Теперь Тесса ясно различала центр дамбы, место, где сталкивались серебрящиеся гребни волн. Ориентируясь на эту мерцающую в темноте дорожку, она и вернется в монастырь.
Каждый вздох причинял боль. Голова пухла от воспоминаний об оставленных ею друзьях.
Тесса с трудом оторвала ногу от дна и сделала первый шаг назад, на Остров Посвященных. Узор приведет ее к монастырю.
Путь оказался нелегок. Вода прибывала и прибывала. Каждое малюсенькое продвижение вперед требовало нечеловеческого напряжения. Вода была холоднее воздуха, и, погружаясь в нее все глубже, Тесса совсем окоченела. Всю оставшуюся энергию — мускулов, легких, сердца — она сосредоточила на борьбе с течением. Глаза смотрели вперед, и только вперед, но мыслями она снова была с теми, кого любила.
Тесса беспокоилась, как там без нее матушка Эмита, как ее здоровье, как ноги. Беспокоил ее и сам Эмит, в безопасности ли он. Она не могла не думать, как они будут горевать, если она не вернется назад. Мысли о Райвисе она гнала прочь, но они слушались ее так же плохо, как одеревеневшие от холода ноги.
Вода поднималась. Дул ветер. Дождь хлестал в лицо. Тесса постепенно замерзала. Тело отяжелело, стало неуклюжим и неповоротливым, она перестала чувствовать ноги. Звон в ушах звучал теперь словно откуда-то издалека... и не звон вовсе, а усыпляющее, гипнотическое жужжание.
Когда вода дошла ей до плеч, Тессу оторвало от дна и понесло. Она беспомощно распростерла руки и старалась держать над водой голову. Плыть она не могла: не хватило бы сил бороться с волнами.
Ледяной обруч стянул грудь. Горько-соленая вода заливала лицо, попадала в рот, нос, уши. Тессу болтало на волнах, обмякшую и безвольную, как спутанные комки водорослей. Только светящаяся дорожка указывала ей путь. Она была абсолютна одинока, брошена на произвол судьбы. Бескрайняя водная пустыня — единственное, что ей осталось.
Тесса обнимала воду, точно это было живое и теплое существо. Действительно, море больше не казалось ей холодным: температура воды сравнялась с температурой тела.
Но ей так недоставало Эмита и его матушки, их уютной кухни. Так недоставало Райвиса и его звучного насмешливого голоса.
Тесса отказалась от борьбы, опустила голову. Предала себя на волю волн. Веки ее сомкнулись. Звон в ушах почти затих, стал не громче комариного писка.
* * *
— Герта, Герта, пожалуйста, пожалуйста, очнись. — Ангелина боялась сделать больно своей старой служанке и поэтому не решалась схватить ее за плечи, встряхнуть, а лишь держала за руку. Снежок пристроился рядом с походной койкой и как-то чудно поскуливал. Ангелина видела, что песику хочется прыгнуть на кровать, облизать лицо Герты, но мешают угрызения совести, свойственные даже самым никчемным собакам.
Снежок струсил, Снежку так стыдно...
Ангелина улыбнулась ему. Она вовсе не хотела, чтобы собачка ее была более храброй. Храбр был Изгард. И Герта. Быть храбрым — значит причинять боль другим или испытывать ее самому. Ангелина сомневалась, что перенесет, если кто-нибудь сделает больно Снежку. Она наклонилась и потрепала песика по мягкой шерстке. Снежок завилял хвостиком — он обожал, когда его гладили.
Никудышный песик любит свою, хозяйку, очень любит...
— Я знаю, Снежок, — прошептала Ангелина, — я все понимаю и люблю тебя.
— Госпожа...
Ангелина подскочила как ужаленная. Герта только что открыла глаза, подернутые молочно-белой пленкой. Она несколько раз моргнула, но пленка не исчезла.
Ангелина чуть сильней сжала руку старой няньки.
— Ты в медицинской палатке, Герта. Изгард распорядился перенести тебя сюда и велел лучшему хирургу обработать твои раны.
