Наша изобретательность неисчерпаема.
Кажется, нет на острове поляны, пещерки или другого укромного уголка, заглянув куда нельзя было бы увидеть парочку, самозабвенно предающуюся любви. Сколько раз мы с Леной натыкались на Катрин с Андреем, которые не замечали ничего и никого, кроме друг друга. Наверное, и они тоже частенько “спотыкались” о нас.
Когда до конца отпуска остается два дня, мы за завтраком обсуждаем план на день грядущий. Андрей предлагает обойти остров по береговой линии, двигаясь навстречу друг другу, а вечером поделиться впечатлениями от того, что увидели.
— Этого хватит как раз на весь день, — говорит он.
“Боюсь, что с нашим любовным пылом дня на это не хватит”, — успеваю подумать я. В этот момент в шум прибоя, крики чаек и щебет птиц диссонансом врывается сигнал вызова.
Сигнал надоедлив, как мошкара. Мы переглядываемся и, не сказав друг другу ни слова, решаем его игнорировать.
Но Магистр, — а это был, несомненно, он, — хорошо знал, с кем имеет дело. Сигнал не прекращается долгих десять минут. Он действует нам на нервы не хуже бормашины и напоминает нам о том, что, кроме этого чудесного острова и нас четверых, существуют еще Монастырь с Магистром и его бесчисленные проблемы в бесчисленном множестве миров. Это становится невыносимым, и Андрей наконец не выдерживает и нажимает на клавишу ответа.
— Как отдыхается? — спрашивает Магистр. Его лицо невозмутимо, словно это не он добрых десять минут терроризировал нас сигналом вызова.
— Спасибо, прекрасно, — отвечает Андрей, вложив в свой ответ побольше яду.
Но на Магистра это всегда слабо действовало.
— Я рад за вас. Но, к моему глубокому сожалению, я вынужден прервать ваш отпуск.
— Магистр! Мы так не договаривались!
— Знаешь, Андрэ, мы вообще-то ни о чем конкретно не договаривались. Я обещал вам несколько суток отдыха, вы их получили. Я очень рад, что вы, как ты сказал, прекрасно отдыхаете, и был бы рад не прерывать ваш отдых, но обстоятельства выше нас с вами.
— Что это еще за обстоятельства?
— Долго объяснять, Андрэ. Все узнаете на месте. Вылетайте немедленно. Скажу только, что счет идет уже не на дни, а на часы. И без вас мы не справимся. Я имею в виду вас как летчиков-профессионалов. Все! Жду вас.
Магистр отключается. Мы с Андреем переглядываемся, потом смотрим на своих подруг. Катрин выглядит растерянной, ей явно жалко прерывать такой отпуск. Зато Лена восприняла известие неожиданно спокойно и деловито. Я ожидал увидеть взрыв ее ярости и услышать поток красноречивых эпитетов в адрес Магистра, но увидел женщину, спокойно готовящуюся к срочному отъезду.
Это было так неожиданно, что мы с Андреем, не говоря ни слова, отправляемся готовить самолеты к вылету. Было ясно, что “торг здесь неуместен”, как говорил Киса Воробьянинов. Довольно быстро Лена собирает все наши вещи в тюки, а Катрин уничтожает следы нашего пребывания на острове.
Меньше чем через час мы взлетаем и делаем круг над Звездным островом, где мы провели два незабываемых и неповторимых дня. Жалко, очень жалко покидать гостеприимный островок, но где-то в большом мире назревает беда, и приходит наш час. Нам надо выйти на сцену и совершить очередное чудо, чтобы предотвратить непоправимое. Надо выполнять свой долг. Если бы мы только знали, с чем нам предстоит иметь дело!
Глава 26
И упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источник вод. Имя сей звезды полынь: и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки.
Откровение Иоанна Богослова, гл. 5, ст. 10,11
Магистр прервал наш отпуск в самом разгаре. Было ясно, что только чрезвычайные обстоятельства заставили его принять такое решение. Поэтому, приземлившись и сдав самолеты, мы отправляем вещи домой, а сами, в чем были, быстро идем к Магистру.
То, как встречает нас Магистр, лучше всего говорит о срочности и важности дела.
— Скоро будут чертежи и документация, а пока смотрите, — бросает он нам, не отрываясь от экрана. — Я сам смотрю уже седьмой раз и никак не могу разобраться, в чем тут дело. Может быть, вы поймете? Вы все-таки летчики.
Мы усаживаемся поближе к компьютеру.
