Примерно в двух милях от меня
начинался постепенный подъем, и мостовая стала широкой дорогой, идущей по
насыпи, возвышавшейся примерно на пятьдесят футов над окружающей
бесплодной пустыней. Милей дальше по обеим сторонам ее стояли две огромные
колонны, высеченные из темного камня, и дорога там казалась укрепленной и
ровной. За ними, примерно в пяти милях от меня, монотонная местность
извергла из себя огромную скалу с плоской вершиной и черную, как слепота.
А на вершине этой скалы стоял Город.
Он тоже был черным, но сверкающе-черным, из базальта и мрамора.
Возносящиеся шпили и многоступенчатые крыши отражали солнце, как зеркала.
Я удерживала лошадь на месте и глядела на него во все глаза, учащенно
дыша. Насколько древним был этот Город? Достаточно древним. Он стоял еще в
их время; они, Древние, построили его руками своих рабов. Я не испытывала
ни отвращения, ни страха, только потребность быть там, среди этой
сверкающей темноты.
Лошадь прыгнула, подгоняемая мной, и помчалась к насыпной дороге.

Я никак не думала, что застигну их в дороге, но я забыла, что
множество скованных людей идут медленнее, чем едет одинокий всадник как бы
сильно их ни хлестали.
Ехала я быстро - мостовая под копытами лошади выровнялась между
темными колоннами, очень высокими, увенчанными высеченными языками пламени
и фениксами с золотой отделкой. Свет стал полным и резко-ярким. Внезапно я
увидела впереди в миле от меня ползущую массу - черных всадников и
спотыкающихся людей, скованных друг с другом тусклым металлом. Пленные
караванщики и приезжавший за ними отряд, люди с мечами, пронзившие мне
сердце, что для них означало смерть.
Я пнула лошадь, и та снова побежала вперед. Она имела склонность
сбавлять темп всякий раз, когда я оставляла ее без внимания. Воздух запел,
и силуэты пустыни стремительно понеслись мимо меня. Неприятная процессия
впереди становилась все ближе и ближе.
Трое ехавших в арьергарде черных солдат услышали меня первыми. Они
быстро обернулись, и солнце вспыхнуло бликом на их серебряных
масках-черепах. Один из них пораженно вскрикнул. В замешательстве они
повернули лошадей, выхватывая мечи. Но это был лишь привычный жест. Разве
они уже не убили меня однажды? Запинающийся ритм движения колонны
окончательно поломался. Серые лица пленников поворачивались в мою сторону,
люди крякали от отчаяния, удивления и боли. Даже сейчас мелькали
бесполезные бичи. Затем двадцать черных всадников поскакали обратно, чтобы
преградить мне путь. Один из них, по-видимому, был их новым капитаном, так
как толстый браслет из переплетенного черного и золотого металла сверкал
теперь на его правой руке.
Натянув поводья, я остановила лошадь и сидела, глядя на них. Они были
безликими, однако, я тоже не уступала им в этом. Всего тридцать человек, и
я не боялась. Я ощущала только презрение. Мы с ними знали, как мало вреда
они могли мне причинить.
Молчание длилось долго. Затем один из них взволнованно выпалил:
- Она же умерла - Мазлек убил ее. Я сам видел, как клинок пронзил ей
левую грудь - она пала.
- Да, - тут же настойчиво добавил другой. - Мазлек, а потом мой
собственный клинок я вонзил его ей в живот. Она плавала в собственной
крови. И не двигалась. Все еще лежала там, когда на рассвете мы забрали их
из зала. Она была _м_е_р_т_в_а_.
- Молчать! - прорычал новый капитан железным голосом, но он боялся
так же, как и все остальные. - Вы ошиблись.
- Они не ошиблись, - очень мягко уведомила я его. - Твои воины убили
меня, а хуторяне меня похоронили. Но вот я здесь, и я опять цела, и я
жива. Эти люди, которых вы держите в цепях, - мои. Куда вы их ведете?
- В цитадель, - ответил капитан, - служить на войне солдатами под
началом Джавховора Эзланна, великого Города, что находится перед тобой.
Это не твое дело.
Оттого, что они употребляли древний язык и назвали древний титул,
меня переполнила ярость. Я знала, что они не принадлежат к Старинной Расе,
хотя и старались изо всех сил подражать ей.
- Кто этот человек, что дерзает носить титул Верховного Владыки? Вы
его слуги?
