Две одинокие пары с клюшками для гольфа. Слишком рано: грязь, мяч не подцепить, шипы на подошвах портят дерн. Но владельцы жадны до денег. Им бы подождать, пока земля напитается соком. Земля тоже требует подачек.
Он миновал новостройки с несформированными лужайка1 ми и неаккуратными фасадами, повилял по грязной колее, мимо водопроводных гидрантов и канализационных люков - городской совет предписывал начинать освоение с инженерных трасс, - и оказался на своей стройплощадке на Индейском холме.
Бульдозер уже прибыл. Ему бы радоваться, если бы не тяжесть и не дороговизна машины - "Кейс Констракшн Кинг" с одноковшовым экскаватором и фронтальным погрузчиком. Четвертной за подачу, двадцать два пятьдесят в час - стоимость с водителем, здоровенным негром в комбинезоне. Тот. возвышаясь на своем вибрирующем троне, выглядел так, словно машина сильна не сама по себе, а только его стараниями; казалось, если гусеницы увязнут, то ему ничего не стоит спрыгнуть вниз и голыми руками вытащить их из красной грязи. Воображение отказывалось соглашаться, что это из-за него, Пай-та, на холме, где раньше прятались птицы и дети, теперь громыхает и воняет дымом железное чудовище. Но негр окликнул его, молодой прораб Леон Яжински заторопился к нему по горам грязи. Работа продолжалась. Пни с залепленными сухой землей корнями и камни, пролежавшие здесь вечность, сгребались в курганы для последующего вывоза. Сейчас бульдозерный негр осторожно спускался в первый котлован, помеченный столбиками с красными кончиками и обтянутый бечевкой. Из окон этого дома будет открываться самый лучший вид на аккуратное кладбище, на городок с церковным шпилем, увенчанным сверкающим петушком. Другие два дома будут смотреть окнами на юг, на Лейстаун, гравийные выработки, задние дворы и поразительно яркий лес багряно-бронзовый. Два другие дома принесут на пару с чем-то тысяч меньше. Пайт уже видел первый дом: сосновая обшивка, полукруг первого этажа, приподнятая лужайка перед террасой, пять ступенек, ведущие к подъездной дорожке гаража под кухней, мощеное крыльцо, дверной колокольчик с тремя мелодиями, центральное паровое отопление, кирпичный задний дворик для воскресных трапез и приема солнечных ванн, алюминиевые подъемные рамы окон, современная кухня в жемчужных тонах. Все вместе должно было принести заработок в 19900 или по крайней мере в 18500 долларов, если Галлахер запаникует. Это больше, чем он обычно платит сам себе, но все зависит оттого, как он разберется с субподрядчиками. Но разве этого достаточно, чтобы усмирить Галлахера, оправдать уничтожение рая, в котором ютились раньше робкие существа, не нуждающиеся в рукотворном доме? Строители хоронят мир, созданный Богом. Двухголовый трактор цвета школьного автобуса с ревом крушил последние райские кущи. Из котлована вырывались струи сизого дыма. Оседлавший чудовище негр, скинувший рубаху и оставшийся в одной майке, царь каннибалов верхом на драконе, истекающем маслом, ухмыльнулся и радостно доложил, что его ковш не встречает препятствий.
- С этой стороны грунт мягкий, - крикнул в ответ Пайт без надежды быть услышанным. Между ним и цветным в кабине бульдозера разверзалась пропасть, они были разделены, как джунгли, не ведающие пощады, и равнина, отвоеванная у моря. Негр был как дома здесь, среди расщепленных камней, ему нравилось ежесекундно менять направление и передачу, нравился лязг, дым, внутреннее сгорание, свобода. Он был Хамом, наследником всего сущего. Пайт попытался представить себе молодую пару, которая вселится в воображаемый дом, и сразу ее невзлюбил. Никто из его друзей в таком доме не поселился бы. Он нагнулся, поднял кость, вдавленную в землю гусеницами, и удивленно показал ее Яжински.
