Разреши дать тебе один совет, Иост. Нельзя в этом мире ни на кого положиться. Ты не доверяешь людям, это правильно. Но ты считаешь себя рабом некоего выдуманного тобой Бога, и как тебе сейчас будет плохо, когда ты убедишься в том, что твой Бог — иллюзия. Есть люди сильные... очень мало, но есть. Они верят в себя. Гэсса я сломал потому, что он отродясь в себя не верил. Но и ты ведь в себя не веришь, ты не силен... Вот ведь в чем дело. А Бог твой — это иллюзия, она тебя поддерживает, пока еще все нормально... А когда станет по-настоящему плохо, никакой Бог тебя не поддержит, да и с чего бы... Ну вот, я вижу, чувствую, что ты мне уже веришь.
— Не верю, — прошептал Иост.
— Не веришь, но сомневаешься, верно? Правильно сомневаешься. Никого еще твой Бог не спас. Да и глупо это... Ну что ж, ты, вроде, все понял.
Сагон воткнул в плечо Иоста первую иглу.
Святая Мария, матерь Божья...
Молись за нас ныне и в час смерти нашей.
Он еще подумал это перед тем, как упасть, и на долю секунды, мимолетно поразился точности этих слов. Час смерти. Вот он, этот час. Молись за меня, святая Мари!
Он сейчас был размазан в пространстве, как комета с рассеянным ядром, и перестал что-либо видеть и слышать, каждая его клеточка существовала отдельно, и каждая чувствовала... Все десять тысяч миллиардов его клеток вопили, и кроме боли, ничего не было в этом диком мире. Но иногда на долю секунды он словно выныривал из кошмара, и тогда успевал лишь подумать «Мари»... И погружался снова. Там думать о чем-либо было невозможно. Кроме разве что присутствия сагона — вот он непостижимым образом присутствовал и там.
В какой-то миг, снова осознав себя, Иост увидел слепые глаза, услышал безмолвный вопрос. До него даже не дошел смысл вопроса, потому что в этот миг он чувствовал где-то рядом сверкающую светлую нить, и за нее нужно было попробовать схватиться, Иост робко подумал «Господи!»
Сагон снова низвергнул его в кошмар, но это было не так, как раньше. Иост видел неистовый свет впереди, свет знакомый. Виденный уже несколько раз в жизни, после Причастия, когда стоя на коленях, Иост обливался слезами. Только теперь во много раз сильнее. Такой сильный и ясный свет, что боль... она не прошла, но вдруг стала несущественной. Иост перестал быть болью, уже не сливался с ней. Она существовала где-то отдельно. И потом чья-то неизмеримо ласковая рука прикоснулась к нему. Он еще не мог поднять головы, но уже видел. Лицо. С бесконечным удивлением и радостью Иост узнал лицо Аурелины.
Только сияющее и прекрасное, лучше, чем когда-либо в жизни.
— Тебе уже не больно? — спросила она. Иост вдруг понял, что нет, не больно. Совсем. Боль осталась там, позади.
— Любовь моя, — сказала она, Иост заплакал от счастья.
— Уже все хорошо, — прошептала Аурелина, и темные прекрасные глаза ее смотрели на друга с бесконечным состраданием, — все хорошо, родной. Все кончилось. Пойдем со мной.
Она обратилась к бесконечному Свету, глаза ее светились отраженным сиянием. Иост стал медленно подниматься, держась за ее руку, глядя в неистовое счастье впереди.
— Господь мой и Бог мой...

Ильгет бежала по коридору вслед за Арнисом и Ландзо — кажется, здесь нет никого. Единственное более-менее сохранившееся здание в поселке. Венис с солдатами прочесывает все, что осталось там, снаружи. Такое ощущение, что никого здесь нет. Три двери. Арнис остановился у первой.
— Я беру на себя эту, Ланс, ты следующую, Иль, ты третью. Пошли!
Ильгет пробежала несколько шагов. Активировала зеркальник, он был отключен на время ради экономии энергии. Рванула дверь на себя. Крикнула:
— Всем выйти, оружие на пол, руки за голову!
Никто не выходил. Ильгет подождала несколько секунд и осторожно заглянула.
— Боже мой! Прямо перед ней стоял Гэсс! Ильгет бросилась к нему, заметила еще один силуэт в углу комнаты, это задержало ее на долю секунды, и когда она повернула голову, Гэсс уже выстрелил. В руках его было «Солнце», комбинированное оружие, и бикр отвел траекторию спикулы, вонзившейся в потолок, но ударной волной Ильгет отбросило к стене, а воздух вокруг заискрился отраженным и рассеянным лучом. Раскинув руки, Ильгет удержала равновесие, и еще не понимая, совершенно круглыми безумными глазами смотрела на Гэсса, а он выстрелил снова. Ильгет ударилась о стену. В этот миг на пороге появился Арнис, и мгновенно ударил из обоих плечевых бластеров... Гэсс покачнулся. Невидимая сила раздирала его грудь и живот, превращала в мокрую черную, склизкую дыру... У Гэсса не было никакой защиты, ни малейшей. Он упал. Арнис повернулся ко второму охраннику, скорчившемуся в углу.
