Вот и все.
Великое Время! Этого мне только не хватало! Что же мне делать? Как спасти эту девчушку и этого капитана с их любовью? Ведь я, находясь в теле Кена Берто, ощущал его тягу к астрофизику Элле. Это же надо! Именно в этот момент они должны умереть!
Я обнимаю Эллу за плечи и прижимаю к себе, а сам, словно ища выход из создавшегося положения, осматриваюсь. На экране связи с энергоцентром вижу Стеллу. Она стоит у пульта, положив правую руку на большую красную кнопку, с которой уже снят предохранительный колпачок, и выжидающе смотрит на меня.
На экране внешнего обзора нет живого места от неисчислимого множества атакующих нас шестигранников. То здесь, то там малиновые вспышки пробивают в их строю огромные бреши, которые тут же заполняются новыми “гробами”. Генераторы защитных полей взвывают и взвизгивают с такой частотой, что их звучание сливается в сплошной переливчатый свист. “Огневики” и “защитники” ведут бой до последнего мгновения, нанося урон врагу и отражая его атаки.
Я еще раз глажу Эллу по голове, обхватываю ладонями ее виски и целую в открывшиеся мне навстречу губы.
“Может, все-таки попытаться прорваться?” — мелькает и тут же гаснет мысль — достаточно еще одного взгляда на экран обзора. Не разжимая объятий, в которых притихла Элла, я оборачиваюсь к экрану связи. Стелла стоит в прежней позе, спокойная, как Снежная королева. Я киваю ей, и она поднимает руку в прощальном жесте…
… — Что-то он слишком долго не приходит в себя.
— А ты как думала? Такое расстояние, ты прикинь. Кто знает, всю ли матрицу нам удалось принять без искажений? Да тут еще и этот взрыв…
— Стоп! Он, кажется, уже слышит. Андрей! Андрей! Ты слышишь меня? Ну же!
Голос Лены настойчиво требует ответа, но я ничего не могу поделать, даже глаза открыть. Я только слышу.
— Он слышит, это точно. Но он ничего не может: ни ответить, ни пошевелиться. А как с другими чувствами? Нет никакой реакции. Продолжим активацию…
Меня поглощает мерцающий розовый туман, из которого я выплываю в знакомой комнате — “стартовом комплексе”, как называет его Магистр. Первое, что вижу, это тревожные глаза Лены, она смотрит на меня с болью и надеждой.
— Слава Времени! Вернулся! Ты представить себе не можешь, как я за тебя боялась.
С этими словами Лена подскакивает к пульту и продолжает привычные манипуляции.
— Ты не представляешь, такое расстояние! И ведь надо было держать постоянную мгновенную связь. Практически все энергетические мощности Монастыря работали на нас. А тут еще и взрыв, который ты устроил под занавес. На матрицу наложились такие искажения, что я уже думала: все, не справлюсь. Пришлось бы оставить тебя с “чистой” матрицей и потом возиться с тобой недели две-три. Но ничего, все обошлось.
Тут меня скрючивает в судорогах. Лена, как всегда, без всякого предупреждения проверяет двигательные рефлексы. Я крепко ругаюсь про себя, а вслух спрашиваю:
— А как Андрей? С ним как?
— С ним все в порядке. Его успели выдернуть в тот момент, когда ты подал команду “огонь”. Так что взрыв его матрицу не исказил. Ну, были, конечно, сложности из-за расстояния, но все обошлось.
— А ты знала, что будут такие осложнения? — спрашиваю я, вспомнив, каким тревожным взглядом она меня провожала.
— Конечно, — спокойно отвечает она, — мы не первый раз работаем на звездных расстояниях. Тут есть ряд сложностей, большой риск с вероятностью один к одному. Но ведь это и есть наша работа. Я была к этому готова. Другое дело, мы не могли предвидеть, что твое возвращение будет сопровождаться аннигиляцией двухсот тонн вещества. Взрыв такой мощности сильно исказил поле твоей матрицы. Вот к этому я не была готова. Мы ведь решили, что ты уведешь крейсер в бесконечность.
— У меня не было другого выхода, — говорю я, садясь и натягивая шорты.
