Возможно, причиной был его сын, этот
специфический ребенок, - Молли всегда влекло к чему-то необычному. Он же
испытывал к таким вещам отвращение, хотя внешне ничем этого не показал.
Ему даже удалось улыбнуться, глядя на нее.
- Я просто обожаю Конгросяна, - спокойно объяснила Молли. - Для меня
будет особым удовольствием повстречаться с ним лично и послушать его игру.
- Но ведь я сам слышал, - сказал Нат, - как вы говорили, что сейчас
плохо расходятся псионические версии Брамса и Шумана.
- Ну почему вы, Нат, не способны отделить свою личную жизнь от дел
фирмы? Мне очень по вкусу стиль Конгросяна, но это вовсе не означает, что
его будут бойко раскупать. Видите ли, Нат, последние несколько лет у нас
очень хорошо расходятся все разновидности народной музыки. Я бы даже
осмелилась сказать, что такие исполнители, как Конгросян, какими бы
популярными они ни были в Белом Доме, являются анахронизмами, и мы должны
быть максимально бдительными, чтобы и нас самих вместе с ними не постиг
экономический крах.
Она слегка улыбнулась ему, лениво ожидая, какою будет его реакция.
- И открою вам еще одну причину, по которой мне захотелось лететь. Вы
и я сможем провести очень много времени вместе, досаждая друг другу.
Только вы и я, в течении всей поездки... мы можем остановиться в мотеле в
Дженнере. Вам это не приходило в голову?
Нат затаил дыхание.
Теперь ее лицо расплылось в улыбке. Как будто она в самом деле
потешалась над ним, отметил он про себя. Молли может вертеть им, как ей
вздумается, может заставить его сделать все, что только пожелает. Они оба
знали это, и это доставляло ей удовольствие.
- Ты хочешь на мне жениться? - переходя на доверительный тон,
спросила у него Молли. - Являются ли благородными твои побуждения в
старомодном смысле, характерном для двадцатого столетия?
- А твои? - в тон ей спросил у нее Нат.
Она только пожала плечами.
- Может быть, мне нравятся чудовища. Ты мне нравишься, Нат, ты и твоя
червеобразная записывающая аппаратура, которую ты лелеешь и балуешь, будто
это жена или любимое домашнее животное.
- Я бы точно так же относился и к тебе, - вырвалось у Ната.
Но тут он вдруг почувствовал, что за ним наблюдает Джим Планк, и весь
ушел в разглядывание местности под шасси вертолета.
Их откровенный разговор с Молли - явно смутил Джима. Планк был
инженером - простым испом, как выразилась Молли, но человеком очень
неплохим, и ставить его в неловкое положение не стоило.
И, отметил про себя Нат, меня тоже. Единственным из нас, кому в самом
деле доставляли удовольствие разговоры подобного рода, была Молли. Но в
этом не было ни малейшего жеманства с ее стороны.
И эта последняя мысль полностью избавила его от поднявшегося было
раздражения.
Автомагистраль с ее централизованно управляемыми автомобилями и
другими транспортными средствами, которые поначалу мало различимыми
ручьями вливались в широкие потоки утомила Чика Страйкрока. Находясь в
кабине своего индивидуального автомобиля он чувствовал себя участником
какого-то ритуала черной магии, словно он, как и все остальные водители,
доверили свою жизнь силе, о которой лучше и не рассуждать. На само же деле
это был простой саморегулирующийся маяк, который корректировал положение
его автомобиля, соотнося его с положением других экипажей и придорожных
барьеров магистрали. Чик сидел в машине, читая утренний выпуск
нью-йоркской "Таймс". Внимание его было всецело поглощено газетой, и
вместо того, чтобы разглядывать проносящиеся мимо него индустриальные
пейзажи, он размышлял над статьей, речь в которой шла о дальнейшей судьбе
открытия на Ганимеде одноклеточных ископаемых организмов.
Давно исчезнувшая цивилизация, отметил про себя Чик. Еще один, более
глубокий слой вот-вот будет раскопан автоматическими эскалаторами,
действующими в безвоздушной среде с почти нулевой силой притяжения,
характерной для спутников планет-гигантов.
