Эта
вода..."
Вода была такой же скверной, как и та, в Афганистане. Но она отличалась
от той. Было бы намного лучше, если бы он не смог держаться на поверхности.
Густая и холодная. По составу столь же ядовитая, как серная кислота.
Находясь рядом с уступом, Тарнболл отлично видел оборванцев, поджидавших
его. Они держали наготове веревки и сеть с камнями. Точно так же как и
раньше. Или в этот раз все выйдет много хуже?
Неожиданно Тарнболл почувствовал, как его ноги коснулось что-то живое.
Рыба? Слепая рыба? Подводный хищник вылез из норы понюхать человека и
определить, съедобен ли он? Тарнболл подался вперед, опустил руку вдоль
правой ноги. Что-то размером с тарелку вновь коснулось его, приклеившись,
словно гигантский кусок пластыря. Агент оторвал тварь, вытянул наверх, чтобы
рассмотреть при тусклом свете факелов.
"Боже!"
Тварь напоминала гигантскую пиявку. Подобные ей твари уже облепили ноги
агента, его живот и спину! А потом он услышал зловещий смех на уступе!
Там, в Афганистане, моджахеды тоже смеялись. Четыре раза они пытались
топить его и каждый раз со смехом вытягивали из воды. Но он так и не сказал
ни слова. Что такое он должен был рассказать им? Он знал, что чем быстрее
заговорит, тем быстрее они перестанут его пытать. Может быть, когда они
вновь спихнут его в воду, ему стоит широко открыть рот и захлебнуться в
тошнотворной жидкости. Быть может, этот напиток будет напоминать виски.
Пусть по вкусу он окажется и не столь хорош, зато быстро вырубит... раз и
навсегда! Вскоре ему и в самом деле придется так сделать, и это будет
поступок в его духе.
Тут один из ублюдков завопил:
-- Я говорю по-английски! Я скажу тебе на твоем языке, что ты --
свинячий ублюдок, дерьмоед!
И Тарнболл узнал этот голос, а подобравшись поближе, он узнал и широко
улыбающегося человека. В тот раз, проверяя веревки, которые удерживали руки
англичанина скрученными за спиной, афганец перерезал путы и прижал острие
ножа к руке Тарнболла. "Боже Благослови тебя, Алли Кандамаха, старого
горного волка!" А через мгновение афганец пинком спихнул Тарнболла в грязную
воду подземной реки.
Оказавшись под водой, агент освободил ноги, перерезал веревку, которая
прикрепляла к его ногам сеть с камнями. Именно за нее мучители вытаскивали
его из воды. Но в этот раз Тарнболл будет иметь преимущество.
Он, словно гигантский хищник, выскользнул из воды навстречу афганцам, и
в руках у него был нож. Он и сам был словно нож. Алли прикончил одного,
Тарнболл еще двух. И перед агентом остался лишь один противник, который
вонзил нож в спину Али, пронзив его сердце. Потом Тарнболл прикончил
последнего из афганцев, и все было кончено. Все было кончено и для Али.
После этого... Тарнболл выбрался из пещер и словно призрак,
прислушиваясь к шуму вертолетов, снующих над равниной, направился в
ближайший лагерь повстанцев.
А через месяц он уже вернулся в Лондон...
Но все это случилось девять лет назад, а вот теперь Дом Дверей решил
повторить ситуацию. Кажется, и в этот раз насмешники, стоявшие на берегу,
думали, что у них есть преимущество. Поэтому Тарнболл дико закричал во все
горло и, сорвав большую часть пиявок со своего тела, выскочил из вонючей
жижи. Его враги были вооружены ножами, но, похоже, англичанина это не
остановило, кроме того, зная, что противник их безоружен, они слишком
расслабились. Да и Тарнболл помнил: в этот раз перед ним не живые враги, а
порождения кошмара. Никто из них не поможет ему.
