Стрела, самое изысканное из созвездий, зависла между Лебедем и Орлом - огромными поблескивающими аэропланами, ведомыми Денебом и Альтаиром; Млечный Путь казался в раскаленном небе мазком белил. Бесцельные, дурно организованные вечеринки, эти общественные сорняки, силились заполнить светлые вечера, подаренные "летним временем". Усталые теннисисты поглощали холодную колбасу и магазинную пиццу, а грязные заброшенные дети спали под колыбельное занудство, несущееся из телевизора: "Триумфальный тур президента Кеннеди по Западной Европе сегодня сменился приватными переговорами в английском Суссексе..."
Солцы, любители побродить пешком и понаблюдать за птицами, словно Природа была для них обязательной академической дисциплиной, побывали на пляже, где полюбовались куликами и искупались. Айрин были противопоказаны прямые солнечные лучи, поэтому днем она щеголяла в широкополой шляпе и в кофте с длинными рукавами, а купаться ходила только вечером. У дальних скал они с Беном нашли чету Хейнема и Уитменов. Кен был любителем поплавать с маской, и дети Хейнема пришли в восторг от его оснащения. Здесь сразу у берега начиналась глубина - отличное место для ныряния. Пайт учил Рут плаванию в маске и ластах, Нэнси завидовала сестре и плакала, Кен и Анджела, очень гармоничная пара, стояли рядом и следили за скользящим на горизонте парусом. Фокси в лимонно-желтом купальнике с юбочкой - специальный фасон для беременных - лежала на гладком камне с закрытыми глазами и улыбалась. Айрин завидовала всеобщему счастью под тем самым солнцем, которое доставляло ей столько мучений. Те, кто не боялся солнца, находились на пляже с полудня. Импульсивно, разве что в слабой надежде вовлечь Фокси, ни в чем пока что не участвующую, в какой-нибудь из своих проектов (дошкольное образование, борьба с дискриминацией при продаже и сдаче жилья, сохранение плодородия почв) она пригласила всех четверых к себе. Солцы жили рядом с полем для гольфа, в узком доме под асбестовой кровлей неподалеку от дома Константинов. Те, увидев машины, тоже пришли, прихватив Терри Галлахер. Кэрол, занимавшаяся балетом, шитьем, ткачеством и живописью, к тому же играла на гитаре, так что этим летом они с Терри часто встречались, чтобы попеть дуэтом. По предложению Эдди, Бен Солц позвонил Эпплби, а у тех в гостях оказались Литтл-Смиты и Торны; в результате прибыла половина - Фрэнк, Марсия и Джорджина. На часах было уже начало девятого. Не дожидаясь темноты, Эдди свозил на своей "веспе" Анджелу - не кого-нибудь, а именно ее - в итальянский ресторанчик на 123-м шоссе за пятью пиццами. Снова появившись на пороге тесной гостиной Солцев, Анджела привлекла к себе всеобщее внимание, так она раскраснелась от ветра и от стараний не выронить коробки. На ней был черный купальник и мокрое полотенце на поясе; когда она наклонилась вперед, чтобы откусить кусок пиццы, Пайт увидел ее соски. Соски жены, лакомое блюдо мужа. Они не думали, что засидятся, и взяли с собой детей. Рут смотрела широко распахнутыми слезящимися глазами на телеэкран в компании старшего сына Солцев Бернарда; Нэнси уснула в комнате маленького Иеремии. Айрин любила играть в слова. К половине двенадцатого, когда Кен Уитмен уже занялся разглядыванием своих шнурков, Фрэнк Эпплби перестал интересоваться чем-либо, кроме своего пищеварительного процесса, а Джанет уже дважды звонила, проверяя, не уехал ли он куда-нибудь с Марсией и спрашивая, собираются ли они помочь ей удалить из дому Фредди Торна, компания успела четыре раза сыграть в "призраки", дважды в "правду" и трижды в "Боттичелли". Оставались шарады. Эдди Константин выиграл первым, со второй попытки идентифицировав себя с покойным Папой Иоанном. Джорджине потребовалось чуть больше времени, чтобы угадать, что она - Алтея Гибсон. Потом вызвался Пайт - ему хотелось в туалет и надо было проверить Нэнси ("Я никогда не вырасту и никогда в жизни не умру"). Волосы торчали у нее в разные стороны, купальный костюм съехал, обнажив попку с прилипшими песчинками. Пайту хотелось посидеть с дочкой, но его пленяла яркая жизнь внизу. Спи. Прости нас во сне.
Его сделали Хо Ши Мином.
На лестнице он, глядя прямо перед собой, потрепал Джорджину по бедру в память о былом. В гостиной он появился в свитере и клетчатых плавках. Его голые ноги выглядели узловатыми и вывернутыми, но Фокси они показались затянутыми волосяным туманом.
- В каком пейзаже я нахожусь? - спросил он.
- В джунглях, - ответила Джорджина.
- Рисовые чеки, - уточнила Марсия Литтл-Смит.
- Разорванный, - проговорила Терри Галлахер.