Герта чуть пошевелила головой. При желании это движение можно было принять за кивок.
— Мне так жаль, Герта. Правда жаль. Мне не следовало ничего говорить Изгарду. Прости меня. — Ангелина заметила, что срывается на крик, и понизила голос. — Врач сказал, что тебе повезло. Сказал, что череп у тебя, как у лошади. Голова разбита, но кости все целы. Он наложил двенадцать швов.
Герта провела языком по запекшимся, почти белым губам:
— Он не ударил тебя?
Ангелина замотала головой. Ей больно было видеть женщину, силе и целеустремленности которой она всегда завидовала, в столь жалком положении.
— Изгард волновался перед битвой, вот и все, — затараторила она, чтобы скрыть дрожь в голосе. — Это по моей вине он... — Она осеклась, сообразив, что ее слова могут быть истолкованы как предательство по отношению к мужу. Порой она совсем не следила за собой и болтала лишнее. — Но в любом случае теперь тебе не придется возвращаться домой.
— Это король сказал?
— Нет, — смущенно ответила Ангелина. — Он этого не говорил. Но совершенно очевидно, что в таком состоянии тебе нельзя пускаться в путь через горы.
— Ага, вижу, она очнулась. — Хирург отстранил Ангелину и подошел к кровати Герты. Ангелине сразу не понравился этот человек. Не будь она королевой, он не взял бы на себя труд запомнить даже ее имя. У него не было ни времени, ни терпения разговаривать с женщинами. Он их явно недолюбливал. Его черный фартук, пропитанный кровью Герты, успел высохнуть и теперь казался почти чистым. Наверное, поэтому, подумала Ангелина, хирурги одеваются в черное.
Ангелину начал бить озноб. Она протянула руку погладить Снежка. Но собачонки уже не было на месте. Никчемный пес возился в пыли и крысином помете под соседней койкой. Наружу высовывался лишь возбужденно подергивающийся хвостик. По-видимому, Снежок был увлечен охотой на паука или же борьбой с муравьями. От одного взгляда на песика Ангелина сразу почувствовала себя лучше. Что-что, а это средство еще ни разу ее не подвело.
Обернувшись, она увидела, что врач взял Герту за плечи и пытается приподнять ее.
— Что вы делаете?! — закричала Ангелина. — Герте нельзя вставать с постели.
Хирург не слушал ее.
— Ее ждет телега и двое сопровождающих. Она должна покинуть лагерь, — буркнул он.
— Но... но... — От изумления и возмущения Ангелина просто слов не находила.
— Тише, госпожа, успокойтесь, — пробормотала Герта. — Король отдал приказ. Он не может взять его назад.
— Но...
— С ней все будет в порядке. — Хирург говорил так, точно Герты не было в палатке. — Конечно, она немолода, но я дал ей успокаивающее и вынул осколки из ран. Ей повезло, что король позаботился о ней и послал за мной.
Ангелина с трудом удержалась от грубости.
— Пожалуйста, оставьте нас на минутку, — попросила она, — я хочу переговорить со своей служанкой с глазу на глаз.
Врач как ни в чем не бывало вытаскивал Герту из палатки.
— Я сказала — оставьте нас!!
Хирург застыл на месте как вкопанный. Герта охнула. Снежок вылез из-под койки и недоуменно склонил набок голову.
Ангелина испуганно прикрыла рот ладонью. Она в жизни ни с кем так строго не разговаривала. Что с ней такое творится? Она хотела было извиниться, объяснив свое поведение усталостью и раздражением, но увидела, как врач бережно положил Герту на пол.
У Ангелины раскраснелись щеки, закружилась голова от торжества и восторга. Она выпрямилась, расправила плечи и, выставив вперед подбородок, распорядилась:
— Подложите Герте подушку под голову, подайте мне фляжку чая с медом и миндальным молоком, а потом можете идти.
— Слушаюсь, ваше величество. — Голос хирурга теперь звучал совсем по-другому. Ангелина впервые заметила, какого он маленького роста. Удивительно, раньше он казался ей настоящим великаном.
