Ну разве что подарочные какие-нибудь, красивые замечаешь.
Арнис уже занял позицию у мойки. Дети носили посуду со стола. Ильгет улыбнулась, встала у окна. Насыпала корм в собачью миску. Ритика не сводила с нее глаз и непрерывно виляла пушистым хвостом.
Минут через пять все было убрано. Арнис вытер руки. Посмотрел на Ильгет задумчиво, улыбнулся. И она ответила взглядом и улыбкой.
В гостиной все расселись, Арнис достал Библию.
Кому как, а для Ильгет одним из самых больших лишений была невозможность ходить здесь в церковь. По легенде семья не могла быть воцерковленной — в Школе Космического Сознания бы этого не поняли. То есть, можно, конечно, сделать вид, что ходишь в церковь «заряжаться энергией», но опять же, тогда может не понять священник, если станет известно, что Ильгет активный член ШКС.
Поэтому семья уже привыкла — по воскресеньям усаживались в гостиной, и Арнис полностью прочитывал текст службы, со всеми положенными чтениями из Библии.
Ильгет молча слушала, но сознание ее то и дело ускользало от смысла произносимых слов — она наблюдала за детьми. Эльм то и дело зевал и ерзал на стуле, потом, опомнившись, начинал сознательно себя контролировать, но контроля этого хватало от силы на полминуты... и Эльм явно уходил в какие-то грезы, опять начинал зевать и ерзать, опять пробуждалась совесть. Ничего, подумала Ильгет, пусть тренируется. Остальные дети сидели тихо и внимательно слушали. У Дары вообще никогда таких проблем не было, она с детства очень любит все такие вещи и слушает внимательно. Даже если и не понимает чего-то. Лайна и Арли уже взрослые, и ведут себя как взрослые. Не говоря уже об Анри, конечно. Отец передал ему Библию, и мальчик начал читать один из Псалмов.
(26)
1 Господь — свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Господь крепость жизни моей: кого мне страшиться? 2 Если будут наступать на меня злодеи, противники и враги мои, чтобы пожрать плоть мою, то они сами преткнутся и падут. 3 Если ополчится против меня полк, не убоится сердце мое; если восстанет на меня война, и тогда буду надеяться.
Что-то особенное было в низком и ломком голосе мальчика, вроде бы и спокойно читающем привычный текст. Как-то очень уж пронзительно звенели эти слова — может, потому, что ни в коей мере не были для читающего пустым звуком?
4 Одного просил я у Господа, того только ищу, чтобы пребывать мне в доме Господнем во все дни жизни моей, созерцать красоту Господню и посещать [святый] храм Его, 5 ибо Он укрыл бы меня в скинии Своей в день бедствия, скрыл бы меня в потаенном месте селения Своего, вознес бы меня на скалу. 6 Тогда вознеслась бы голова моя над врагами, окружающими меня; и я принес бы в Его скинии жертвы славословия, стал бы петь и воспевать пред Господом.
— Давайте и правда споем, — сказал тихо Арнис, когда Анри закончил читать. Он протянул руку за гитарой, а Ильгет тут же взяла свою. Дети оживились, тут же задвигались. Запели, вступая голос за голосом, на сложную красивую мелодию, любимую церковную песню.
Помни, Господи, церковь Твою, (21)
Аллилуйя, аллилуйя.
И от всякого зла сохрани,
Аллилуйя, аминь.
Сделай, Господи, церковь Твою,
Аллилуйя, аллилуйя,
Совершенной в любви Твоей,
Аллилуйя, аминь.
Собери свою Церковь, Господь,
Аллилуйя, аллилуйя,
Воедино от четырех ветров.
Аллилуйя, аминь.
Как рассеянный хлеб по холмам,
Аллилуйя, аллилуйя,
В Твое царство ее собери.
Аллилуйя, аминь.
Допели и посидели молча. Потом вдруг Арли сказала.
— А давайте еще споем... про кораблик.
Арнис покачал головой.
— Давайте уж потом как-нибудь, может, вечером... А то ведь мы еще собирались в лес, кажется...