Ни один из тех, кто протягивал руки к Тарнболлу, не держал ножа под
рукой. Агент чуть подпрыгнул, схватил за руку ближайшего афганца, сдернул
его с уступа, одновременно выхватывая нож из ножен на поясе противника.
Взмах, и афганец с всплеском исчез под водой. А потом Тарнболл прыгнул на
следующего врага, и клинок тускло сверкнул в его реке.
Но врагов оказалось слишком много, чтобы выбраться на уступ. Тарнболл
мог надеяться только на то, что его мучители дважды подумают, прежде чем
попытаются скрутить его. Во имя Христа, он должен вселить страх в их души.
Он напоминал льва среди ягнят. Выпотрошив одного, он впился в горло другому,
а потом выскочил из воды и побежал через каменный лабиринт вдоль линии
пылающих факелов. Пробегая мимо, он сбивал факелы на каменный пол, и они
гасли. Оставались на каменном полу, дымясь и затухая. С берега подземной
реки вслед ему летели проклятия. Потом, когда Тарнболл миновал последний ряд
сталактитов, каменный потолок стал понижаться, пещера сужалась...
...Дальше дороги не было. В прошлый раз, в Афганистане, тут начинался
туннель, а сейчас его перегораживала могучая плита из черного камня.
Последний факел сверкал у самой плиты пятном желтого света. И тут Тарнболл
увидел рядом с плитой... молоток? Молоток, выполненный в форме большого
вопросительного знака!
Шаги преследователей отражались эхом у него за спиной, грохотом
отдаваясь в ушах Тарнболла. Сорвав последнюю пиявку с ребер, англичанин
повернулся, пригнувшись, швырнул пиявку, словно кусок воска, в лицо первому
из преследователей, а потом схватился за молоток...
...и ударил по двери!..
Глава сорок первая
Анжела спала. Она вовсе не собиралась спать, когда полезла на дерево,
но, оказавшись на вершине, увидела огромную мягкую чашу в самом сердце
переплетения пальмовых ветвей. К тому же она очень хотела спать. Причина, по
которой она забралась на дерево, была очень простая: девушке хотелось
осмотреть окрестности. Она собиралась убедиться, что ни один из Родов
Денхольмов не идет по ее следу. А если кто-то ее и преследовал, то сверху
лучше всего выбирать правильное направление, чтобы убежать подальше.
В этом и заключался весь ужас ее мира -- мира кошмаров: прекрасный мир,
изгаженный лишь присутствием ее помешанного, похотливого, отвратительного
мужа. А еще отвратительнее было то, что в этом мире существовала по крайней
мере дюжина Родов Денхольмов!
Залезть на дерево оказалось легко. Как и у пальмы, ствол этого дерева
имел зазубрины -- сучки от высохших и опавших листьев. Ороговевший, покрытый
сучками от потерянных листьев, ствол был слишком груб для ее обнаженных ног,
но это меньше всего беспокоило Анжелу. Она, точно так же как и остальные,
испытала на собственной шкуре живительное воздействие Дома Дверей. В любом
случае порезы на ногах показались бы ей мелкой неприятностью по сравнению с
теми увечьями, которые получила бы, если бы хоть один из Родов ее поймал.
Но на вершине длинного, грациозно изогнутого ствола, где молодые ветви
росли гигантским веером, нависая, словно экзотический зелено-желтый плюмаж,
в самом сердце высоко вздымающихся листьев она увидела чашу листьев и
позволила себе расслабиться. Ее поцарапанное, покрытое синяками,
окровавленное тело вытянулось в природной постели. Листья поменьше нависали
над головой девушки, давая тень от солнца, а ветерок с синего моря приятно
обдувал разгоряченное тело. Но сердце девушки по-прежнему возбужденно
билось, а душа трепетала от страха. Вопреки неземной красоте, этот
великолепный мир оказался вместилищем беспредельного ужаса!
