По сути их роль в жизни мы
ограничили кухней и спальней. К их услугам не прибегли ни в военном деле,
ни в сфере управления или производства, ни в аппарате партии. Наблюдая за
вами, я теперь понимаю, какую убийственную промашку мы допустили.
- Если вы не примете решения в течение следующих шести часов, -
сказал Николь, - я велю специалистам, обслуживающим аппаратуру фон
Лессинджера, вернуть вас в эру Варварства, и любое соглашение, которое мы
могли бы заключить... - она сделала резкий жест рукой, как бы подводя
черту, и Геринг понял истинное его значение. - И делу конец.
- Я просто не располагаю должными полномочиями... - начал было
Геринг.
- Послушайте, - она вся подалась в его сторону. - Для вас же самих
лучше, если бы они у вас как-нибудь все-таки оказались. О чем, интересно,
вы думали, какие мысли промелькнули у вас, когда вы увидели свой
собственный, раздувшийся труп, валявшийся на полу тюремной камеры в
Нюрнберге? У вас есть выбор: или ЭТО, или взять на себя полномочия,
необходимые для того, чтобы иметь дело со мною.
Она откинулась назад и снова приложилась к чашке окончательно
остывшим чаем.
- Я... - хрипло произнес Геринг, - еще подумаю над этим. В течение
следующих нескольких часов. Благодарю вас за то, что вы дали мне
возможность попутешествовать во времени. Лично я ничего не имею против
евреев. Я бы с большей охотой...
- Тогда так и поступите.
Николь поднялась. Рейхсмаршал продолжал сидеть, погрузившись в
кресло, в тягостном раздумье. По всей вероятности, до него еще так и не
дошло, что Николь встала. Она вышла из комнаты, оставив его в полном
одиночестве. Ну до чего же мерзкая, вызывающая одно только презрение
личность, подумалось ей. Развращенная властью в Третьем Рейхе, потерявшая
всякую способность предпринимать хоть что-нибудь по своей собственной
инициативе, - неудивительно, что они проиграли войну. Подумать только - в
Первую Мировую войну это был доблестный храбрый летчик-ас, один из
участников знаменитого Воздушного цирка Рихтгофена, летавший на одном из
тогдашних крохотных аэропланов, сооруженных из фанеры, проволоки и
папиросной бумаги. Трудно поверить, что это один и тот же человек...
Через окно Белого Дома она смотрела на толпы людей за воротами. На
любопытных, собравшихся здесь в связи с сообщением о "болезни" Руди.
Николь улыбнулась. Добровольная стража у ворот... заступившая на вахту.
Отныне этот караул будет торчать здесь днем и ночью, будто это очередь за
билетами на финал всемирного чемпионата по бейсболу, пока Кальбфлейш не
"скончается". А затем в безмолвии рассеются.
Одному Богу известно, ради чего приходят сюда эти люди. Неужели им
просто больше нечем заняться? Она уже ни раз задумывалась над этим раньше,
в аналогичных ситуациях. Интересно, это каждый раз одни и те же люди? Над
этим стоило бы серьезно поразмыслить.
Она пошла по коридору и вдруг столкнулась лицом к лицу с Бертольдом
Гольцем.
- Я поспешил сюда, как только прослышал о случившемся, - небрежным
тоном произнес Гольц. - Значит, старик отслужил свой короткий срок, и
теперь его выбрасывают на свалку. Он что-то не слишком долго продержался в
своей конторе. А заменит его, значит, Хогбен - некое мифическое,
несуществующее в реальной жизни электронно-механическое создание с таким
подходящим для него именем. Я побывал на заводе Фрауэнциммера, там они
стали все теперь такими важными.
- Что вам здесь нужно? - резким тоном спросила Николь.
Гольц пожал плечами.
- Да хотя бы поговорить с вами. Я всегда испытываю истинное
наслаждение, когда мне выпадает случай непринужденно с вами посплетничать.
Однако на сей раз у меня есть вполне определенная цель - предупредить вас.
"Карп унд Зоннен" уже располагает агентом в "Фрауэнциммер Верке".
- Мне это известно, - сказала Николь. - И не добавляйте к фирме
Фрауэнциммера эпитет "Верке". Слишком это ничтожное предприятие, чтобы
именоваться картелем.
