Я уверен, что вы об этом
слышали.
- Слышал, - согласился Тишман, - и именно поэтому об одобрении такого
заявления не может быть и речи. Мы не можем разрешить подобное выступление
на нашей сцене, не можем предоставить сцену человеку, который занимается
столь предосудительным ремеслом. И я не усматриваю причин, которые не
позволяют вашему Яну не играть на своем кувшине соло. Меня нисколько не
удивит, если это его выступление окажется более, чем удовлетворительным.
Просто это не в наших традициях - допускать чужаков к участию в наших
концертах; наша сцена предназначена исключительно для нашего люда, так
было всегда и так всегда будет. Поэтому дальнейшее обсуждение этого
вопроса не имеет никакого смысла.
Он решительно поглядел на капеллана.
- Верно, - согласился Дойль. - Но ведь нет же ничего
предосудительного, если кто-нибудь из нас приглашает родственника
поглядеть на смотр наших талантов... Так почему же тогда отказывать
армейскому приятелю? Почему отказывать ему в возможности выступить? Это
имеет очень большое значение для поднятия морального духа Яна. Насколько я
его понял, ему кажется, что в последнее время все у него идет вкривь и
вкось. Он не очень-то умный человек. В самом деле, ему, как мне кажется,
лучше бы заниматься физическим трудом. Но, если у него есть артистические
способности, взять например, эту его идею с кувшинами...
Проверяя свои документы, Тишман выяснил, что представление в "Аврааме
Линкольне" посетит наивысшего ранга разведчик Белого Дома, мисс Джанет
Раймер. Лучшие номера, подготовленные жильцами, будут, разумеется,
оставлены именно на этот вечер... так что Дункану и Миллеру с их
экзотическим оркестром на кувшинах придется добиваться привилегии
выступить именно этим вечером в острой конкуренции, а ведь совсем немало
будет номеров - так во всяком случае полагал Тишман - определенно более
высокого качества. Ведь это, что там не говори, просто кувшины... и даже
не электронные. Но с другой стороны...
- Ладно, - выразил он вслух свое решение. - Я согласен.
- Вы еще раз проявили себя человечным, - не преминул подчеркнуть
Дойль, причем у него было такое умильное выражение лица, что вызвало у
Тишмана отвращение. - Как я полагаю, мы все насладимся мелодиями Баха и
Вивальди в исполнении Дункана и Миллера на их неподражаемых кувшинах.
Тишман, поморщившись, неохотно кивнул.

Это Джо Пард, самый старый жилец дома, уведомил Винса Страйкрока о
том, что его жена - или, если уж быть более точным, его бывшая жена -
Жюли, живет на самом верхнем этаже у Чика. И находится там все это время.
У моего собственного брата, с горечью отметил Винс, все еще не в
состоянии постичь услышанное.
Время было уже позднее, почти одиннадцать часов, близкое к
комендантскому часу. Тем не менее, Винс тотчас же решительно направился к
лифту и мгновеньем позже уже поднимался на самый верхний этаж "Авраама
Линкольна".
Я убью его, твердо решил он. А еще лучше - убью их обоих.
И мне это, по всей вероятности, сойдет с рук, рассудил он, перед
лицом суда присяжных, состав которых подбирался среди жильцов дома по
жребию, потому что, в конце-то концов, я не кто иной, как паспортист,
официальный учетчик удостоверений личности; все это понимают, и я
пользуюсь всеобщим уважением. Мне люди доверяют. А какое положение
занимает Чик, здесь, в нашем доме? И еще я работаю в, по настоящему,
солидном картеле, "Карп унд Зоннен", в то время, как Чик работает в
какой-то вшивой компании, находящейся на грани банкротства. И всем это
тоже прекрасно известно. Факторы, подобные этим, очень важны. Их принимают
в расчет. Независимо от того, нравится ли это кому-то или нет.
И был еще один, по сути, решающий фактор, совершенно неопровержимый
факт, заключающийся в том, что Винс Страйкрок был гестом, а Чик даже не
мог бы представить документов, гарантирующих уплату квартирной
задолженности.
Возле двери в квартиру Чика он приостановился, стучаться сразу не
стал, а просто какое-то время стоял в нерешительности в коридоре. Как это
все-таки ужасно, признался он в душе. Ведь в действительности-то он очень
любил своего старшего брата, который в свое время так помогшему стать на
ноги. А может быть, Чик для него в самом деле значит куда больше, чем
Жюли?
Подняв руку, он постучался.