- Коровья, - определил тот.
- Не слишком ли тонка для коровы?
- Может, олень?
- Я слыхал, что где-то здесь, на южном склоне, индейцы хоронили своих мертвецов.
Леон Яжински пожал плечами.
- В первый раз слышу.
Это был хилый молодой человек с впалой грудью из На-шуа, Нью-Хэмпшир, один из троих, кого фирма "Галлахер энд Хейнема" держала на постоянном окладе. Другие двое были Адаме и Комо, почтенные плотники, доставшиеся Пай-ту от Эда Берда, популярного тарбокского подрядчика, обанкротившегося в 1957 году. Пайт сам отобрал Яжински из дюжины временных работников два года назад. У Леона оказался зоркий глаз и светлая голова, в самый раз для правильного распределения рабочей силы, оборудования, выплат и обещаний, чтобы экономить время, а со временем - деньги. Галлахер, негласно поощрявший дешевизну - виниловый сайдинг вместо досок, панели из древесностружечной плиты вместо, штукатурки, - еще зимой намеревался рассчитать Яжински. Но Пайт уговорил его оставить парня, предложив немного поступиться своей собственной зарплатой: он боялся потерять себя, совсем распрощаться с молодостью, прогнав необразованного Леона с его инстинктивной тягой к надежности и прочности.
Пайт чувствовал, что сжимает в кулаке человеческую кость.
- Ты не находил здесь наконечников стрел? - спросил он Леона. - Бусин, черепков?
Леон медленно покачал узкой головой.
- Нет, один мусор. Мать-земля.
- Гляди в оба, - сказал ему Пайт смущенно. - Вдруг мы ступили на священную землю?
Он выронил кость. Для берцовой она была мелковата, скорее, плечевая. На лице Леона, наполовину скрытом светлой челкой, мелькнула усмешка. Тогда Пайт спросил деловым тоном, отбросив приятельскую снисходительность:
- Когда бетонируем? В начале следующей недели?
- Там видно будет. - Парень был чем-то обижен. - Я бьюсь здесь один. Вот если бы Адаме и Комо бросили ковыряться с гаражом...
- Их нельзя торопить.
- Гидроизоляция фундамента занимает не меньше дня.
- Никуда не денешься, надо.
- Разве кто-нибудь пострадает, если обойтись без нее? Пайт понял, что необходимо настоять, иначе парень превратится в жулика.
- В первую очередь пострадаем мы сами, - сказал он. - Через несколько лет, когда дом даст просадку и фундамент начнет мокнуть, все схватятся за голову. Заруби себе на носу: все всегда выплывает наружу. Любое жульничество, любая оплошность. Так что чтоб фундамент был у меня изолирован! Полиэтилен под плиты, побольше гравия под дренажные трубки и сверху тоже, гидроизол на стыки, чтобы не мокли. Не думай, что засыпал - и с глаз долой. У людей нюх на гниль. Строителю легко провонять. Потом попробуй, избавься от запаха! А теперь заглянем вместе в чертежи
От выговора у Леона порозовели щеки. Глядя на растущую на глазах яму, он сказал:
- Эти старые копуши уже месяц возятся с гаражом. Дали бы мне двоих парнишек - мы бы справились там за неделю.
Пайт исчерпал свое педагогическое рвение и ответил утомленно:
- Они уже закругляются. Я проверю, не смогут ли они перейти сюда завтра. Сегодня днем я закажу гравий, а на понедельник - раствор. Так мы выиграем время. Может, мне еще удастся выжать из Галлахера студентов.