- Картель вовсе не обязательно должен быть большим по объему
производства. Суть в том, обладает ли данное предприятие монополией
конкурентов. Так вот, Фрауэнциммер обладает этими качествами. А теперь,
Николь, лучше-ка прислушайтесь к тому, что я говорю. Велите своим
лессинджеровским технарям просмотреть все будущие события, к которым в той
или иной степени причастны сотрудники Фрауэнциммера. В течение двух
следующих месяцев, самое меньшее. Я уверен, что вы будете весьма удивлены.
Карп вовсе не собирается так легко отступиться - вам следовало бы
хорошенько подумать об этом.
- Мы сохраняем контроль над положением в...
- Нет, не сохраняете, - перебил ее Гольц. - Вам ничто уже не
подвластно. Загляните в будущее, и вы сами убедитесь в этом. Вы начинаете
благодушествовать, как крупная, разжиревшая кошка.
Он увидел, что она прикоснулась к кнопке сигнала тревоги у своего
горла и расплылся в улыбке.
- Тревога, Никки? Из-за меня? Ну что ж, мне пожалуй, пора
прогуляться. Между прочим - поздравляю вас с тем, что вам удалось
остановить Конгросяна и не дать ему возможности эмигрировать. Вот это
действительно удачный ход с вашей стороны. Тем не менее - вам об этом пока
еще ничего не известно, не ловушка, которую вы подстроили Конгросяну,
послужила причиной возникновения весьма неожиданных для вас осложнений.
Пожалуйста, воспользуйтесь своей аппаратурой фон Лессинджера - это
подлинно подарок в ситуациях, подобной этой.
В конце коридора появились два сотрудника НП в сером. Николь
энергично помахала им рукой, и они тотчас же потянулись к своим
пистолетам.
Зевнув на прощанье во весь рот, Гольц исчез из вида.
- Он ускользнул, - обвинительным тоном произнесла Николь, обращаясь к
полицейским.
Естественно, Гольц ускользнул. Она другого и не ожидала. Но по
крайней мере, это прекратило такой неприятный для нее разговор. Она
избавилась от его присутствия.
Нам нужно обязательно вернуться назад, отметила про себя Николь, но
времена детства Гольца, и там его уничтожить. Но Гольц уже наверняка
предусмотрел и это. Он уже давным-давно побывал там, в самый момент своего
рождения, и позже, в годах своего детства, оберегая себя, подготавливая
себя, опекая самого себя еще тогда, когда он был совсем ребенком; с
помощью аппаратуры фон Лессинджера Бертольд Гольц стал фактически
собственным ангелом-хранителем, и поэтому юного Гольца вряд ли можно будет
застать врасплох.
Застать кого-либо врасплох - это было как раз там элементом, который
почти изгнал из высокой политики фон Лессинджер. Все теперь было чистыми
причинами и следствиями. По крайней мере, она так надеялась.
- Миссис Тибо, - обратился к ней очень уважительно один из фараонов.
- С вами тут хочет встретиться один человек из "АГ Хемие". Некто мистер
Меррилл Джадд. Мы пропустили его.
- О да, - кивнув, и произнесла Николь.
Она сама назначила ему встречу; у Джадда были какие-то свежие идеи в
отношении того, как вылечить Ричарда Конгросяна. Психохимик направился в
Белый Дом, как только прослышал о том, что Конгросяна нашли.
- Спасибо, - сказала она и направилась в приемную с калифорнийскими
маками, где она должна была встретиться с Джаддом.
Вот подлецы эти Карпы, Антон и Феликс, думала она, спеша по
устланному коврами коридору в сопровождении двух полицейских сзади.
Предположим, они попытаются сорвать осуществление проекта создания Дитера
Хогбена - не исключено, что Гольц прав; НАМ, ПОЖАЛУЙ, ПОРА САМЫМ
РЕШИТЕЛЬНЫМ ОБРАЗОМ ВЫСТУПИТЬ ПРОТИВ НИХ! Но они очень сильны. И очень
изобретательны. Карпы, отец и сын, были старыми
профессионалами-интриганами, в этом деле они были доками еще большими, чем
она сама.
Хотелось бы мне знать, что именно имел в виду Гольц, отметила она про
себя, когда сказал, что ее ждут весьма неожиданные для нее осложнения
после возвращения Ричарда Конгросяна. Это каким-то образом связано с Луни
Люком? Вот еще один такой же, ничуть не лучше Карпов или Гольца; еще один
пират и нигилист, гребущий все под себя за государственный счет. Как все в
жизни осложнилось, а тут еще незавершенное, бередящее душу, как открытая
рана, дело с Герингом, нависшее надо всем остальным. Рейхсмаршал никак не
мог решиться, да он так и не решится, вся эта затея так и не примет
завершенной формы, причем его нерешительность застопорит уже запущенный
механизм, испортит игру с очень высокой ставкой, поставленной на кон. Если
Геринг не примет решения к сегодняшнему вечеру...
