Тупик... буквально. Конец. Он потер
лоб. Что теперь?
В сумятице мыслей выделилась одна - квартира Лейн. Она по-прежнему
привлекала его. Лейн жила в ней, называла ее домом. Ее заполняют предметы,
собранные за многие годы и во многих личинах. Эти предметы могут указать,
кем она была и откуда пришла, если только он сумеет правильно разгадать
их.
Подъехав к дому, он осторожно направился к квартире. Сюда его уже
приглашали. Но действует ли это приглашение, как утверждают легенды? Или
его снова охватит жгучая боль?
У самой двери по-прежнему телу прохладно и приятно. Гаррет
прислонился к двери, он хочет пройти сквозь нее. Никакой боли. Рывок,
который, как он теперь знает, сопровождает проход через барьер,
неприятный, но не болезненный, и через мгновение он в прихожей.
Какой темной она казалась, когда он в первый раз вошел сюда вслед за
Лейн. Но не сейчас. Теперь он видел только светлые сероватые сумерки. На
этот раз он был благодарен за особенности вампирского зрения: он может
ходить по квартире, рассматривать все, что угодно, и ему не нужен свет,
который мог бы вызвать подозрения и любопытство соседей.
Он вошел в гостиную... и застыл. Все исчезло! Мебель осталась, но
картины, скульптуры, книги и предметы на полках пропали.
Гаррет побежал в спальню и распахнул гардероб. Одежда по-прежнему
висит внутри. В кухне все тоже не тронуто.
Он вернулся в гостиную и посмотрел на пустые полки. Когда она была
здесь? Очевидно, в один из последних дней. Вернулась и взяла важные для
нее вещи. Откуда она знала, что за квартирой не следят?
Может, потому что сама следила?
Он сел в удобное кресло. Может, она вообще не покидала город? Он
прикусил губу. Не покидала город. Почему это не пришло им в голову?
Может, Серрато об этом подумал, но просто не сказал Гаррету: в конце
концов после своей раны Гаррет почти не участвовал в расследовании. Он
легко представил себе, почему ее не нашли. Избавившись от машины или
спрятав ее, она, вероятно, поселилась в отеле под какой-нибудь личиной. С
ее ростом она вполне может выдать себя даже за мужчину.
Осталась, наблюдала, а когда стало безопасно, забрала свои вещи.
Очень хладнокровная дама. Что сказала о ней ее агент? Внутри она лед и
сталь. Верно!
Холодок пробежал по спине. Женщина сильна. Берегись такой женщины.
Сделанная из льда и стали, на сорок лет раньше ставшая вампиром, с
огромным жизненным опытом... есть ли у него шанс найти ее? И что она
сделает, если заподозрит, что он идет по ее следу?
Он покачал головой. Личная опасность должна быть самым последним из
его беспокойств. Жизнь его кончена. И она может отнять у него только
существование. С другой стороны, если не помешать, она может причинит вред
еще многим людям.
Что ж, тогда... нужно продолжать. Но ему необходимо направление.
Надежда на то, что помогут ее вещи, исчезла. Придется продолжать с тем,
что он уже знает.
Но что он знает?
Писчая бумага по-прежнему на столе. Он взял листок и написал
перечень. Она, вероятно, происходит из немецкого окружения. Обычно
использует немецкие имена. Владеет немецким и русским.
Он сделал примечание: выяснить в одном из университетов, где во время
первой мировой войны, когда она родилась, были расположены рядом друг с
другом русские и немецкие общины.
Поможет ли определить место что-нибудь принадлежавшее ей? Он плохо
знает минералогию и не сможет описать специалисту камни, которые видел на
помосте. Если это "сокровища" ее детства и если два из таких минералов
встречаются в одном и том же месте, это могло бы вывести на след. Но он
помнил только черные акульи зубы. Можно ли их использовать?
Квартира дала все, что могла. Он вышел, предварительно убедившись
через окно, что на улице никого нет, и поехал в Рыбачью гавань.
Несколько магазинов в этом районе еще были открыты, заманивая поздних
туристов. Он вошел в один из них.
- У вас есть акульи зубы? - спросил у девушки за прилавком.
Она отвела его в секцию, где на витрине лежали круглые челюсти с
рядами острых зубов. Он рассматривал зубы. Той же формы, но белые, не
черные.
- А черные акульи зубы у вас есть?
Она замигала.
- Черные? Никогда таких не видела.