— Да, мы это видели. Представь себе, какие минуты я пережила, когда у вас вышел из строя основной двигатель! Кстати, по-моему, ты в последнюю минуту заколебался, стал искать альтернативный выход.
— Верно заметила, — прерываю я ее, вставая и застегивая рубашку, — уж больно мне не хотелось для них такого конца.
— В этом — наша работа, милый, — тихо говорит Лена, кладя мне руки на плечи, — и к этому придется привыкнуть. Будут еще более худшие варианты, поверь мне. Для этого и придется тебе пройти курс морально-психологической подготовки. А теперь пошли к Магистру. Он ждет нас.
У Магистра нас уже ждут Андрей и Катрин. Увидев нас, Магистр заметно оживляется.
— Слава Времени! Все наши покойнички в сборе! Кэт, как ты находишь, неплохо они выглядят для покойников? Думаю, неплохо, особенно если учесть, что тебя, Андрэ, он распылил на атомы, а сам умудрился превратиться в электромагнитный импульс. А что, Элен, как ты считаешь, можно покойничкам помянуть себя рюмочкой коньячку?
— Медицина не возражает.
— Только попробовала бы!
— Что тогда?
— Тогда бы мы все равно выпили, но уже без твоего участия. Пила бы себе кофе. Кстати, Андрэ, а на что похожа куха?
— Аромат кофе, а вкус шоколадный и еще какой-то привкус, довольно приятный…
— Я бы сказал — пряный, — вставляет Андрей.
— А ты когда успел кухи попробовать?
— На “Кугуаре”. Там мы только этим и держались во время боя. Куха тройной крепости прекрасно тонизирует, повышает реакцию, но, говорят, здорово изнашивает организм.
— По тебе этого не скажешь, — шутит Магистр. — Давай-ка к столу.
На столе стояли бутылка коньяку (настоящего французского!), тарелочка с тонко нарезанным лимоном, открытая банка сардин, гренки с сыром, кофейник, чашки, печенье и пирожные для дам. Магистр торжественно разливает коньяк по рюмкам, обхватывает свою рюмку узкими жилистыми ладонями с длинными нервными пальцами, минуту молчит согревая напиток, потом говорит:
— Ну, хроноагенты, за ваше удачное, вопреки всем моим предчувствиям, возвращение!
Мы молча выпиваем и закусываем. Магистр вновь наполняет рюмки, молчит, что-то обдумывая, наконец говорит:
— Ну и жестокий же вы народ, летчики-истребители. Одно слово — вояки. Надо же додуматься… Нам такое и присниться не могло. Вызываю огонь на себя! Ты это имел в виду, когда испрашивал санкцию на любые действия?
— И это тоже. Надо было быть готовым к любому исходу.
— Ничего себе исход! Ну а этот… — Магистр кивает в мою сторону, — тоже хорош! Надо же такое придумать! Слушай, неужели не колебался?
— Почему же? Я до последней минуты искал другой выход. Был готов отменить приказ о взрыве и попытаться прорваться на планетарных двигателях, но потом…
— Что потом?
— Потом вспомнил о предостережении Фридриха: пришельцы могут не только читать наши мысли, но и управлять нашим поведением. Тогда я решил, что другого выхода у меня просто нет.
— И правильно решил. — Магистр поднимает рюмку. — Помянем доброй памятью Кена Берто, Доса Кубено, Эллу и весь экипаж “Конго”. Они погибли славной смертью.
Мы молча выпиваем. После того как опустел кофейник, Магистр еще раз наполняет рюмки.
— А теперь, друзья мои, я хочу выпить за вас. Из вас получаются прекрасные хроноагенты. Решительные, способные на самостоятельные, пусть неожиданные, но правильные действия. Главное, что эти действия — нестандартные. Именно такие агенты мне и нужны для решения моей задачи, над которой я бьюсь уже несколько лет. Чем дольше я с вами работаю, тем больше убеждаюсь: мне с вами повезло. Пью за вас!
— Магистр, — спрашивает Андрей, — а что это за задача?
— Узнаешь в свое время, — уклончиво отвечает Магистр.
