Он ждал какой-то реакции со стороны Пита, но тот самым огорчительным образом помалкивал. Тогда Тибор сказал, отчасти для того, чтобы позлить Пита Сэндза: - Ваши выводы не лишены основания… Величайшие художники Возрождения предпринимали попытки изобразить того, другого. Но никто из них не имел возможности хотя бы полмгновения видеть подлинное лицо Господа. А я воочию увижу Господа Гнева. И когда люди будут смотреть на мою картину, они будут знать, что я своими глазами видел Бога, а значит, изображение абсолютно достоверно. И все станут говорить: "Тибор Макмастерс изобразил в точности то, что он видел!"
Шульд звонко шлепнул ладонью по борту тележки.
- Скоро, - сказал он, - уже скоро!
Вечером того же дня, когда они собирали хворост для костра, Пит сказал Шульду:
- По-моему, вы нашли к нему наивернейший подход. Я имею в виду ваши слова о том, что Люфтойфель должен быть запечатлен именно Тибором.
- Тщеславие, - отозвался Шульд. - Пощекочите человека в нужном месте - и он ваш. Как быстро он перестал интересоваться мной и переключился на мысли о себе! Теперь из подозрительного незнакомца я стал для него необходимой составной частью его Странствия - его Проводником. Я еще раз переговорю с ним сегодня вечером - наедине. Если вы после ужина сочтете полезным прогуляться…
- Да-да, конечно.
- Когда я переговорю с ним еще раз, у него развеются последние опасения на мой счет. И дальше все пойдет как по маслу.
"Этот человек обладает инстинктивным чувством правильного момента, -решил про себя Пит. - Его чувство времени безошибочно - как у электронного стимулятора сердца или у термостата, который знает, когда надо подправить температуру. Охотнику нельзя обойтись без чуткости к жизненному ритму вещей и событий и умения властвовать над этим ритмом, задавать его. Это, конечно, хорошо, и события развиваются отлично. Да вот только Тибор не должен увидеть Люфтойфеля!.."
- Я вам доверяю, - сказал Пит. - Но меня подмывает задать вам один щекотливый вопрос. Не стану деликатничать и спрошу прямо: для вас лично что-нибудь значит одна из двух религий, замешанных в это дело?
Толстая ветка переломилась надвое в руках Шульда, словно это была спичка.
- Нет, - твердо сказал он.
- Я так и думал, просто хотел полной и окончательной ясности. Видите ли, для меня одна из двух этих религий имеет огромное значение.
- Это более чем очевидно.
- Я намекаю на то, что мы, христиане, отнюдь не возрадуемся, если Люфтойфель будет самым реалистичным образом изображен на церковной фреске.
- Лживая религия, лже-Господь - ведь вы так оцениваете веру в Господа Гнева. Так чего же вам переживать из-за того, что они намалюют своего лже-Бога в своей лжецеркви?
- Речь идет о власти над умами, - сказал Пит. - Думаю, вопросы власти над умами небезразличны и для вас. Обладание осязаемым знанием в виде конкретного портрета прибавит Служителям Гнева власти над толпами -разумеется, это будет быстротечное, временное преимущество, но преимущество существенное, досадное. Назовем это временным самообольщением. Однако факт есть факт: если мы, христиане, вдруг обретаем частицу подлинного креста, на коем был распят Спаситель, это вдохновляет нас, подхлестывает наше религиозное рвение, стимулирует вспышку особенно ревностного служения Господу. Быть может, это постыдная потребность - так грубо пришпоривать веру, но человек слаб. Впрочем, вы наверняка не раз наблюдали подобный феномен. Назовем его потребностью время от времени освежать вдохновение.
Шульд рассмеялся:
- Так или иначе они слепо поверят в подлинность всего, что ни нарисует Тибор. Результат будет один и тот же при любом ходе событий.
"Этот человек втайне хочет, - подумал Пит, - чтобы я признал, что верю в Господа Гнева и страшусь его. Не дождетесь".
- Если бы речь шла не о Люфтойфеле, нам было бы действительно наплевать, видел художник свой оригинал или нет, - сказал Пит.
- Почему же это?
- Потому что мы, христиане, воспринимаем все это как чудовищное кощунство, как издевку над самим понятием Господа Всевышнего - в нашем понимании того, что такое Бог. Ведь они обожествили не просто какого-то человека, что было бы заурядной ересью, - нет, они поклоняются как Богу человеку, который является причиной всех наших нынешних несчастий, человеку, которого вы сами называете нелюдем, выродком рода человеческого.
Шульд с треском переломил еще одну сухую ветку.
- Не спорю. Для этого выблядка и куча навоза слишком роскошная могила, а они ему поклоняются. Так что я понимаю вашу позицию. Что же вы намерены предпринять?