Группа техников готовит к вылету самолет. Судя по компоновке, это — одноместный многоцелевой истребитель. Впереди кабины пилота торчат — другого слова я не подберу — трапециевидные стабилизаторы. Два мощных двигателя, начинаясь воздухозаборниками необычной шестиугольной формы, прямо от кабины уходят в хвост и заканчиваются соплами большого диаметра. Крылья сложной формы: большой стреловидности у воздухозаборников, сложной кривой расходятся к хвосту и там вновь резко обрываются назад, увенчиваясь двумя мощными килями.
Все остальное в этом самолете, начиная с форм и аэродинамики и кончая мощными шасси, указывающими на солидный вес машины, настолько необычно, что я даже затрудняюсь описать все это. Поражает сильная вытянутость фюзеляжа в поперечном сечении, обилие продольных и поперечных не то рулей, не то тормозов.
Мое внимание отвлекает подъехавший пикап. Из него выходит пилот в оранжевом летном костюме. Человек в кремовом комбинезоне несет гермошлем. Двое техников сразу подбегают к пикапу и достают из него ярко-зеленый баллон размером с кислородный. Пригибаясь под его тяжестью, они тащат его к самолету. Другие техники тем временем открывают люк между воздухозаборниками позади кабины пилота. Туда они начинают устанавливать баллон.
— Что это за баллон? — спрашивает Андрей.
— Активатор, — коротко отвечает Магистр, но, поняв, что нам ничего не понятно, пытается пояснить: — Насколько я разобрался, из этого баллона поступает добавка в горючую смесь, которая обеспечивает стопроцентное сгорание топлива и резко увеличивает тягу двигателя. На выходе — окислы углерода, азота и вода.
— Здорово! — восхищаюсь я.
— Это еще не все. Впрочем, смотрите сами.
Самолет тем временем выруливает на полосу. Короткая пауза, стремительный разбег, и вот он в воздухе. Мне показалось, что машина весьма летучая, она как бы сама просилась на высоту. Довольно быстро пилот набирает двадцать пять тысяч метров.
— Внимание! Включается подача активатора! — предупреждает Магистр.
Пламя, вылетающее из сопел, становится из розоватого сначала голубым, потом белым и наконец почти бесцветным. Скорость самолета резко возрастает, как будто ему “дали пинка”.
— Три целых две десятых «М» , — комментирует Магистр. — Сейчас он начнет наращивать скорость площадками. В программе полета достижение максимальных скоростей на высотах пять-семь тысяч метров.
Самолет входит в пике, разгоняется, выравнивается и какое-то время идет в горизонтальном полете. Затем снова пике, разгон, выравнивание. И так несколько раз.
— Внимание! — раздается голос Магистра, — Вот сейчас все начнется. Высота десять тысяч, скорость четыре и восемь десятых «М»!
— Как выдерживает такую температуру корпус? — удивляюсь я.
— Углепластик и что-то еще, — бросает Магистр. — Не отвлекайся, смотри.
Тем временем пилот бросает машину в очередное пике, и тут что-то происходит. Вместо того чтобы на шести тысячах выровняться, самолет сначала резко задирает нос вверх, затем клюет вниз, потом снова лезет вверх… Раскачка становится угрожающей. Летчик явно потерял контроль над машиной. Все его попытки погасить скорость приводят к увеличению амплитуды раскачки. Она уже составляет около двух тысяч метров. При такой близости к земле это становится опасным. А самолет продолжает терять высоту, по-прежнему летя со скоростью более пяти «М»!
Все происходит в считанные секунды. Потерявший управление самолет, раскачиваясь вверх-вниз уже более чем на две тысячи метров, на скорости, которая намного превышает скорость артиллерийского снаряда, в нижней точке своей раскачки врезается в землю…
Яркая вспышка, и нет ни самолета, ни его пилота, ни какого-то завода, на который, на беду его, упал самолет.
— Да-а-а… — только и могу сказать я, вставая.
— Подожди, — останавливает меня Магистр, — это еще далеко не все и далеко не самое худшее.
Над местом взрыва, быстро разрастаясь, поднимаются клубы светящегося желтовато-розового дыма. Сильный ветер тащит эту фосфоресцирующую тучу в сторону, а от земли поднимаются все новые и новые клубы дыма. Там что-то весьма интенсивно горит.
— Что это горит?