Перед тем как Анжела позволила себе насладиться сном -- отдыхом, в
котором нуждалась ее измученная душа, но не тело, девушка мысленно вернулась
назад к событиям, которые предшествовали ее появлению здесь.
Так как же она попала сюда?
Вырванная из мира Варре -- мира клаустрофобии, сжимающейся каменной
могилы, пройдя через свою персональную дверь, Анжела плюхнулась в соленую
воду неподалеку от берега, такого прекрасного, что на его фоне самые
изысканные пляжи Земли показались бы тусклыми и невзрачными. Омывшись в
мягких пенистых волнах, девушка на дрожащих ногах выбралась на песчаный
пляж, с песком белым, как мрамор, где миллионы инопланетных раковин лежали,
обсыхая под лучами теплого, золотистого солнца.
И в тот же миг Анжела узнала, что не одна в этом мире, потому что на
песке были свежие отпечатки чьих-то босых ног, а на мели...
Там поплавком на легкой зыби покачивалась голова купальщика! В первый
миг сердце девушки едва не выпрыгнуло из груди. Она подумала: "Спенсер! А
может, Джек Тарнболл! Андерсон?" Но когда пловец повернулся лицом к ней,
увидел ее и поплыл в сторону берега, когда он вылез из волн, Анжела вновь
ощутила, насколько жесток, безжалостен Дом Дверей. Потому что перед ней
оказался не Джилл и не Тарнболл, не Андерсон, а ее муж, Род Денхольм.
Сильный, красивый, злобный Род Денхольм. Его глаза превратились в щелочки,
так сильно он насупил брови. К тому же он улыбался... улыбался, так как мог
улыбаться только он.
Обнаженный, похотливый, он вышел к ней из воды. И лицо его скривилось,
превратившись в ту самую маску, которую она видела много раз.
Анжела была женщиной, единственной женщиной в сотворенном ею мире,
точнее, не ею самой, а ее страхами, и сейчас впервые она почувствовала, что
вот-вот упадет в обморок. Раньше, во время путешествия по мирам, рядом с ней
были другие люди, они помогали Анжеле пережить столкновение с реальностью
Дома Дверей. Даже в самых неприятных обстоятельствах они поддерживали силы
друг друга, лелеяли надежды, помогали. Да, даже с Хагги ей было легче. Пусть
он был такого же сорта, как и Род, в том, что касается женщин, по крайней
мере. Но как бы дурно он с ней ни обходился, Анжела была уверена, что он ее
не убьет. А с Родом все могло выйти по-другому. И его лицо говорило яснее
слов: он собирался взять ее несколько раз, и дико, а потом убить!
В этот миг она еще могла бы отдаться, вручить себя своей судьбе и
ждать... но это могло оказаться началом конца. Вот-вот должны были
заработать новые директивы Сита, и тогда игра пошла бы и вовсе без правил.
Синтезатор перенес бы ее в другой мир... или убрал бы мир от Анжелы и
записал ей поражение. Все воспоминания о мучительных приключениях в мирах
Дома Дверей оказались бы стерты, и Анжела вернулась бы в свой мир к обычному
существованию без всякого вреда для себя. Все так и случилось бы, если...
если в силе остались бы прежние правила игры. Но их отменили. Директивы были
переписаны. Сит захотел, чтобы каждый из испытуемых заплатил сполна.
Клайборн заплатил и "умер". Точно так же и Варре, принявший ужасную,
невероятную смерть. А теперь пришло время девушки. Но она собиралась
сопротивляться.
Клон Денхольма лениво и высокомерно вышел на берег, протянув руки к
Анжеле. Девушка вспомнила, что Тарнболл сказал Джиллу несколько минут назад
("Всего несколько минут! Боже!), когда каменные стены сжались, едва не
уничтожив их: "Это не закончится до тех пор, пока мы не сломаемся", --
сказал он.
Неужели он был прав?