Мы опустились до прямого грабежа, подумалось ему. Углубившись еще на
один слой, мы бы могли обнаружить комиксы, противозачаточные средства и
пустые бутылки из-под кока-колы. Но они - власти - ничего нам не скажут об
этом. Кому охота обнаружить, что вся солнечная система была освоена
производителями кока-колы еще два миллиона лет тому назад? Невозможно
было, во всяком случае ему, даже вообразить цивилизацию, построенную любой
формой жизни, которая не придумала бы кока-колу. В противном случае,
имелись ли достаточные основания для того, чтобы назвать ее
"цивилизацией"? Однако в этом месте своих невеселых рассуждений он
сообразил, что слишком уж позволил разлиться своей желчи. Такое Маури не
понравится. Не лучше ли взять себя в руки до того, как переступить порог
конторы фирмы? Чтобы паршивое настроение не сказалось пагубно на делах.
Ведь бизнес должен продолжаться как ни в чем ни бывало. В этом утверждении
сконцентрирован суть наших дней, - если не всего нынешнего столетия. Вот в
чем я расхожусь со своим младшим братом - в своей способности ясно
различать то, что является по-настоящему существенным при каждом новом
жизненном повороте, и не теряться в лабиринте чисто внешних ритуалов. Если
бы Винсу это удавалось в такой же мере, как и мне, мы были бы абсолютно
одинаковыми.
Тогда и жена, скорее всего, не ушла бы от него.
А Винса привлекали бы к участию в той программе, придуманной Маури
Фрауэнциммером и лично им изложенной самому Зеппу фон Лессинджеру на
конференции специалистов по изготовлению эрзац-продукции в Нью-Йорке в
2023 году. Программе в соответствии с которой предполагалось,
воспользовавшись результатами экспериментов фон Лессинджера по
перемещениям во времени, послать квалифицированного психиатра в 1925 год
для того, чтобы вылечить Адольфа Гитлера от паранойи, которую он страдал.
Очевидно сам фон Лессинджер предпринял определенную попытку в этом
направлении, но приты оставили ее в тайне. Они воспользовались ее
результатами для защиты своего привилегированного статуса, отметил про
себя Чик. А самого фон Лессинджера теперь уже нет в живых.
Что-то пропищало справа от него. Так называемая "рекламка", плотно
прилипнув к кузову машины, начала ползти по нему, преодолевая упругий
поток встречного воздуха, к щели между дверцей и кузовом. Еще немного - и
она протиснется внутрь кабины и обрушится на него самым нахальным образом,
столь характерным для всей рекламной фирмы Нитца.
Он мог бы, если она протиснется через щель, убить ее. Она была
существом смертным. Рекламные агентства однако, подобно самой природе, не
скупились насылать целые орды таких существ.
Реклама, величиной не больше мухи, начала жужжать свой текст, как
только ей удалось пробиться внутрь.
- Послушай! Разве ты сам временами не говорил самому себе: бьюсь об
заклад, что другие посетители ресторана только и делают, что наблюдают за
мною. И теперь ты никак не можешь выбраться из чисто психологического
тупика, в который сам себя загнал, не зная, каким же все-таки образом
избавиться от этой, такой серьезной, вызывающей у тебя тяжелое душевное
расстройство, привычки становиться крайне подозрительным, особенно...
Чик раздавил ее каблуком.
Визитная карточка напомнила Никель о том, что премьер-министр Израиля
уже прибыл в Белый Дом и теперь дожидается ее в приемной с камелиями.
Эмиль Старк - стройный, худощавый, всегда имеющий в запасе еврейский
анекдот ("Однажды Бог встретил Иисуса, а на Иисусе была..." - что дальше,
она не помнила, слишком сонной она еще была). Сегодня у нее была
заготовлена шутка для него, которую она позаимствует из доклада комиссии
Вольфа.
Позже, она в халате и шлепанцах пила кофе и читала утренний выпуск
"Таймс", затем отшвырнула газету и взяла документ, который представила ей
комиссия Вольфа. Кого они выбрали? Германа Геринга. Она пролистала доклад
и очень пожалела, что не уволила генерала Вольфа давным-давно. Высшие
армейские чины подцепили совсем не того человека из эры Варварства, чтобы
иметь с ним дело. Она понимала это, а вот власти в Вашингтоне согласились
с тем, чтобы следовать рекомендациям Вольфа, до них еще не дошло,
насколько типичным болваном-солдафоном он был. Но это также показывало и
силу армейского генштаба даже в чисто политических сферах в наши дни.
Она позвонила Леоноре, своей секретарше.
- Скажи Эмилю Старку, чтобы он вошел.