Врач пытался одной рукой снять с койки подушку. Другой он поддерживал голову Герты. Ангелине стало неловко стоять и смотреть, как он корячится. Она протянула руку, хотела помочь, но Снежок заворчал: Стой смирно.
И она не тронулась с места.
Врач не только принес фляжку, он услужливо наполнил молочно-белой жидкостью две чашки. Ангелина боялась, что, стоит ей заговорить, извинения сами собой сорвутся с языка, и поэтому поблагодарила его за услуги величественным кивком головы. Снежок с трудом дождался ухода чужого дяди и с визгом запрыгал вокруг хозяйки, просясь на ручки.
— Скверный Снежок. — Ангелина рассмеялась, несмотря на все свои горести. Просто поразительно, как может одна и та же ночь быть такой ужасной и в то же время такой чудесной? — Скверный Снежок, Снежок шалун.
— Госпожа... — Голос у Герты был такой слабый, такой несчастный, что Ангелина немедленно спустилась с небес на землю. — Уговорите короля найти другую женщину, чтобы ходила за вами.
— Но мне никто, кроме тебя, не нужен. Если бы ты знала, как я жалею, что не слушалась тебя, что была такой нехорошей. — Только сейчас Ангелина вспомнила, как обманом заставила Герту вывезти ее из крепости Серн, вспыхнула от стыда и машинально положила руку на живот. — Прости меня за все, Герта.
Щеки у Герты были очень бледные, почти прозрачные, как льняная ткань, вывешенная на просушку. Подернутые пленкой глаза посмотрели Ангелине в лицо, потом на ее живот.
— Теперь, когда я уеду, вам придется самой о себе позаботится. Вам нужно хорошо питаться и побольше спать.
Ангелина сдвинула брови. Сперва Эдериус, а теперь вот Герта. Почему все советуют ей получше заботиться о себе?
— Со мной все будет хорошо. Честное слово. Единственное, что меня волнует, это как ты перенесешь дорогу.
Герта опустила глаза и пошевелила кистью руки. Ангелина восприняла это как приглашение и пылко схватила старую служанку за руку. Ее напугало, какие холодные у Герты пальцы, но она притворилась, что все нормально.
— Я доберусь, госпожа, — заговорила Герта. — Лето в разгаре. Я родилась и выросла в горах. Король очистил дороги от разбойников. Вам не о чем волноваться, абсолютно не о чем. Понимаете?
Хотя Ангелина была в этом далеко не уверена, она кивнула, зная, что именно такого ответа ждет от нее Герта.
За спиной у Ангелины раздалось нерешительное покашливание. Хирург старался привлечь ее внимание.
— Ваше величество, вашей служанке лучше уехать сейчас. До рассвета осталось всего два часа. Начинается наступление, на дорогах скоро будет полно солдат. — Он подождал, не скажет ли что-нибудь Ангелина, и, не дождавшись ответа, добавил: — Король советует ей покинуть лагерь, пока не рассвело.
Ангелина крепилась, но старания казаться сильной вконец вымотали ее. Она потрогала вывернутое Изгардом, распухшее запястье.
— Хорошо. Забирайте ее. — Хирург шагнул к Герте. — Нет, — остановила его Ангелина, — пусть вам кто-нибудь поможет. Я не позволю волочить ее по земле, как мешок с зерном. — Это немного. Но больше она ничего поделать не может. Герта права: Изгард никогда не отменит свой приказ и не позволит служанке остаться.
Врач вышел из палатки. Ледяные пальцы Герты сжали руку Ангелины.
— Сегодня вы были сильной и храброй, как истинная королева. Теперь вам придется быть такой каждый день. Ради себя самой — и ради вашего малыша.
Ангелина, не моргая, уставилась на Герту. Она ушам своим не верила.
Герта понизила голос:
— Бедная крошка! Неужели ты воображала, что я, старая опытная нянька, до сих пор ничего не заметила?
