Община находилась далеко, и отсюда трудно было все как следует рассмотреть, но шпили многих храмов исчезли. Какое горе!
- Вот ведь несчастье, правда? - прогудел добродушный голос.
Сестра Целомудрие обернулась, предусмотрительно не выпуская корзину из рук. К ней приближалась сестра Послушание, волоча за собой грабли. Сестра Послушание, женщина крупная и энергичная, поражала окружающих бодростью, прямо-таки заразительной. Иногда ее общество чуть-чуть утомляло, но относиться к ней плохо было невозможно.
- Это настоящее бедствие! - воскликнула сестра Целомудрие. - Я чувствую, что мы должны быть там, помогать пострадавшим.
Сестра Послушание громогласно расхохоталась:
- А как ты собираешься туда добраться?
- Ты хочешь сказать, что мост разрушен?
- Так сказала сестра Смирение.
О Господи! Сестра Смирение, младшая из сестер - ей исполнилось всего сорок пять лет, - была самой зоркой и напоминала об этом при каждом удобном случае.
- Но… Что же выходит, мы отрезаны от города?
- Какого города? - поинтересовалась сестра Послушание, опершись о грабли. - Блуэрок походил на настоящий город, когда я была совсем еще девчонкой, но и тогда уже приходил в упадок прямо на глазах. Теперь там и вовсе ничего стоящего не осталось.
- Но если мост разрушен, то и к нам никто больше не придет!
Сестра Послушание пожала плечами:
- В прошлом году у нас было два посетителя, а в позапрошлом - вообще ни одного. Сомневаюсь, что бы все пошло по-другому.
Сестра Целомудрие вздохнула. Чего стоит Убежище без беженцев или обет служения страждущим, когда служить некому? Что могут сделать восемь пожилых женщин, когда они поют хвалу Богам, но те их не слышат? Боги наверняка не нуждаются в том, чтобы им напоминали об их добродетелях. Если к больным невозможно добраться, то и исцелить их нельзя. Если не будут появляться новые послушницы, то и учить будет некого, а в Убежище они вот уже много лет не появлялись. Сестра Целомудрие почувствовала себя виноватой в том, что поддалась мрачным мыслям, но в таких условиях Постоянная Помощь становилась бессмысленной. Если мост разрушен, значит, теперь их мыс отрезан от мира.
- Кстати, а что ты тут делаешь? - строго спросила сестра Послушание.
- А ты? - с мягким укором поинтересовалась сестра Целомудрие.
У сестры Послушание вытянулось лицо, и она растерянно заморгала.
- Наверное, нагуливаю аппетит.
Сестра Целомудрие подавила готовое вырваться непристойное хихиканье. Сестра Послушание была не очень высокой, но зато полной и любила поесть. Сегодня обязанности матери игуменьи исполняла сестра Добродетель, которая любила готовить и потому почти всегда назначала себя на кухонные работы, но результат обычно был плачевен. Лучшей кухаркой среди сестер была сестра Целомудрие - она вовсе не хвасталась, ее кулинарное искусство признавали все. Она любила готовить - возможно, в этом уже было некоторое тщеславие. Но сегодняшняя мать игуменья поручила сестре Целомудрие собрать опавшие плоды, пока те не сгнили, значит, это ей и следовало делать, потому что она давала обет повиновения.
Она не должна жаловаться, ведь вчера сама была игуменьей и строго приказала сестрам работать, хотя всех одолевало искушение устроиться у окон и смотреть на ураган.
Уже прошло семь лет с той поры, как умерла старая сестра Истина. Сестры отправили в Матриархат ордена письмо с просьбой назначить преемницу игуменьи. Возможно, по дороге письмо потерялось. Во всяком случае, ответа так и не последовало, и с тех пор сестры исполняли обязанности игуменьи поочередно. Семь лет назад каждая сестра становилась игуменьей раз в пятнадцать дней. Теперь - раз в восемь. Когда-то наступит день - и последняя из сестер станет единственной игуменьей.