— Тогда зайдем с другой стороны, — начинаю я. — Эта задача, по-моему, каким-то образом связана с тем странным набором аномальных фаз, которые ты мне даешь для проработки и построения прогноза?
Магистр рассеянно смотрит на меня.
— Ты, по-моему, чрезмерно догадлив…
Потом, спохватившись, что сказал лишнее, быстро меняет тон:
— Все, все! Расслабуха кончилась. Завтра с утра — за работу. Досдать все зачеты и приступить к курсу МПП. Дамы, забирайте своих рыцарей и — по домам. Помогите им отдохнуть, набраться сил, чтобы завтра быть в форме.
Еще три дня я сдаю оставшиеся зачеты и экзамены. В конце третьего дня Лена предупреждает меня, что завтра меня, возможно, вызовут на МПП.
— А что такое МПП? Что со мной будут делать?
Лена грустно смотрит на меня.
— Не знаю, родной. Никто из моих знакомых не проходил эту подготовку по такому высокому классу, какой назначил Магистр для тебя и Андрея. В моем представлении, — я сравниваю с тем классом, по которому прошла сама, — из вас вынут душу, вывернут ее наизнанку, почистят и начинят чем-то невероятным. Вы выйдете оттуда “суперменами”, если выйдете вообще.
— Брось так мрачно шутить, Леночка. Не такой Магистр человек, чтобы посылать на убой своих сотрудников. Да и моральный фактор, я думаю, ты преувеличиваешь.
— Не знаю, не знаю…. Да и Магистра ты еще не знаешь. Знаю я только одно: вы выйдете оттуда другими людьми.
— В каком плане?
— В таком, что вы будете способны на многое такое, о чем сейчас не можете даже подумать без содрогания. МПП — это как бы перестройка душевного склада, даже изменение моральных устоев личности.
— Но ведь это… — начинаю я, но Лена меня прерывает:
— Это не совсем так, как ты думаешь. Ты просто станешь несколько другим на подсознательном уровне. Впрочем, после твоих подвигов на “Конго” и в сорок первом году я не думаю, что тебе нужна серьезная перестройка подсознания.
— Значит, ты будешь любить меня по-прежнему?
— Вот что тебя беспокоит, — смеется Лена. — На этот счет ты можешь не переживать. Ты уже вернулся с двух заданий и неужели не заметил, что каждый раз ты становился другим, пусть немного, но другим? Ты уже никогда не будешь тем Андреем Коршуновым, которым был в 1991 году, в своей фазе. Сейчас в тебе пусть немного, но присутствуют и Андрей Злобин, и Джон Блэквуд, и Кен Берто. Все эти контакты не проходят для хроноагента бесследно. Что-то он берет от каждого, в личности которого действует.
— Но это же страшно, Лена.
— Нет, родной, это только так кажется. Просто к этому, как и ко многому другому, надо привыкнуть и принять как должное.
Заметив, что я задумался, Лена переходит в атаку:
— Ну разве ты заметил, что я стала относиться к тебе по-другому, что я как-то изменила свое отношение к тебе после этих двух внедрений? Стала меньше любить тебя?
— Да нет же…
— Тогда в чем дело? Пойми наконец, ты — хроноагент, а это не такой человек, как все. Вы живете особой жизнью. То, что ты знаешь, еще далеко не все. Со столькими нюансами вашей работы тебе еще придется столкнуться!
— Понимаешь, Лена… Почему вы — ты и Магистр — не сказали всего этого раньше? По-моему, это непорядочно. Если бы я знал все это раньше…
— Ты отказался бы от этой работы? Ха! Не говори глупостей! Во-первых, ты бы не отказался из-за меня, ведь так?
— Но-но! Полегче на поворотах! Не слишком ли высоко ты себя ценишь?
— Не слишком! — отрезает Лена. — Даже слишком низко, если после такого высказывания продолжаю мирно с тобой беседовать. Ну а во-вторых, как было объяснить тебе все эти тонкости до того, пока ты не столкнулся с ними в реальной работе? Ты бы понял что-нибудь?
— Вряд ли.
