Дедушка слушал завывание ветра за окном, и необъяснимое предчувствие чего-то ужасного усиливалось.
Да, это только начало. Дальше будет хуже.
Глупый старик
Философы веками спорят, сколько ангелов одновременно может танцевать на острие булавки. Материалисты полагают, что все зависит от того, танцуют ли они буги-вуги или же прильнув щекой к щеке.
Том Роббинс. Аромат джаза

1
Оглушенная ударом о волны, Джоди с головой погрузилась в темную глубину, но через несколько мгновений вынырнула на поверхность.
Холод моментально сковал ее тело, и Джоди вспомнила, что на дворе стоит поздняя осень. В эту пору многие моряки, оказавшись в воде, замерзали насмерть. Иногда их посиневшие распухшие тела выбрасывало на берег, и для родственников это было слабым, но все-таки утешением, однако большинство пропадало без вести, превратившись в вечную игрушку волн.
Но Джоди уже не чувствовала холода, который высасывал жизнь из ее тела. Она просто плыла, отчаянно работая руками и ногами, и мысли ее были совсем о другом.
Эдерн Ги…
Его кожа, которая плавилась, словно воск…
Дыра у него в груди, из которой сыпались болтики и гаечки…
Эта картина застыла в ее памяти, вытеснив все остальное…
Задумавшись, девушка опустила голову и чуть было не захлебнулась. Соленая вода попала в нос, Джоди закашлялась и задрожала.
«Плыви, – сказала она себе. – Плыви, или ты погибла!»
Но ее трясло все сильнее, и все труднее было держаться на воде.
Течение уносило ее прочь от пристани. Уиндл, фамильяр Вдовы, сидя на ящике, злобно смотрел ей вслед, самой Вдовы нигде не было видно. Теперь, когда Джоди была размером с мышь, ей казалось, что до берега так далеко.
Девушка закрыла глаза…
И снова увидела Эдерна, его расплывшееся лицо, разорванную грудь и металлические детали.
«Плыви! Плыви!» – твердила она себе.
Но руки и ноги онемели, и Джоди почувствовала, что теряет надежду.
«Зачем бороться с холодом? – думала она, слабея. – Зачем бороться со стихией?»
Море никогда не было ей другом – оно украло у нее отца и мать и вот сейчас отнимало жизнь. В темной глубине ее ждал покой – он манил ее, обещая тепло и уют, если только она перестанет сопротивляться…
Внезапно волна подхватила Джоди, и, приподнявшись над поверхностью залива, девушка заметила, как что-то темное, оставляя за собой клинообразный след, быстро приближается к ней.
«Акула!» – ахнула она.
Вероятно, это была маленькая голубая акула, таких местные рыбаки прямо в гавани ловили удочкой на макрель или сардину.
Еще секунду назад Джоди готова была сдаться, но теперь инстинкт самосохранения заставил ее продолжить борьбу. Ей вовсе не хотелось становиться закуской для акулы.
Девушка принялась отчаянно барахтаться, однако вовремя сообразила, что этим только быстрее привлечет внимание зубастой хищницы.
«Это несправедливо, – всхлипнула Джоди, – что бы там ни говорила тетя Нетти по поводу распределения справедливости на земле». В это время года здесь вообще не должно быть акул.
Девушка взлетела на очередной волне и с удивлением обнаружила, что ее преследовательница исчезла.
«Слава богу!» – с облегчением выдохнула Джоди и тут же вскрикнула от неожиданности, почувствовав прикосновение чего-то живого и очень крупного.
Она бешено замолотила по неизвестному существу своими крошечными кулачками, но вдруг поняла, что это не скользкая кожа акулы, а всего-навсего мокрая тюленья шкура. Взволнованная, Джоди прижалась к ней и забормотала:
– Спасибо, спасибо, спасибо…
У нее лихорадочно стучали зубы, дрожали руки и ноги, но девушка накрепко вцепилась в своего спасителя, направлявшегося к берегу, не ослабила хватку даже тогда, когда смертельная усталость смежила наконец ей веки.

2
Спустя час после общения с трупом Джона Бриелло Дензил Госсип все еще не мог решить, разыграли его или нет. Если да, то мистификация была спланирована поистине великолепно и имела продолжение, поскольку теперь все четверо плыли в лодке по темному заливу.