Он окажется, в этом она его заверила, снова в своем собственном
прошлом сегодня же, к восьми часам вечера. И будет одним из главных
виновников проигрыша Германии в войне, что в самом скором времени - и
теперь это было уже ему известно - будет стоить ему заплывшей жиром его
шкуры.
Уж я позабочусь о том, чтобы Геринг получил все по заслугам, Может
быть, я сумею когда-нибудь и для вас... - он осекся, так как Корли нырнул
назад, в свою квартиру, и закрыл дверь. Ян остался в коридоре один.
Безусловно, это очень любезно с его стороны, отметил он про себя, идя
по коридору. Пожалуй, он спасает меня, предупреждая об угрозе
принудительного выселения отсюда в самом скором времени, и притом
навсегда.
Очутившись в своей квартире, он устроился поудобнее и обложился всеми
имевшимися у него справочниками и учебниками политической истории
Соединенных Штатов. Я буду штудировать их всю ночь, твердо решил он.
Потому что я должен выдержать этот экзамен. У меня нет иного выбора.
Что бы не заснуть, он включил телевизор и тотчас же ощутил начавшее
распространяться по всей его комнате столь уже для него привычное, милое
сердцу Первой Леди, изображение которой сразу же появилось на экране.
- ...а музыкальную программу сегодняшнего вечера, говорила она, -
открывает квартет саксофонов, который исполнит попурри из опер Вагнера и в
частности, из моей самой любимой, из "Мейстерзингера". Я не сомневаюсь в
том, что вы воздадите должное мастерству исполнителей и получите подлинное
эстетическое наслаждение от этой музыки, которую еще долго будете с
удовольствием вспоминать. А после этого я так распорядилась, чтобы перед
вами снова предстал ваш давний любимец, всемирно известный виолончелист
Генри Леклерк, в его программе будут исполнены произведения Джерома Керна
и Коула Портера.
Она улыбнулась, и Ян Дункан улыбнулся ей в ответ из-под заваливших
его едва ли не с головой справочников. Хотелось бы знать, подумалось ему,
каково это играть в Белом Доме. Выступать перед Первою Леди. Как плохо,
что я так и не выучился играть ни на одном из музыкальных инструментов. Я
не умею ни выступать, ни писать стихи, ни петь или танцевать - совсем
ничего не умею. Вот будь я из музыкальной семьи, если бы меня отец или
мать научили...
Он уныло сделал несколько пометок относительно подъема французской
национально-фашистской партии в 1975 году. А затем, как магнитом влекомый
телевизионным приемником, отложил в сторону ручку и повернулся на стуле
так, чтобы сидеть лицом к экрану. Николь сейчас показывала образец
дельфтского фаянса, изразцовую плитку, которую, как она объяснила, ей
удалось выудить в одной из лавчонок в Швайнфурте, в Германии. Какие у нее
прелестные, чистые цвета... он глядел, как завороженный, на то, как
сильные, изящные пальцы Николь нежно гладили глянцевую поверхность
обожженного в особой печи глазированного кафеля.
- Полюбуйтесь этим изразцом, - проникновенно говорила Николь. - А вам
не хотелось бы иметь точно такую же вещицу? Разве она не прелестна?
- Прелестна, - с готовностью согласился Ян Дункан.
- Сколько вас хотели бы насладиться ее видом когда-нибудь еще? -
спросила Николь. - Поднимите свои руки.
Ян с надеждой поднял руку.
- О, Очень много таких, - произнесла Николь, улыбаясь своей особо
лучистой, проникающей в самую душу улыбкой. - Ну что ж, возможно, позже мы
еще проведем вместе час в Белом Доме. Вам бы этого хотелось?
Подпрыгивая от восторга на стуле, Ян вскричал:
- Да, да, очень даже бы хотелось!
На телеэкране она улыбалась, казалось, непосредственно лично ему
одному и никому больше. И он улыбался ей в ответ. А затем, с большой
неохотой, ощущая гигантскую тяжесть, навалившуюся опять на него, он
вернулся к своим учебникам. Назад, к жестоким реалиям нескончаемых будней.