- Разорванный пейзаж? - спросил Пайт.
- Скорее, усмиренный. Анджела зажмурилась и сказала:
- Вижу храм с красными колоннами, безголового идола, затянутого травой, и человека, пишущего мелом математические формулы на широкой части ноги идола.
- Сексуально, - сказал Эдди Константин. Джорджина задрала подбородок.
- Кто-нибудь еще? - позвал Пайт. - Фокси? Кен?
- Не знаю, почему, но мне хочется произнести "Индиана" - сказал Кен.
Все засмеялись, кроме Фокси - та утвердительно кивнула.
- Он прав. Что-то спокойное, серое, заурядное. Орегон? Южная Дакота?
- Скорее, Северная, - подсказал Фрэнк Эпплби.
- Не намекать! - прикрикнула Кэрол Константин. Она сидела на полу то ли в молитвенной позе, то ли в позе прядильщицы; возможно, так сидят, когда играют в "монополию". Ее ноги были сложены под зеленой балетной юбочкой, торс торчал прямо вверх, как древесный ствол. У нее был поразительно узкий стан, узкие продолговатые ноздри все время шевелились.
- Какой я цветок? - спросил Пайт.
- Мак.
- Бородатка, - сказала натуралистка Айрин Солц. - Или бахромчатый ятрышник.
- Бахромчатый ятрышник в тени огромного китайского тюльпанного дерева, - сказал Фрэнк Эпплби.
- По-моему, Фрэнк не понимает смысла игра, - пожаловалась Кэрол Марсии. - Он подсказывает!
- Вижу что-то серое, - сказала Фокси Уитмен. - Белая омела.
- От вас я слышу только про серое, - сказал Пайт Фокси со странной интонацией и обратился к Анджеле: - Цветок. Кен?
- Полынь, - сказал Кен с ноткой враждебности, глядя на свои ноги. Неужели нарочно?
- Не цветок, а лилия, подаренная ребенком жене мэра на праздник, сказала Анджела.
- Увядшая гардения в петлице автобусного кондуктора, - сказала Терри Галлахер и широко улыбнулась, принимая похвалы. Все чувствовали, что она меняется, готовится расцвести.
- Чертополох, - сказала Джорджина. - С официальной точки зрения.
- Трудно понять, нравится тебе этот человек или нет, - пожаловался Пайт.
- Ты уже определился с полом персонажа? - спросила его Кэрол. На ее лице, хоть и находившемся целиком на свету, лежали тени: на крыльях носа, в уголках рта, под оттопыренной нижней губкой - там вообще было темно. Пайт заметил, что она удлинила себе косметикой глаза, в действительности маленькие и близко посаженные - настолько близко, что иногда ее прищур казался косоглазием. Такой она меньше его удивляла. У нее были тусклые каштановые волосы, собранные в хвост - уже неподходящая для ее возраста прическа.
- Мужской, - ответил ей Пайт. - Но это, по-моему, неважно. Он не гордится своей принадлежностью к мужчинам.
- В отличие от кого? - холодно спросила Кэрол. Пайт покраснел как по заказу и невпопад спросил:
- Какой стиль живописи?
- Модерн, - сразу ответила Анджела.
- Рисунки в испанских пещерах, - так же поспешно сказала Фокси.
Фрэнк Эпплби закатил глаза и простонал:
- Мне в голову приходят только вещи, про которые Кэрол все равно запретила бы мне говорить.
- Ты о чем? - спросила Кэрол.
- О советском плакате.
- Против этого я не возражаю, - сказала Кэрол. - Не очень по правилам, но пускай.
- Кто назначил тебя судьей? - спросила ее Айрин Солц.
- Иллюстрации в медицинском учебнике, - твердо сказал Кен Уитмен. Страницы из рисовой бумаги.
- Неплохо, - сказал кто-то после вежливого молчания.
- "Терри и пираты", - сказал Эдди Константин.
- Извините, - не выдержала Кэрол, - но, по-моему, все это ужасно. Получается Ив Таити. И, возможно, Арчил Горький.
- Драматург, - подсказал Фрэнк.
- Тот - Максим, - возразила она.
Кен, вспомнив об успехе других своих каламбуров, невинно спросил:
- Кем был Максим Из? Фокси вздрогнула.
- Еврейским экспансионистом, - сказал Эдди. - Не обижайся, Бен.
- Другие художники или направления в живописи? - терпеливо спросил Пайт.
- Вряд ли это поможет, Пайт, - сказала Марсия. - Это слишком в лоб. Нужен более широкий подход.
Пайт догадался, что Фрэнк заскучал, и спросил его:
- К какой пьесе Шекспира я отношусь?
Фрэнк с трудом поворочал мозгами и, глотнув бренди, ответил:
- "Антоний и Клеопатра" с точки зрения Октавиана.
-А "Тит Андроник"? - подсказала сочувствующая Марсия.
- Слишком много беспорядка, - сказал Фрэнк. - Наш герой - сама эффективность.