— — Иль, проверь дальше! — он коротко глянул на Ильгет, убедившись, что все в порядке, подошел к инастрийцу. Тот весь дрожал. Рядом с ним тоже лежало «Солнце», но парень даже не пытался его взять. Арнис забрал оружие.
Потом он посмотрел на убитого Гэсса, и лицо его страшно изменилось.
— Ничего, — прошептал Арнис, — потом...
Ильгет открыла дверь в соседнюю комнату. Никого там не было. Только на столе, привязанный, лежал человек, которого уже трудно было узнать.
Ильгет подошла. Сжала зубы, чтобы не закричать. Глаза Иоста, налитые кровью, были широко открыты, лицо искривила мука. Ильгет протянула руку, пальцы дрожали. Осторожно она закрыла Иосту глаза. Провела по лицу, стирая кровь. «Господи, помилуй!»
Арнис появился на пороге, подталкивая впереди пленного эмменДара.
— Иль, что здесь?
Она не смогла ответить, горло перехватило. Арнис сам подошел к ней. Покачнулся.
— Сагон, — вдруг сказал пленный на своем наречии, — это сагон. Был тут.
Ильгет чуть испугалась, увидев, как Арнис, схватившись за ее руку, как за опору, медленно опускается вниз. Потом поняла и встала на колени рядом с ним, ткнувшись головой в холодный край столешницы, рядом с рукой мертвого, бессильно свисшими пальцами, посиневшими, покрытыми кровью. Арнис бережно взял эту руку и поцеловал. Потом медленно перекрестился.
— Господи, помилуй, — прошептала Ильгет, давя слезы.

Инастрийцев внизу одевали в бикры и выводили на поверхность группами в несколько десятков человек. Не все в отряде знали язык, но Ильгет выучила его, вместе с Арнисом, уже в последние дни. Ее задачей теперь было — принимать группы и вести их на погрузку. Патрульники садились прямо на планету, на широкое плато рядом с лагерем. Местность была уже почти полностью очищена, разве что одиночные дэггеры встречались еще. Дикие — ведь сагон убит.
Ильгет ждала у выхода. С синтором на поясе. Электрохлыстом она толком не умела пользоваться, и поэтому не брала его. На всякий случай нужен, однако, надежный парализатор, среди инастрийцев могут оказаться эммендары. Пока эксцессов не было, но...
Эммендаров отделили сразу же и первым рейсом отправили на Артикс. На лечение. Вместе с ними полетел и тот парень, что был с Гэссом. Но вначале он дал показания.
Это было в первый же день. Ильгет конвоировала группу на корабль. Потом Дэцин разрешил отдых, и она вернулась в здание, где расположилась их группа.
Иоста и Гэсса положили рядом, в одной комнате, накрыв тела одним покрывалом. Ланс остался с собаками охранять здание — на первую половину ночи. Венис давно спустился вниз и работал — инастрийцам срочно требовалась медицинская помощь. Ильгет и Арнис устроились на ночлег в одной из пустых комнат.
Пока ели, Ильгет вкратце рассказала об эмменДарах. Арнис стиснул кулаки.
— Боже мой, — прошептал он, — И Гэсса могли вылечить... если бы он стрелять не начал! Если бы он только не стрелял...
Ильгет взглянула на него. Лицо Арниса показалось ей страшным. Она придвинулась ближе, взяла его руки в свои.
— Арнис, это не Гэсс... успокойся... Это был не Гэсс. Это совсем другой человек. От Гэсса только оболочка осталась. Пойми... Ты все правильно сделал. Так лучше.
Арнис обнял ее, прижал к себе, и они сидели так, покачиваясь.
— Господи, Иль, — прошептал Арнис, — как все страшно... Иост... Как же ему досталось, что это за смерть... А Гэсс! Боже мой, кто бы мог подумать...
Ильгет заплакала беззвучно.
— Арнис, он такой был... Я просто поверить не могу! Он такой был сильный, веселый, никогда не унывающий. Мне казалось, он из нас последним будет, кто сломается. А как же Мари теперь...
— Может, не говорить ей...
— Мы не сможем скрыть ничего. Наши уже все знают. Этот второй эммендар дал показания. Да и какая разница — он умер. Для Мари он все равно умер.
— Да, ты права... Иль — почему ты не стреляла? Он же два раза выстрелил в тебя... Неужели ты не поняла сразу?