Откладывать эту встречу дальше было бессмысленно; так или иначе, но
Старк, по всей вероятности, будет доволен. Подобно многим другим,
премьер-министр Израиля, несомненно, воображал, что Геринг был простым
клоуном. Они так и не переварили материалы Нюрнбергского процесса,
прошедшего по окончании Второй мировой войны, если они так считали.
- Доброе утро, миссис Тибо, - произнес, улыбаясь, появившийся в
гостиной Старк.
- Это Геринг, - сказала Николь.
- Разумеется, - Старк продолжал улыбаться.
- Вы чертовски глупы, - сказала она. - Он слишком ловок - для любого
из нас, вам разве это не ясно? Если мы попытаемся вести дела при его
посредничестве...
- Но к концу войны Геринг потерял расположение Фюрера, - вежливо
заметил Старк, усаживаясь за столик напротив нее. - Он был замешан в
проигрываемой военной кампании, тогда как гестапо и ближайшее окружение
Гитлера только упрочило свою власть. Борман, Гиммлер, Эйхман,
чернорубашечники. Геринг понимал, что означает для военной фракции партии
поражение в войне.
Николь молчала. В ней нарастало раздражение.
- Неужели это вас так сильно беспокоит? - вкрадчиво произнес Старк. И
мне очевидны связанные с этим трудности. Но ведь у нас достаточно простое
предложение, которое мы хотим сделать рейхсмаршалу, разве не так? Его
можно изложить в одной незамысловатой фразе, и он поймет его.
- О да, - согласилась она. - Геринг поймет. Он также еще поймет, что
если отвергнуть наше первое предложение, мы смиримся с меньшим, затем
удовольствуемся еще меньшим, и в конце концов... - Она помолчала. - Да,
это серьезно меня беспокоит. Как я полагаю, фон Лессинджер оказался прав в
своих последних выводах - никому и близко не стоит соваться к Третьему
Рейху. Когда имеешь дело с психопатами, трудно не заразиться от них. От
общения с ними и сам становишься душевнобольным.
- Подумайте еще, - тихо сказал Старк, - о тех шести миллионах евреев,
чьи жизни нужно спасти, миссис Тибо.
Николь тяжело вздохнула.
- Ладно! Глаза ее сверкнули гневом, но израильский премьер спокойно
выдержал ее взгляд; он не боялся ее. Не в его привычках было тушеваться
перед кем бы то ни было; он прошел долгий путь к этой своей должности, и
успех ему был бы заказан, если бы он вел себя иначе. Трусу нечего было
делать в его положении. Израиль был - и сейчас, и всегда - небольшой
страной, существовавшей между могущественными блоками, которые могли в
любой момент, когда им заблагорассудится, стереть ее с лица земли. Старк
даже слегка улыбнулся в ответ на ее гнев - или ей только показалось? И от
этого еще большая ярость охватила ее. Ярость ощущения собственного
бессилия.
- От нас вовсе не требуется уладить это дело прямо сейчас, -
попытался успокоить ее Старк. - Я уверен, ваш ум занят еще и многими
другими, не менее важными делами, миссис Тибо. Например, сегодняшним
концертом в Белом Доме. Я получил на него приглашение, - тут он похлопал
по карману пиджака, - о чем, я в этом не сомневаюсь, вас поставили в
известность. Нас ждет прекрасный парад талантов, не так ли? Ведь так
всегда бывает на концерте в Белом Доме. - Голос у него был вкрадчивый,
мягкий, успокаивающий. - Не возражаете, если я закурю? Он достал из
кармана небольшую плоскую золотую коробку, из которой извлек сигару.
Вот эти я пробую впервые. Филиппинские сигары из листьев табака сорта
"Изабелла". Кстати сказать, ручной работы.
- Валяйте, - раздраженно бросила Николь.
- Разве Гор Кальбфлейш не курит? - удивленно спросил Старк.
- Нет, - ответила Николь.
- Он также не удостаивает своим вниманием и ваши музыкальные вечера,
верно? Это, по-моему, недобрый знак. Вспомните Шекспира, "Юлия Цезаря".
Кажется, так: "Я не доверяю ему, потому что нет места музыке в душе его".
Вспомнили? "Нет места музыке в душе его". Разве это не является абсолютно
точной характеристикой нынешнего Дер Альте? Я никогда, к несчастью своему,
с ним не встречался. А вот иметь дело с вами, миссис Тибо, одно
удовольствие, поверьте мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
специфический ребенок, - Молли всегда влекло к чему-то необычному. Он же
испытывал к таким вещам отвращение, хотя внешне ничем этого не показал.