Хенки Вэйл, благоразумно поместив свою массу в центре лодки, гнул спину на веслах. Он сменил медвежью шкуру на привычные штаны, свитер и шарф. Топин, вооружившись фонарем, устроился на носу и пристально вглядывался в волны, высматривая Джоди и брошенные корабельные снасти, которые могли представлять серьезную угрозу для лодки. Дензил, также с фонарем, сидел на корме вместе с Лиззи Снелл, походившей сейчас на бывалого пирата, – Хенки предложил ей облачиться в один из костюмов, в какие наряжал своих моделей, если вообще наряжал. Лиззи склонилась на одну сторону лодки, Дензил на другую, и оба внимательно изучали поверхность воды в поисках Джоди, которая, превратившись в Крошку из старого детского стихотворения, в эти минуты должна была беспомощно барахтаться в заливе.
Если, конечно, верить словам мертвеца, что, по мнению Дензила, было совершенной глупостью.
Вся эта история казалась ему сплошным абсурдом. За исключением того, что Джоди действительно пропала, а сам он до сих пор чувствовал прикосновение холодных пальцев к своей руке и слышал загробный голос, слетающий с обескровленных губ Бриелло…
– Что это?! – воскликнула Лиззи, когда свет от фонаря Дензила упал на какое-то движущееся по волнам существо.
Топин направил на него луч своего фонаря, а Хенки перестал грести и прищурился.
– Оно гораздо больше мыши, – покачал головой Топин.
– Это всего лишь тюлень, – добавил Хенки.
– Так, может, и у него попросим помощи? – усмехнулся Дензил, не в силах сдержать сарказм.
Однако Хенки заметно оживился.
– О нет, – пробормотал Дензил. – Это уже чересчур…
В Бодбери рыбаки с промысловых люггеров и матросы с торговых кораблей, контрабандисты и ловцы крабов – все, чья работа была так или иначе связана с морем, – отличались крайней суеверностью.
Они не любили, когда что-то пропадало с их судов, и не только по очевидной причине, но еще и потому, что, согласно примете, вместе с исчезнувшим предметом корабль терял и часть своей удачи. Из этих же соображений моряки неохотно одалживали вещи и считали необходимым немного подпортить их, прежде чем передать в чужие руки.
Большим несчастьем считалось отправиться в плавание со священником, поэтому моряки старались даже слова этого не произносить, используя вмест0 него выражения вроде «белая удавка».
Поднявшись на борт, не стоило возвращаться на берег за какой-нибудь забытой вещью.
Появление женщины на корабле воспринималась как предвестие несчастья.
Если сардину начать есть с головы, можно отпугнуть целый косяк рыбы.
И сотни других, разнообразных и зачастую совершенно немыслимых поверий.
О душах мертвых у моряков тоже было собственное представление, не имеющее отношения к традиционным раю и аду. Души рыбаков, по их мнению, вселялись в чаек, а души усопших эльфов – в тюленей, поэтому причинить вред этим существам – все равно что разбить зеркало: к большой беде.
Подобное отношение позволяло чайкам свободно летать повсюду, а тюленям, колония которых располагалась на Йолен-Рок, к югу от городка, безбоязненно заплывать в гавань. Никто не осмеливался тронуть их. К тому же разве они не помогали рыбакам отыскивать косяки сардин и не указывали в густом тумане путь к причалу?
В Бодбери не верили в селчей – тюленей-оборотней, напротив, этих животных считали символом Доброго Соседства и чтили не меньше, чем домовых.
И только для Дензила Госсипа все это оставалось полнейшей ерундой…
Между тем Хенки неожиданно сложил руки рупором и прокричал что-то тюленю.
– У нее есть что-то на голове, – заметила Лиззи.
– Шляпа, должно быть, – съязвил Дензил. – Кстати, с чего вы взяли, что это она, а не он? Может, станем определять пол по головному убору?
– Это она, – мягко ответил Хенки.
«Ну еще бы, – хмыкнул про себя Дензил. – Такому волоките, как ты, всюду мерещатся самки».
– Посветите на нее, – попросил Хенки, снова взявшись за весла.
Дензил тяжело вздохнул и стал смотреть на берег. Его взгляд упал на человека, явно наблюдавшего за ними с Новой Пристани. В темноте с такого расстояния Дензил мог различить лишь силуэт, имевший бесспорное сходство с очертаниями Вдовы Пендер.
Странный холодок пробежал у него по спине. Пытаясь избавиться от неприятного ощущения, старик зажмурился, а когда он снова открыл глаза, фигура уже исчезла.
– Боже мой! – завопил вдруг Топин. Усталый и раздраженный, Дензил повернулся взглянуть, что так взволновало чудаковатого философа, и в следующую секунду во второй раз за ночь лишился дара речи.

3
Джоди видела странный сон.