Что-то ударилось в окно его комнаты и послышался негромкий голос,
звавший его:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
ограничили кухней и спальней. К их услугам не прибегли ни в военном деле,
ни в сфере управления или производства, ни в аппарате партии. Наблюдая за
вами, я теперь понимаю, какую убийственную промашку мы допустили.
- Если вы не примете решения в течение следующих шести часов, -
сказал Николь, - я велю специалистам, обслуживающим аппаратуру фон
Лессинджера, вернуть вас в эру Варварства, и любое соглашение, которое мы
могли бы заключить... - она сделала резкий жест рукой, как бы подводя
черту, и Геринг понял истинное его значение. - И делу конец.
- Я просто не располагаю должными полномочиями... - начал было
Геринг.
- Послушайте, - она вся подалась в его сторону. - Для вас же самих
лучше, если бы они у вас как-нибудь все-таки оказались. О чем, интересно,
вы думали, какие мысли промелькнули у вас, когда вы увидели свой
собственный, раздувшийся труп, валявшийся на полу тюремной камеры в
Нюрнберге? У вас есть выбор: или ЭТО, или взять на себя полномочия,
необходимые для того, чтобы иметь дело со мною.
Она откинулась назад и снова приложилась к чашке окончательно
остывшим чаем.
- Я... - хрипло произнес Геринг, - еще подумаю над этим. В течение
следующих нескольких часов. Благодарю вас за то, что вы дали мне
возможность попутешествовать во времени. Лично я ничего не имею против
евреев. Я бы с большей охотой...
- Тогда так и поступите.
Николь поднялась. Рейхсмаршал продолжал сидеть, погрузившись в
кресло, в тягостном раздумье. По всей вероятности, до него еще так и не
дошло, что Николь встала. Она вышла из комнаты, оставив его в полном
одиночестве. Ну до чего же мерзкая, вызывающая одно только презрение
личность, подумалось ей. Развращенная властью в Третьем Рейхе, потерявшая
всякую способность предпринимать хоть что-нибудь по своей собственной
инициативе, - неудивительно, что они проиграли войну. Подумать только - в
Первую Мировую войну это был доблестный храбрый летчик-ас, один из
участников знаменитого Воздушного цирка Рихтгофена, летавший на одном из
тогдашних крохотных аэропланов, сооруженных из фанеры, проволоки и
папиросной бумаги. Трудно поверить, что это один и тот же человек...
Через окно Белого Дома она смотрела на толпы людей за воротами. На
любопытных, собравшихся здесь в связи с сообщением о "болезни" Руди.
Николь улыбнулась. Добровольная стража у ворот... заступившая на вахту.
Отныне этот караул будет торчать здесь днем и ночью, будто это очередь за
билетами на финал всемирного чемпионата по бейсболу, пока Кальбфлейш не
"скончается". А затем в безмолвии рассеются.
Одному Богу известно, ради чего приходят сюда эти люди. Неужели им
просто больше нечем заняться? Она уже ни раз задумывалась над этим раньше,
в аналогичных ситуациях. Интересно, это каждый раз одни и те же люди? Над
этим стоило бы серьезно поразмыслить.
Она пошла по коридору и вдруг столкнулась лицом к лицу с Бертольдом
Гольцем.
- Я поспешил сюда, как только прослышал о случившемся, - небрежным
тоном произнес Гольц. - Значит, старик отслужил свой короткий срок, и
теперь его выбрасывают на свалку. Он что-то не слишком долго продержался в
своей конторе. А заменит его, значит, Хогбен - некое мифическое,
несуществующее в реальной жизни электронно-механическое создание с таким
подходящим для него именем. Я побывал на заводе Фрауэнциммера, там они
стали все теперь такими важными.
- Что вам здесь нужно? - резким тоном спросила Николь.
Гольц пожал плечами.
- Да хотя бы поговорить с вами. Я всегда испытываю истинное
наслаждение, когда мне выпадает случай непринужденно с вами посплетничать.
Однако на сей раз у меня есть вполне определенная цель - предупредить вас.
"Карп унд Зоннен" уже располагает агентом в "Фрауэнциммер Верке".
- Мне это известно, - сказала Николь. - И не добавляйте к фирме
Фрауэнциммера эпитет "Верке". Слишком это ничтожное предприятие, чтобы
именоваться картелем.