— Вот видишь! Так что, драгоценный мой Андрей-Джон-Кен и как тебя еще там, перестань дуться, поцелуй свою любимую и приготовь-ка хорошего вечернего чайку. Время уже позднее, а завтра день у тебя будет наверняка не из легких.
Глава 20
Когда же пытуемый впадает в беспамятство, испытание, не увлекаясь, прекратить.
А. и Б. Стругацкие
Утром меня будит сигнал таймера. Лена спит. На дисплее светится: “5.40”, а ниже: “Школяру Дельта-3 прибыть в блок Z8 в 6.00”.
Я вздыхаю. Начинается так называемая МПП. Одевшись и заказав по линии доставки завтрак на двоих, я съедаю свою часть и, подойдя к камину, склоняюсь над Леной. Уютно лежит на роскошной шкуре моя подруга. Я нагибаюсь и осторожно целую ее туда, где шея переходит в плечо. Лена улыбается, не открывая глаз, и говорит:
— Уже? Ну, держись там, не раскисай. Самое главное, не теряй выдержки, что бы ни случилось.
Она встает и, обняв меня за плечи, целует в лоб, как ребенка (или покойника). Сопровождаемый таким напутствием, я шагаю к двери нуль-Т. Войдя в кабину, оборачиваюсь. Лена стоит у компьютера, нагая и прекрасная, как древняя богиня, и грустно смотрит мне вслед. Увидев, что я обернулся, она машет мне рукой в прощальном жесте и улыбается.
Закрываю дверь и выхожу в блок Z8. Блок как блок. Ничего страшного. Компьютеры, куча разнообразных экранов, столы и компания веселых ребят в салатовых комбинезонах.
— А, вот и еще один мученик пришел! — приветствуют они меня. — Не теряй времени, заголяйся и — на стол!
Я безропотно исполняю все, что мне сказали. Круглолицый молодой брюнет обклеивает меня датчиками и начинает наяривать на компьютере, как заяц на барабане. При этом он отпускает шуточки относительно преисподней, демонами которой они являются. Вдруг лицо его вытягивается.
— Слушай, друг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Великое Время! Этого мне только не хватало! Что же мне делать? Как спасти эту девчушку и этого капитана с их любовью? Ведь я, находясь в теле Кена Берто, ощущал его тягу к астрофизику Элле. Это же надо! Именно в этот момент они должны умереть!
Я обнимаю Эллу за плечи и прижимаю к себе, а сам, словно ища выход из создавшегося положения, осматриваюсь. На экране связи с энергоцентром вижу Стеллу. Она стоит у пульта, положив правую руку на большую красную кнопку, с которой уже снят предохранительный колпачок, и выжидающе смотрит на меня.
На экране внешнего обзора нет живого места от неисчислимого множества атакующих нас шестигранников. То здесь, то там малиновые вспышки пробивают в их строю огромные бреши, которые тут же заполняются новыми “гробами”. Генераторы защитных полей взвывают и взвизгивают с такой частотой, что их звучание сливается в сплошной переливчатый свист. “Огневики” и “защитники” ведут бой до последнего мгновения, нанося урон врагу и отражая его атаки.
Я еще раз глажу Эллу по голове, обхватываю ладонями ее виски и целую в открывшиеся мне навстречу губы.
“Может, все-таки попытаться прорваться?” — мелькает и тут же гаснет мысль — достаточно еще одного взгляда на экран обзора. Не разжимая объятий, в которых притихла Элла, я оборачиваюсь к экрану связи. Стелла стоит в прежней позе, спокойная, как Снежная королева. Я киваю ей, и она поднимает руку в прощальном жесте…
… — Что-то он слишком долго не приходит в себя.
— А ты как думала? Такое расстояние, ты прикинь. Кто знает, всю ли матрицу нам удалось принять без искажений? Да тут еще и этот взрыв…
— Стоп! Он, кажется, уже слышит. Андрей! Андрей! Ты слышишь меня? Ну же!
Голос Лены настойчиво требует ответа, но я ничего не могу поделать, даже глаза открыть. Я только слышу.