Ему даже удалось улыбнуться, глядя на нее.
- Я просто обожаю Конгросяна, - спокойно объяснила Молли. - Для меня
будет особым удовольствием повстречаться с ним лично и послушать его игру.
- Но ведь я сам слышал, - сказал Нат, - как вы говорили, что сейчас
плохо расходятся псионические версии Брамса и Шумана.
- Ну почему вы, Нат, не способны отделить свою личную жизнь от дел
фирмы? Мне очень по вкусу стиль Конгросяна, но это вовсе не означает, что
его будут бойко раскупать. Видите ли, Нат, последние несколько лет у нас
очень хорошо расходятся все разновидности народной музыки. Я бы даже
осмелилась сказать, что такие исполнители, как Конгросян, какими бы
популярными они ни были в Белом Доме, являются анахронизмами, и мы должны
быть максимально бдительными, чтобы и нас самих вместе с ними не постиг
экономический крах.
Она слегка улыбнулась ему, лениво ожидая, какою будет его реакция.
- И открою вам еще одну причину, по которой мне захотелось лететь. Вы
и я сможем провести очень много времени вместе, досаждая друг другу.
Только вы и я, в течении всей поездки... мы можем остановиться в мотеле в
Дженнере. Вам это не приходило в голову?
Нат затаил дыхание.
Теперь ее лицо расплылось в улыбке. Как будто она в самом деле
потешалась над ним, отметил он про себя. Молли может вертеть им, как ей
вздумается, может заставить его сделать все, что только пожелает. Они оба
знали это, и это доставляло ей удовольствие.
- Ты хочешь на мне жениться? - переходя на доверительный тон,
спросила у него Молли. - Являются ли благородными твои побуждения в
старомодном смысле, характерном для двадцатого столетия?
- А твои? - в тон ей спросил у нее Нат.
Она только пожала плечами.
- Может быть, мне нравятся чудовища. Ты мне нравишься, Нат, ты и твоя
червеобразная записывающая аппаратура, которую ты лелеешь и балуешь, будто
это жена или любимое домашнее животное.
- Я бы точно так же относился и к тебе, - вырвалось у Ната.
Но тут он вдруг почувствовал, что за ним наблюдает Джим Планк, и весь
ушел в разглядывание местности под шасси вертолета.
Их откровенный разговор с Молли - явно смутил Джима. Планк был
инженером - простым испом, как выразилась Молли, но человеком очень
неплохим, и ставить его в неловкое положение не стоило.
И, отметил про себя Нат, меня тоже. Единственным из нас, кому в самом
деле доставляли удовольствие разговоры подобного рода, была Молли. Но в
этом не было ни малейшего жеманства с ее стороны.
И эта последняя мысль полностью избавила его от поднявшегося было
раздражения.
Автомагистраль с ее централизованно управляемыми автомобилями и
другими транспортными средствами, которые поначалу мало различимыми
ручьями вливались в широкие потоки утомила Чика Страйкрока. Находясь в
кабине своего индивидуального автомобиля он чувствовал себя участником
какого-то ритуала черной магии, словно он, как и все остальные водители,
доверили свою жизнь силе, о которой лучше и не рассуждать. На само же деле
это был простой саморегулирующийся маяк, который корректировал положение
его автомобиля, соотнося его с положением других экипажей и придорожных
барьеров магистрали. Чик сидел в машине, читая утренний выпуск
нью-йоркской "Таймс". Внимание его было всецело поглощено газетой, и
вместо того, чтобы разглядывать проносящиеся мимо него индустриальные
пейзажи, он размышлял над статьей, речь в которой шла о дальнейшей судьбе
открытия на Ганимеде одноклеточных ископаемых организмов.
Давно исчезнувшая цивилизация, отметил про себя Чик. Еще один, более
глубокий слой вот-вот будет раскопан автоматическими эскалаторами,
действующими в безвоздушной среде с почти нулевой силой притяжения,
характерной для спутников планет-гигантов.