Битый час они изучали под низкими ветвями дуба, который будет отбрасывать густую тень на двор дома, на камне, заменявшем стол, кальки чертежей, полученные по почте из чикагского архитектурного бюро. Пайт чувствовал, как парень пытается его подловить, доказать его некомпетентность. Выходит, Леон его недолюбливает. Наслушался про него гадостей и считает бездельником, пьяницей, клоуном-иммигрантом, затесавшимся в местное общество, изменяющим жене и не скрывающим скуку, которую у него вызывает работа. Но Пайт продолжал мужественно водить по чертежам широким ногтем большого пальца и приписывать кое-что карандашом. Леон кивал, мотая науку на отсутствующий ус, однако неодобрения не скрывал - иначе и нельзя в джунглях, где молодежь старается урвать кусок у тех, кого сменяет, а целеустремленность торжествует над угрюмой озабоченностью. Пайту хотелось побыстрее удрать с площадки.
Прежде чем уехать, он оглянулся на негра, который присел с коробкой для ленча и термосом на край ямы. Стенки котлована походили на слежавшиеся страницы непрочитанной книги, спрессованный срез растительной жизни.
- На индейские могилы не натыкаешься? - спросил негра Пайт.
- Косточки встречаются.
- А ты что?
- А я еду дальше.
Пайт облегченно рассмеялся. Он чувствовал себя прощенным, растрогался от дохнувшего издалека человеческого тепла. За небрежно оброненным словом он был готов разглядеть целую философию, неведомую сумрачную жизнь.
Но негр холодно поджал губы, словно давая понять, что его раса больше не покупается на такую дешевую подачку, как смех. Плечи - что футбольные мячи, пот над верхней губой, густой свирепый дух. Пайт опустил глаза. Прости., доктор Кинг.
Оставив обоих на опушке, он поехал обратно в город, на дальний конец Темперанс-авеню, где Адаме и Комо строили гараж Комо был худой, Адаме толстый, но годы совместного труда научили их сотрудничать: как планеты одной системы, они, даже находясь в разных углах гаража, спиной друг к другу, друг друга чувствовали Подходя к ящику с инструментами, стоявшему на доске между козлами, они не сталкивались лбами. На Пайта оба не обратили никакого внимания. Он застыл в пустом прямоугольнике, где вскоре должны были быть смонтированы подъемные гаражные ворота, вдыхая запах струганного дерева и замкнутого пространства. Гаражу недоставало только ворот. Пайт откашлялся и спросил:
- Как вы считаете, джентльмены, когда здесь все будет готово?
- Когда будет, тогда и будет, - сказал Адаме.
- Как это? Я не вижу, чтобы тут оставалась какая-то работа, кроме навески ворот.
- Есть еще много мелочей, - ответил Комо. Он что-то прилаживал к оконной раме, хотя она была готовая, фабричная. Адаме привинчивал опоры угловой полки и курил трубку. На нем был комбинезон с нагрудником и таким количеством карманов, что ему мог бы позавидовать магазин инструментов с бесчисленными ящичками. Комо всегда носил свежие рубашки, а его пальцы окрасились от постоянного курения в темно-желтый цвет.
- Вот закончим, а дальше пусть вдовушка сама разбирается, - добавил он. Заказчицей была молодая женщина, вдова военного, зарезанного в Гамбурге приятелем его подружки.
- Надо все оставить в приличном виде, - сказал Адаме. Пайт обратил внимание на деталь каркаса, в которой была
особенно заметна безупречность пересечения плоскостей. Вроде бы напрасный труд, но Пайт почувствовал себя так, словно ему вручили букет цветов. И тем не менее он был вынужден сказать:
- Вы нужны на холме. Будете заниматься фундаментом вместе с Леоном.
- Джеку стало скучно? - спросил старый Комо, гася спичку. Яжински они называли "Джеком".
- Нам еще не доставили ворота, - сказал Адаме.
- Я им позвоню, - пообещал Пайт. - Если сегодня не доставят, все равно приезжайте завтра утром на холм. Вдова получает превосходный гараж, но сколько можно вкалывать за шесть пятьдесят в час? У нее найдутся дружки, которые навешают ей полочек. Все, мне пора на холм.
Выходя, он услышал голос Комо, все еще занимающегося окном:
- Жадина Галли берет его за горло.