— Он слышит, это точно. Но он ничего не может: ни ответить, ни пошевелиться. А как с другими чувствами? Нет никакой реакции. Продолжим активацию…
Меня поглощает мерцающий розовый туман, из которого я выплываю в знакомой комнате — “стартовом комплексе”, как называет его Магистр. Первое, что вижу, это тревожные глаза Лены, она смотрит на меня с болью и надеждой.
— Слава Времени! Вернулся! Ты представить себе не можешь, как я за тебя боялась.
С этими словами Лена подскакивает к пульту и продолжает привычные манипуляции.
— Ты не представляешь, такое расстояние! И ведь надо было держать постоянную мгновенную связь. Практически все энергетические мощности Монастыря работали на нас. А тут еще и взрыв, который ты устроил под занавес. На матрицу наложились такие искажения, что я уже думала: все, не справлюсь. Пришлось бы оставить тебя с “чистой” матрицей и потом возиться с тобой недели две-три. Но ничего, все обошлось.
Тут меня скрючивает в судорогах. Лена, как всегда, без всякого предупреждения проверяет двигательные рефлексы. Я крепко ругаюсь про себя, а вслух спрашиваю:
— А как Андрей? С ним как?
— С ним все в порядке. Его успели выдернуть в тот момент, когда ты подал команду “огонь”. Так что взрыв его матрицу не исказил. Ну, были, конечно, сложности из-за расстояния, но все обошлось.
— А ты знала, что будут такие осложнения? — спрашиваю я, вспомнив, каким тревожным взглядом она меня провожала.
— Конечно, — спокойно отвечает она, — мы не первый раз работаем на звездных расстояниях. Тут есть ряд сложностей, большой риск с вероятностью один к одному. Но ведь это и есть наша работа. Я была к этому готова. Другое дело, мы не могли предвидеть, что твое возвращение будет сопровождаться аннигиляцией двухсот тонн вещества. Взрыв такой мощности сильно исказил поле твоей матрицы. Вот к этому я не была готова. Мы ведь решили, что ты уведешь крейсер в бесконечность.
— У меня не было другого выхода, — говорю я, садясь и натягивая шорты.
— Да, мы это видели. Представь себе, какие минуты я пережила, когда у вас вышел из строя основной двигатель! Кстати, по-моему, ты в последнюю минуту заколебался, стал искать альтернативный выход.
— Верно заметила, — прерываю я ее, вставая и застегивая рубашку, — уж больно мне не хотелось для них такого конца.
— В этом — наша работа, милый, — тихо говорит Лена, кладя мне руки на плечи, — и к этому придется привыкнуть. Будут еще более худшие варианты, поверь мне. Для этого и придется тебе пройти курс морально-психологической подготовки. А теперь пошли к Магистру. Он ждет нас.
У Магистра нас уже ждут Андрей и Катрин. Увидев нас, Магистр заметно оживляется.
— Слава Времени! Все наши покойнички в сборе! Кэт, как ты находишь, неплохо они выглядят для покойников? Думаю, неплохо, особенно если учесть, что тебя, Андрэ, он распылил на атомы, а сам умудрился превратиться в электромагнитный импульс. А что, Элен, как ты считаешь, можно покойничкам помянуть себя рюмочкой коньячку?
— Медицина не возражает.
— Только попробовала бы!
— Что тогда?
— Тогда бы мы все равно выпили, но уже без твоего участия. Пила бы себе кофе. Кстати, Андрэ, а на что похожа куха?
— Аромат кофе, а вкус шоколадный и еще какой-то привкус, довольно приятный…
— Я бы сказал — пряный, — вставляет Андрей.
— А ты когда успел кухи попробовать?
— На “Кугуаре”. Там мы только этим и держались во время боя. Куха тройной крепости прекрасно тонизирует, повышает реакцию, но, говорят, здорово изнашивает организм.
— По тебе этого не скажешь, — шутит Магистр. — Давай-ка к столу.
На столе стояли бутылка коньяку (настоящего французского!), тарелочка с тонко нарезанным лимоном, открытая банка сардин, гренки с сыром, кофейник, чашки, печенье и пирожные для дам. Магистр торжественно разливает коньяк по рюмкам, обхватывает свою рюмку узкими жилистыми ладонями с длинными нервными пальцами, минуту молчит согревая напиток, потом говорит:
— Ну, хроноагенты, за ваше удачное, вопреки всем моим предчувствиям, возвращение!