— В лес! — детей словно вихрем снесло со стульев. Арнис подошел к Ильгет, положил плечо ей на ладонь.
— Пойдем собираться?
— Ага, — сказала Ильгет, — только давай постоим так. Полминуты, ладно?
— Ладно, — Арнис прижался щекой к ее щеке. Дети собирали свои рюкзачки, Анри что-то сердито выговаривал Арли с Дарой. Ильгет и Арнис замерли неподвижно, и время перестало течь для них.
А потом Арнис с усилием поднял голову и улыбнулся Ильгет. Впереди еще был целый день в осеннем лесу, среди листопадных сугробов, оголенных стволов, с веселым пикником, с дорогой вдоль сосен и радостными детскими играми. Один из тех дней, которые длятся вечно.
Глава 22. Сагон.
Ильгет сидела, ощущая затылком холод бетонной стены.
Кажется, он все же не сагон. Хотя, конечно, Дэлнира предполагает. Да, вероятность большая... Только не дергаться, приказала себе Ильгет. Ну к сагону ты идешь... Ну что же поделаешь — такая служба. Ведь рано или поздно тебе предстоит с ним встретиться. А страшно — ну так ведь всем страшно. Разве Ландзо не было страшно, однако, он убил Цхарна...
Мне не удастся сейчас убить сагона, но хотя бы точно установить его личность... Пусть ценой своей жизни или рассудка. Ну что поделаешь, цена всегда высока.
Дверь отползла, Ильгет стиснула зубы, гася страх. Из маленького помещения, где Палн проводил сеансы, вышла Лейра Кантори, лицо покрыто красными пятнами. Плакала? Все может быть... Ильгет поднялась, не глядя на товарку по ШКС. Сделала несколько шагов к двери.
Палн сидел за столом — в своеобычных очках, хмурый, прямой, смотрел, казалось, набычившись. Впрочем, глаз не разглядеть. Ильгет вдруг очень явственно представила, как он снимает очки... и свет, льющийся из слепых глазниц. Не думать! Прекратить! Она села перед Учителем, робко глядя перед собой.
— Я вас слушаю, — буркнул Палн, откидываясь, скрещивая руки на животе.
Ильгет принялась излагать легенду.
— У меня часто бывают головные боли... мигрень. Сильные. Я обращалась к врачам, но... даже квиринские лекарства не могут помочь. Я не знаю, что это, может быть, какие-то нарушения законов... но не пойму, что именно.
Палн коротко кивнул.
— Мне все понятно. Как вас зовут? Ильгет Лейс? Хорошо. Подождите минуту, я буду работать.
Палн склонился над столом, потом подпер голову руками... Непонятно по нему — в транс входит? Как плохо, когда не видно глаз.
По идее, Учитель сейчас входит в контакт с Единым Информационным полем, с Космическим Разумом или как там его... Надо так и думать. И смотреть на него благоговейно. Примерно через минуту Палн резко поднял голову.
— Вы ведь прекрасно знаете, отчего у вас болит голова, — тон его изменился. Теперь он говорил с Ильгет еще суше и строже.
— Н-нет... не знаю... что вы имеете в виду? — пролепетала Ильгет.
— Шестнадцать лет тому назад... Вспоминайте!
Ильгет прекрасно помнила, что было 16 лет назад... но вот почему Палн сказал это?
— Это так давно, — Ильгет беспомощно улыбнулась, — я не знаю, что вы имеете в виду? Я тогда что-то нарушила?
Нижняя челюсть Учителя вдруг странно отвисла, словно ее парализовало вмиг... подвигалась вправо-влево. Ильгет замерла.
— Вы помните, — сказал устало Палн, — не делайте из меня идиота. Вы прекрасно все помните. И голова у вас не болит на самом деле, не так ли? У вас совсем другие проблемы. Зачем вы лжете мне?
Он знает... он знает все . Но стопроцентной уверенности все еще нет.
Ильгет подобралась.
— Я не лгу! — сказала она возмущенно.
— Вы ведь развелись с мужем? — спросил Палн. Ильгет вздрогнула.
— Он не был мне мужем... в смысле... мы не были венчаны, и он... А что, это и есть мой грех?