Заведенный порядок вполне себя оправдывал, и никто не предлагал его изменить. Но если бы сестры вдруг захотели выбрать постоянную игуменью, ею наверняка стала бы сестра Послушание. Она единственная из всех хоть как-то умела руководить, особенно в моменты испытаний. Взять хоть вчерашний ураган - сестра Послушание все обдумала и спланировала, потом намекнула сестре Целомудрие, которой осталось только отдавать приказы.
- Мне было приказано навести порядок в саду! - твердо заявила сестра Послушание, согнув могучую руку. - Отойди-ка в сторонку, а то по ошибке и тебя приберу.
- Я буду осторожна, - с улыбкой пообещала сестра Целомудрие. - А не начнешь ли ты уборку с айвы? Ее столько попадало, что просто ужас, мне одной все не собрать. Я бы завтра сделала из нее мармелад.
- Превосходная мысль! - прогудела сестра Послушание. - Хочешь, помогу тебе донести корзину?
Сестра Целомудрие была бы очень рада освободиться от этой ноши - она предчувствовала, что больная спина всю ночь не даст ей спать, - но отказалась.
- Нет, спасибо, я сама справлюсь.
Она совсем уже собралась продолжить путь, но во двор выбежала сегодняшняя игуменья, мать Добродетель.
- Сестры! То есть дочери!
Добродетель была пожилой, набожной женщиной. Ее волосы уже совсем поседели, впрочем, она конечно же прятала их под чепец. Наверняка в молодости она славилась красотой, признаки которой до сих пор хранило ее лицо. Самая старшая из сестер - ей уже исполнилось шестьдесят семь лет, - Добродетель была такой подвижной, что казалось, переживет большинство из них. В те дни, когда Добродетель была игуменьей, она не терпела ни малейших возражений.
- Да, мать? - в один голос сказали сестры Послушание и Целомудрие.
Игуменья была взволнована. На щеках у нее проступили розовые пятна. В руках она зачем-то сжимала моток веревки.
- К нашему мысу приближается лодка!
Сестра Послушание прислонила грабли к стене и потерла руки. У нее заблестели глаза.
- Это моряки, нуждающиеся в помощи, да, мать?
- Ваше предположение, сестра, кажется вполне логичным.
Игуменья едва доставала сестре Послушание до плеча, но ее манеры не оставляли ни малейшего сомнения в том, на ком сегодня лежит ответственность. Впрочем, она отлично знала, чьей помощью стоит воспользоваться при необходимости. Сестра Целомудрие была привлечена к делу только потому, что оказалась рядом с сестрой Послушание.
- Как давно это было в последний раз! - сказала сестра Целомудрие. Уже много лет в Блуэроке не появлялся ни один корабль.
- И это не причина для того, чтобы медлить, - сказала сегодняшняя игуменья. - Ты можешь пойти с нами. Будет кому сходить за остальными сестрами, если понадобится. - И она поспешила вниз, путаясь в подоле монашеского платья. Сестра Послушание побежала следом.
- Но… - запоздало произнесла сестра Целомудрие.
Веревки - это, конечно, правильно, но не стоило ли им также прихватить одеяла, лекарства, бутылки с водой? Наверное, стоило, но они уже убежали. Наверняка ее за всем этим и отправят. Целомудрие опустила многострадальную корзину на землю и, прихрамывая, отправилась вслед за сестрами.
Тропинка, сбегавшая с утеса, превратилась в месиво предательски скользкой грязи. Несмотря на крайнюю важность и срочность их дела, женщины спускались очень осторожно.
На памяти сестры Целомудрие у их мыса не терпел крушения ни один корабль, хотя раньше, когда Блуэрок был крупным портом, такие несчастья случались часто. Сестре Добродетель в юности наверняка приходилось оказывать помощь потерпевшим кораблекрушение. Скалы мыса Ножа были чрезвычайно опасны. Если судно выбрасывало на эти скалы, у экипажа оставалось очень мало шансов спастись. Тех, кому посчастливилось уцелеть, выбрасывало на берег в заливе. Там же можно было увидеть и обломки судна, особенно если, как сейчас, был отлив.