— Продукция завода. Довольно безобидные вещества. Продукт переработки полимерных отходов и бытового мусора. Сырье для производства удобрений и красителей. А вот этот дымок… Это уже продукт горения этого сырья. Дымок далеко не безобидный. Наши химики уже восемь с лишним часов бьются над его составом. Пока выдали, что в его состав входят летучие группы цианидов и сложные фосфорорганические яды.
— О-го! — присвистывает Андрей.
— Да, вот именно! Токсичность превосходит многие известные боевые отравляющие вещества. Более того, при соединении с водой токсичность возрастает в шесть-семь раз!
— Но откуда взялась эта гадость? — возмущается Катрин.
— Химики предполагают, что началась цепная реакция, запалом которой послужила высокая температура взрыва баллона с активатором.
— Но надеюсь, что… — начинает Лена.
— Не надейся! — отрезает Магистр. — Ветер несет облако на город с более чем трехсоттысячным населением. Через сорок минут там не останется ничего живого: от людей до воробьев.
— Какой кошмар! Но надеюсь…
— Не надейся, я сказал! Дальше облако накроет водохранилище большой реки, на которой стоят десятки городов. Стоп! Я предвижу и другой твой вопрос. На складе было восемнадцать тысяч тонн продукта. Он продолжает гореть. Какие-то меры начнут принимать только завтра утром. Поймите правильно: яд действует стремительно. Пока выяснят, что к чему, пока разберутся, куда сообщить и что именно надо сообщать, сообщать уже будет просто некому. В штаб по чрезвычайным ситуациям стекаются отрывочные, малопонятные сведения. Пока их сведут в одно целое, пока произведут разведку… А пожар тушить просто некому. Продукт продолжает гореть, ветер разносит газ все дальше, река течет… Короче, Андрэ, ваш Чернобыль по сравнению с этой катастрофой детская забава! Или, если хотите, ручная граната по сравнению с ядерной бомбой.
— И каково же число жертв? — интересуется Андрей.
— Нездоровый у тебя интерес, Андрэ. Но, чтобы ты прочувствовал ответственность задания, скажу. По разным вариантам число жертв колеблется от одиннадцати до восемнадцати миллионов.
Андрей только свистит. А мы все подавленно затихаем. После тягостной паузы Магистр продолжает:
— Я не буду щекотать ваши нервы зрелищем мертвых городов. Это — для любителей острых ощущений. Вам надо не охать и ахать, а работать. До полета осталось… — Магистр смотрит на дисплей, — шестьдесят три часа реального времени. Чертежи и вся необходимая документация уже у вас на компьютерах. Все дополнительные сведения запрашивайте в Аналитическом секторе, в группе Бернарда. Жду вас с решением через пятьдесят три часа. Предупреждаю заранее: решения типа “сорвать полет” Совет Магов не примет. Полет состоится в другой день, и Время знает с какими последствиями. Надо разобраться, почему самолет потерял управление, найти способ вывести его из этого состояния, сделать это, посадить самолет на аэродром и объяснить все конструктору. Я понятно изложил?
— Вполне понятно, — говорю я, — непонятно только, за кого ты нас принимаешь? Если ты думаешь, что мы гении, то ты ошибаешься. Решить такую задачу за такой короткий срок…
— Запомни, Андрэ, — глаза Магистра темнеют, а в голосе скрежещет гранит, — я не ошибаюсь. Вы не гении, вы — хроноагенты, а еще вы — летчики! Только хроноагенты и только летчики смогут решить эту задачу. Спасите самолет и эту фазу от катастрофы. За дело!
После такой отповеди спорить дальше и возражать что-либо — бессмысленно. Нам остается только молча согласиться и взяться за работу. Андрей, пошептавшись с Катрин, говорит:
— Мы попробуем создать математическую модель поведения самолета в этом полете и сравним с предыдущими полетами. Думаю, это подскажет решение.
— Правильно. А я попробую проанализировать все действия пилота и найти ошибку. Кроме того, мне кажется, здесь что-то скрыто в аэродинамике машины. Поехали.
С этими словами я ухожу в нуль-Т.
Дома я сразу сажусь к компьютеру. Лена подходит сзади и, положив мне на плечи руки, спрашивает:
— Чем я могу помочь?
— Вари кофе, побольше и покрепче, “твори” еду и слушай. Я буду рассуждать вслух. Слушай, старайся вникать и тормози, если меня понесет не туда.
— Хорошо, я постараюсь, — отвечает Лена и идет заваривать первый кофейник.
Для начала я тщательно просматриваю все записи предыдущих полетов. Нет, ничего там мне не подсказывает причину потери управления и страшной раскачки.