Палн фыркнул.
— Ну если мы начнем перечислять ваши грехи, слишком много времени потребуется. Вы пришли, чтобы мне лгать... Вы знаете, что с вами произошло 16 лет назад, и корень всех ваших проблем — именно в этом. Вы тогда должны были довериться... поверить... вас приглашали, вас звали, очень настойчиво звали — а вы настояли на своем. И теперь пожинаете плоды. И будете пожинать. Вы закрыли свое сердце... И от меня сейчас закрываете.
— А почему я должна полностью открывать свое сердце? — тихо спросила Ильгет.
— А как же вы хотите, чтобы я помог вам разрешить проблемы?
Ильгет пожала плечами.
— Я не понимаю, о чем вы говорите... У меня проблема только с мигренью.
— Нет. И опять вы лжете. У вас вообще нет мигрени, вы придумали ее себе. Ваши проблемы совсем в другом.
— В чем?
Палн замолчал, снова откинулся на спинку кресла. Заговорил медленно, размеренно, сверкая очками прямо на Ильгет.
— Вся ваша жизнь наполнена страданием. У вас нет ни минуты покоя, ни минуты, когда вы не боялись бы за мужа и детей, за их жизнь и безопасность. Вы загнали себя в ловушку. Вы могли бы выйти из этого положения, жить спокойно — но только ценой... которая кажется вам слишком большой. Вам пришлось пережить слишком много боли и страха, и вы не хотите — вы очень боитесь всего этого, вы не хотите повторения. И боитесь за близких. Ваша жизнь превратилась в ад. Но вы не хотите даже признаться себе в этом. Идете туда, куда вас гонят, даже не спрашивая — почему, зачем. Вы не можете остановиться, эта жизнь кончится только со смертью. И все это — исключительно ваше добровольное решение.
Ильгет покачала головой.
— Вы не правы... то есть правы... Все зависит от точки зрения. Да, мне плохо... бывает плохо.
— Почему вы не хотите прекратить такую жизнь, Ильгет? Почему вы не хотите жить спокойно?
— Я... хочу...
— Правда. Вот это уже — правда. Вы бы очень хотели жить спокойно и не бояться. Не бояться! Но почему же вы не делаете этого?
Ильгет пожала плечами.
— Потому что я человек, — ответила она тихо, — я не могу иначе.
Палн вздохнул.
— Идите, Ильгет. Идите. И поразмышляйте над тем, что я сказал вам. И помните — я всего лишь проводник Единого Космического Разума. Единого Света. Но именно поэтому и только поэтому вы должны прислушаться к моим словам. Я вижу... Ильгет, я вижу впереди, в вашей жизни, нечто страшное. Если вы не остановитесь и не образумитесь, не измените образ жизни... я только что получил эту информацию. Вы погибнете сами и погубите детей. Вы этого хотите? И еще худшее я вижу на вашем пути...
— На все воля Божья, — ответила Ильгет. Палн шумно и неприлично выпустил воздух сквозь сжатые зубы.
— Ваше дело, — сказал он холодно, — я предупредил вас от имени Космического Разума.
Ильгет почувствовала, что разговор закончен. Палн молча блестел очками. Она встала, неловко попрощалась и вышла. Щеки ее горели.
Ей очень хотелось не встретить никого на пути. Было стыдно отчего-то. Но на выходе в зале ей попалась Айледа. С обычной своей полуулыбкой она взглянула на Ильгет.
— Здравствуй.
— Привет, — пробормотала Ильгет, — ты тоже на сеанс? Вроде, ты не собиралась...
— Нет-нет. Я просто занесла пленки, я обещала Идорине. А ты была на сеансе? Ты не очень хорошо выглядишь, — неожиданно сочувственно сказала Айледа. Ильгет кивнула, не зная, что сказать. Буря, поднявшаяся в душе, постепенно успокаивалась.
(Сагон? Или нет? Никаких доказательств она не получила. То, что он так точно угадал многое — еще ни о чем не говорит. Ясновидение среди людей тоже реально, как реальны сагоны... в конце концов, бесы и ангелы. Все это было зря. Придется продолжать работу...)