Он попробовал зайти в другой магазин дальше по улице - с тем же
результатом. Два продавца и посетитель никогда не видели черных зубов и не
слышали о них.
Он решил, что настало время спросить совета специалиста. Утром он
позвонит в один из университетов и спросит, откуда происходят черные
акульи зубы.
Утро. Он почувствовал раздражение. Почему только днем может он
чего-нибудь добиться? Он пересек улицу Джефферсон и начал ходить под
аркадами Каннери, всматриваясь в витрины магазинов и кипя от нетерпения.
Когда ему больше всего хочется работать, все закрыто. Лейн и эту
возможность отобрала у него.
И тут в одном из магазинов он их увидел - серьги, с острием, чтобы
протыкать ухо, со свисающими маленькими черными зубами! Магазин, конечно,
закрыт, но свет в нем еще горит, и кто-то ходит внутри. Гаррет постучал в
окно.
Из задней комнаты вышел мужчина. Покачал головой, указал на табличку,
на которой значились часы работы.
- Мне нужно задать вопрос, - крикнул Гаррет.
У нас закрыто сказал мужчина.
- Хочу только узнать, откуда у вас эти серьги.
Приходите завтра.
Гаррет порылся в кармане и выругался, вспомнив, что больше не может
достать значок и показать его в окно.
- Сэр, - позвал он, - это очень важно. Я должен...
Но мужчина в последний раз покачал головой и вышел из комнаты,
оставив кипящего в раздражении Гаррета. Только минута, чтобы задать вопрос
и получить ответ. Будь у него значок, магазин тут же открыли бы. Почему он
отказал Гаррету в этой минуте?
Потому что у меня нет значка. Теперь я только штатский.
И тут Гаррет понял, насколько он одинок в своем поиске. Он вздрогнул
от холодного ветра, дувшего в незащищенную спину.
9
Утром в теленовостях предупредили, что ехать нужно осторожно. За ночь
накатился туман и накрыл весь город так плотно, что воцарились тусклые
лишенные теней сумерки. По всему берегу звучали туманные горны. Уже
пятнадцать раз вызывали службу расследования дорожных происшествий. Но
Гаррет приветствовал туман. Он по-прежнему чувствовал, как солнце давит на
него, ослабляет, но мог впервые позволить себе открыть шторы и впустить в
квартиру дневной свет. Он мог сидеть на подоконнике в своих темных очках,
с телефоном в руке, смотреть на кипящую серость, набирая номер
биологического факультета Сан-Францисского университета.
- Меня зовут Гаррет Микаэлян. Мне нужно поговорить с кем-нибудь, кто
знает, где находят определенные типы акульих зубов.
Ему казалось, что это простая просьба, но телефон надолго смолк.
Наконец ответил мужской голос:
- Говорит доктор Эдмунд Фейт. Вы тот джентльмен, который интересуется
видами акул?
- Вообще-то меня интересуют их зубы. Позвольте объяснить.
- Пожалуйста, мистер...
- Микаэлян. Вчера в магазине в Рыбачьей гавани я нашел такой зуб. Он
необычный, потому что черный. Я хотел бы найти другой такой же и заказать
пару серег для жены. Но продавщица в магазине не знала, откуда этот зуб, и
никто не мог мне сказать.
- Черный акулий зуб?
- Да. Вы знаете, где такие есть?
- Мистер Микаэлян, если вас интересуют черные акульи зубы, вам нужен
не я, а палеонтолог. Не знаю, в каких районах их находят, но черные зубы -
это окаменелости.
- Окаменелости? - Гаррет выпрямился.
- Может, я назову вам имя, - продолжал доктор Фейт. - Посмотрим. -
Послышался шелест страниц. - Да. Попытайтесь связаться с доктором Генри
Илфордом с факультета геологии. - И он назвал номер.
Гаррет записал его, снова снял трубку и набрал новый номер.
Секретарша сообщила, что доктор Илфорд в аудитории. Гаррет вспомнил
по дням колледжа, как трудно бывает найти преподавателя, когда он тебе
нужен, и со вздохом сказал:
- Мне нужна информация о местонахождении ископаемых акул. Не могу ли
я поговорить с кем-нибудь другим?
- Посмотрю, у себя ли аспиранты.
Телефон снова смолк. Гаррет барабанил пальцами. Хоть он и предпочитал
дневным поездкам разговоры по телефону, вероятно, все-таки следовало
съездить в кампус. Он представлял себе, как секретарша заканчивает письмо,
потом уходит попить кофе, совершенно забыв о нем.
