еще один темный коридор.
Нашел ли этот путь Мазлек? Вазкор заставил меня войти в него.
Было темно, однако я почему-то видела. Вдоль прохода шли разделенные
равными промежутками двери, железные двери с маленькими зарешеченными
окошками, запертыми снаружи. Лестничный пролет привел вниз в темный пустой
зал. Капала вода; по поддерживающим сводчатый потолок колоннам скакали и
плясали черные тени. В ноздри мне лез запах разложения сгнившей древней
воды.
У противоположного конца лежала горой обветшавших форм куча каменной
кладки, остатки более ранней стены. На полу валялась разбросанная солома.
Мы пошли через открытое пространство между колоннами к каменной куче.
Было очень тихо; только ленивое капание воды нарушало тишину. Наши шаги
звучали резко.
В соломе что-то метнулось от моих ног, отбежало не так уж далеко, а
затем уселось, уставясь на меня ярко красными глазами. Мышь.
Сердце у меня болезненно сжалось. Сжимавшая мне руку лапа Вазкора
безжалостно тащила меня вперед.
- Рассвет уже наступил, богиня, - сказал он.
Я изо всех сил пожелала, чтобы Асрен не узнал этого звука, этого
знакомого звукосочетания, которым так часто называл меня при нем Мазлек.
Среди разбитых камней упавшей стены возникло мимолетное движение.
Появилась только голова, бессмысленное прекрасное лицо с почти ожидающим
выражением и ищущими меня большими глазами.
- Асрен, - окликнул Вазкор. - Выйди, Асрен.
Позади нас быстрое шипение выдоха, скрежет выходящего из ножен
клинка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77