С гневом пришло и невероятное ощущение Силы. Я почувствовала, как они
трепещут перед ней.
- Мы солдаты военачальника Джавховора, - прохрипел капитан. - Ты
видишь нашу силу. Поворачивай назад, и мы не причиним тебе зла.
- Зла? - переспросила я. - Вы что, опять меня убьете?
Снова воцарилось молчание. Лишь шипел сухой ветер пустыни.
- Отпустите захваченных вами людей, - потребовала я. - А не то я убью
их, одного за другим, у вас на глазах. Они - мои. И достанутся либо мне,
либо Смерти, а не вам или вашему господину.
- Если ты - их ведьма, то их судьба, похоже, достаточно мало тебя
заботит. Лучше уж надежда остаться в живых на войне, чем смерть здесь и
сейчас.
- Они для меня ничего не значат, - заявила я, - но они мои. И
достанутся либо мне, либо Смерти, - и это было правдой. Я не ощущала
никаких преград, только великий гнев и великую Силу.
Капитан прочистил горло:
- У нес нет никакого оружия. Пусть с ней разделается пустыня.
Поворачивай! - крикнул он.
Воины развернули коней. И ждали, повернувшись спиной ко мне, очень
обеспокоенные.
- Вперед! - призвал капитан.
Из живота у меня поднялся белый жар и наполнил мне мозг. Я
почувствовала, что если я не смогу высвободить его, то у меня треснет
череп. Из глаз брызнула ослепительная белая боль. Руки сжались в узлы муки
и ярости. Я вытянула их над головой, поднялась на стременах, все мое тело
ныло и напрягалось, когда я выкрикнула им вслед единственное слово.
На насыпной дороге вспыхнула рваная пелена. Лошади пронзительно
заржали и взвились на дыбы. Земля громыхала и содрогалась. Гром и холодный
жар затмили мир.
Только моя лошадь стояла подо мной неподвижно, как скала. Боль меня
покинула, оставив слабой, дрожащей и бледной. Я с усилием выпрямилась и
открыла глаза, мгновенно заслезившиеся. Черные солдаты и их кони пребывали
в хаосе, люди вылетели из седел, тела животных шатались и брыкались.
Караванщики повалились аккуратными рядами среди своих цепей. Их кожа,
казалось, лишилась всякого цвета, и на них самих и на окружающей их земле
лежал своеобразный серебряный осадок. Все они были мертвее мертвых.
Меня чуть не вытошнило, я ощущала головокружение, дурноту. И мне
потребовалось некоторое время, чтобы заметить, что черные люди пали вдоль
насыпной дороги на колени, стискивая свои маски-черепа и открывая
надменные сильные лица и серебристо-белые волосы. Ко мне очень медленно
приблизился капитан, красивый мужчина с лицом, как и у всех остальных,
жестоким и холодным, но теперь раздетым донага, как и у остальных.
- Прости нас, - взмолился он, падая передо мной на колени в пыль. -
Мы давно тебя ждали. Так давно, что были неразумными, - а затем он
произнес мое имя, имя целительницы, как сперва подумала я, а потом поняла
разницу, ибо он повторял его вновь и вновь, свистящее, шипящее _с_л_о_в_о
с "У", смягченным до звука "О" в Старинной речи. - Прости нас, Уастис,
Богиня, Великая, прости нас, согрешивших, Уастис, Богиня...

2
Сейчас трудно объяснить, что я в то время не испытывала душевных мук
или раскаяния из-за того, что совершила. И сейчас нельзя добиться никакого
словесного искупления. И все же убийство само принесло кару за себя. Я
шаталась в седле, словно мучимая какой-т болезнью, бледная, полуослепшая,
полуоглохшая, неудержимо дрожа, с телом, промокшим от ледяного пота. Но с
прежним ощущением Силы, а никак не поражения. Это было лишь временное
расстройство. По бокам от меня ехали черные солдаты, снова в масках.
Мертвых караванщиков оставили тем хищникам, какие могли существовать в
этом бесплодном месте.
Свистел ветер.
Мы не поднялись по самому дальнему отрезку насыпной дороги, который
вел к горящим черным воротам Эзланна Темного. И направились вместо этого
по скальному карнизу, шедшему вокруг основной массы скалы и достаточно
широкому, чтобы по нему могло проехать шестеро в ряд. Наконец зияющий
арочный вход, тускло-зеленоватый свет факелов в стенах, скат, идущий по
наклонной вниз, а затем вверх. Местами нам преграждали путь железные
ворота с механизмом, реагирующим на нажимы браслета из переплетенных змей.