Айледа вдруг взяла ее за руку прохладными тонкими пальцами.
— Тебе нехорошо?
— Да нет, — ответила Ильгет, — все нормально...
Она вдруг поняла, что после Арниса Айледа — единственный человек, с кем ей хотелось бы сейчас поговорить
Арнис ощутил два легких растянутых укола в запястье.
С Ильгет все в порядке. Сеанс прошел благополучно. Она послала условный сигнал на спайс. Только сейчас Арнис понял, в каком напряжении сидел и разговаривал все это время. И надо же было назначить интервью именно на сегодня!
Будто разорвалась невидимая цепочка, сковавшая сердце, оно забилось освобожденно. Арнис улыбнулся собеседнику.
Да, хреновый из меня журналист, конечно... Нет, так нельзя думать. Я блестящий репортер. Я сделал прекрасную карьеру... Только так.
— И последний раздел давайте посмотрим, — сказал он, — здесь вопросы, которые касаются деятельности вашего концерна. Начнем вот с этого — может быть, несколько неожиданный подход? Материальная, так сказать, основа вашего бизнеса — это технологии и материалы, полученные на Квирине, не так ли?
Мири Хаддер, один из самых известных предпринимателей Лонгина, одарил его обаятельнейшей улыбкой.
— Да, вы правы, вопрос необычный. Но я с удовольствием на него отвечу. Да, конечно — продажа патентов и обучение специалистов — это наш основной вид деятельности. Самый перспективный и самый важный для народа на сегодняшний день.
— Однако ваши политические высказывания направлены в основном против Квирина...
Хаддер энергично кивнул.
— Да, потому что принимая то хорошее, что может дать нам Квирин, мы не можем и не должны принимать патерналистскую систему распределения благ, и не хотим допустить слишком сильного влияния Квирина на нашу политическую жизнь.
— Нынешнее правительство уже не настроено так проквирински...
— В формировании нынешнего правительства участвовала элита нашего общества. Вы понимаете, что фактический выбор при демократии осуществляет не народ, а элита. Не скрою, мне хотелось видеть у власти именно этих людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Арнис уже занял позицию у мойки. Дети носили посуду со стола. Ильгет улыбнулась, встала у окна. Насыпала корм в собачью миску. Ритика не сводила с нее глаз и непрерывно виляла пушистым хвостом.
Минут через пять все было убрано. Арнис вытер руки. Посмотрел на Ильгет задумчиво, улыбнулся. И она ответила взглядом и улыбкой.
В гостиной все расселись, Арнис достал Библию.
Кому как, а для Ильгет одним из самых больших лишений была невозможность ходить здесь в церковь. По легенде семья не могла быть воцерковленной — в Школе Космического Сознания бы этого не поняли. То есть, можно, конечно, сделать вид, что ходишь в церковь «заряжаться энергией», но опять же, тогда может не понять священник, если станет известно, что Ильгет активный член ШКС.
Поэтому семья уже привыкла — по воскресеньям усаживались в гостиной, и Арнис полностью прочитывал текст службы, со всеми положенными чтениями из Библии.
Ильгет молча слушала, но сознание ее то и дело ускользало от смысла произносимых слов — она наблюдала за детьми. Эльм то и дело зевал и ерзал на стуле, потом, опомнившись, начинал сознательно себя контролировать, но контроля этого хватало от силы на полминуты... и Эльм явно уходил в какие-то грезы, опять начинал зевать и ерзать, опять пробуждалась совесть. Ничего, подумала Ильгет, пусть тренируется. Остальные дети сидели тихо и внимательно слушали. У Дары вообще никогда таких проблем не было, она с детства очень любит все такие вещи и слушает внимательно. Даже если и не понимает чего-то. Лайна и Арли уже взрослые, и ведут себя как взрослые. Не говоря уже об Анри, конечно. Отец передал ему Библию, и мальчик начал читать один из Псалмов.
(26)
1 Господь — свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Господь крепость жизни моей: кого мне страшиться? 2 Если будут наступать на меня злодеи, противники и враги мои, чтобы пожрать плоть мою, то они сами преткнутся и падут. 3 Если ополчится против меня полк, не убоится сердце мое; если восстанет на меня война, и тогда буду надеяться.