Мы молча выпиваем и закусываем. Магистр вновь наполняет рюмки, молчит, что-то обдумывая, наконец говорит:
— Ну и жестокий же вы народ, летчики-истребители. Одно слово — вояки. Надо же додуматься… Нам такое и присниться не могло. Вызываю огонь на себя! Ты это имел в виду, когда испрашивал санкцию на любые действия?
— И это тоже. Надо было быть готовым к любому исходу.
— Ничего себе исход! Ну а этот… — Магистр кивает в мою сторону, — тоже хорош! Надо же такое придумать! Слушай, неужели не колебался?
— Почему же? Я до последней минуты искал другой выход. Был готов отменить приказ о взрыве и попытаться прорваться на планетарных двигателях, но потом…
— Что потом?
— Потом вспомнил о предостережении Фридриха: пришельцы могут не только читать наши мысли, но и управлять нашим поведением. Тогда я решил, что другого выхода у меня просто нет.
— И правильно решил. — Магистр поднимает рюмку. — Помянем доброй памятью Кена Берто, Доса Кубено, Эллу и весь экипаж “Конго”. Они погибли славной смертью.
Мы молча выпиваем. После того как опустел кофейник, Магистр еще раз наполняет рюмки.
— А теперь, друзья мои, я хочу выпить за вас. Из вас получаются прекрасные хроноагенты. Решительные, способные на самостоятельные, пусть неожиданные, но правильные действия. Главное, что эти действия — нестандартные. Именно такие агенты мне и нужны для решения моей задачи, над которой я бьюсь уже несколько лет. Чем дольше я с вами работаю, тем больше убеждаюсь: мне с вами повезло. Пью за вас!
— Магистр, — спрашивает Андрей, — а что это за задача?
— Узнаешь в свое время, — уклончиво отвечает Магистр.
— Тогда зайдем с другой стороны, — начинаю я. — Эта задача, по-моему, каким-то образом связана с тем странным набором аномальных фаз, которые ты мне даешь для проработки и построения прогноза?
Магистр рассеянно смотрит на меня.
— Ты, по-моему, чрезмерно догадлив…
Потом, спохватившись, что сказал лишнее, быстро меняет тон:
— Все, все! Расслабуха кончилась. Завтра с утра — за работу. Досдать все зачеты и приступить к курсу МПП. Дамы, забирайте своих рыцарей и — по домам. Помогите им отдохнуть, набраться сил, чтобы завтра быть в форме.
Еще три дня я сдаю оставшиеся зачеты и экзамены. В конце третьего дня Лена предупреждает меня, что завтра меня, возможно, вызовут на МПП.
— А что такое МПП? Что со мной будут делать?
Лена грустно смотрит на меня.
— Не знаю, родной. Никто из моих знакомых не проходил эту подготовку по такому высокому классу, какой назначил Магистр для тебя и Андрея. В моем представлении, — я сравниваю с тем классом, по которому прошла сама, — из вас вынут душу, вывернут ее наизнанку, почистят и начинят чем-то невероятным. Вы выйдете оттуда “суперменами”, если выйдете вообще.
— Брось так мрачно шутить, Леночка. Не такой Магистр человек, чтобы посылать на убой своих сотрудников. Да и моральный фактор, я думаю, ты преувеличиваешь.
— Не знаю, не знаю…. Да и Магистра ты еще не знаешь. Знаю я только одно: вы выйдете оттуда другими людьми.
— В каком плане?
— В таком, что вы будете способны на многое такое, о чем сейчас не можете даже подумать без содрогания. МПП — это как бы перестройка душевного склада, даже изменение моральных устоев личности.
— Но ведь это… — начинаю я, но Лена меня прерывает:
— Это не совсем так, как ты думаешь. Ты просто станешь несколько другим на подсознательном уровне. Впрочем, после твоих подвигов на “Конго” и в сорок первом году я не думаю, что тебе нужна серьезная перестройка подсознания.