При замедленном просмотре видно было, что все приборы управления работают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Кажется, нет на острове поляны, пещерки или другого укромного уголка, заглянув куда нельзя было бы увидеть парочку, самозабвенно предающуюся любви. Сколько раз мы с Леной натыкались на Катрин с Андреем, которые не замечали ничего и никого, кроме друг друга. Наверное, и они тоже частенько “спотыкались” о нас.
Когда до конца отпуска остается два дня, мы за завтраком обсуждаем план на день грядущий. Андрей предлагает обойти остров по береговой линии, двигаясь навстречу друг другу, а вечером поделиться впечатлениями от того, что увидели.
— Этого хватит как раз на весь день, — говорит он.
“Боюсь, что с нашим любовным пылом дня на это не хватит”, — успеваю подумать я. В этот момент в шум прибоя, крики чаек и щебет птиц диссонансом врывается сигнал вызова.
Сигнал надоедлив, как мошкара. Мы переглядываемся и, не сказав друг другу ни слова, решаем его игнорировать.
Но Магистр, — а это был, несомненно, он, — хорошо знал, с кем имеет дело. Сигнал не прекращается долгих десять минут. Он действует нам на нервы не хуже бормашины и напоминает нам о том, что, кроме этого чудесного острова и нас четверых, существуют еще Монастырь с Магистром и его бесчисленные проблемы в бесчисленном множестве миров. Это становится невыносимым, и Андрей наконец не выдерживает и нажимает на клавишу ответа.
— Как отдыхается? — спрашивает Магистр. Его лицо невозмутимо, словно это не он добрых десять минут терроризировал нас сигналом вызова.
— Спасибо, прекрасно, — отвечает Андрей, вложив в свой ответ побольше яду.
Но на Магистра это всегда слабо действовало.
— Я рад за вас. Но, к моему глубокому сожалению, я вынужден прервать ваш отпуск.
— Магистр! Мы так не договаривались!
— Знаешь, Андрэ, мы вообще-то ни о чем конкретно не договаривались. Я обещал вам несколько суток отдыха, вы их получили. Я очень рад, что вы, как ты сказал, прекрасно отдыхаете, и был бы рад не прерывать ваш отдых, но обстоятельства выше нас с вами.
— Что это еще за обстоятельства?
— Долго объяснять, Андрэ. Все узнаете на месте. Вылетайте немедленно. Скажу только, что счет идет уже не на дни, а на часы. И без вас мы не справимся. Я имею в виду вас как летчиков-профессионалов. Все! Жду вас.
Магистр отключается. Мы с Андреем переглядываемся, потом смотрим на своих подруг. Катрин выглядит растерянной, ей явно жалко прерывать такой отпуск. Зато Лена восприняла известие неожиданно спокойно и деловито. Я ожидал увидеть взрыв ее ярости и услышать поток красноречивых эпитетов в адрес Магистра, но увидел женщину, спокойно готовящуюся к срочному отъезду.
Это было так неожиданно, что мы с Андреем, не говоря ни слова, отправляемся готовить самолеты к вылету. Было ясно, что “торг здесь неуместен”, как говорил Киса Воробьянинов. Довольно быстро Лена собирает все наши вещи в тюки, а Катрин уничтожает следы нашего пребывания на острове.
Меньше чем через час мы взлетаем и делаем круг над Звездным островом, где мы провели два незабываемых и неповторимых дня. Жалко, очень жалко покидать гостеприимный островок, но где-то в большом мире назревает беда, и приходит наш час. Нам надо выйти на сцену и совершить очередное чудо, чтобы предотвратить непоправимое. Надо выполнять свой долг. Если бы мы только знали, с чем нам предстоит иметь дело!
Глава 26
И упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источник вод. Имя сей звезды полынь: и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки.
Откровение Иоанна Богослова, гл. 5, ст. 10,11
Магистр прервал наш отпуск в самом разгаре. Было ясно, что только чрезвычайные обстоятельства заставили его принять такое решение. Поэтому, приземлившись и сдав самолеты, мы отправляем вещи домой, а сами, в чем были, быстро идем к Магистру.
То, как встречает нас Магистр, лучше всего говорит о срочности и важности дела.
— Скоро будут чертежи и документация, а пока смотрите, — бросает он нам, не отрываясь от экрана. — Я сам смотрю уже седьмой раз и никак не могу разобраться, в чем тут дело. Может быть, вы поймете? Вы все-таки летчики.
Мы усаживаемся поближе к компьютеру.