Дверь отворилась. На пороге стоял Чик в синем рабочем халате с
журналом в руке. Он выглядел чуть старше, чем обычно, каким-то более
усталым, более угнетенным, чем обычно, он даже, кажется, еще сильнее
облысел.
Теперь я понимаю, почему ты не заходил ко мне все эти дни и не
пытался меня утешить, - сказал Винс. - В самом деле, как ты мог это
сделать, если все это время Жюли жила здесь, у тебя?
- Проходи, - сказал Чик, держа дверь нараспашку.
Усталой походкой он прошел вместе с братом в небольшую гостиную.
- Как я полагаю, ты намерен хорошенько мне досадить, - проговорил он,
обернувшись. - Только этого мне еще и не хватало. Моя чертова фирма
вот-вот обанкротится...
- Кого это беспокоит? - произнес, отдуваясь Винс. - Это как раз то,
чего вы заслуживаете.
- Он стал искать взглядом Жюли, но нигде не видел ни ее саму, ни
каких-либо следов ее вещей. Неужели старик Джо Пард опростоволосился? Это
исключено. Парду было известно доподлинно все, что происходит в доме.
Сплетни составляют суть его жизни. Здесь он был непререкаемым авторитетом.
- Я слышал кое-что интересное в сегодняшнем выпуске новостей, -
сказал Чик, усаживаясь на кушетку напротив своего младшего брата.
- Правительство решило сделать исключение в применении Акта
Макферсона. В отношении психоаналитика по имени Эгон...
- Послушай, - перебил его Винс. - Где она?
- У меня неприятностей предостаточно и без твоих этих наскоков.
Чик поглядел в упор на своего младшего брата.
- А за нее я тебе сейчас влеплю пощечину.
Винс Страйкрок едва не задохнулся от ярости.
- Я пошутил, - промямлил Чик натянуто. - Прости, за то, что так
сказал. Сам не пойму, как это у меня вырвалось. Она ушла куда-то за
покупками. Содержать ее - дело недешевое, кому, как не тебе знать об этом?
Тебе следовало предупредить меня. Сделать пометку на домовой доске
объявлений. А вот теперь давай говорить серьезно. Я хочу предложить тебе
вот что. Я хочу, чтоб ты помог мне устроиться на работу к "Карпу и
сыновьям". С того самого дня, как Жюли объявилась здесь, мысль об этом не
выходит у меня из головы. Если хочешь, можем считать это обоюдовыгодной
сделкой.
- Никаких сделок!
- Тогда нет Жюли.
- Какого рода работу ты хотел бы получить у Карпов? - спросил Винс.
- Любую. Ну, хоть что-нибудь в отделе связей с общественностью, в
сбыте, в рекламе. Только не в конструкторском бюро или на производстве.
Такого же рода работу, какую я выполнял для Маури Фрауэнциммера. В общем,
работу такую, чтобы руки оставались чистыми.
С дрожью в голосе Винс произнес:
- Я устрою тебя помощником экспедитора по отгрузке.
Чик отрывисто рассмеялся.
- Прекрасная работа. А я тебе отдам за это назад левую ногу Жюли.
- Господи, - Винс уставился на него, не в силах поверить собственным
ушам. - Ты или совсем развращен, или просто...
- Вовсе нет. Но у меня совсем никудышнее положение в смысле карьеры.
Всем, чем я располагаю, чтобы поставить на кон, - это твоя бывшая жена.
Что же мне еще в таком случае остается делать? Покорно уйти в небытие?
Дудки. Черта с два. Я борюсь за существование. Чик внешне казался
совершенно спокойным, да и голос его звучал вполне благоразумно.
- Ты ее любишь? - спросил Винс.
Вот теперь, впервые, самообладание, казалось, оставило его брата.
- Что? О, конечно же! Я без ума от любви к ней - неужели ты сам не в
состоянии понять это? - В тоне его голоса начала сквозить искренняя речь.
- Вот почему я намерен выменять за нее работу у Карпа. Послушай, Винс, она
такая эгоистичная, такая ко всем враждебная - она живет только для себя
одной, а на остальных ей наплевать. Насколько мне удалось это выяснить,
она и сюда пришла только для того, чтобы, как можно сильнее насолить тебе.
Подумай об этом. А я вот что скажу тебе. У нас обоих неприятности в этом
вопросе, в том, что касается Жюли; она губит нам жизнь. Ты согласен? Мне
кажется, нам следовало бы показать ее специалисту. Честно говоря, мне
одному это не под силу. Сам я не в состоянии разрешить эту проблему.