— Значит, ты будешь любить меня по-прежнему?
— Вот что тебя беспокоит, — смеется Лена. — На этот счет ты можешь не переживать. Ты уже вернулся с двух заданий и неужели не заметил, что каждый раз ты становился другим, пусть немного, но другим? Ты уже никогда не будешь тем Андреем Коршуновым, которым был в 1991 году, в своей фазе. Сейчас в тебе пусть немного, но присутствуют и Андрей Злобин, и Джон Блэквуд, и Кен Берто. Все эти контакты не проходят для хроноагента бесследно. Что-то он берет от каждого, в личности которого действует.
— Но это же страшно, Лена.
— Нет, родной, это только так кажется. Просто к этому, как и ко многому другому, надо привыкнуть и принять как должное.
Заметив, что я задумался, Лена переходит в атаку:
— Ну разве ты заметил, что я стала относиться к тебе по-другому, что я как-то изменила свое отношение к тебе после этих двух внедрений? Стала меньше любить тебя?
— Да нет же…
— Тогда в чем дело? Пойми наконец, ты — хроноагент, а это не такой человек, как все. Вы живете особой жизнью. То, что ты знаешь, еще далеко не все. Со столькими нюансами вашей работы тебе еще придется столкнуться!
— Понимаешь, Лена… Почему вы — ты и Магистр — не сказали всего этого раньше? По-моему, это непорядочно. Если бы я знал все это раньше…
— Ты отказался бы от этой работы? Ха! Не говори глупостей! Во-первых, ты бы не отказался из-за меня, ведь так?
— Но-но! Полегче на поворотах! Не слишком ли высоко ты себя ценишь?
— Не слишком! — отрезает Лена. — Даже слишком низко, если после такого высказывания продолжаю мирно с тобой беседовать. Ну а во-вторых, как было объяснить тебе все эти тонкости до того, пока ты не столкнулся с ними в реальной работе? Ты бы понял что-нибудь?
— Вряд ли.
— Вот видишь! Так что, драгоценный мой Андрей-Джон-Кен и как тебя еще там, перестань дуться, поцелуй свою любимую и приготовь-ка хорошего вечернего чайку. Время уже позднее, а завтра день у тебя будет наверняка не из легких.
Глава 20
Когда же пытуемый впадает в беспамятство, испытание, не увлекаясь, прекратить.
А. и Б. Стругацкие
Утром меня будит сигнал таймера. Лена спит. На дисплее светится: “5.40”, а ниже: “Школяру Дельта-3 прибыть в блок Z8 в 6.00”.
Я вздыхаю. Начинается так называемая МПП. Одевшись и заказав по линии доставки завтрак на двоих, я съедаю свою часть и, подойдя к камину, склоняюсь над Леной. Уютно лежит на роскошной шкуре моя подруга. Я нагибаюсь и осторожно целую ее туда, где шея переходит в плечо. Лена улыбается, не открывая глаз, и говорит:
— Уже? Ну, держись там, не раскисай. Самое главное, не теряй выдержки, что бы ни случилось.
Она встает и, обняв меня за плечи, целует в лоб, как ребенка (или покойника). Сопровождаемый таким напутствием, я шагаю к двери нуль-Т. Войдя в кабину, оборачиваюсь. Лена стоит у компьютера, нагая и прекрасная, как древняя богиня, и грустно смотрит мне вслед. Увидев, что я обернулся, она машет мне рукой в прощальном жесте и улыбается.
Закрываю дверь и выхожу в блок Z8. Блок как блок. Ничего страшного. Компьютеры, куча разнообразных экранов, столы и компания веселых ребят в салатовых комбинезонах.
— А, вот и еще один мученик пришел! — приветствуют они меня. — Не теряй времени, заголяйся и — на стол!
Я безропотно исполняю все, что мне сказали. Круглолицый молодой брюнет обклеивает меня датчиками и начинает наяривать на компьютере, как заяц на барабане. При этом он отпускает шуточки относительно преисподней, демонами которой они являются. Вдруг лицо его вытягивается.
— Слушай, друг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73