Но однако вскоре послышался другой голос, приятный женский. Спросили,
чем могут помочь. Гаррет терпеливо повторил вопрос.
- Можете сказать, в каких районах находят черные зубы акул?
- Ну, - она говорила нараспев. - Ископаемые акульи зубы можно
встретить на семидесяти пяти процентах территории страны. Почти вся она в
то или иное время находилась под водой.
Гаррет вздохнул. Семьдесят пять процентов? Прощайте, зубы как ниточка
к Лейн.
- Но, - продолжала молодая женщина, - большинство из них белые.
Единственные места, где, как мне известно, находили черные, это восточное
морское побережье и западный Канзас.
Гаррет записал в блокнот.
- Только в этих двух местах? И легко ли там найти зубы?
- На востоке нужны раскопки, а в Канзасе прямо на поверхности.
Приемлемо.
- А ребенок может их найти?
- Уверена, что да. Мне говорили, что их находят прямо на пашне или в
кюветах дорог.
Так она их и нашла, если на подносе действительно ее "сокровища". Он
припомнил камни с окаменелостями.
- А в Канзасе много окаменелостей, скажем, в известняке?
- Это удивительно изобильная на окаменелости местность.
Гаррет поблагодарил ее, повесил трубку и сидел, глядя на записи.
Канзас. Штемпель на восстановленном лабораторией сгоревшем конверте, имел
цифры 6 и 7. Гарри сказал, что это номера почтовых зон Канзаса. Гаррет
пощелкал языком. Неужели след потеплел?
Он снова взялся за справочник, на этот раз ему нужен телефон
факультета социологии.
- Мне нужно поговорить с кем-нибудь, кто сможет сказать, где в этой
стране имеются немецкие и русские общины.
Прошло довольно много времени, пока секретарша отыскивала нужного
человека. Она вернулась с предложением позвонить через два часа, когда
придет доктор Исеко.
Гаррет повесил трубку и сидел, глядя в окно. Часть почтового кода и -
когда он доберется до этого доктора Исеко - районы немецко-русских
поселений все еще не укажут ему точно дом Лейн. Нужен город. На штемпеле
были видны и части трех букв. Какие? О или Г, перед ними А, К, К или Х, за
ними буква, начинающаяся с вертикальной черты. Он порылся в книжном шкафу,
но не нашел атласа или книги с подробной картой Канзаса. Похоже, все-таки
придется выходить.
Он поехал туда, где в последнее время черпал основную информацию, - в
публичную библиотеку. И тут провел час с указателем почтовых зон. Он искал
города, в коде которых были цифры 67 и чьи названия содержали буквы,
соответствовавшие комбинации на штемпеле.
В середине списка ему в глаза бросилось название: Пфайфер. Пфайфер!
Он быстро просмотрел остальную часть списка. Подходит десять названий.
Проверил их местонахождение по атласу. Из десяти два находились в
непосредственной близости от Пфайфера: Диксон к юго-западу и Баумен к
северо-востоку.
Гаррет отправился на поиски телефона, чтобы позвонить в университет.
На этот раз он застал доктора Исеко в кабинете.
- Я пишу книгу, - сказа ему Гаррет. - Мне нужно знать, есть ли в
Канзасе немецкие иммигранты, живущие поблизости от русских. И если есть,
то где именно.
- Боюсь, что таких в Канзасе нет, - ответил антрополог.
Желудок Гаррета опустился. Он про себя разочарованно выругался.
- А как же города типа Пфайфер?
- В округе Эллис? В Пфайфере и общинах поблизости, вроде Шонхена и
Манджора, нет немецких и русских иммигрантов; они были заселены так
называемыми немцами Поволжья, иммигрантами из России, которые жили там
вдоль Волги и иммигрировали в середине девятнадцатого столетия.
Электричество пробежало по телу. Гаррет почувствовал, как встают
дыбом волосы.
- То есть это что-то вроде смеси русских с немцами. А в их языке тоже
есть смесь немецкого с русским?
- Конечно. Уникальный язык. Моя аспирантка написала о нем
диссертацию.
Клаудиа и т.д. сказала:
- Смесь немецкого с русским.
- А велика ли область, где селились немцы Поволжья?
- Католики в основном в округе Эллис. Но есть и протестантская
немецко-русская группа, проживающая в округах Беллами и Бартон, и
отдельные поселения в округах Раш и Несс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
лоб. Что теперь?