Что-то особенное было в низком и ломком голосе мальчика, вроде бы и спокойно читающем привычный текст. Как-то очень уж пронзительно звенели эти слова — может, потому, что ни в коей мере не были для читающего пустым звуком?
4 Одного просил я у Господа, того только ищу, чтобы пребывать мне в доме Господнем во все дни жизни моей, созерцать красоту Господню и посещать [святый] храм Его, 5 ибо Он укрыл бы меня в скинии Своей в день бедствия, скрыл бы меня в потаенном месте селения Своего, вознес бы меня на скалу. 6 Тогда вознеслась бы голова моя над врагами, окружающими меня; и я принес бы в Его скинии жертвы славословия, стал бы петь и воспевать пред Господом.
— Давайте и правда споем, — сказал тихо Арнис, когда Анри закончил читать. Он протянул руку за гитарой, а Ильгет тут же взяла свою. Дети оживились, тут же задвигались. Запели, вступая голос за голосом, на сложную красивую мелодию, любимую церковную песню.
Помни, Господи, церковь Твою, (21)
Аллилуйя, аллилуйя.
И от всякого зла сохрани,
Аллилуйя, аминь.
Сделай, Господи, церковь Твою,
Аллилуйя, аллилуйя,
Совершенной в любви Твоей,
Аллилуйя, аминь.
Собери свою Церковь, Господь,
Аллилуйя, аллилуйя,
Воедино от четырех ветров.
Аллилуйя, аминь.
Как рассеянный хлеб по холмам,
Аллилуйя, аллилуйя,
В Твое царство ее собери.
Аллилуйя, аминь.
Допели и посидели молча. Потом вдруг Арли сказала.
— А давайте еще споем... про кораблик.
Арнис покачал головой.
— Давайте уж потом как-нибудь, может, вечером... А то ведь мы еще собирались в лес, кажется...
— В лес! — детей словно вихрем снесло со стульев. Арнис подошел к Ильгет, положил плечо ей на ладонь.
— Пойдем собираться?
— Ага, — сказала Ильгет, — только давай постоим так. Полминуты, ладно?
— Ладно, — Арнис прижался щекой к ее щеке. Дети собирали свои рюкзачки, Анри что-то сердито выговаривал Арли с Дарой. Ильгет и Арнис замерли неподвижно, и время перестало течь для них.
А потом Арнис с усилием поднял голову и улыбнулся Ильгет. Впереди еще был целый день в осеннем лесу, среди листопадных сугробов, оголенных стволов, с веселым пикником, с дорогой вдоль сосен и радостными детскими играми. Один из тех дней, которые длятся вечно.
Глава 22. Сагон.
Ильгет сидела, ощущая затылком холод бетонной стены.
Кажется, он все же не сагон. Хотя, конечно, Дэлнира предполагает. Да, вероятность большая... Только не дергаться, приказала себе Ильгет. Ну к сагону ты идешь... Ну что же поделаешь — такая служба. Ведь рано или поздно тебе предстоит с ним встретиться. А страшно — ну так ведь всем страшно. Разве Ландзо не было страшно, однако, он убил Цхарна...
Мне не удастся сейчас убить сагона, но хотя бы точно установить его личность... Пусть ценой своей жизни или рассудка. Ну что поделаешь, цена всегда высока.
Дверь отползла, Ильгет стиснула зубы, гася страх. Из маленького помещения, где Палн проводил сеансы, вышла Лейра Кантори, лицо покрыто красными пятнами. Плакала? Все может быть... Ильгет поднялась, не глядя на товарку по ШКС. Сделала несколько шагов к двери.
Палн сидел за столом — в своеобычных очках, хмурый, прямой, смотрел, казалось, набычившись. Впрочем, глаз не разглядеть. Ильгет вдруг очень явственно представила, как он снимает очки... и свет, льющийся из слепых глазниц. Не думать! Прекратить! Она села перед Учителем, робко глядя перед собой.
— Я вас слушаю, — буркнул Палн, откидываясь, скрещивая руки на животе.