Фокси Уитмен (она побывала дома и сменила свой бесформенный купальный костюм беременной на канареечное гавайское платье, скрывающее живот) пыталась обратить на себя внимание.
- Как насчет "Отелло", где прав Яго?
- Он и так прав, - сказал Фрэнк и заржал.
Усталый Бен Солц поднялся и спросил:
- Кто желает еще пива? Бренди? Джина у нас полно, а вот тоник кончился.
- Что-то ты тянешь, Пайт, - сказала Джорджина. - Почему ты отвергаешь все наши подсказки?
- Вы меня смущаете. У меня не выходит из головы медицинский учебник Кена.
- Забудьте про учебник, - сказала Фокси.
- Хорошо. Напиток?
- Чай.
- Скорее, сорт сушонг, а не высший сорт индийского.
- Чай с мускатным орехом, - сказала Анджела.
- Анджела, вам этот человек нравится? - спросила Терри.
- Куда же деваться, раз это мой муж?
- Ненавижу чай, - сказал Пайт. - С мускатным орехом тоже.
- Ты же его никогда не пил, - возразила Анджела.
- Откуда такая уверенность? - Остальные зашикали, чтобы дать им поругаться. - Какая еда? - поспешно спросил Пайт.
- Рис.
- Рис, но тебе этого, конечно, мало, - сказал Бен, вернувшись с двумя бутылками пива.
- Вареный или жареный? - спросил Пайт.
- Вареный. Так чище, - ответила Анджела.
- И аккуратнее, - вставила Марсия. Терри закрыла глаза и добавила:
- Только бы не пережечь...
- Ну вас к черту! - не выдержал Фрэнк Эпплби. - Возьму и выскажу то, что пришло в голову: монах на вертеле.
Кэрол крикнула, вся изогнувшись и выбросив из-под юбки ноги:
- Это свинство, Фрэнк! Ты специально!
- Нго Днем, - произнес Пайт с огромным облегчением.
- Вот и нет! - раздался радостный крик. - Близко, но все равно мимо.
- Близко? Дальше не бывает!
- Церковь та, да не та сторона.
Последняя реплика принадлежала Джорджине. Она подала ему руку помощи, и помощь была принята, в отличие от помощницы.
- Хо Ши Мин! - крикнул счастливый Пайт, и игра рассыпалась. Пиво пошло по кругу. Терри Галлахер и Кен Уитмен поднялись одновременно и удивленно переглянулись.
- Все вы тут предатели! - горячился Пайт. - Как любовно вы изображали врага демократии! Цветочки, приглушенные краски...
Джорджина почувствовала, что упрек адресован Анджеле и Фокси.
- Ты сам просил цветов.
- Нет бы попросить животных! Получил бы горностая с бакенбардами.
- Или худосочную панду.
- За что его ненавидеть? - вмешалась Айрин, долго и нехарактерно молчавшая. - Он такой, как им хочется.
- Chacun a son gouf, как сказал бы Гарольд, будь он здесь, высказалась Марсия, хотя никто не ждал от нее лояльности к мужу.
- Я тоже проявила доброту: прямым текстом напомнила, что герой служил в Париже кондуктором, - сказала Терри. - Что ж, спасибо, мне пора. Завтра нас ждет ранняя месса, а бедняга Мэтт весь день показывал клиентам дома.
- Нам тоже пора, - подхватил Кен. - Идем, Фокс.
Но остальные, находясь под впечатлением, произведенным случайно получившейся парой - красивыми, рослыми, черноволосыми, серьезными Терри и Кеном, - пожелали немного поиздеваться над Фокси.
- - Пожалуйста! - взмолилась Кэрол. - Сыграем еще. р* - Теперь - с Фокси.
- Фокси, Фокси!
- Все беременные женщины - вон!
Фокси посмотрела на Кена. Он прочитал на ее лице трогательную нерешительность. Эта нетрезвая, вкрадчивая публика была для нее сильным соблазном. В конце концов, дома ее ждали комары, доски и опилки. С другой стороны, она устала, она его жена, верная жена...
- Нет, я буду стоять перед вами, как последняя дура. Я плохо понимаю игру.
- Отлично понимаете!
- Играть будете вы сами!
- Ваши реплики были прекрасными!
- Мы выберем персонаж попроще: Маргарет Трумэн, а не Джекки Кеннеди. Десять минут - и вы свободны.
Она дрогнула, но тут поверх голов прозвучал голос Кена - участливый, но одновременно пугающий. Его облик был непреклонен. Казалось, его слова достигли ее слуха по проводам.
- Лично я выдохся, Фокс. Но ты поиграй. Тебя подвезет Марсия.
- Нет, так не пойдет. Марсия займется Гарольдом. Я поеду с тобой.
- Нельзя! - заголосили все. - Вас уже назначили. Надо играть!
- Останься, - сказал Кен и развернулся, чтобы идти. Она почувствовала себя отвергнутой. Наверное, ему надоела ее беременность. Она просила его помочь ей справиться с нерешительностью, а он столкнул ее вниз, вместо того, чтобы подать руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47