Анжела откачнулась от наступавшего Денхольма, споткнулась и упала на
спину. Но когда он бросился на нее, она швырнула песок прямо в его
сверкающие похотливые глаза.
"Мы от этого так просто не избавимся!" -- Слова Тарнболла все еще
звучали в ее мозгу, пока она бежала к пальмовому лесу, где песок превращался
в глинистую почву. "Мы от этого так просто не избавимся!" Где-то на
поверхности этой планеты находилась узловая секция, другая проекция, другое
проявление Дома Дверей. Но пока еще в этом мире существовали места, где она
могла спрятаться, она не собиралась сдаваться.
Не раз спрашивала она себя, как Род Денхольм мог очутиться здесь. Так
же она пыталась представить себе, кто такой на самом деле Баннермен. Что он
такое? Точно так же, как она старалась ответить на дюжину других вопрос из
многих сотен, роящихся у нее в голове. Не утруждая себя поисками ответа на
вопрос, кто же перед ней: истинный Денхольм или призрак, -- она отлично
знала, каков его характер и что он собирается сделать. Он ведь все ей сказал
еще тогда по телефону: разве нет? И даже если он всего лишь часть ее
кошмара... а ведь он и самом деле часть ее кошмара... она знала, чего он
хочет.
Обернувшись, Анжела увидела, как ее мучитель, шатаясь, бредет по
берегу, растирая кулаками глаза и выкрикивая ее имя голосом Рода:
-- Анжела. Ну ты и сука... Анжела! Беги, сладкая моя, беги... Я все
равно тебя найду. Мы найдем тебя, Анжела!
Вначале она не обратила внимания на это "мы", а потом... Потом она
поняла значение слова.
Выйдя из-под полога деревьев, Анжела увидела зеленые горы,
поднимающиеся за лесом желтыми и оранжевыми пиками, омытыми солнечным
светом. Так как у нее было мало шансов обнаружить Дом Дверей в лесу или на
побережье, она направилась в сторону гор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
вода..."
Вода была такой же скверной, как и та, в Афганистане. Но она отличалась
от той. Было бы намного лучше, если бы он не смог держаться на поверхности.
Густая и холодная. По составу столь же ядовитая, как серная кислота.
Находясь рядом с уступом, Тарнболл отлично видел оборванцев, поджидавших
его. Они держали наготове веревки и сеть с камнями. Точно так же как и
раньше. Или в этот раз все выйдет много хуже?
Неожиданно Тарнболл почувствовал, как его ноги коснулось что-то живое.
Рыба? Слепая рыба? Подводный хищник вылез из норы понюхать человека и
определить, съедобен ли он? Тарнболл подался вперед, опустил руку вдоль
правой ноги. Что-то размером с тарелку вновь коснулось его, приклеившись,
словно гигантский кусок пластыря. Агент оторвал тварь, вытянул наверх, чтобы
рассмотреть при тусклом свете факелов.
"Боже!"
Тварь напоминала гигантскую пиявку. Подобные ей твари уже облепили ноги
агента, его живот и спину! А потом он услышал зловещий смех на уступе!
Там, в Афганистане, моджахеды тоже смеялись. Четыре раза они пытались
топить его и каждый раз со смехом вытягивали из воды. Но он так и не сказал
ни слова. Что такое он должен был рассказать им? Он знал, что чем быстрее
заговорит, тем быстрее они перестанут его пытать. Может быть, когда они
вновь спихнут его в воду, ему стоит широко открыть рот и захлебнуться в
тошнотворной жидкости. Быть может, этот напиток будет напоминать виски.
Пусть по вкусу он окажется и не столь хорош, зато быстро вырубит... раз и
навсегда! Вскоре ему и в самом деле придется так сделать, и это будет
поступок в его духе.
Тут один из ублюдков завопил:
-- Я говорю по-английски! Я скажу тебе на твоем языке, что ты --
свинячий ублюдок, дерьмоед!