Мы опустились до прямого грабежа, подумалось ему. Углубившись еще на
один слой, мы бы могли обнаружить комиксы, противозачаточные средства и
пустые бутылки из-под кока-колы. Но они - власти - ничего нам не скажут об
этом. Кому охота обнаружить, что вся солнечная система была освоена
производителями кока-колы еще два миллиона лет тому назад? Невозможно
было, во всяком случае ему, даже вообразить цивилизацию, построенную любой
формой жизни, которая не придумала бы кока-колу. В противном случае,
имелись ли достаточные основания для того, чтобы назвать ее
"цивилизацией"? Однако в этом месте своих невеселых рассуждений он
сообразил, что слишком уж позволил разлиться своей желчи. Такое Маури не
понравится. Не лучше ли взять себя в руки до того, как переступить порог
конторы фирмы? Чтобы паршивое настроение не сказалось пагубно на делах.
Ведь бизнес должен продолжаться как ни в чем ни бывало. В этом утверждении
сконцентрирован суть наших дней, - если не всего нынешнего столетия. Вот в
чем я расхожусь со своим младшим братом - в своей способности ясно
различать то, что является по-настоящему существенным при каждом новом
жизненном повороте, и не теряться в лабиринте чисто внешних ритуалов. Если
бы Винсу это удавалось в такой же мере, как и мне, мы были бы абсолютно
одинаковыми.
Тогда и жена, скорее всего, не ушла бы от него.
А Винса привлекали бы к участию в той программе, придуманной Маури
Фрауэнциммером и лично им изложенной самому Зеппу фон Лессинджеру на
конференции специалистов по изготовлению эрзац-продукции в Нью-Йорке в
2023 году. Программе в соответствии с которой предполагалось,
воспользовавшись результатами экспериментов фон Лессинджера по
перемещениям во времени, послать квалифицированного психиатра в 1925 год
для того, чтобы вылечить Адольфа Гитлера от паранойи, которую он страдал.
Очевидно сам фон Лессинджер предпринял определенную попытку в этом
направлении, но приты оставили ее в тайне. Они воспользовались ее
результатами для защиты своего привилегированного статуса, отметил про
себя Чик. А самого фон Лессинджера теперь уже нет в живых.
Что-то пропищало справа от него. Так называемая "рекламка", плотно
прилипнув к кузову машины, начала ползти по нему, преодолевая упругий
поток встречного воздуха, к щели между дверцей и кузовом. Еще немного - и
она протиснется внутрь кабины и обрушится на него самым нахальным образом,
столь характерным для всей рекламной фирмы Нитца.
Он мог бы, если она протиснется через щель, убить ее. Она была
существом смертным. Рекламные агентства однако, подобно самой природе, не
скупились насылать целые орды таких существ.
Реклама, величиной не больше мухи, начала жужжать свой текст, как
только ей удалось пробиться внутрь.
- Послушай! Разве ты сам временами не говорил самому себе: бьюсь об
заклад, что другие посетители ресторана только и делают, что наблюдают за
мною. И теперь ты никак не можешь выбраться из чисто психологического
тупика, в который сам себя загнал, не зная, каким же все-таки образом
избавиться от этой, такой серьезной, вызывающей у тебя тяжелое душевное
расстройство, привычки становиться крайне подозрительным, особенно...
Чик раздавил ее каблуком.
Визитная карточка напомнила Никель о том, что премьер-министр Израиля
уже прибыл в Белый Дом и теперь дожидается ее в приемной с камелиями.
Эмиль Старк - стройный, худощавый, всегда имеющий в запасе еврейский
анекдот ("Однажды Бог встретил Иисуса, а на Иисусе была..." - что дальше,
она не помнила, слишком сонной она еще была). Сегодня у нее была
заготовлена шутка для него, которую она позаимствует из доклада комиссии
Вольфа.
Позже, она в халате и шлепанцах пила кофе и читала утренний выпуск
"Таймс", затем отшвырнула газету и взяла документ, который представила ей
комиссия Вольфа. Кого они выбрали? Германа Геринга. Она пролистала доклад
и очень пожалела, что не уволила генерала Вольфа давным-давно. Высшие
армейские чины подцепили совсем не того человека из эры Варварства, чтобы
иметь с ним дело. Она понимала это, а вот власти в Вашингтоне согласились
с тем, чтобы следовать рекомендациям Вольфа, до них еще не дошло,
насколько типичным болваном-солдафоном он был. Но это также показывало и
силу армейского генштаба даже в чисто политических сферах в наши дни.
Она позвонила Леоноре, своей секретарше.
- Скажи Эмилю Старку, чтобы он вошел.