- Какому специалисту?
- Да какому угодно. Например, домовому консультанту по супружеским
взаимоотношениям. Или давай отведем ее к последнему оставшемуся в СШЕА
психоаналитику, этому доктору Эгону Сапербу, о котором так много твердят
по телику. Давай пойдем к нему, пока его еще тоже не прикрыли. Что ты на
это скажешь? Ты ведь в душе понимаешь, что я прав. Нам с тобою самим
никогда не разобраться в этом мирно.
- Пойдешь ты.
- О'кэй. - Чик кивнул. - Пойду. Но ты согласен поступить именно так,
как он решит? Поладили?
- Вот черт. Тогда я тоже пойду. Ты что, думаешь, я намерен зависеть
от твоих голословных заявлений в отношении того, что он сказал?
Дверь в квартиру отворилась. Винс повернул голову в сторону двери. На
пороге с пакетом под мышкой стояла Жюли.
- Подожди немного, - сказал Чий. - Пожалуйста.
ОН поднялся и подошел к ней.
- Мы намерены проконсультироваться в отношении тебя у психоаналитика,
- сказал Винс, обращаясь к Жюли. - Таков уговор.
Взглянув на своего старшего брата, он произнес:
- Расходы делим поровну. Я не намерен в одиночку оплачивать
выставленный счет.
- Ладно, - кивнул в знак согласия Чик.
Как-то неуклюже - так во всяком случае показалось Винсу - он
поцеловал Жюли в щеку, погладил ее по плечу. Затем снова повернулся к
Винсу.
- И я все-таки хочу устроиться на работу в "Карп унд Зоннен Верке"
независимо от исхода нашего визита, независимо от того, кому из нас она
достанется. Понял?
- Я... посмотрю, что я в состоянии сделать, - очень недовольным
тоном, с большой обидой в голосе ответил Винс.
Он считал, что это уж слишком. Но ведь, как-никак, Чик был его
братом. Существует еще такое понятие, как семья.
Подняв трубку, Чик произнес:
- Я позвоню доктору Сапербу прямо сейчас.
- В такое позднее время? - удивилась Жюли.
- Тогда завтра. Пораньше.
Чик неохотно водворил на место трубку.
- Для меня главное - начать. Все это никак не выходит у меня из
головы, а у меня есть еще и другие, куда более важные проблемы.
Он бросил взгляд в сторону Жюли.
- Не подумай, что мне хотелось тебя обидеть.
- Я не согласна идти к психиатру или повиноваться тому, что он там
скажет, - процедила сквозь зубы Жюли. - Если я захочу остаться с тобою...
- Мы поступим так, как скажет Саперб, - поставил ее в известность
Чик, - и если он порекомендует тебе возвращаться вниз, а ты этого не
сделаешь, я подам исковое заявление в суд, чтобы тебя выселили из моей
квартиры. Я говорю это совершенно серьезно.
Винс еще никогда не слышал, чтобы голос его брата звучал так жестко.
Это удивило его. Наверное, это можно объяснить только банкротством
"Фрауэнциммера и компаньонов". Ведь для Чика работа была всей его жизнью
без остатка.
- Выпьем, - сказал Чик и направился к бару в кухне.

Своей разведчице талантов Джанет Раймер Николь сказала:
- Где это вы умудрились откопать такое?
Она показала в сторону исполнителей народных песен, бренчавших на
гитарах незамысловатый мотивчик и гнусаво повторявших нараспев почти одни
и те же слова в микрофон, установленный посредине гостиной с камелиями в
Белом Доме. Она была крайне недовольна.
Джанет незамедлительно ответила деловым, пожалуй даже, несколько
равнодушным тоном:
- В жилом комплексе "Дубовая ферма" в Кливленде, штат Огайо.
- Гоните их взашей назад, - сказала Николь и дала знак Максвеллу
Джемисону, который сидел, и грузный и апатичный, в дальнем конце этого
просторного помещения.
Джемисон тотчас же поднялся, весь подобрался и решительно двинулся к
исполнителям народных песен. Они повернули головы в его сторону. На их
лицах появились признаки самых мрачных предчувствий, и их заунывная песня
начала угасать.
- Мне хотелось бы пощадить ваши чувства, - обратилась к ним Николь, -
но, как мне кажется, у нас уже вполне достаточно народной музыки для этого
вечера. Извините.
Она одарила их одной из таких для нее характерных лучезарных улыбок.
Они уныло улыбнулись ей в ответ. Для них все было кончено. И они это
понимали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39