И Тарнболл узнал этот голос, а подобравшись поближе, он узнал и широко
улыбающегося человека. В тот раз, проверяя веревки, которые удерживали руки
англичанина скрученными за спиной, афганец перерезал путы и прижал острие
ножа к руке Тарнболла. "Боже Благослови тебя, Алли Кандамаха, старого
горного волка!" А через мгновение афганец пинком спихнул Тарнболла в грязную
воду подземной реки.
Оказавшись под водой, агент освободил ноги, перерезал веревку, которая
прикрепляла к его ногам сеть с камнями. Именно за нее мучители вытаскивали
его из воды. Но в этот раз Тарнболл будет иметь преимущество.
Он, словно гигантский хищник, выскользнул из воды навстречу афганцам, и
в руках у него был нож. Он и сам был словно нож. Алли прикончил одного,
Тарнболл еще двух. И перед агентом остался лишь один противник, который
вонзил нож в спину Али, пронзив его сердце. Потом Тарнболл прикончил
последнего из афганцев, и все было кончено. Все было кончено и для Али.
После этого... Тарнболл выбрался из пещер и словно призрак,
прислушиваясь к шуму вертолетов, снующих над равниной, направился в
ближайший лагерь повстанцев.
А через месяц он уже вернулся в Лондон...
Но все это случилось девять лет назад, а вот теперь Дом Дверей решил
повторить ситуацию. Кажется, и в этот раз насмешники, стоявшие на берегу,
думали, что у них есть преимущество. Поэтому Тарнболл дико закричал во все
горло и, сорвав большую часть пиявок со своего тела, выскочил из вонючей
жижи. Его враги были вооружены ножами, но, похоже, англичанина это не
остановило, кроме того, зная, что противник их безоружен, они слишком
расслабились. Да и Тарнболл помнил: в этот раз перед ним не живые враги, а
порождения кошмара. Никто из них не поможет ему.
Ни один из тех, кто протягивал руки к Тарнболлу, не держал ножа под
рукой. Агент чуть подпрыгнул, схватил за руку ближайшего афганца, сдернул
его с уступа, одновременно выхватывая нож из ножен на поясе противника.
Взмах, и афганец с всплеском исчез под водой. А потом Тарнболл прыгнул на
следующего врага, и клинок тускло сверкнул в его реке.
Но врагов оказалось слишком много, чтобы выбраться на уступ. Тарнболл
мог надеяться только на то, что его мучители дважды подумают, прежде чем
попытаются скрутить его. Во имя Христа, он должен вселить страх в их души.
Он напоминал льва среди ягнят. Выпотрошив одного, он впился в горло другому,
а потом выскочил из воды и побежал через каменный лабиринт вдоль линии
пылающих факелов. Пробегая мимо, он сбивал факелы на каменный пол, и они
гасли. Оставались на каменном полу, дымясь и затухая. С берега подземной
реки вслед ему летели проклятия. Потом, когда Тарнболл миновал последний ряд
сталактитов, каменный потолок стал понижаться, пещера сужалась...
...Дальше дороги не было. В прошлый раз, в Афганистане, тут начинался
туннель, а сейчас его перегораживала могучая плита из черного камня.
Последний факел сверкал у самой плиты пятном желтого света. И тут Тарнболл
увидел рядом с плитой... молоток? Молоток, выполненный в форме большого
вопросительного знака!
Шаги преследователей отражались эхом у него за спиной, грохотом
отдаваясь в ушах Тарнболла. Сорвав последнюю пиявку с ребер, англичанин
повернулся, пригнувшись, швырнул пиявку, словно кусок воска, в лицо первому
из преследователей, а потом схватился за молоток...
...и ударил по двери!..