За все время их знакомства Герта никогда еще не говорила с такой нежностью. У Ангелины заныло сердце. Она наклонилась и поцеловала старуху в щеку. Герта лукаво улыбнулась:
— Не зря я стала посылать Снежку самые лакомые кусочки.
— Так ты все это время знала, что я сама их съедаю? — Ангелина откинула прядь волос со лба Герты. У нее точно гора с плеч свалилась: так приятно наконец перестать лгать.
— Снежок, конечно, очень умная собака, но даже он не сумел бы обглодать с косточки мясо, а жир оставить. — Герта похлопала Ангелину по руке. — Беременность и роды — моя специальность. Пусть я темная необразованная дуреха, но если хотите узнать, ждет ли женщина ребенка, с этим смело обращайтесь ко мне.
Ангелина слушала ее с нарастающим беспокойством: голос Герты становился все слабей и слабей. Она понимала, что служанке лучше отдохнуть перед дорогой, но не удержалась и задала еще один вопрос:
— Почему же ты не сказала Изгарду? Разве в твои обязанности не входило обо всем доносить ему?
Герта закрыла глаза, несколько раз глубоко вздохнула и лишь потом ответила:
— Да, в мои обязанности входило обо всем докладывать королю. Видит Бог, нельзя любить свою страну больше, чем я люблю Гэризон. Но вы — и ваша никчемная собачонка — как-то вкрались в мое сердце. Я не собиралась любить вас, но почему-то полюбила. Так уж получилось.
Снежок заскулил и на брюхе подполз к Герте. У Ангелины ком стоял в горле. Это она втравила их всех, всех троих, в эту скверную историю.
— Вот она. Будьте осторожны, не торопитесь. — Хирург вернулся в сопровождении двух мужчин, вопросительно взглянул на Ангелину и, убедившись, что королева не возражает, вместе с помощниками начал вытаскивать Герту из палатки. Ангелина и Снежок пошли за ними.
На улице было еще темно. Пахло дымом: солдаты уже гасили костры. Непривычные звуки нарушали тишину ночи — звон металла, скрип кожаных сапог, дыхание разгоряченных лошадей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Каждый вздох причинял боль. Голова пухла от воспоминаний об оставленных ею друзьях.
Тесса с трудом оторвала ногу от дна и сделала первый шаг назад, на Остров Посвященных. Узор приведет ее к монастырю.
Путь оказался нелегок. Вода прибывала и прибывала. Каждое малюсенькое продвижение вперед требовало нечеловеческого напряжения. Вода была холоднее воздуха, и, погружаясь в нее все глубже, Тесса совсем окоченела. Всю оставшуюся энергию — мускулов, легких, сердца — она сосредоточила на борьбе с течением. Глаза смотрели вперед, и только вперед, но мыслями она снова была с теми, кого любила.
Тесса беспокоилась, как там без нее матушка Эмита, как ее здоровье, как ноги. Беспокоил ее и сам Эмит, в безопасности ли он. Она не могла не думать, как они будут горевать, если она не вернется назад. Мысли о Райвисе она гнала прочь, но они слушались ее так же плохо, как одеревеневшие от холода ноги.
Вода поднималась. Дул ветер. Дождь хлестал в лицо. Тесса постепенно замерзала. Тело отяжелело, стало неуклюжим и неповоротливым, она перестала чувствовать ноги. Звон в ушах звучал теперь словно откуда-то издалека... и не звон вовсе, а усыпляющее, гипнотическое жужжание.
Когда вода дошла ей до плеч, Тессу оторвало от дна и понесло. Она беспомощно распростерла руки и старалась держать над водой голову. Плыть она не могла: не хватило бы сил бороться с волнами.
Ледяной обруч стянул грудь. Горько-соленая вода заливала лицо, попадала в рот, нос, уши. Тессу болтало на волнах, обмякшую и безвольную, как спутанные комки водорослей. Только светящаяся дорожка указывала ей путь. Она была абсолютна одинока, брошена на произвол судьбы. Бескрайняя водная пустыня — единственное, что ей осталось.