- Картель вовсе не обязательно должен быть большим по объему
производства. Суть в том, обладает ли данное предприятие монополией
конкурентов. Так вот, Фрауэнциммер обладает этими качествами. А теперь,
Николь, лучше-ка прислушайтесь к тому, что я говорю. Велите своим
лессинджеровским технарям просмотреть все будущие события, к которым в той
или иной степени причастны сотрудники Фрауэнциммера. В течение двух
следующих месяцев, самое меньшее. Я уверен, что вы будете весьма удивлены.
Карп вовсе не собирается так легко отступиться - вам следовало бы
хорошенько подумать об этом.
- Мы сохраняем контроль над положением в...
- Нет, не сохраняете, - перебил ее Гольц. - Вам ничто уже не
подвластно. Загляните в будущее, и вы сами убедитесь в этом. Вы начинаете
благодушествовать, как крупная, разжиревшая кошка.
Он увидел, что она прикоснулась к кнопке сигнала тревоги у своего
горла и расплылся в улыбке.
- Тревога, Никки? Из-за меня? Ну что ж, мне пожалуй, пора
прогуляться. Между прочим - поздравляю вас с тем, что вам удалось
остановить Конгросяна и не дать ему возможности эмигрировать. Вот это
действительно удачный ход с вашей стороны. Тем не менее - вам об этом пока
еще ничего не известно, не ловушка, которую вы подстроили Конгросяну,
послужила причиной возникновения весьма неожиданных для вас осложнений.
Пожалуйста, воспользуйтесь своей аппаратурой фон Лессинджера - это
подлинно подарок в ситуациях, подобной этой.
В конце коридора появились два сотрудника НП в сером. Николь
энергично помахала им рукой, и они тотчас же потянулись к своим
пистолетам.
Зевнув на прощанье во весь рот, Гольц исчез из вида.
- Он ускользнул, - обвинительным тоном произнесла Николь, обращаясь к
полицейским.
Естественно, Гольц ускользнул. Она другого и не ожидала. Но по
крайней мере, это прекратило такой неприятный для нее разговор. Она
избавилась от его присутствия.
Нам нужно обязательно вернуться назад, отметила про себя Николь, но
времена детства Гольца, и там его уничтожить. Но Гольц уже наверняка
предусмотрел и это. Он уже давным-давно побывал там, в самый момент своего
рождения, и позже, в годах своего детства, оберегая себя, подготавливая
себя, опекая самого себя еще тогда, когда он был совсем ребенком; с
помощью аппаратуры фон Лессинджера Бертольд Гольц стал фактически
собственным ангелом-хранителем, и поэтому юного Гольца вряд ли можно будет
застать врасплох.
Застать кого-либо врасплох - это было как раз там элементом, который
почти изгнал из высокой политики фон Лессинджер. Все теперь было чистыми
причинами и следствиями. По крайней мере, она так надеялась.
- Миссис Тибо, - обратился к ней очень уважительно один из фараонов.
- С вами тут хочет встретиться один человек из "АГ Хемие". Некто мистер
Меррилл Джадд. Мы пропустили его.
- О да, - кивнув, и произнесла Николь.
Она сама назначила ему встречу; у Джадда были какие-то свежие идеи в
отношении того, как вылечить Ричарда Конгросяна. Психохимик направился в
Белый Дом, как только прослышал о том, что Конгросяна нашли.
- Спасибо, - сказала она и направилась в приемную с калифорнийскими
маками, где она должна была встретиться с Джаддом.
Вот подлецы эти Карпы, Антон и Феликс, думала она, спеша по
устланному коврами коридору в сопровождении двух полицейских сзади.
Предположим, они попытаются сорвать осуществление проекта создания Дитера
Хогбена - не исключено, что Гольц прав; НАМ, ПОЖАЛУЙ, ПОРА САМЫМ
РЕШИТЕЛЬНЫМ ОБРАЗОМ ВЫСТУПИТЬ ПРОТИВ НИХ! Но они очень сильны. И очень
изобретательны. Карпы, отец и сын, были старыми
профессионалами-интриганами, в этом деле они были доками еще большими, чем
она сама.
Хотелось бы мне знать, что именно имел в виду Гольц, отметила она про
себя, когда сказал, что ее ждут весьма неожиданные для нее осложнения
после возвращения Ричарда Конгросяна. Это каким-то образом связано с Луни
Люком? Вот еще один такой же, ничуть не лучше Карпов или Гольца; еще один
пират и нигилист, гребущий все под себя за государственный счет. Как все в
жизни осложнилось, а тут еще незавершенное, бередящее душу, как открытая
рана, дело с Герингом, нависшее надо всем остальным. Рейхсмаршал никак не
мог решиться, да он так и не решится, вся эта затея так и не примет
завершенной формы, причем его нерешительность застопорит уже запущенный
механизм, испортит игру с очень высокой ставкой, поставленной на кон. Если
Геринг не примет решения к сегодняшнему вечеру...