Пайт поехал домой. Квадратный двор и сам дом были приятно пусты. Он перетащил покупки - доски " сетку - в мастерскую в подвале, которой не пользовался всю зиму. Сначала он отпилил несколько кусков от сосновой доски, потом понял, что сетка слишком жесткая и не развернется до конца из рулона, поэтому стенок клетки из нее не получится. Тогда он придумал другую конструкцию, при которой та же самая жесткость становилась преимуществом: прикрепил скобами изогнутые куски сетки к фанере и скрепил их проволокой. Дверцу он приладил с помощью проволочных петель. Пока он работал, руки дрожали от воодушевления. В детстве от творческого волнения нередко страдали многие его проекты - скворечники, замки из песка, тележки. Но законченной клеткой он остался доволен: получился прозрачный ангар, подчиняющийся законам, которые он сам открыл только что, в процессе созидания. Он предвкушал удивление и радость Рут, ворчливую похвалу Анджелы, восторг Нэнси - она обязательно потребует, чтобы ей позволили самой заползти в это убежище. Он отнес клетку на кухню и, не справившись с желанием побыстрее поделиться своим торжеством, набрал номер Торнов.
- Это шведская пекарня? - Такой у них был пароль.
- Привет, Пайт! - ответила Джорджина со смехом. - Как дела?
- Хуже некуда.
- Что такое?
Он рассказал ей про хомяка и про неважное положение на Индейском холме, но истинная причина подавленности осталась неясна даже ему самому. Почему он чувствовал себя исключенным из общего течения вещей? Из-за недостатка солнечного света, из-за замкнутости Анджелы, из-за заносчивости негра-бульдозериста? Весна наступала слишком медленно.
- Бедненький Пайт! - откликнулась Джорджина. - Мой любовничек!
- Сегодня не та погода, чтобы загорать?
- Ничего, я нашла, чем заняться: убиралась в доме. Завтра заседание совета Лига. Меня пугает Айрин: слишком умна.
- Как палец Фредди?
- Прекрасно. Вчера он вынул его из ложечки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Он миновал новостройки с несформированными лужайка1 ми и неаккуратными фасадами, повилял по грязной колее, мимо водопроводных гидрантов и канализационных люков - городской совет предписывал начинать освоение с инженерных трасс, - и оказался на своей стройплощадке на Индейском холме.
Бульдозер уже прибыл. Ему бы радоваться, если бы не тяжесть и не дороговизна машины - "Кейс Констракшн Кинг" с одноковшовым экскаватором и фронтальным погрузчиком. Четвертной за подачу, двадцать два пятьдесят в час - стоимость с водителем, здоровенным негром в комбинезоне. Тот. возвышаясь на своем вибрирующем троне, выглядел так, словно машина сильна не сама по себе, а только его стараниями; казалось, если гусеницы увязнут, то ему ничего не стоит спрыгнуть вниз и голыми руками вытащить их из красной грязи. Воображение отказывалось соглашаться, что это из-за него, Пай-та, на холме, где раньше прятались птицы и дети, теперь громыхает и воняет дымом железное чудовище. Но негр окликнул его, молодой прораб Леон Яжински заторопился к нему по горам грязи. Работа продолжалась. Пни с залепленными сухой землей корнями и камни, пролежавшие здесь вечность, сгребались в курганы для последующего вывоза. Сейчас бульдозерный негр осторожно спускался в первый котлован, помеченный столбиками с красными кончиками и обтянутый бечевкой. Из окон этого дома будет открываться самый лучший вид на аккуратное кладбище, на городок с церковным шпилем, увенчанным сверкающим петушком. Другие два дома будут смотреть окнами на юг, на Лейстаун, гравийные выработки, задние дворы и поразительно яркий лес багряно-бронзовый. Два другие дома принесут на пару с чем-то тысяч меньше. Пайт уже видел первый дом: сосновая обшивка, полукруг первого этажа, приподнятая лужайка перед террасой, пять ступенек, ведущие к подъездной дорожке гаража под кухней, мощеное крыльцо, дверной колокольчик с тремя мелодиями, центральное паровое отопление, кирпичный задний дворик для воскресных трапез и приема солнечных ванн, алюминиевые подъемные рамы окон, современная кухня в жемчужных тонах. Все вместе должно было принести заработок в 19900 или по крайней мере в 18500 долларов, если Галлахер запаникует. Это больше, чем он обычно платит сам себе, но все зависит оттого, как он разберется с субподрядчиками. Но разве этого достаточно, чтобы усмирить Галлахера, оправдать уничтожение рая, в котором ютились раньше робкие существа, не нуждающиеся в рукотворном доме? Строители хоронят мир, созданный Богом. Двухголовый трактор цвета школьного автобуса с ревом крушил последние райские кущи. Из котлована вырывались струи сизого дыма. Оседлавший чудовище негр, скинувший рубаху и оставшийся в одной майке, царь каннибалов верхом на драконе, истекающем маслом, ухмыльнулся и радостно доложил, что его ковш не встречает препятствий.