Ильгет принялась излагать легенду.
— У меня часто бывают головные боли... мигрень. Сильные. Я обращалась к врачам, но... даже квиринские лекарства не могут помочь. Я не знаю, что это, может быть, какие-то нарушения законов... но не пойму, что именно.
Палн коротко кивнул.
— Мне все понятно. Как вас зовут? Ильгет Лейс? Хорошо. Подождите минуту, я буду работать.
Палн склонился над столом, потом подпер голову руками... Непонятно по нему — в транс входит? Как плохо, когда не видно глаз.
По идее, Учитель сейчас входит в контакт с Единым Информационным полем, с Космическим Разумом или как там его... Надо так и думать. И смотреть на него благоговейно. Примерно через минуту Палн резко поднял голову.
— Вы ведь прекрасно знаете, отчего у вас болит голова, — тон его изменился. Теперь он говорил с Ильгет еще суше и строже.
— Н-нет... не знаю... что вы имеете в виду? — пролепетала Ильгет.
— Шестнадцать лет тому назад... Вспоминайте!
Ильгет прекрасно помнила, что было 16 лет назад... но вот почему Палн сказал это?
— Это так давно, — Ильгет беспомощно улыбнулась, — я не знаю, что вы имеете в виду? Я тогда что-то нарушила?
Нижняя челюсть Учителя вдруг странно отвисла, словно ее парализовало вмиг... подвигалась вправо-влево. Ильгет замерла.
— Вы помните, — сказал устало Палн, — не делайте из меня идиота. Вы прекрасно все помните. И голова у вас не болит на самом деле, не так ли? У вас совсем другие проблемы. Зачем вы лжете мне?
Он знает... он знает все . Но стопроцентной уверенности все еще нет.
Ильгет подобралась.
— Я не лгу! — сказала она возмущенно.
— Вы ведь развелись с мужем? — спросил Палн. Ильгет вздрогнула.
— Он не был мне мужем... в смысле... мы не были венчаны, и он... А что, это и есть мой грех?
Палн фыркнул.
— Ну если мы начнем перечислять ваши грехи, слишком много времени потребуется. Вы пришли, чтобы мне лгать... Вы знаете, что с вами произошло 16 лет назад, и корень всех ваших проблем — именно в этом. Вы тогда должны были довериться... поверить... вас приглашали, вас звали, очень настойчиво звали — а вы настояли на своем. И теперь пожинаете плоды. И будете пожинать. Вы закрыли свое сердце... И от меня сейчас закрываете.
— А почему я должна полностью открывать свое сердце? — тихо спросила Ильгет.
— А как же вы хотите, чтобы я помог вам разрешить проблемы?
Ильгет пожала плечами.
— Я не понимаю, о чем вы говорите... У меня проблема только с мигренью.
— Нет. И опять вы лжете. У вас вообще нет мигрени, вы придумали ее себе. Ваши проблемы совсем в другом.
— В чем?
Палн замолчал, снова откинулся на спинку кресла. Заговорил медленно, размеренно, сверкая очками прямо на Ильгет.
— Вся ваша жизнь наполнена страданием. У вас нет ни минуты покоя, ни минуты, когда вы не боялись бы за мужа и детей, за их жизнь и безопасность. Вы загнали себя в ловушку. Вы могли бы выйти из этого положения, жить спокойно — но только ценой... которая кажется вам слишком большой. Вам пришлось пережить слишком много боли и страха, и вы не хотите — вы очень боитесь всего этого, вы не хотите повторения. И боитесь за близких. Ваша жизнь превратилась в ад. Но вы не хотите даже признаться себе в этом. Идете туда, куда вас гонят, даже не спрашивая — почему, зачем. Вы не можете остановиться, эта жизнь кончится только со смертью. И все это — исключительно ваше добровольное решение.
Ильгет покачала головой.
— Вы не правы... то есть правы... Все зависит от точки зрения. Да, мне плохо... бывает плохо.
— Почему вы не хотите прекратить такую жизнь, Ильгет? Почему вы не хотите жить спокойно?
— Я... хочу...