В сумятице мыслей выделилась одна - квартира Лейн. Она по-прежнему
привлекала его. Лейн жила в ней, называла ее домом. Ее заполняют предметы,
собранные за многие годы и во многих личинах. Эти предметы могут указать,
кем она была и откуда пришла, если только он сумеет правильно разгадать
их.
Подъехав к дому, он осторожно направился к квартире. Сюда его уже
приглашали. Но действует ли это приглашение, как утверждают легенды? Или
его снова охватит жгучая боль?
У самой двери по-прежнему телу прохладно и приятно. Гаррет
прислонился к двери, он хочет пройти сквозь нее. Никакой боли. Рывок,
который, как он теперь знает, сопровождает проход через барьер,
неприятный, но не болезненный, и через мгновение он в прихожей.
Какой темной она казалась, когда он в первый раз вошел сюда вслед за
Лейн. Но не сейчас. Теперь он видел только светлые сероватые сумерки. На
этот раз он был благодарен за особенности вампирского зрения: он может
ходить по квартире, рассматривать все, что угодно, и ему не нужен свет,
который мог бы вызвать подозрения и любопытство соседей.
Он вошел в гостиную... и застыл. Все исчезло! Мебель осталась, но
картины, скульптуры, книги и предметы на полках пропали.
Гаррет побежал в спальню и распахнул гардероб. Одежда по-прежнему
висит внутри. В кухне все тоже не тронуто.
Он вернулся в гостиную и посмотрел на пустые полки. Когда она была
здесь? Очевидно, в один из последних дней. Вернулась и взяла важные для
нее вещи. Откуда она знала, что за квартирой не следят?
Может, потому что сама следила?
Он сел в удобное кресло. Может, она вообще не покидала город? Он
прикусил губу. Не покидала город. Почему это не пришло им в голову?
Может, Серрато об этом подумал, но просто не сказал Гаррету: в конце
концов после своей раны Гаррет почти не участвовал в расследовании. Он
легко представил себе, почему ее не нашли. Избавившись от машины или
спрятав ее, она, вероятно, поселилась в отеле под какой-нибудь личиной. С
ее ростом она вполне может выдать себя даже за мужчину.
Осталась, наблюдала, а когда стало безопасно, забрала свои вещи.
Очень хладнокровная дама. Что сказала о ней ее агент? Внутри она лед и
сталь. Верно!
Холодок пробежал по спине. Женщина сильна. Берегись такой женщины.
Сделанная из льда и стали, на сорок лет раньше ставшая вампиром, с
огромным жизненным опытом... есть ли у него шанс найти ее? И что она
сделает, если заподозрит, что он идет по ее следу?
Он покачал головой. Личная опасность должна быть самым последним из
его беспокойств. Жизнь его кончена. И она может отнять у него только
существование. С другой стороны, если не помешать, она может причинит вред
еще многим людям.
Что ж, тогда... нужно продолжать. Но ему необходимо направление.
Надежда на то, что помогут ее вещи, исчезла. Придется продолжать с тем,
что он уже знает.
Но что он знает?
Писчая бумага по-прежнему на столе. Он взял листок и написал
перечень. Она, вероятно, происходит из немецкого окружения. Обычно
использует немецкие имена. Владеет немецким и русским.
Он сделал примечание: выяснить в одном из университетов, где во время
первой мировой войны, когда она родилась, были расположены рядом друг с
другом русские и немецкие общины.
Поможет ли определить место что-нибудь принадлежавшее ей? Он плохо
знает минералогию и не сможет описать специалисту камни, которые видел на
помосте. Если это "сокровища" ее детства и если два из таких минералов
встречаются в одном и том же месте, это могло бы вывести на след. Но он
помнил только черные акульи зубы. Можно ли их использовать?
Квартира дала все, что могла. Он вышел, предварительно убедившись
через окно, что на улице никого нет, и поехал в Рыбачью гавань.
Несколько магазинов в этом районе еще были открыты, заманивая поздних
туристов. Он вошел в один из них.
- У вас есть акульи зубы? - спросил у девушки за прилавком.
Она отвела его в секцию, где на витрине лежали круглые челюсти с
рядами острых зубов. Он рассматривал зубы. Той же формы, но белые, не
черные.
- А черные акульи зубы у вас есть?
Она замигала.
- Черные? Никогда таких не видела.