Группа техников готовит к вылету самолет. Судя по компоновке, это — одноместный многоцелевой истребитель. Впереди кабины пилота торчат — другого слова я не подберу — трапециевидные стабилизаторы. Два мощных двигателя, начинаясь воздухозаборниками необычной шестиугольной формы, прямо от кабины уходят в хвост и заканчиваются соплами большого диаметра. Крылья сложной формы: большой стреловидности у воздухозаборников, сложной кривой расходятся к хвосту и там вновь резко обрываются назад, увенчиваясь двумя мощными килями.
Все остальное в этом самолете, начиная с форм и аэродинамики и кончая мощными шасси, указывающими на солидный вес машины, настолько необычно, что я даже затрудняюсь описать все это. Поражает сильная вытянутость фюзеляжа в поперечном сечении, обилие продольных и поперечных не то рулей, не то тормозов.
Мое внимание отвлекает подъехавший пикап. Из него выходит пилот в оранжевом летном костюме. Человек в кремовом комбинезоне несет гермошлем. Двое техников сразу подбегают к пикапу и достают из него ярко-зеленый баллон размером с кислородный. Пригибаясь под его тяжестью, они тащат его к самолету. Другие техники тем временем открывают люк между воздухозаборниками позади кабины пилота. Туда они начинают устанавливать баллон.
— Что это за баллон? — спрашивает Андрей.
— Активатор, — коротко отвечает Магистр, но, поняв, что нам ничего не понятно, пытается пояснить: — Насколько я разобрался, из этого баллона поступает добавка в горючую смесь, которая обеспечивает стопроцентное сгорание топлива и резко увеличивает тягу двигателя. На выходе — окислы углерода, азота и вода.
— Здорово! — восхищаюсь я.
— Это еще не все. Впрочем, смотрите сами.
Самолет тем временем выруливает на полосу. Короткая пауза, стремительный разбег, и вот он в воздухе. Мне показалось, что машина весьма летучая, она как бы сама просилась на высоту. Довольно быстро пилот набирает двадцать пять тысяч метров.
— Внимание! Включается подача активатора! — предупреждает Магистр.
Пламя, вылетающее из сопел, становится из розоватого сначала голубым, потом белым и наконец почти бесцветным. Скорость самолета резко возрастает, как будто ему “дали пинка”.
— Три целых две десятых «М» , — комментирует Магистр. — Сейчас он начнет наращивать скорость площадками. В программе полета достижение максимальных скоростей на высотах пять-семь тысяч метров.
Самолет входит в пике, разгоняется, выравнивается и какое-то время идет в горизонтальном полете. Затем снова пике, разгон, выравнивание. И так несколько раз.
— Внимание! — раздается голос Магистра, — Вот сейчас все начнется. Высота десять тысяч, скорость четыре и восемь десятых «М»!
— Как выдерживает такую температуру корпус? — удивляюсь я.
— Углепластик и что-то еще, — бросает Магистр. — Не отвлекайся, смотри.
Тем временем пилот бросает машину в очередное пике, и тут что-то происходит. Вместо того чтобы на шести тысячах выровняться, самолет сначала резко задирает нос вверх, затем клюет вниз, потом снова лезет вверх… Раскачка становится угрожающей. Летчик явно потерял контроль над машиной. Все его попытки погасить скорость приводят к увеличению амплитуды раскачки. Она уже составляет около двух тысяч метров. При такой близости к земле это становится опасным. А самолет продолжает терять высоту, по-прежнему летя со скоростью более пяти «М»!
Все происходит в считанные секунды. Потерявший управление самолет, раскачиваясь вверх-вниз уже более чем на две тысячи метров, на скорости, которая намного превышает скорость артиллерийского снаряда, в нижней точке своей раскачки врезается в землю…
Яркая вспышка, и нет ни самолета, ни его пилота, ни какого-то завода, на который, на беду его, упал самолет.
— Да-а-а… — только и могу сказать я, вставая.
— Подожди, — останавливает меня Магистр, — это еще далеко не все и далеко не самое худшее.
Над местом взрыва, быстро разрастаясь, поднимаются клубы светящегося желтовато-розового дыма. Сильный ветер тащит эту фосфоресцирующую тучу в сторону, а от земли поднимаются все новые и новые клубы дыма. Там что-то весьма интенсивно горит.
— Что это горит?
— Продукция завода. Довольно безобидные вещества. Продукт переработки полимерных отходов и бытового мусора. Сырье для производства удобрений и красителей. А вот этот дымок… Это уже продукт горения этого сырья. Дымок далеко не безобидный. Наши химики уже восемь с лишним часов бьются над его составом. Пока выдали, что в его состав входят летучие группы цианидов и сложные фосфорорганические яды.