Откладывать эту встречу дальше было бессмысленно; так или иначе, но
Старк, по всей вероятности, будет доволен. Подобно многим другим,
премьер-министр Израиля, несомненно, воображал, что Геринг был простым
клоуном. Они так и не переварили материалы Нюрнбергского процесса,
прошедшего по окончании Второй мировой войны, если они так считали.
- Доброе утро, миссис Тибо, - произнес, улыбаясь, появившийся в
гостиной Старк.
- Это Геринг, - сказала Николь.
- Разумеется, - Старк продолжал улыбаться.
- Вы чертовски глупы, - сказала она. - Он слишком ловок - для любого
из нас, вам разве это не ясно? Если мы попытаемся вести дела при его
посредничестве...
- Но к концу войны Геринг потерял расположение Фюрера, - вежливо
заметил Старк, усаживаясь за столик напротив нее. - Он был замешан в
проигрываемой военной кампании, тогда как гестапо и ближайшее окружение
Гитлера только упрочило свою власть. Борман, Гиммлер, Эйхман,
чернорубашечники. Геринг понимал, что означает для военной фракции партии
поражение в войне.
Николь молчала. В ней нарастало раздражение.
- Неужели это вас так сильно беспокоит? - вкрадчиво произнес Старк. И
мне очевидны связанные с этим трудности. Но ведь у нас достаточно простое
предложение, которое мы хотим сделать рейхсмаршалу, разве не так? Его
можно изложить в одной незамысловатой фразе, и он поймет его.
- О да, - согласилась она. - Геринг поймет. Он также еще поймет, что
если отвергнуть наше первое предложение, мы смиримся с меньшим, затем
удовольствуемся еще меньшим, и в конце концов... - Она помолчала. - Да,
это серьезно меня беспокоит. Как я полагаю, фон Лессинджер оказался прав в
своих последних выводах - никому и близко не стоит соваться к Третьему
Рейху. Когда имеешь дело с психопатами, трудно не заразиться от них. От
общения с ними и сам становишься душевнобольным.
- Подумайте еще, - тихо сказал Старк, - о тех шести миллионах евреев,
чьи жизни нужно спасти, миссис Тибо.
Николь тяжело вздохнула.
- Ладно! Глаза ее сверкнули гневом, но израильский премьер спокойно
выдержал ее взгляд; он не боялся ее. Не в его привычках было тушеваться
перед кем бы то ни было; он прошел долгий путь к этой своей должности, и
успех ему был бы заказан, если бы он вел себя иначе. Трусу нечего было
делать в его положении. Израиль был - и сейчас, и всегда - небольшой
страной, существовавшей между могущественными блоками, которые могли в
любой момент, когда им заблагорассудится, стереть ее с лица земли. Старк
даже слегка улыбнулся в ответ на ее гнев - или ей только показалось? И от
этого еще большая ярость охватила ее. Ярость ощущения собственного
бессилия.
- От нас вовсе не требуется уладить это дело прямо сейчас, -
попытался успокоить ее Старк. - Я уверен, ваш ум занят еще и многими
другими, не менее важными делами, миссис Тибо. Например, сегодняшним
концертом в Белом Доме. Я получил на него приглашение, - тут он похлопал
по карману пиджака, - о чем, я в этом не сомневаюсь, вас поставили в
известность. Нас ждет прекрасный парад талантов, не так ли? Ведь так
всегда бывает на концерте в Белом Доме. - Голос у него был вкрадчивый,
мягкий, успокаивающий. - Не возражаете, если я закурю? Он достал из
кармана небольшую плоскую золотую коробку, из которой извлек сигару.
Вот эти я пробую впервые. Филиппинские сигары из листьев табака сорта
"Изабелла". Кстати сказать, ручной работы.
- Валяйте, - раздраженно бросила Николь.
- Разве Гор Кальбфлейш не курит? - удивленно спросил Старк.
- Нет, - ответила Николь.
- Он также не удостаивает своим вниманием и ваши музыкальные вечера,
верно? Это, по-моему, недобрый знак. Вспомните Шекспира, "Юлия Цезаря".
Кажется, так: "Я не доверяю ему, потому что нет места музыке в душе его".
Вспомнили? "Нет места музыке в душе его". Разве это не является абсолютно
точной характеристикой нынешнего Дер Альте? Я никогда, к несчастью своему,
с ним не встречался. А вот иметь дело с вами, миссис Тибо, одно
удовольствие, поверьте мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39