Глава сорок первая
Анжела спала. Она вовсе не собиралась спать, когда полезла на дерево,
но, оказавшись на вершине, увидела огромную мягкую чашу в самом сердце
переплетения пальмовых ветвей. К тому же она очень хотела спать. Причина, по
которой она забралась на дерево, была очень простая: девушке хотелось
осмотреть окрестности. Она собиралась убедиться, что ни один из Родов
Денхольмов не идет по ее следу. А если кто-то ее и преследовал, то сверху
лучше всего выбирать правильное направление, чтобы убежать подальше.
В этом и заключался весь ужас ее мира -- мира кошмаров: прекрасный мир,
изгаженный лишь присутствием ее помешанного, похотливого, отвратительного
мужа. А еще отвратительнее было то, что в этом мире существовала по крайней
мере дюжина Родов Денхольмов!
Залезть на дерево оказалось легко. Как и у пальмы, ствол этого дерева
имел зазубрины -- сучки от высохших и опавших листьев. Ороговевший, покрытый
сучками от потерянных листьев, ствол был слишком груб для ее обнаженных ног,
но это меньше всего беспокоило Анжелу. Она, точно так же как и остальные,
испытала на собственной шкуре живительное воздействие Дома Дверей. В любом
случае порезы на ногах показались бы ей мелкой неприятностью по сравнению с
теми увечьями, которые получила бы, если бы хоть один из Родов ее поймал.
Но на вершине длинного, грациозно изогнутого ствола, где молодые ветви
росли гигантским веером, нависая, словно экзотический зелено-желтый плюмаж,
в самом сердце высоко вздымающихся листьев она увидела чашу листьев и
позволила себе расслабиться. Ее поцарапанное, покрытое синяками,
окровавленное тело вытянулось в природной постели. Листья поменьше нависали
над головой девушки, давая тень от солнца, а ветерок с синего моря приятно
обдувал разгоряченное тело. Но сердце девушки по-прежнему возбужденно
билось, а душа трепетала от страха. Вопреки неземной красоте, этот
великолепный мир оказался вместилищем беспредельного ужаса!
Перед тем как Анжела позволила себе насладиться сном -- отдыхом, в
котором нуждалась ее измученная душа, но не тело, девушка мысленно вернулась
назад к событиям, которые предшествовали ее появлению здесь.
Так как же она попала сюда?
Вырванная из мира Варре -- мира клаустрофобии, сжимающейся каменной
могилы, пройдя через свою персональную дверь, Анжела плюхнулась в соленую
воду неподалеку от берега, такого прекрасного, что на его фоне самые
изысканные пляжи Земли показались бы тусклыми и невзрачными. Омывшись в
мягких пенистых волнах, девушка на дрожащих ногах выбралась на песчаный
пляж, с песком белым, как мрамор, где миллионы инопланетных раковин лежали,
обсыхая под лучами теплого, золотистого солнца.
И в тот же миг Анжела узнала, что не одна в этом мире, потому что на
песке были свежие отпечатки чьих-то босых ног, а на мели...
Там поплавком на легкой зыби покачивалась голова купальщика! В первый
миг сердце девушки едва не выпрыгнуло из груди. Она подумала: "Спенсер! А
может, Джек Тарнболл! Андерсон?" Но когда пловец повернулся лицом к ней,
увидел ее и поплыл в сторону берега, когда он вылез из волн, Анжела вновь
ощутила, насколько жесток, безжалостен Дом Дверей. Потому что перед ней
оказался не Джилл и не Тарнболл, не Андерсон, а ее муж, Род Денхольм.
Сильный, красивый, злобный Род Денхольм. Его глаза превратились в щелочки,
так сильно он насупил брови. К тому же он улыбался... улыбался, так как мог
улыбаться только он.
Обнаженный, похотливый, он вышел к ней из воды. И лицо его скривилось,
превратившись в ту самую маску, которую она видела много раз.