— О-го! — присвистывает Андрей.
— Да, вот именно! Токсичность превосходит многие известные боевые отравляющие вещества. Более того, при соединении с водой токсичность возрастает в шесть-семь раз!
— Но откуда взялась эта гадость? — возмущается Катрин.
— Химики предполагают, что началась цепная реакция, запалом которой послужила высокая температура взрыва баллона с активатором.
— Но надеюсь, что… — начинает Лена.
— Не надейся! — отрезает Магистр. — Ветер несет облако на город с более чем трехсоттысячным населением. Через сорок минут там не останется ничего живого: от людей до воробьев.
— Какой кошмар! Но надеюсь…
— Не надейся, я сказал! Дальше облако накроет водохранилище большой реки, на которой стоят десятки городов. Стоп! Я предвижу и другой твой вопрос. На складе было восемнадцать тысяч тонн продукта. Он продолжает гореть. Какие-то меры начнут принимать только завтра утром. Поймите правильно: яд действует стремительно. Пока выяснят, что к чему, пока разберутся, куда сообщить и что именно надо сообщать, сообщать уже будет просто некому. В штаб по чрезвычайным ситуациям стекаются отрывочные, малопонятные сведения. Пока их сведут в одно целое, пока произведут разведку… А пожар тушить просто некому. Продукт продолжает гореть, ветер разносит газ все дальше, река течет… Короче, Андрэ, ваш Чернобыль по сравнению с этой катастрофой детская забава! Или, если хотите, ручная граната по сравнению с ядерной бомбой.
— И каково же число жертв? — интересуется Андрей.
— Нездоровый у тебя интерес, Андрэ. Но, чтобы ты прочувствовал ответственность задания, скажу. По разным вариантам число жертв колеблется от одиннадцати до восемнадцати миллионов.
Андрей только свистит. А мы все подавленно затихаем. После тягостной паузы Магистр продолжает:
— Я не буду щекотать ваши нервы зрелищем мертвых городов. Это — для любителей острых ощущений. Вам надо не охать и ахать, а работать. До полета осталось… — Магистр смотрит на дисплей, — шестьдесят три часа реального времени. Чертежи и вся необходимая документация уже у вас на компьютерах. Все дополнительные сведения запрашивайте в Аналитическом секторе, в группе Бернарда. Жду вас с решением через пятьдесят три часа. Предупреждаю заранее: решения типа “сорвать полет” Совет Магов не примет. Полет состоится в другой день, и Время знает с какими последствиями. Надо разобраться, почему самолет потерял управление, найти способ вывести его из этого состояния, сделать это, посадить самолет на аэродром и объяснить все конструктору. Я понятно изложил?
— Вполне понятно, — говорю я, — непонятно только, за кого ты нас принимаешь? Если ты думаешь, что мы гении, то ты ошибаешься. Решить такую задачу за такой короткий срок…
— Запомни, Андрэ, — глаза Магистра темнеют, а в голосе скрежещет гранит, — я не ошибаюсь. Вы не гении, вы — хроноагенты, а еще вы — летчики! Только хроноагенты и только летчики смогут решить эту задачу. Спасите самолет и эту фазу от катастрофы. За дело!
После такой отповеди спорить дальше и возражать что-либо — бессмысленно. Нам остается только молча согласиться и взяться за работу. Андрей, пошептавшись с Катрин, говорит:
— Мы попробуем создать математическую модель поведения самолета в этом полете и сравним с предыдущими полетами. Думаю, это подскажет решение.
— Правильно. А я попробую проанализировать все действия пилота и найти ошибку. Кроме того, мне кажется, здесь что-то скрыто в аэродинамике машины. Поехали.
С этими словами я ухожу в нуль-Т.
Дома я сразу сажусь к компьютеру. Лена подходит сзади и, положив мне на плечи руки, спрашивает:
— Чем я могу помочь?
— Вари кофе, побольше и покрепче, “твори” еду и слушай. Я буду рассуждать вслух. Слушай, старайся вникать и тормози, если меня понесет не туда.
— Хорошо, я постараюсь, — отвечает Лена и идет заваривать первый кофейник.
Для начала я тщательно просматриваю все записи предыдущих полетов. Нет, ничего там мне не подсказывает причину потери управления и страшной раскачки.
При замедленном просмотре видно было, что все приборы управления работают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73