Трое запыхавшихся сестер добрались до заросшей травой оконечности мыса и остановились, чтобы осмотреться. Ветер утих, но море все еще бушевало. Грозные зеленые валы накатывались на берег и с грохотом разбивались о мыс. В воздухе висела водяная пыль. В изобилии плавающие на поверхности бурые водоросли свидетельствовали о том, что шторм был свирепым. Свежий воздух пах солью.
Небольшая, явно заркианской постройки лодка, глубоко сидевшая в воде, уже миновала скалы и теперь плыла вдоль мыса, почти рядом с косой, на которой стояли сестры. В лодке находился один-единственный моряк. Он сидел у мачты, оставшейся без паруса, и держался за нее обеими руками. Судя по его виду, он был очень слаб, на грани беспамятства, и сейчас едва ли сознавал, что пережил кораблекрушение.
У сестры Целомудрие перехватило дыхание. Она посмотрела на остальных сестер, но те, похоже, не заметили того, что заметила она.
- Превосходно! - сказала сестра Добродетель таким тоном, словно сама все это устроила. Она запахнула ворот и поднесла руку к глазам, стараясь получше рассмотреть моряка.
- Мне кажется или он действительно одет в черное? Уж не священник ли он?
Никто не ответил Обычно бледное лицо сестры Послушание залил странный румянец. Она тоже заметила!
- Мы должны спуститься к берегу, дочери.
- Но… - протянула сестра Целомудрие. У нее бешено колотилось сердце.
- Надеюсь, он не нуждается в медицинской помощи, - продолжала Добродетель. - Иначе одной из нас придется сходить за лекарствами. Пойдемте.
- Одну минутку! - кашлянула Послушание. - Нам стоило бы решить, что мы будем делать сейчас, пока есть возможность все спокойно обдумать.
Сестра Целомудрие вряд ли могла сейчас думать спокойно. У нее кружилась голова и дрожали колени. Если такое случилось с нею от мимолетного, брошенного издалека взгляда, то что же будет, когда она подойдет ближе?
- Что такое? - Добродетель повернулась и с удивлением посмотрела на Послушание.
- Он с материка!
Мать игуменья чертыхнулась.
Сестры испуганно молчали, глядя друг на друга. Лодка тем временем миновала мыс.
- Что же нам делать? - Добродетель бессильно заломила руки.
В серебристых глазах сестры Послушание появился странный блеск.
- Все будет нормально! Сюда никто не сможет добраться! Теперь, когда мост разрушен, у нас еще меньше, чем обычно, надежды дождаться каких-нибудь посетителей!
Она вызывающе переводила взгляд с сестры Добродетель на сестру Целомудрие и обратно, словно те были с ней не согласны.
- Но наши обеты! - жалобно, едва не плача, произнесла Добродетель.
- Это не грех! - Сестра Послушание приняла командование на себя, как всегда делала в сложных ситуациях. - Церковь признает, что сопротивляться проклятию невозможно. Или вы приказываете нам оставить этого моряка, чтобы он утонул, мать?
- Нет! Конечно нет! Но что будет с нами? Я имею в виду… Мы… Мы же можем поссориться! Или даже подраться! Это будет ужасно!
Сестра Целомудрие содрогнулась. Ей на миг представилась кошмарная картина, как сестра Послушание орудует граблями, сражаясь с остальными семью сестрами. А ведь еще были кухонные ножи… Сама мысль об этом привела ее в ужас.
Сестра Послушание выпрямилась во весь рост. Целомудрие впервые обратила внимание на то, как туго монашеское одеяние обтягивает ее обширную грудь.
- Мы не глупые дети! Мы взрослые, мы, в конце концов, святые женщины! Конечно, это будет для нас испытанием, но ведь мы уже много лет живем бок о бок в мире и согласии. Я уверена, что нам по силам…
Даже сестре Послушание не удалось выразить это словами.