Стоял солнечный летний день, и море у Йолен-Рок было удивительно спокойным. Джоди мерно покачивалась в каркере – крошечной лодочке, какие местные мальчишки мастерили из древесной коры. Как раз то, что надо для Маленького Человечка.
Вокруг – ив воде, и на скалах – виднелись тюлени. Больше сотни тюленей. Взрослые самки и самцы, молодые особи и совсем еще юные детеныши. Все они грелись на солнышке или плескались в теплом море. Она повсюду слышала их голоса – низкий лай стариков и тоненькое повизгивание малышей сплетались в разговор, и Джоди казалось, что она смогла бы его понять, если бы хорошенько сосредоточилась.
Прежде она часто приходила сюда с Олли. В плохую погоду он забирался к ней за пазуху, а в хорошую сидел у Джоди на плече или просто бежал рядом. Иногда она часами напролет болтала с Дензилом или молча наблюдала за тюленями в обществе Топина.
Но никогда еще она не оказывалась так близко к этим животным, как сейчас.
Несколько малышей резвились на берегу, наполняя воздух своими криками, – ну точь-в-точь расшалившиеся ребятишки из Трущоб. Джоди направила каркер в их сторону, но тут у нее на пути возник взрослый тюлень. Он поднял голову над водой и посмотрел на девушку.
Камень,– послышалось ей.
Это прозвучало словно звон колокольчика и не имело ничего общего с грубым тюленьим лаем. Джоди вдруг почудилось, что она уже слышала этот голос, эту четкую, правильную речь.
Она бросила взгляд на Йолен-Рок.
– Что – камень?
Камень с дыркой.
У Джоди появилось неприятное ощущение, словно туча закрыла солнце.
– Нет… – прошептала она.
Пройти девять раз.
Неприятное чувство стремительно нарастало, сжимая. грудь, и Джоди задрожала всем телом.
– Не говори со мной так!
На восходе луны.
В сознании Джоди что-то щелкнуло. Боль сдавила виски.
– Пожалуйста, не…
Но было уже поздно. В то же мгновение она вспомнила все: и Вдову, и ее прихвостней, и Эдерна – растерзанный на кусочки часовой механизм, из которого сыпались болтики и гаечки…
Когда ты проснешься,– сказал тюлень, глядя на нее своими огромными влажными глазами, – не забудь о камне.
– Но я не хочу просыпаться.
Быть Маленьким Человечком здесь – хорошо и приятно, а наяву это означало снова столкнуться с ведьмами, их фамильярами и слочами. И еще там ее ждало море – такое же враждебное, как в день гибели отца…
– Ты не можешь заставить меня проснуться! Но все вокруг уже начало расплываться, словно гигантская рука стирала наваждение со стекла реальности.
– Нет! – закричала она.
Но ты нужна нам.
Джоди опять плыла, но теперь уже не по волнам: она будто бы парила в темноте, где не было ни неба, ни земли.
Ты нужна мне…
Девушка невольно вспомнила старые морские байки, будто души умерших эльфов вселяются в тюленей, и перед мысленным взором снова возник образ Маленького Человечка – ее погибшего друга…
– Эдерн?
Тишина.
– Эдерн, а может, ты все-таки был настоящим?
Но ответа не последовало, а сама. Джоди постепенно возвращалась в свое измученное тело, и вскоре тьма отступила перед лучом яркого света, ударившим ей прямо в лицо.

4
– Какая крошка! – ахнула Лиззи, захлопав глазами от удивления. – Словно куколка.
Хенки только хмыкнул, мельком взглянув на Джоди, сейчас его гораздо больше волновало другое: он изо всех сил старался удержать лодку на месте, чтобы тюлень мог спокойно приблизиться, не уронив своего пассажира.
Дензил же, стоя рядом с Лиззи, молча смотрел на крошечную фигурку на голове животного и размышлял, сошел ли с ума он сам или же мир вокруг. Сняв очки, он старательно протер их и водрузил на переносицу.
Для него изменилось все – невозможное каким-то необъяснимым образом стало возможным.
Все утратило смысл. Он больше ни в чем не был уверен. Облегчение от сознания того, что Джоди жива и здорова, смешивалось с недоумением по поводу ее размера. Бедный Дензил чувствовал себя глупым стариком, посмешищем со всеми своими научными принципами и элементарной логикой.
Как страшно вдруг обнаружить, что ты всю жизнь заблуждался! Но в то же время в груди у Дензила поднималось странное, неведомое ему доселе волнение: существование чудес открывало безграничные возможности для принципиально новых исследований.
Кроме того, Дензила утешало, что Лиззи и Топин были ошарашены ничуть не меньше, чем он, да и немудрено:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71