Анжела была женщиной, единственной женщиной в сотворенном ею мире,
точнее, не ею самой, а ее страхами, и сейчас впервые она почувствовала, что
вот-вот упадет в обморок. Раньше, во время путешествия по мирам, рядом с ней
были другие люди, они помогали Анжеле пережить столкновение с реальностью
Дома Дверей. Даже в самых неприятных обстоятельствах они поддерживали силы
друг друга, лелеяли надежды, помогали. Да, даже с Хагги ей было легче. Пусть
он был такого же сорта, как и Род, в том, что касается женщин, по крайней
мере. Но как бы дурно он с ней ни обходился, Анжела была уверена, что он ее
не убьет. А с Родом все могло выйти по-другому. И его лицо говорило яснее
слов: он собирался взять ее несколько раз, и дико, а потом убить!
В этот миг она еще могла бы отдаться, вручить себя своей судьбе и
ждать... но это могло оказаться началом конца. Вот-вот должны были
заработать новые директивы Сита, и тогда игра пошла бы и вовсе без правил.
Синтезатор перенес бы ее в другой мир... или убрал бы мир от Анжелы и
записал ей поражение. Все воспоминания о мучительных приключениях в мирах
Дома Дверей оказались бы стерты, и Анжела вернулась бы в свой мир к обычному
существованию без всякого вреда для себя. Все так и случилось бы, если...
если в силе остались бы прежние правила игры. Но их отменили. Директивы были
переписаны. Сит захотел, чтобы каждый из испытуемых заплатил сполна.
Клайборн заплатил и "умер". Точно так же и Варре, принявший ужасную,
невероятную смерть. А теперь пришло время девушки. Но она собиралась
сопротивляться.
Клон Денхольма лениво и высокомерно вышел на берег, протянув руки к
Анжеле. Девушка вспомнила, что Тарнболл сказал Джиллу несколько минут назад
("Всего несколько минут! Боже!), когда каменные стены сжались, едва не
уничтожив их: "Это не закончится до тех пор, пока мы не сломаемся", --
сказал он.
Неужели он был прав?
Анжела откачнулась от наступавшего Денхольма, споткнулась и упала на
спину. Но когда он бросился на нее, она швырнула песок прямо в его
сверкающие похотливые глаза.
"Мы от этого так просто не избавимся!" -- Слова Тарнболла все еще
звучали в ее мозгу, пока она бежала к пальмовому лесу, где песок превращался
в глинистую почву. "Мы от этого так просто не избавимся!" Где-то на
поверхности этой планеты находилась узловая секция, другая проекция, другое
проявление Дома Дверей. Но пока еще в этом мире существовали места, где она
могла спрятаться, она не собиралась сдаваться.
Не раз спрашивала она себя, как Род Денхольм мог очутиться здесь. Так
же она пыталась представить себе, кто такой на самом деле Баннермен. Что он
такое? Точно так же, как она старалась ответить на дюжину других вопрос из
многих сотен, роящихся у нее в голове. Не утруждая себя поисками ответа на
вопрос, кто же перед ней: истинный Денхольм или призрак, -- она отлично
знала, каков его характер и что он собирается сделать. Он ведь все ей сказал
еще тогда по телефону: разве нет? И даже если он всего лишь часть ее
кошмара... а ведь он и самом деле часть ее кошмара... она знала, чего он
хочет.
Обернувшись, Анжела увидела, как ее мучитель, шатаясь, бредет по
берегу, растирая кулаками глаза и выкрикивая ее имя голосом Рода:
-- Анжела. Ну ты и сука... Анжела! Беги, сладкая моя, беги... Я все
равно тебя найду. Мы найдем тебя, Анжела!
Вначале она не обратила внимания на это "мы", а потом... Потом она
поняла значение слова.
Выйдя из-под полога деревьев, Анжела увидела зеленые горы,
поднимающиеся за лесом желтыми и оранжевыми пиками, омытыми солнечным
светом. Так как у нее было мало шансов обнаружить Дом Дверей в лесу или на
побережье, она направилась в сторону гор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57