- С этой стороны грунт мягкий, - крикнул в ответ Пайт без надежды быть услышанным. Между ним и цветным в кабине бульдозера разверзалась пропасть, они были разделены, как джунгли, не ведающие пощады, и равнина, отвоеванная у моря. Негр был как дома здесь, среди расщепленных камней, ему нравилось ежесекундно менять направление и передачу, нравился лязг, дым, внутреннее сгорание, свобода. Он был Хамом, наследником всего сущего. Пайт попытался представить себе молодую пару, которая вселится в воображаемый дом, и сразу ее невзлюбил. Никто из его друзей в таком доме не поселился бы. Он нагнулся, поднял кость, вдавленную в землю гусеницами, и удивленно показал ее Яжински.
- Коровья, - определил тот.
- Не слишком ли тонка для коровы?
- Может, олень?
- Я слыхал, что где-то здесь, на южном склоне, индейцы хоронили своих мертвецов.
Леон Яжински пожал плечами.
- В первый раз слышу.
Это был хилый молодой человек с впалой грудью из На-шуа, Нью-Хэмпшир, один из троих, кого фирма "Галлахер энд Хейнема" держала на постоянном окладе. Другие двое были Адаме и Комо, почтенные плотники, доставшиеся Пай-ту от Эда Берда, популярного тарбокского подрядчика, обанкротившегося в 1957 году. Пайт сам отобрал Яжински из дюжины временных работников два года назад. У Леона оказался зоркий глаз и светлая голова, в самый раз для правильного распределения рабочей силы, оборудования, выплат и обещаний, чтобы экономить время, а со временем - деньги. Галлахер, негласно поощрявший дешевизну - виниловый сайдинг вместо досок, панели из древесностружечной плиты вместо, штукатурки, - еще зимой намеревался рассчитать Яжински. Но Пайт уговорил его оставить парня, предложив немного поступиться своей собственной зарплатой: он боялся потерять себя, совсем распрощаться с молодостью, прогнав необразованного Леона с его инстинктивной тягой к надежности и прочности.
Пайт чувствовал, что сжимает в кулаке человеческую кость.
- Ты не находил здесь наконечников стрел? - спросил он Леона. - Бусин, черепков?
Леон медленно покачал узкой головой.
- Нет, один мусор. Мать-земля.
- Гляди в оба, - сказал ему Пайт смущенно. - Вдруг мы ступили на священную землю?
Он выронил кость. Для берцовой она была мелковата, скорее, плечевая. На лице Леона, наполовину скрытом светлой челкой, мелькнула усмешка. Тогда Пайт спросил деловым тоном, отбросив приятельскую снисходительность:
- Когда бетонируем? В начале следующей недели?
- Там видно будет. - Парень был чем-то обижен. - Я бьюсь здесь один. Вот если бы Адаме и Комо бросили ковыряться с гаражом...