- Ты хочешь сказать, что мы можем заниматься им все вместе? - прошептала Добродетель.
- Мы должны это сделать. Точно так же, как вместе руководим обителью.
- Точно! - обрадовалась Добродетель. - Но… - попыталась было добавить она.
- Действительно! - радостно подвела итог мать игуменья. - Ты совершенно права, дочь моя. Мы не можем оставить его без помощи и не можем избежать последствий. Ухаживать за ним будем все вместе, и сегодня этим займусь я как игуменья. - И она радостно просияла.
- Нет, матушка! - твердо произнесла сестра Послушание. - Дежурство и э-э… удовольствие… - Она поспешно откашлялась. - Я хочу сказать, что невозможно одновременно должным образом следить за исполнением работ и ухаживать за гостем. Мы должны устроить это как-то по-другому.
Глаза сестры Добродетель вспыхнули.
- Поскольку игуменья в данный момент я, то мне и решать этот вопрос.
- Такая ответственность - это серьезное испытание, матушка, - с заметным усилием сказала Послушание. - Но не будет ли разумнее перенести это… ваше… э-э… дежурство по госпиталю на следующий день? Когда вас ничто не будет отвлекать, а?
- На следующий день! - воскликнула сестра Целомудрие. - Да, на следующий день после исполнения обязанностей игуменьи. Как награду!
- Награду? - потрясение уставились на нее спутницы.
- Ну, э-э… Ну да! К чему лицемерить?
Сестра Целомудрие сама удивилась тому, что у нее хватило смелости спорить с сестрами, но сердце ее колотилось так, как не колотилось уже многие годы. Она почувствовала, что разрыдается, если сейчас ей не позволят заняться гостем.
- Я думаю, это предложение имеет смысл, - согласилась Добродетель, сжав руки. - До завтра недолго ждать.
- Шесть дней? - простонала сестра Послушание. - Я же окажусь последней!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
- Вот ведь несчастье, правда? - прогудел добродушный голос.
Сестра Целомудрие обернулась, предусмотрительно не выпуская корзину из рук. К ней приближалась сестра Послушание, волоча за собой грабли. Сестра Послушание, женщина крупная и энергичная, поражала окружающих бодростью, прямо-таки заразительной. Иногда ее общество чуть-чуть утомляло, но относиться к ней плохо было невозможно.
- Это настоящее бедствие! - воскликнула сестра Целомудрие. - Я чувствую, что мы должны быть там, помогать пострадавшим.
Сестра Послушание громогласно расхохоталась:
- А как ты собираешься туда добраться?
- Ты хочешь сказать, что мост разрушен?
- Так сказала сестра Смирение.
О Господи! Сестра Смирение, младшая из сестер - ей исполнилось всего сорок пять лет, - была самой зоркой и напоминала об этом при каждом удобном случае.
- Но… Что же выходит, мы отрезаны от города?
- Какого города? - поинтересовалась сестра Послушание, опершись о грабли. - Блуэрок походил на настоящий город, когда я была совсем еще девчонкой, но и тогда уже приходил в упадок прямо на глазах. Теперь там и вовсе ничего стоящего не осталось.
- Но если мост разрушен, то и к нам никто больше не придет!
Сестра Послушание пожала плечами:
- В прошлом году у нас было два посетителя, а в позапрошлом - вообще ни одного. Сомневаюсь, что бы все пошло по-другому.
Сестра Целомудрие вздохнула. Чего стоит Убежище без беженцев или обет служения страждущим, когда служить некому? Что могут сделать восемь пожилых женщин, когда они поют хвалу Богам, но те их не слышат? Боги наверняка не нуждаются в том, чтобы им напоминали об их добродетелях. Если к больным невозможно добраться, то и исцелить их нельзя. Если не будут появляться новые послушницы, то и учить будет некого, а в Убежище они вот уже много лет не появлялись. Сестра Целомудрие почувствовала себя виноватой в том, что поддалась мрачным мыслям, но в таких условиях Постоянная Помощь становилась бессмысленной. Если мост разрушен, значит, теперь их мыс отрезан от мира.