Он попробовал зайти в другой магазин дальше по улице - с тем же
результатом. Два продавца и посетитель никогда не видели черных зубов и не
слышали о них.
Он решил, что настало время спросить совета специалиста. Утром он
позвонит в один из университетов и спросит, откуда происходят черные
акульи зубы.
Утро. Он почувствовал раздражение. Почему только днем может он
чего-нибудь добиться? Он пересек улицу Джефферсон и начал ходить под
аркадами Каннери, всматриваясь в витрины магазинов и кипя от нетерпения.
Когда ему больше всего хочется работать, все закрыто. Лейн и эту
возможность отобрала у него.
И тут в одном из магазинов он их увидел - серьги, с острием, чтобы
протыкать ухо, со свисающими маленькими черными зубами! Магазин, конечно,
закрыт, но свет в нем еще горит, и кто-то ходит внутри. Гаррет постучал в
окно.
Из задней комнаты вышел мужчина. Покачал головой, указал на табличку,
на которой значились часы работы.
- Мне нужно задать вопрос, - крикнул Гаррет.
У нас закрыто сказал мужчина.
- Хочу только узнать, откуда у вас эти серьги.
Приходите завтра.
Гаррет порылся в кармане и выругался, вспомнив, что больше не может
достать значок и показать его в окно.
- Сэр, - позвал он, - это очень важно. Я должен...
Но мужчина в последний раз покачал головой и вышел из комнаты,
оставив кипящего в раздражении Гаррета. Только минута, чтобы задать вопрос
и получить ответ. Будь у него значок, магазин тут же открыли бы. Почему он
отказал Гаррету в этой минуте?
Потому что у меня нет значка. Теперь я только штатский.
И тут Гаррет понял, насколько он одинок в своем поиске. Он вздрогнул
от холодного ветра, дувшего в незащищенную спину.
9
Утром в теленовостях предупредили, что ехать нужно осторожно. За ночь
накатился туман и накрыл весь город так плотно, что воцарились тусклые
лишенные теней сумерки. По всему берегу звучали туманные горны. Уже
пятнадцать раз вызывали службу расследования дорожных происшествий. Но
Гаррет приветствовал туман. Он по-прежнему чувствовал, как солнце давит на
него, ослабляет, но мог впервые позволить себе открыть шторы и впустить в
квартиру дневной свет. Он мог сидеть на подоконнике в своих темных очках,
с телефоном в руке, смотреть на кипящую серость, набирая номер
биологического факультета Сан-Францисского университета.
- Меня зовут Гаррет Микаэлян. Мне нужно поговорить с кем-нибудь, кто
знает, где находят определенные типы акульих зубов.
Ему казалось, что это простая просьба, но телефон надолго смолк.
Наконец ответил мужской голос:
- Говорит доктор Эдмунд Фейт. Вы тот джентльмен, который интересуется
видами акул?
- Вообще-то меня интересуют их зубы. Позвольте объяснить.
- Пожалуйста, мистер...
- Микаэлян. Вчера в магазине в Рыбачьей гавани я нашел такой зуб. Он
необычный, потому что черный. Я хотел бы найти другой такой же и заказать
пару серег для жены. Но продавщица в магазине не знала, откуда этот зуб, и
никто не мог мне сказать.
- Черный акулий зуб?
- Да. Вы знаете, где такие есть?
- Мистер Микаэлян, если вас интересуют черные акульи зубы, вам нужен
не я, а палеонтолог. Не знаю, в каких районах их находят, но черные зубы -
это окаменелости.
- Окаменелости? - Гаррет выпрямился.
- Может, я назову вам имя, - продолжал доктор Фейт. - Посмотрим. -
Послышался шелест страниц. - Да. Попытайтесь связаться с доктором Генри
Илфордом с факультета геологии. - И он назвал номер.
Гаррет записал его, снова снял трубку и набрал новый номер.
Секретарша сообщила, что доктор Илфорд в аудитории. Гаррет вспомнил
по дням колледжа, как трудно бывает найти преподавателя, когда он тебе
нужен, и со вздохом сказал:
- Мне нужна информация о местонахождении ископаемых акул. Не могу ли
я поговорить с кем-нибудь другим?
- Посмотрю, у себя ли аспиранты.
Телефон снова смолк. Гаррет барабанил пальцами. Хоть он и предпочитал
дневным поездкам разговоры по телефону, вероятно, все-таки следовало
съездить в кампус. Он представлял себе, как секретарша заканчивает письмо,
потом уходит попить кофе, совершенно забыв о нем.