- Их нельзя торопить.
- Гидроизоляция фундамента занимает не меньше дня.
- Никуда не денешься, надо.
- Разве кто-нибудь пострадает, если обойтись без нее? Пайт понял, что необходимо настоять, иначе парень превратится в жулика.
- В первую очередь пострадаем мы сами, - сказал он. - Через несколько лет, когда дом даст просадку и фундамент начнет мокнуть, все схватятся за голову. Заруби себе на носу: все всегда выплывает наружу. Любое жульничество, любая оплошность. Так что чтоб фундамент был у меня изолирован! Полиэтилен под плиты, побольше гравия под дренажные трубки и сверху тоже, гидроизол на стыки, чтобы не мокли. Не думай, что засыпал - и с глаз долой. У людей нюх на гниль. Строителю легко провонять. Потом попробуй, избавься от запаха! А теперь заглянем вместе в чертежи
От выговора у Леона порозовели щеки. Глядя на растущую на глазах яму, он сказал:
- Эти старые копуши уже месяц возятся с гаражом. Дали бы мне двоих парнишек - мы бы справились там за неделю.
Пайт исчерпал свое педагогическое рвение и ответил утомленно:
- Они уже закругляются. Я проверю, не смогут ли они перейти сюда завтра. Сегодня днем я закажу гравий, а на понедельник - раствор. Так мы выиграем время. Может, мне еще удастся выжать из Галлахера студентов.
Битый час они изучали под низкими ветвями дуба, который будет отбрасывать густую тень на двор дома, на камне, заменявшем стол, кальки чертежей, полученные по почте из чикагского архитектурного бюро. Пайт чувствовал, как парень пытается его подловить, доказать его некомпетентность. Выходит, Леон его недолюбливает. Наслушался про него гадостей и считает бездельником, пьяницей, клоуном-иммигрантом, затесавшимся в местное общество, изменяющим жене и не скрывающим скуку, которую у него вызывает работа. Но Пайт продолжал мужественно водить по чертежам широким ногтем большого пальца и приписывать кое-что карандашом. Леон кивал, мотая науку на отсутствующий ус, однако неодобрения не скрывал - иначе и нельзя в джунглях, где молодежь старается урвать кусок у тех, кого сменяет, а целеустремленность торжествует над угрюмой озабоченностью. Пайту хотелось побыстрее удрать с площадки.
Прежде чем уехать, он оглянулся на негра, который присел с коробкой для ленча и термосом на край ямы. Стенки котлована походили на слежавшиеся страницы непрочитанной книги, спрессованный срез растительной жизни.
- На индейские могилы не натыкаешься? - спросил негра Пайт.
- Косточки встречаются.
- А ты что?
- А я еду дальше.
Пайт облегченно рассмеялся. Он чувствовал себя прощенным, растрогался от дохнувшего издалека человеческого тепла. За небрежно оброненным словом он был готов разглядеть целую философию, неведомую сумрачную жизнь.
Но негр холодно поджал губы, словно давая понять, что его раса больше не покупается на такую дешевую подачку, как смех. Плечи - что футбольные мячи, пот над верхней губой, густой свирепый дух. Пайт опустил глаза. Прости., доктор Кинг.
Оставив обоих на опушке, он поехал обратно в город, на дальний конец Темперанс-авеню, где Адаме и Комо строили гараж Комо был худой, Адаме толстый, но годы совместного труда научили их сотрудничать: как планеты одной системы, они, даже находясь в разных углах гаража, спиной друг к другу, друг друга чувствовали Подходя к ящику с инструментами, стоявшему на доске между козлами, они не сталкивались лбами. На Пайта оба не обратили никакого внимания. Он застыл в пустом прямоугольнике, где вскоре должны были быть смонтированы подъемные гаражные ворота, вдыхая запах струганного дерева и замкнутого пространства. Гаражу недоставало только ворот. Пайт откашлялся и спросил:
- Как вы считаете, джентльмены, когда здесь все будет готово?