- Кстати, а что ты тут делаешь? - строго спросила сестра Послушание.
- А ты? - с мягким укором поинтересовалась сестра Целомудрие.
У сестры Послушание вытянулось лицо, и она растерянно заморгала.
- Наверное, нагуливаю аппетит.
Сестра Целомудрие подавила готовое вырваться непристойное хихиканье. Сестра Послушание была не очень высокой, но зато полной и любила поесть. Сегодня обязанности матери игуменьи исполняла сестра Добродетель, которая любила готовить и потому почти всегда назначала себя на кухонные работы, но результат обычно был плачевен. Лучшей кухаркой среди сестер была сестра Целомудрие - она вовсе не хвасталась, ее кулинарное искусство признавали все. Она любила готовить - возможно, в этом уже было некоторое тщеславие. Но сегодняшняя мать игуменья поручила сестре Целомудрие собрать опавшие плоды, пока те не сгнили, значит, это ей и следовало делать, потому что она давала обет повиновения.
Она не должна жаловаться, ведь вчера сама была игуменьей и строго приказала сестрам работать, хотя всех одолевало искушение устроиться у окон и смотреть на ураган.
Уже прошло семь лет с той поры, как умерла старая сестра Истина. Сестры отправили в Матриархат ордена письмо с просьбой назначить преемницу игуменьи. Возможно, по дороге письмо потерялось. Во всяком случае, ответа так и не последовало, и с тех пор сестры исполняли обязанности игуменьи поочередно. Семь лет назад каждая сестра становилась игуменьей раз в пятнадцать дней. Теперь - раз в восемь. Когда-то наступит день - и последняя из сестер станет единственной игуменьей.
Заведенный порядок вполне себя оправдывал, и никто не предлагал его изменить. Но если бы сестры вдруг захотели выбрать постоянную игуменью, ею наверняка стала бы сестра Послушание. Она единственная из всех хоть как-то умела руководить, особенно в моменты испытаний. Взять хоть вчерашний ураган - сестра Послушание все обдумала и спланировала, потом намекнула сестре Целомудрие, которой осталось только отдавать приказы.
- Мне было приказано навести порядок в саду! - твердо заявила сестра Послушание, согнув могучую руку. - Отойди-ка в сторонку, а то по ошибке и тебя приберу.
- Я буду осторожна, - с улыбкой пообещала сестра Целомудрие. - А не начнешь ли ты уборку с айвы? Ее столько попадало, что просто ужас, мне одной все не собрать. Я бы завтра сделала из нее мармелад.
- Превосходная мысль! - прогудела сестра Послушание. - Хочешь, помогу тебе донести корзину?
Сестра Целомудрие была бы очень рада освободиться от этой ноши - она предчувствовала, что больная спина всю ночь не даст ей спать, - но отказалась.
- Нет, спасибо, я сама справлюсь.
Она совсем уже собралась продолжить путь, но во двор выбежала сегодняшняя игуменья, мать Добродетель.
- Сестры! То есть дочери!
Добродетель была пожилой, набожной женщиной. Ее волосы уже совсем поседели, впрочем, она конечно же прятала их под чепец. Наверняка в молодости она славилась красотой, признаки которой до сих пор хранило ее лицо. Самая старшая из сестер - ей уже исполнилось шестьдесят семь лет, - Добродетель была такой подвижной, что казалось, переживет большинство из них. В те дни, когда Добродетель была игуменьей, она не терпела ни малейших возражений.
- Да, мать? - в один голос сказали сестры Послушание и Целомудрие.
Игуменья была взволнована. На щеках у нее проступили розовые пятна. В руках она зачем-то сжимала моток веревки.
- К нашему мысу приближается лодка!