— Ты знаешь, наверное, нет. Поверить не могла. Я бы во все, что угодно поверила... Но Гэсс — это же почти как ты. Он почти такой же. Я глупая, это верно... из меня хреновый боец. Надо было сразу стрелять...
— Нет, Иль. Просто тебе легче умереть, чем убить. А вот я... я, наверное, действительно чудовище. Ведь я даже секунды не ждал.
— Перестань, Арнис. Ты все правильно сделал.
Теперь Ильгет вспоминала это, стоя у выхода и ожидая свою группу. И похороны вспоминала — на следующий день их похоронили. Вместе, но выкопали две ямы. Дэцин читал молитвы... Ильгет помнила лица товарищей — кажется, никто не мог постичь случившегося. Смерть Иоста — это было страшно, но как-то понятно, естественно. А вот то, что произошло с Гэссом...
Да... нашему отряду все это время везло. Гибли многие, но ни один пока еще не сломался, не перешел на другую сторону. Что же, когда-то это должно было произойти и с нами.
Но с Гэссом?! Именно с ним?
Иоста тоже было жалко — нестерпимо просто. Перед тем, как опустить в могилу, Арнис развернул полотно, в которое было закутано тело. Страшное зрелище... Да и просто — как жить теперь без него? Уже все кончено, невозможно представить, как дальше-то существовать... Как — без Иоста? Никогда уже не увидеть его голубых удивленных глаз, не услышать негромкого пения...
Да и без Гэсса — как дальше?
Лучше уж не думать об этом, можно свихнуться. И так пришлось антидепрессанты принимать... Ведь надо жить, надо работать дальше.
Люк медленно раскрылся. Инастрийцы, упакованные в серые, коричневые, камуфляжные бикры, раза в два тоньше броневого костюма Ильгет, выходили по одному. Девочки. Группа состояла из девушек лет 15-20. Ильгет молча ждала, когда закроется люк. Пересчитывала группу по головам. Девчонок было 34.
— Внимание всем, — Ильгет старалась говорить помягче, убирая из голоса командные интонации, — идите вперед, в направлении скалы с крючком — все видят скалу?
Девочки нестройно ответили, что да, видят.
— Я иду сзади. По моей команде сразу останавливаемся. Вообще выполняйте мои команды, потому что здесь может быть опасно. Все поняли? Вперед.
Группа зашагала к скале. Хороший ориентир — а оттуда уже будет видно посадочную площадку. Жаль, что ближе корабль не посадишь, слишком уж местность неровная. Ноки и Виль бежали за хозяйкой. Ильгет держала руку на прикладе «Рэга», сзади за спиной болтался скарт — группу нужно охранять от дэггеров. Пока не было никаких эксцессов, но мало ли что...
Одна из девушек несмело приблизилась к Ильгет. Квиринка поощрительно улыбнулась ей — ничего, пусть подходит.
— Скажите, пожалуйста, — голос девушки в шлемофоне казался шелестящим, — куда нас отправляют?
— На Артикс, — ответила Ильгет, — но это временно. Там будет хорошо. Вас обеспечат всем. Будут обучать, как обращаться с нашей техникой. А потом вы все вернетесь на Инастру, и вам помогут здесь все построить заново. Все будет хорошо, не беспокойся.
Они медленно шли по выжженной черно-серой равнине.
— А что будет с теми... кто все это делал? — спросила девушка. Ильгет взглянула на нее... как знать, может, у нее кто-то из родственников — эммендар. А может, наоборот, жажда мести... Ведь их уже несколько месяцев мучают — и отнюдь не сагоны, может, она сагона никогда и не видела, мучают свои же, инастрийцы.
— Если ты имеешь в виду ваших людей, инастрийцев — они ни в чем не виноваты. Они полностью потеряли свою волю, подчинялись сагону. Теперь сагоны все убиты. Те, кто им подчинялся, уже не могут без них жить. Это как психическая болезнь, понимаешь? Их попробуют вылечить от этой зависимости. Потом их вернут сюда, к вам.
Девушка кивнула.
— А скажите... можно будет опять с семьей жить? У меня родители на другой фабрике... я даже не знаю, где.
— Да, конечно! — кивнула Ильгет, — обязательно. На Артиксе все семьи будут восстановлены.
Если твои родители еще живы...
За скалой открылся широкий простор, и корабли, похожие на приникших к земле, раскинувших крылья огромных птиц. Ильгет связалась с патрульником «Села» и повела группу к нему. Спасательница в бело-голубом бикре сбежала по пандусу, пожала руку Ильгет.
— Привет. Вы еще примете группу, или это предел?
— У нас уже четыреста восемьдесят на борту, — девушка задумалась, — да, еще одну группу примем, и тогда уже стартуем. Здесь у тебя сколько?
— Тридцать четыре.
— Раненые, больные...
— Вроде нет.
— И все взрослые. Хорошо, Ильгет. Значит, я тебя жду со следующей группой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90