Тесса обнимала воду, точно это было живое и теплое существо. Действительно, море больше не казалось ей холодным: температура воды сравнялась с температурой тела.
Но ей так недоставало Эмита и его матушки, их уютной кухни. Так недоставало Райвиса и его звучного насмешливого голоса.
Тесса отказалась от борьбы, опустила голову. Предала себя на волю волн. Веки ее сомкнулись. Звон в ушах почти затих, стал не громче комариного писка.
* * *
— Герта, Герта, пожалуйста, пожалуйста, очнись. — Ангелина боялась сделать больно своей старой служанке и поэтому не решалась схватить ее за плечи, встряхнуть, а лишь держала за руку. Снежок пристроился рядом с походной койкой и как-то чудно поскуливал. Ангелина видела, что песику хочется прыгнуть на кровать, облизать лицо Герты, но мешают угрызения совести, свойственные даже самым никчемным собакам.
Снежок струсил, Снежку так стыдно...
Ангелина улыбнулась ему. Она вовсе не хотела, чтобы собачка ее была более храброй. Храбр был Изгард. И Герта. Быть храбрым — значит причинять боль другим или испытывать ее самому. Ангелина сомневалась, что перенесет, если кто-нибудь сделает больно Снежку. Она наклонилась и потрепала песика по мягкой шерстке. Снежок завилял хвостиком — он обожал, когда его гладили.
Никудышный песик любит свою, хозяйку, очень любит...
— Я знаю, Снежок, — прошептала Ангелина, — я все понимаю и люблю тебя.
— Госпожа...
Ангелина подскочила как ужаленная. Герта только что открыла глаза, подернутые молочно-белой пленкой. Она несколько раз моргнула, но пленка не исчезла.
Ангелина чуть сильней сжала руку старой няньки.
— Ты в медицинской палатке, Герта. Изгард распорядился перенести тебя сюда и велел лучшему хирургу обработать твои раны.
Герта чуть пошевелила головой. При желании это движение можно было принять за кивок.
— Мне так жаль, Герта. Правда жаль. Мне не следовало ничего говорить Изгарду. Прости меня. — Ангелина заметила, что срывается на крик, и понизила голос. — Врач сказал, что тебе повезло. Сказал, что череп у тебя, как у лошади. Голова разбита, но кости все целы. Он наложил двенадцать швов.
Герта провела языком по запекшимся, почти белым губам:
— Он не ударил тебя?
Ангелина замотала головой. Ей больно было видеть женщину, силе и целеустремленности которой она всегда завидовала, в столь жалком положении.
— Изгард волновался перед битвой, вот и все, — затараторила она, чтобы скрыть дрожь в голосе. — Это по моей вине он... — Она осеклась, сообразив, что ее слова могут быть истолкованы как предательство по отношению к мужу. Порой она совсем не следила за собой и болтала лишнее. — Но в любом случае теперь тебе не придется возвращаться домой.
— Это король сказал?
— Нет, — смущенно ответила Ангелина. — Он этого не говорил. Но совершенно очевидно, что в таком состоянии тебе нельзя пускаться в путь через горы.
— Ага, вижу, она очнулась. — Хирург отстранил Ангелину и подошел к кровати Герты. Ангелине сразу не понравился этот человек. Не будь она королевой, он не взял бы на себя труд запомнить даже ее имя. У него не было ни времени, ни терпения разговаривать с женщинами. Он их явно недолюбливал. Его черный фартук, пропитанный кровью Герты, успел высохнуть и теперь казался почти чистым. Наверное, поэтому, подумала Ангелина, хирурги одеваются в черное.
Ангелину начал бить озноб. Она протянула руку погладить Снежка. Но собачонки уже не было на месте. Никчемный пес возился в пыли и крысином помете под соседней койкой. Наружу высовывался лишь возбужденно подергивающийся хвостик. По-видимому, Снежок был увлечен охотой на паука или же борьбой с муравьями. От одного взгляда на песика Ангелина сразу почувствовала себя лучше. Что-что, а это средство еще ни разу ее не подвело.