Он окажется, в этом она его заверила, снова в своем собственном
прошлом сегодня же, к восьми часам вечера. И будет одним из главных
виновников проигрыша Германии в войне, что в самом скором времени - и
теперь это было уже ему известно - будет стоить ему заплывшей жиром его
шкуры.
Уж я позабочусь о том, чтобы Геринг получил все по заслугам, Может
быть, я сумею когда-нибудь и для вас... - он осекся, так как Корли нырнул
назад, в свою квартиру, и закрыл дверь. Ян остался в коридоре один.
Безусловно, это очень любезно с его стороны, отметил он про себя, идя
по коридору. Пожалуй, он спасает меня, предупреждая об угрозе
принудительного выселения отсюда в самом скором времени, и притом
навсегда.
Очутившись в своей квартире, он устроился поудобнее и обложился всеми
имевшимися у него справочниками и учебниками политической истории
Соединенных Штатов. Я буду штудировать их всю ночь, твердо решил он.
Потому что я должен выдержать этот экзамен. У меня нет иного выбора.
Что бы не заснуть, он включил телевизор и тотчас же ощутил начавшее
распространяться по всей его комнате столь уже для него привычное, милое
сердцу Первой Леди, изображение которой сразу же появилось на экране.
- ...а музыкальную программу сегодняшнего вечера, говорила она, -
открывает квартет саксофонов, который исполнит попурри из опер Вагнера и в
частности, из моей самой любимой, из "Мейстерзингера". Я не сомневаюсь в
том, что вы воздадите должное мастерству исполнителей и получите подлинное
эстетическое наслаждение от этой музыки, которую еще долго будете с
удовольствием вспоминать. А после этого я так распорядилась, чтобы перед
вами снова предстал ваш давний любимец, всемирно известный виолончелист
Генри Леклерк, в его программе будут исполнены произведения Джерома Керна
и Коула Портера.
Она улыбнулась, и Ян Дункан улыбнулся ей в ответ из-под заваливших
его едва ли не с головой справочников. Хотелось бы знать, подумалось ему,
каково это играть в Белом Доме. Выступать перед Первою Леди. Как плохо,
что я так и не выучился играть ни на одном из музыкальных инструментов. Я
не умею ни выступать, ни писать стихи, ни петь или танцевать - совсем
ничего не умею. Вот будь я из музыкальной семьи, если бы меня отец или
мать научили...
Он уныло сделал несколько пометок относительно подъема французской
национально-фашистской партии в 1975 году. А затем, как магнитом влекомый
телевизионным приемником, отложил в сторону ручку и повернулся на стуле
так, чтобы сидеть лицом к экрану. Николь сейчас показывала образец
дельфтского фаянса, изразцовую плитку, которую, как она объяснила, ей
удалось выудить в одной из лавчонок в Швайнфурте, в Германии. Какие у нее
прелестные, чистые цвета... он глядел, как завороженный, на то, как
сильные, изящные пальцы Николь нежно гладили глянцевую поверхность
обожженного в особой печи глазированного кафеля.
- Полюбуйтесь этим изразцом, - проникновенно говорила Николь. - А вам
не хотелось бы иметь точно такую же вещицу? Разве она не прелестна?
- Прелестна, - с готовностью согласился Ян Дункан.
- Сколько вас хотели бы насладиться ее видом когда-нибудь еще? -
спросила Николь. - Поднимите свои руки.
Ян с надеждой поднял руку.
- О, Очень много таких, - произнесла Николь, улыбаясь своей особо
лучистой, проникающей в самую душу улыбкой. - Ну что ж, возможно, позже мы
еще проведем вместе час в Белом Доме. Вам бы этого хотелось?
Подпрыгивая от восторга на стуле, Ян вскричал:
- Да, да, очень даже бы хотелось!
На телеэкране она улыбалась, казалось, непосредственно лично ему
одному и никому больше. И он улыбался ей в ответ. А затем, с большой
неохотой, ощущая гигантскую тяжесть, навалившуюся опять на него, он
вернулся к своим учебникам. Назад, к жестоким реалиям нескончаемых будней.
Что-то ударилось в окно его комнаты и послышался негромкий голос,
звавший его:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39