- Когда будет, тогда и будет, - сказал Адаме.
- Как это? Я не вижу, чтобы тут оставалась какая-то работа, кроме навески ворот.
- Есть еще много мелочей, - ответил Комо. Он что-то прилаживал к оконной раме, хотя она была готовая, фабричная. Адаме привинчивал опоры угловой полки и курил трубку. На нем был комбинезон с нагрудником и таким количеством карманов, что ему мог бы позавидовать магазин инструментов с бесчисленными ящичками. Комо всегда носил свежие рубашки, а его пальцы окрасились от постоянного курения в темно-желтый цвет.
- Вот закончим, а дальше пусть вдовушка сама разбирается, - добавил он. Заказчицей была молодая женщина, вдова военного, зарезанного в Гамбурге приятелем его подружки.
- Надо все оставить в приличном виде, - сказал Адаме. Пайт обратил внимание на деталь каркаса, в которой была
особенно заметна безупречность пересечения плоскостей. Вроде бы напрасный труд, но Пайт почувствовал себя так, словно ему вручили букет цветов. И тем не менее он был вынужден сказать:
- Вы нужны на холме. Будете заниматься фундаментом вместе с Леоном.
- Джеку стало скучно? - спросил старый Комо, гася спичку. Яжински они называли "Джеком".
- Нам еще не доставили ворота, - сказал Адаме.
- Я им позвоню, - пообещал Пайт. - Если сегодня не доставят, все равно приезжайте завтра утром на холм. Вдова получает превосходный гараж, но сколько можно вкалывать за шесть пятьдесят в час? У нее найдутся дружки, которые навешают ей полочек. Все, мне пора на холм.
Выходя, он услышал голос Комо, все еще занимающегося окном:
- Жадина Галли берет его за горло.
Пайт поехал домой. Квадратный двор и сам дом были приятно пусты. Он перетащил покупки - доски " сетку - в мастерскую в подвале, которой не пользовался всю зиму. Сначала он отпилил несколько кусков от сосновой доски, потом понял, что сетка слишком жесткая и не развернется до конца из рулона, поэтому стенок клетки из нее не получится. Тогда он придумал другую конструкцию, при которой та же самая жесткость становилась преимуществом: прикрепил скобами изогнутые куски сетки к фанере и скрепил их проволокой. Дверцу он приладил с помощью проволочных петель. Пока он работал, руки дрожали от воодушевления. В детстве от творческого волнения нередко страдали многие его проекты - скворечники, замки из песка, тележки. Но законченной клеткой он остался доволен: получился прозрачный ангар, подчиняющийся законам, которые он сам открыл только что, в процессе созидания. Он предвкушал удивление и радость Рут, ворчливую похвалу Анджелы, восторг Нэнси - она обязательно потребует, чтобы ей позволили самой заползти в это убежище. Он отнес клетку на кухню и, не справившись с желанием побыстрее поделиться своим торжеством, набрал номер Торнов.
- Это шведская пекарня? - Такой у них был пароль.
- Привет, Пайт! - ответила Джорджина со смехом. - Как дела?
- Хуже некуда.
- Что такое?
Он рассказал ей про хомяка и про неважное положение на Индейском холме, но истинная причина подавленности осталась неясна даже ему самому. Почему он чувствовал себя исключенным из общего течения вещей? Из-за недостатка солнечного света, из-за замкнутости Анджелы, из-за заносчивости негра-бульдозериста? Весна наступала слишком медленно.
- Бедненький Пайт! - откликнулась Джорджина. - Мой любовничек!
- Сегодня не та погода, чтобы загорать?
- Ничего, я нашла, чем заняться: убиралась в доме. Завтра заседание совета Лига. Меня пугает Айрин: слишком умна.
- Как палец Фредди?
- Прекрасно. Вчера он вынул его из ложечки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47