Обернувшись, она увидела, что врач взял Герту за плечи и пытается приподнять ее.
— Что вы делаете?! — закричала Ангелина. — Герте нельзя вставать с постели.
Хирург не слушал ее.
— Ее ждет телега и двое сопровождающих. Она должна покинуть лагерь, — буркнул он.
— Но... но... — От изумления и возмущения Ангелина просто слов не находила.
— Тише, госпожа, успокойтесь, — пробормотала Герта. — Король отдал приказ. Он не может взять его назад.
— Но...
— С ней все будет в порядке. — Хирург говорил так, точно Герты не было в палатке. — Конечно, она немолода, но я дал ей успокаивающее и вынул осколки из ран. Ей повезло, что король позаботился о ней и послал за мной.
Ангелина с трудом удержалась от грубости.
— Пожалуйста, оставьте нас на минутку, — попросила она, — я хочу переговорить со своей служанкой с глазу на глаз.
Врач как ни в чем не бывало вытаскивал Герту из палатки.
— Я сказала — оставьте нас!!
Хирург застыл на месте как вкопанный. Герта охнула. Снежок вылез из-под койки и недоуменно склонил набок голову.
Ангелина испуганно прикрыла рот ладонью. Она в жизни ни с кем так строго не разговаривала. Что с ней такое творится? Она хотела было извиниться, объяснив свое поведение усталостью и раздражением, но увидела, как врач бережно положил Герту на пол.
У Ангелины раскраснелись щеки, закружилась голова от торжества и восторга. Она выпрямилась, расправила плечи и, выставив вперед подбородок, распорядилась:
— Подложите Герте подушку под голову, подайте мне фляжку чая с медом и миндальным молоком, а потом можете идти.
— Слушаюсь, ваше величество. — Голос хирурга теперь звучал совсем по-другому. Ангелина впервые заметила, какого он маленького роста. Удивительно, раньше он казался ей настоящим великаном.
Врач пытался одной рукой снять с койки подушку. Другой он поддерживал голову Герты. Ангелине стало неловко стоять и смотреть, как он корячится. Она протянула руку, хотела помочь, но Снежок заворчал: Стой смирно.
И она не тронулась с места.
Врач не только принес фляжку, он услужливо наполнил молочно-белой жидкостью две чашки. Ангелина боялась, что, стоит ей заговорить, извинения сами собой сорвутся с языка, и поэтому поблагодарила его за услуги величественным кивком головы. Снежок с трудом дождался ухода чужого дяди и с визгом запрыгал вокруг хозяйки, просясь на ручки.
— Скверный Снежок. — Ангелина рассмеялась, несмотря на все свои горести. Просто поразительно, как может одна и та же ночь быть такой ужасной и в то же время такой чудесной? — Скверный Снежок, Снежок шалун.
— Госпожа... — Голос у Герты был такой слабый, такой несчастный, что Ангелина немедленно спустилась с небес на землю. — Уговорите короля найти другую женщину, чтобы ходила за вами.
— Но мне никто, кроме тебя, не нужен. Если бы ты знала, как я жалею, что не слушалась тебя, что была такой нехорошей. — Только сейчас Ангелина вспомнила, как обманом заставила Герту вывезти ее из крепости Серн, вспыхнула от стыда и машинально положила руку на живот. — Прости меня за все, Герта.
Щеки у Герты были очень бледные, почти прозрачные, как льняная ткань, вывешенная на просушку. Подернутые пленкой глаза посмотрели Ангелине в лицо, потом на ее живот.
— Теперь, когда я уеду, вам придется самой о себе позаботится. Вам нужно хорошо питаться и побольше спать.
Ангелина сдвинула брови. Сперва Эдериус, а теперь вот Герта. Почему все советуют ей получше заботиться о себе?
— Со мной все будет хорошо. Честное слово. Единственное, что меня волнует, это как ты перенесешь дорогу.