- Используйте нас для прикрытия, - сказал Пит, - как вы и планировали. Найдите его. Подойдите настолько близко, чтобы удостовериться, что это именно тот человек. И скажите Тибору, что вы ошиблись; дескать, не он. После этого наши пути расходятся. Мы пойдем дальше искать. А вы останетесь или пройдете с нами какое-то время, а потом вернетесь - как вам будет удобнее. И сделаете то, что должны сделать. Таким образом с Люфтойфелем будет покончено раз и навсегда.
- А вы что будете делать?
- Не знаю. Пойдем с Тибором дальше. Возможно, найдем какого-нибудь суррогатного Люфтойфеля. Но так или иначе подлинного лица Люфтойфеля на фреске не окажется.
- Так, значит, вот вы зачем следуете за художником! Не только для того, чтобы оберегать его от превратностей путешествия?
- В какой-то мере и с желанием оберегать его. Шульд снова рассмеялся.
- Вопрос в том, на что вы готовы пойти в своем рвении помешать Тибору увидеть настоящего Люфтойфеля? На все - вплоть до насилия?
Пит поднатужился и в свою очередь переломил толстую сухую ветку.
- Считайте как хотите, - сказал он. - Я ничего не говорил.
- Похоже, выполняя свою работу, я оказываю невольную услугу вашим товарищам.
Может быть.
- Жаль, что я не догадался об этом раньше. Если работаешь сразу на двух господ, разумнее брать плату с обоих.
- У христиан пустые кошельки, - промолвил Пит. - Но я не забуду поминать вас в своих молитвах.
Шульд потрепал его по плечу.
- Вы симпатичный парень, Пит, - сказал он. - Ладно, сделаем, как вы предлагаете. Тибор ни о чем не узнает.
- Большое спасибо.
"Что за этим беспечным цинизмом? - думал Пит, когда они возвращались к тележке с охапками хвороста. - Что вас вдохновляет на действия, господин охотник? Жажда наживы, которой вы нарочито бравируете? Или утробная, искренняя ненависть? Или что-то иное?"
В сумраке раздался заливистый лай. Шульд отшвырнул ногой Тоби, который накинулся на него с явным намерением укусить. Тоби мог просто не разобраться в темноте, но Шульд сказал в сердцах:
- Проклятая собака! Она ненавидит меня.
Глава 16
В лунном свете Пит Сэндз вынул из-за пазухи передатчик. Пит находился на полянке между кустами примерно в четверти мили от их ночного лагеря.
"Ловко обделано. Шульду и в голову не придет, чем я тут занимаюсь. Он воображает, что я, согласно договоренности, ушел просто прогуляться и дать ему возможность потолковать по душам с Тибором".
Пит надел наушники и включил передатчик.
- Отче Абернати, - сказал он в микрофон, - это Пит Сэндз. Вы меня слышите? Прием!
Потрескивание, потом внятный голос:
- Привет, Пит. Это Абернати. Как твои дела?
- Я нашел Тибора.
- Он знает, что ты рядом?
- Больше того, мы теперь вместе путешествуем. Сейчас я на некотором расстоянии от нашего ночного лагеря.
- О! Так ты присоединился к нему? Каковы же твои дальнейшие планы?
- Они усложнились, - ответил Пит. - С нами еще один человек, его зовут Джек Шульд. Я повстречался с ним вчера. Он спас мою жизнь - в буквальном смысле. Он, похоже, очень точно знает, где в данный момент находится Люфтойфель, и взялся проводить нас к нему. Возможно, уже завтра мы увидим Люфтойфеля.
Пит улыбнулся, заслышав нервное сопение своего невидимого собеседника.
- С этим человеком я заключил сделку. В последний момент он сделает вид, что перед нами не Люфтойфель, что произошла ошибка. Таким образом, мы с Тибором и после этой встречи будем продолжать поиски.
- Погоди, Пит. Я ничего не уразумел из твоих слов. Зачем вы вообще идете к месту, где обретается Люфтойфель? Не проще ли пойти другой дорогой?
- Ну, - уклончиво произнес Пит, - этот человек хочет иметь компанию по дороге туда. А взамен пообещал мне сделать вид, что он не узнает Люфтойфеля.
- Пит, ты что-то недоговариваешь! В твоем рассказе концы с концами не сходятся. Ну-ка, выкладывай все остальное!
- Ладно, достопочтенный отец. Этот человек, который с нами третьим, он наемный убийца и идет, чтобы убить Люфтойфеля. Он считает, что ему более с руки явиться в одной компании с беспомощным калекой - чтобы прежде времени не насторожить Люфтойфеля.