Все это я увидела, но спросила намного позже. Последние ворота были не из
железа, а из воды - нам преградила путь водяная завеса, но они,
по-видимому, умели управлять и ею, ибо над головами у нас сомкнулись
огромные плиты и перекрыли ее, пока мы не проехали.
Я поняла, что мы теперь в Городе, однако, все еще по прежнему под
землей. Черные, полуосвещенные, высеченные людьми проходы. А затем новый
свет, холодный и серый, под открытым небом. Мы выбрались на круглый двор,
окруженный черной стеной и черными сверкающими колоннами. Единственная
брешь в этой стене - извилистый проспект из белого камня с выстроившимися
по обеим сторонам высокими темно-зелеными кедрами; за ними с обеих сторон
- голубоватая панорама садов. Мы поехали между кедров, где стояли черные
мраморные статуи мужчин и женщин, сплетенных со зверями и птицами: свет
скользил и сочился по их застывшим телам. Вот и последний поворот, и
впереди дворец военачальника Джавховора. Построенный наподобие одинокой
башни высотой в десять этажей, он вытягивался ввысь, сужаясь в
соответствии с планировкой и с перспективой. К нему вела лестница, белая с
черно-алыми прожилками. На первом пролете высился ряд громадных округлых
арок с изображением зверей, сделанных, казалось, из многоцветного
хрусталя. Узор на дверях повторялся и в следующих секциях башни, но уже в
длинных окнах. В этом пронизанном радугой стекле вспыхивали и гасли огни -
фиолетовые и изумрудные, лиловые, розовые, лавандовые и золотые. На
ступени лестницы и на наши тела лились сияющие разноцветные капли.
Все это я тогда увидела в беспорядке. Этот новый ландшафт казался
ирреальным. Мои сопровождающие пребывали в растерянности, разрываясь между
своим воинским долгом перед командиром и своим новым духовным долгом по
отношению ко мне. Капитан и трое воинов препроводили меня в башню. Об этом
я мало что помню. Со всех сторон меня окружала великая красота, но мне
стоило невероятных усилий удержаться на ногах, и я не могла наслаждаться
ее созерцанием. Думаю, я впала в тупой сон-транс и очнулась, только
услышав раздраженный насмешливый голос, вонзившийся в их благоговейное и
мое сонное молчание, словно нож.
- Так, значит, это богиня, да? Это пугало с поля какого то
хуторянина? Ты что, Сронн, ума лишился?
Ко мне вернулась способность видеть, и мои глаза невольно
сосредоточились на говорившем человеке. Из моего мозга в позвоночник
стремительно разлился электрический страх. Казалось, я знала его, отлично
знала.
- Вазкор, военачальник, Истинное слово гласило о пришествии богини, -
осмелился сказать капитан, склонив голову перед человеком, который был его
господином, уступающим в старшинстве только Владыке Эзланна.
- Знаю. Уастис. Неужели эта женщина - я называю ее женщиной только за
неимением достаточно мерзкого определения, которое могло бы подойти к ее
внешности, - кажется тебе воплотившимся духом Древних?
- Она убивала, Вазкор, военачальник. Я докладывал.
- Да, ты в самом деле докладывал.
Мой взгляд прояснился, и я разглядела его. Высокая, крупнокостная,
элегантная фигура, энергично, по-звериному и уверенно носившая его темную
мужественность. Его лицо тоже скрывала маска, золотая маска в виде головы
волка с красными стеклами в узких глазницах. Серебристые волосы волчьей
гривы скудно висели поверх его собственных, доходивших почти до талии,
жгучих иссиня-черных волос - шевелюры темнокожего народа. И кожа у него на
кистях тоже казалась оливково-серой бронзой, однако форма их была
совершенно иной. На тонких, крепких, как железо, пальцах пылали три черных
кольца. Он носил длинную черную бархатную тунику, доходящую до середины
лодыжек, но с разрезом на бедрах с боков, напоминающую мне юбки
разбойников. Черные штаны из прекрасной переливающейся ткани и сапоги из
пурпурной кожи с бессчетными мигающими золотыми пряжками. На шее у него
висела цепь - одиннадцать гладких колец выдолбленного зеленого нефрита,
соединенных золотыми звеньями.
Сначала волкоголовый стоял совершенно неподвижно. Затем он положил
руку на плечо капитана, легко и смертоносно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77