Герта опустила глаза и пошевелила кистью руки. Ангелина восприняла это как приглашение и пылко схватила старую служанку за руку. Ее напугало, какие холодные у Герты пальцы, но она притворилась, что все нормально.
— Я доберусь, госпожа, — заговорила Герта. — Лето в разгаре. Я родилась и выросла в горах. Король очистил дороги от разбойников. Вам не о чем волноваться, абсолютно не о чем. Понимаете?
Хотя Ангелина была в этом далеко не уверена, она кивнула, зная, что именно такого ответа ждет от нее Герта.
За спиной у Ангелины раздалось нерешительное покашливание. Хирург старался привлечь ее внимание.
— Ваше величество, вашей служанке лучше уехать сейчас. До рассвета осталось всего два часа. Начинается наступление, на дорогах скоро будет полно солдат. — Он подождал, не скажет ли что-нибудь Ангелина, и, не дождавшись ответа, добавил: — Король советует ей покинуть лагерь, пока не рассвело.
Ангелина крепилась, но старания казаться сильной вконец вымотали ее. Она потрогала вывернутое Изгардом, распухшее запястье.
— Хорошо. Забирайте ее. — Хирург шагнул к Герте. — Нет, — остановила его Ангелина, — пусть вам кто-нибудь поможет. Я не позволю волочить ее по земле, как мешок с зерном. — Это немного. Но больше она ничего поделать не может. Герта права: Изгард никогда не отменит свой приказ и не позволит служанке остаться.
Врач вышел из палатки. Ледяные пальцы Герты сжали руку Ангелины.
— Сегодня вы были сильной и храброй, как истинная королева. Теперь вам придется быть такой каждый день. Ради себя самой — и ради вашего малыша.
Ангелина, не моргая, уставилась на Герту. Она ушам своим не верила.
Герта понизила голос:
— Бедная крошка! Неужели ты воображала, что я, старая опытная нянька, до сих пор ничего не заметила?
За все время их знакомства Герта никогда еще не говорила с такой нежностью. У Ангелины заныло сердце. Она наклонилась и поцеловала старуху в щеку. Герта лукаво улыбнулась:
— Не зря я стала посылать Снежку самые лакомые кусочки.
— Так ты все это время знала, что я сама их съедаю? — Ангелина откинула прядь волос со лба Герты. У нее точно гора с плеч свалилась: так приятно наконец перестать лгать.
— Снежок, конечно, очень умная собака, но даже он не сумел бы обглодать с косточки мясо, а жир оставить. — Герта похлопала Ангелину по руке. — Беременность и роды — моя специальность. Пусть я темная необразованная дуреха, но если хотите узнать, ждет ли женщина ребенка, с этим смело обращайтесь ко мне.
Ангелина слушала ее с нарастающим беспокойством: голос Герты становился все слабей и слабей. Она понимала, что служанке лучше отдохнуть перед дорогой, но не удержалась и задала еще один вопрос:
— Почему же ты не сказала Изгарду? Разве в твои обязанности не входило обо всем доносить ему?
Герта закрыла глаза, несколько раз глубоко вздохнула и лишь потом ответила:
— Да, в мои обязанности входило обо всем докладывать королю. Видит Бог, нельзя любить свою страну больше, чем я люблю Гэризон. Но вы — и ваша никчемная собачонка — как-то вкрались в мое сердце. Я не собиралась любить вас, но почему-то полюбила. Так уж получилось.
Снежок заскулил и на брюхе подполз к Герте. У Ангелины ком стоял в горле. Это она втравила их всех, всех троих, в эту скверную историю.
— Вот она. Будьте осторожны, не торопитесь. — Хирург вернулся в сопровождении двух мужчин, вопросительно взглянул на Ангелину и, убедившись, что королева не возражает, вместе с помощниками начал вытаскивать Герту из палатки. Ангелина и Снежок пошли за ними.
На улице было еще темно. Пахло дымом: солдаты уже гасили костры. Непривычные звуки нарушали тишину ночи — звон металла, скрип кожаных сапог, дыхание разгоряченных лошадей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99