Сестра Послушание прислонила грабли к стене и потерла руки. У нее заблестели глаза.
- Это моряки, нуждающиеся в помощи, да, мать?
- Ваше предположение, сестра, кажется вполне логичным.
Игуменья едва доставала сестре Послушание до плеча, но ее манеры не оставляли ни малейшего сомнения в том, на ком сегодня лежит ответственность. Впрочем, она отлично знала, чьей помощью стоит воспользоваться при необходимости. Сестра Целомудрие была привлечена к делу только потому, что оказалась рядом с сестрой Послушание.
- Как давно это было в последний раз! - сказала сестра Целомудрие. Уже много лет в Блуэроке не появлялся ни один корабль.
- И это не причина для того, чтобы медлить, - сказала сегодняшняя игуменья. - Ты можешь пойти с нами. Будет кому сходить за остальными сестрами, если понадобится. - И она поспешила вниз, путаясь в подоле монашеского платья. Сестра Послушание побежала следом.
- Но… - запоздало произнесла сестра Целомудрие.
Веревки - это, конечно, правильно, но не стоило ли им также прихватить одеяла, лекарства, бутылки с водой? Наверное, стоило, но они уже убежали. Наверняка ее за всем этим и отправят. Целомудрие опустила многострадальную корзину на землю и, прихрамывая, отправилась вслед за сестрами.
Тропинка, сбегавшая с утеса, превратилась в месиво предательски скользкой грязи. Несмотря на крайнюю важность и срочность их дела, женщины спускались очень осторожно.
На памяти сестры Целомудрие у их мыса не терпел крушения ни один корабль, хотя раньше, когда Блуэрок был крупным портом, такие несчастья случались часто. Сестре Добродетель в юности наверняка приходилось оказывать помощь потерпевшим кораблекрушение. Скалы мыса Ножа были чрезвычайно опасны. Если судно выбрасывало на эти скалы, у экипажа оставалось очень мало шансов спастись. Тех, кому посчастливилось уцелеть, выбрасывало на берег в заливе. Там же можно было увидеть и обломки судна, особенно если, как сейчас, был отлив.
Трое запыхавшихся сестер добрались до заросшей травой оконечности мыса и остановились, чтобы осмотреться. Ветер утих, но море все еще бушевало. Грозные зеленые валы накатывались на берег и с грохотом разбивались о мыс. В воздухе висела водяная пыль. В изобилии плавающие на поверхности бурые водоросли свидетельствовали о том, что шторм был свирепым. Свежий воздух пах солью.
Небольшая, явно заркианской постройки лодка, глубоко сидевшая в воде, уже миновала скалы и теперь плыла вдоль мыса, почти рядом с косой, на которой стояли сестры. В лодке находился один-единственный моряк. Он сидел у мачты, оставшейся без паруса, и держался за нее обеими руками. Судя по его виду, он был очень слаб, на грани беспамятства, и сейчас едва ли сознавал, что пережил кораблекрушение.
У сестры Целомудрие перехватило дыхание. Она посмотрела на остальных сестер, но те, похоже, не заметили того, что заметила она.
- Превосходно! - сказала сестра Добродетель таким тоном, словно сама все это устроила. Она запахнула ворот и поднесла руку к глазам, стараясь получше рассмотреть моряка.
- Мне кажется или он действительно одет в черное? Уж не священник ли он?
Никто не ответил Обычно бледное лицо сестры Послушание залил странный румянец. Она тоже заметила!
- Мы должны спуститься к берегу, дочери.
- Но… - протянула сестра Целомудрие. У нее бешено колотилось сердце.
- Надеюсь, он не нуждается в медицинской помощи, - продолжала Добродетель. - Иначе одной из нас придется сходить за лекарствами. Пойдемте.
- Одну минутку! - кашлянула Послушание. - Нам стоило бы решить, что мы будем делать сейчас, пока есть возможность все спокойно обдумать.