— Правда. Вот это уже — правда. Вы бы очень хотели жить спокойно и не бояться. Не бояться! Но почему же вы не делаете этого?
Ильгет пожала плечами.
— Потому что я человек, — ответила она тихо, — я не могу иначе.
Палн вздохнул.
— Идите, Ильгет. Идите. И поразмышляйте над тем, что я сказал вам. И помните — я всего лишь проводник Единого Космического Разума. Единого Света. Но именно поэтому и только поэтому вы должны прислушаться к моим словам. Я вижу... Ильгет, я вижу впереди, в вашей жизни, нечто страшное. Если вы не остановитесь и не образумитесь, не измените образ жизни... я только что получил эту информацию. Вы погибнете сами и погубите детей. Вы этого хотите? И еще худшее я вижу на вашем пути...
— На все воля Божья, — ответила Ильгет. Палн шумно и неприлично выпустил воздух сквозь сжатые зубы.
— Ваше дело, — сказал он холодно, — я предупредил вас от имени Космического Разума.
Ильгет почувствовала, что разговор закончен. Палн молча блестел очками. Она встала, неловко попрощалась и вышла. Щеки ее горели.
Ей очень хотелось не встретить никого на пути. Было стыдно отчего-то. Но на выходе в зале ей попалась Айледа. С обычной своей полуулыбкой она взглянула на Ильгет.
— Здравствуй.
— Привет, — пробормотала Ильгет, — ты тоже на сеанс? Вроде, ты не собиралась...
— Нет-нет. Я просто занесла пленки, я обещала Идорине. А ты была на сеансе? Ты не очень хорошо выглядишь, — неожиданно сочувственно сказала Айледа. Ильгет кивнула, не зная, что сказать. Буря, поднявшаяся в душе, постепенно успокаивалась.
(Сагон? Или нет? Никаких доказательств она не получила. То, что он так точно угадал многое — еще ни о чем не говорит. Ясновидение среди людей тоже реально, как реальны сагоны... в конце концов, бесы и ангелы. Все это было зря. Придется продолжать работу...)
Айледа вдруг взяла ее за руку прохладными тонкими пальцами.
— Тебе нехорошо?
— Да нет, — ответила Ильгет, — все нормально...
Она вдруг поняла, что после Арниса Айледа — единственный человек, с кем ей хотелось бы сейчас поговорить
Арнис ощутил два легких растянутых укола в запястье.
С Ильгет все в порядке. Сеанс прошел благополучно. Она послала условный сигнал на спайс. Только сейчас Арнис понял, в каком напряжении сидел и разговаривал все это время. И надо же было назначить интервью именно на сегодня!
Будто разорвалась невидимая цепочка, сковавшая сердце, оно забилось освобожденно. Арнис улыбнулся собеседнику.
Да, хреновый из меня журналист, конечно... Нет, так нельзя думать. Я блестящий репортер. Я сделал прекрасную карьеру... Только так.
— И последний раздел давайте посмотрим, — сказал он, — здесь вопросы, которые касаются деятельности вашего концерна. Начнем вот с этого — может быть, несколько неожиданный подход? Материальная, так сказать, основа вашего бизнеса — это технологии и материалы, полученные на Квирине, не так ли?
Мири Хаддер, один из самых известных предпринимателей Лонгина, одарил его обаятельнейшей улыбкой.
— Да, вы правы, вопрос необычный. Но я с удовольствием на него отвечу. Да, конечно — продажа патентов и обучение специалистов — это наш основной вид деятельности. Самый перспективный и самый важный для народа на сегодняшний день.
— Однако ваши политические высказывания направлены в основном против Квирина...
Хаддер энергично кивнул.
— Да, потому что принимая то хорошее, что может дать нам Квирин, мы не можем и не должны принимать патерналистскую систему распределения благ, и не хотим допустить слишком сильного влияния Квирина на нашу политическую жизнь.
— Нынешнее правительство уже не настроено так проквирински...
— В формировании нынешнего правительства участвовала элита нашего общества. Вы понимаете, что фактический выбор при демократии осуществляет не народ, а элита. Не скрою, мне хотелось видеть у власти именно этих людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90