Но однако вскоре послышался другой голос, приятный женский. Спросили,
чем могут помочь. Гаррет терпеливо повторил вопрос.
- Можете сказать, в каких районах находят черные зубы акул?
- Ну, - она говорила нараспев. - Ископаемые акульи зубы можно
встретить на семидесяти пяти процентах территории страны. Почти вся она в
то или иное время находилась под водой.
Гаррет вздохнул. Семьдесят пять процентов? Прощайте, зубы как ниточка
к Лейн.
- Но, - продолжала молодая женщина, - большинство из них белые.
Единственные места, где, как мне известно, находили черные, это восточное
морское побережье и западный Канзас.
Гаррет записал в блокнот.
- Только в этих двух местах? И легко ли там найти зубы?
- На востоке нужны раскопки, а в Канзасе прямо на поверхности.
Приемлемо.
- А ребенок может их найти?
- Уверена, что да. Мне говорили, что их находят прямо на пашне или в
кюветах дорог.
Так она их и нашла, если на подносе действительно ее "сокровища". Он
припомнил камни с окаменелостями.
- А в Канзасе много окаменелостей, скажем, в известняке?
- Это удивительно изобильная на окаменелости местность.
Гаррет поблагодарил ее, повесил трубку и сидел, глядя на записи.
Канзас. Штемпель на восстановленном лабораторией сгоревшем конверте, имел
цифры 6 и 7. Гарри сказал, что это номера почтовых зон Канзаса. Гаррет
пощелкал языком. Неужели след потеплел?
Он снова взялся за справочник, на этот раз ему нужен телефон
факультета социологии.
- Мне нужно поговорить с кем-нибудь, кто сможет сказать, где в этой
стране имеются немецкие и русские общины.
Прошло довольно много времени, пока секретарша отыскивала нужного
человека. Она вернулась с предложением позвонить через два часа, когда
придет доктор Исеко.
Гаррет повесил трубку и сидел, глядя в окно. Часть почтового кода и -
когда он доберется до этого доктора Исеко - районы немецко-русских
поселений все еще не укажут ему точно дом Лейн. Нужен город. На штемпеле
были видны и части трех букв. Какие? О или Г, перед ними А, К, К или Х, за
ними буква, начинающаяся с вертикальной черты. Он порылся в книжном шкафу,
но не нашел атласа или книги с подробной картой Канзаса. Похоже, все-таки
придется выходить.
Он поехал туда, где в последнее время черпал основную информацию, - в
публичную библиотеку. И тут провел час с указателем почтовых зон. Он искал
города, в коде которых были цифры 67 и чьи названия содержали буквы,
соответствовавшие комбинации на штемпеле.
В середине списка ему в глаза бросилось название: Пфайфер. Пфайфер!
Он быстро просмотрел остальную часть списка. Подходит десять названий.
Проверил их местонахождение по атласу. Из десяти два находились в
непосредственной близости от Пфайфера: Диксон к юго-западу и Баумен к
северо-востоку.
Гаррет отправился на поиски телефона, чтобы позвонить в университет.
На этот раз он застал доктора Исеко в кабинете.
- Я пишу книгу, - сказа ему Гаррет. - Мне нужно знать, есть ли в
Канзасе немецкие иммигранты, живущие поблизости от русских. И если есть,
то где именно.
- Боюсь, что таких в Канзасе нет, - ответил антрополог.
Желудок Гаррета опустился. Он про себя разочарованно выругался.
- А как же города типа Пфайфер?
- В округе Эллис? В Пфайфере и общинах поблизости, вроде Шонхена и
Манджора, нет немецких и русских иммигрантов; они были заселены так
называемыми немцами Поволжья, иммигрантами из России, которые жили там
вдоль Волги и иммигрировали в середине девятнадцатого столетия.
Электричество пробежало по телу. Гаррет почувствовал, как встают
дыбом волосы.
- То есть это что-то вроде смеси русских с немцами. А в их языке тоже
есть смесь немецкого с русским?
- Конечно. Уникальный язык. Моя аспирантка написала о нем
диссертацию.
Клаудиа и т.д. сказала:
- Смесь немецкого с русским.
- А велика ли область, где селились немцы Поволжья?
- Католики в основном в округе Эллис. Но есть и протестантская
немецко-русская группа, проживающая в округах Беллами и Бартон, и
отдельные поселения в округах Раш и Несс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34