Сестра Целомудрие вряд ли могла сейчас думать спокойно. У нее кружилась голова и дрожали колени. Если такое случилось с нею от мимолетного, брошенного издалека взгляда, то что же будет, когда она подойдет ближе?
- Что такое? - Добродетель повернулась и с удивлением посмотрела на Послушание.
- Он с материка!
Мать игуменья чертыхнулась.
Сестры испуганно молчали, глядя друг на друга. Лодка тем временем миновала мыс.
- Что же нам делать? - Добродетель бессильно заломила руки.
В серебристых глазах сестры Послушание появился странный блеск.
- Все будет нормально! Сюда никто не сможет добраться! Теперь, когда мост разрушен, у нас еще меньше, чем обычно, надежды дождаться каких-нибудь посетителей!
Она вызывающе переводила взгляд с сестры Добродетель на сестру Целомудрие и обратно, словно те были с ней не согласны.
- Но наши обеты! - жалобно, едва не плача, произнесла Добродетель.
- Это не грех! - Сестра Послушание приняла командование на себя, как всегда делала в сложных ситуациях. - Церковь признает, что сопротивляться проклятию невозможно. Или вы приказываете нам оставить этого моряка, чтобы он утонул, мать?
- Нет! Конечно нет! Но что будет с нами? Я имею в виду… Мы… Мы же можем поссориться! Или даже подраться! Это будет ужасно!
Сестра Целомудрие содрогнулась. Ей на миг представилась кошмарная картина, как сестра Послушание орудует граблями, сражаясь с остальными семью сестрами. А ведь еще были кухонные ножи… Сама мысль об этом привела ее в ужас.
Сестра Послушание выпрямилась во весь рост. Целомудрие впервые обратила внимание на то, как туго монашеское одеяние обтягивает ее обширную грудь.
- Мы не глупые дети! Мы взрослые, мы, в конце концов, святые женщины! Конечно, это будет для нас испытанием, но ведь мы уже много лет живем бок о бок в мире и согласии. Я уверена, что нам по силам…
Даже сестре Послушание не удалось выразить это словами.
- Ты хочешь сказать, что мы можем заниматься им все вместе? - прошептала Добродетель.
- Мы должны это сделать. Точно так же, как вместе руководим обителью.
- Точно! - обрадовалась Добродетель. - Но… - попыталась было добавить она.
- Действительно! - радостно подвела итог мать игуменья. - Ты совершенно права, дочь моя. Мы не можем оставить его без помощи и не можем избежать последствий. Ухаживать за ним будем все вместе, и сегодня этим займусь я как игуменья. - И она радостно просияла.
- Нет, матушка! - твердо произнесла сестра Послушание. - Дежурство и э-э… удовольствие… - Она поспешно откашлялась. - Я хочу сказать, что невозможно одновременно должным образом следить за исполнением работ и ухаживать за гостем. Мы должны устроить это как-то по-другому.
Глаза сестры Добродетель вспыхнули.
- Поскольку игуменья в данный момент я, то мне и решать этот вопрос.
- Такая ответственность - это серьезное испытание, матушка, - с заметным усилием сказала Послушание. - Но не будет ли разумнее перенести это… ваше… э-э… дежурство по госпиталю на следующий день? Когда вас ничто не будет отвлекать, а?
- На следующий день! - воскликнула сестра Целомудрие. - Да, на следующий день после исполнения обязанностей игуменьи. Как награду!
- Награду? - потрясение уставились на нее спутницы.
- Ну, э-э… Ну да! К чему лицемерить?
Сестра Целомудрие сама удивилась тому, что у нее хватило смелости спорить с сестрами, но сердце ее колотилось так, как не колотилось уже многие годы. Она почувствовала, что разрыдается, если сейчас ей не позволят заняться гостем.
- Я думаю, это предложение имеет смысл, - согласилась Добродетель, сжав руки. - До завтра недолго ждать.
- Шесть дней? - простонала сестра Послушание. - Я же окажусь последней!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69