- Пит! Ты якшаешься с наемным убийцей! Тем самым ты становишься соучастником преступления!
- В общем-то, нет. Я не одобряю убийство. Мы с вами уже говорили прежде на эту тему. Но мой новый знакомый имеет даже законное право на убийство - в качестве палача. Он работает на полицию - по крайней мере он мне так говорит, и я склонен верить ему. Как бы то ни было, я не в силах помешать ему, даже если бы захотел. Вы бы раз взглянули на него и сразу бы поняли, почему я так говорю. Я думал, вы будете счастливы узнать…
- …о готовящемся убийстве? Пит, мне все это совершенно не нравится.
- Тогда предложите что-нибудь другое, сэр.
- А вы не можете убежать от этого Шульда? Скажем, потихоньку удрать этой ночью? И продолжайте себе путешествие - но уже вдвоем.
- Вы опоздали с вашим советом. Тибор не станет сотрудничать со мной, если я не выдвину предельно убедительную причину, а такой причины я не вижу. Он всей душой поверил в то, что Шульд укажет ему потребного человека. И я уверен, что теперь он ни за какие блага на свете не убежит вместе со мной. К тому же от Шульда так просто не убежишь. У него собачье чутье - он бывалый охотник.
- А ты сможешь предупредить Люфтойфеля об опасности, когда вы с ним повстречаетесь?
- Нет, - сказал Пит. - Зря я, что ли, так старался? Я сделал все, чтобы Тибор или вообще не встретил Люфтойфеля, или увидел его мельком - и никогда не узнал, что был рядом с настоящим Люфтойфелем… Вот правда, нравится она вам или нет.
- Я лишь пытаюсь уберечь тебя от большого греха.
- Не считаю это таким уж большим грехом.
- А я опасаюсь, что это будет смертельный грех!
- Ладно, дальше мне придется действовать по обстоятельствам, без подсказки. Я доложу вам, когда все кончится.
- Постой, Пит! Послушайся меня! Любыми способами постарайся расстаться с Шульдом. Если бы не этот тип, ты бы и на пушечный выстрел не приблизился к Люфтойфелю. Ты не будешь нести ответственность за поступки Шульда лишь в том случае, если тебя не будет рядом с ним и ты никак не сможешь удерживать его или потакать ему. И с моральной, и с практической точек зрения тебе лучше держаться подальше от него. Беги прочь! Беги как от чумы!
- И бросить Тибора?
- Тибора, конечно же, бери с собой.
- Не считаясь с его желанием? То есть похитить, что ли?
Молчание. Потрескивание в передатчике. Наконец нерешительный голос Абернати:
- Не знаю, что конкретно тебе посоветовать. Сам решай. Но ты должен найти способ покинуть Шульда.
- Что ж, я помозгую над этим, - сказал Пит. - Однако очень сомневаюсь, что сумею придумать что-нибудь подходящее.
- Буду продолжать молиться за тебя, - ответил отец Абернати. - Когда ты свяжешься со мной снова?
- Думаю, завтра вечером. Вряд ли я смогу выйти на связь в течение дня.
- Хорошо. Буду ждать. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
Обычные помехи сменились ровным шуршанием. Пит выключил передатчик и сунул его за пазуху.
- Тибор, - говорил Шульд, помешивая угли в костре. - Тибор Макмастерс на пути к собственному бессмертию.
- А? - переспросил Тибор. Он рассеянно смотрел на пляшущие языки пламени, где ему чудилось лицо девушки по имени Фэй Блейн, которая была более чем добра к нему в прошлом.
"Если бы Он оставил мне руки и ноги, - думал Тибор, - я бы мог вернуться и показать ей истинную силу моих чувств к ней. Я смог бы обнять ее, пробежаться пальцами по ее волосам, ощутить подушечками пальцев все изгибы ее тела. А она бы мне позволила касаться себя - везде. Я был бы подобен всем нормальным мужчинам. Я бы…"
- А? - повторил он.
- Бессмертие в памяти потомства, - сказал Шульд, - куда лучше и надежнее физического потомства, потому как наши отпрыски имеют дурное свойство разочаровывать нас, обижать и покрывать нас стыдом за их поступки. Но живопись - "внучка природы, так как все видимые вещи были порождены природой и от этих вещей родилась живопись".
- Не улавливаю вашей мысли, - сказал Тибор.
- "Если поэт свободен в изобретениях, как и живописец, то его выдумки не доставляют такого удовлетворения людям, как картины. Ведь если поэзия распространяется в словах на фигуры, формы, жесты и местности, то живописец стремится собственными образами форм подражать этим формам в природе. Теперь посмотрите, что ближе человеку: имя человека или образ человека?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35