Только сейчас Билл начал понимать, какую честь оказывает ему
Костолом, отпуская его именно сейчас. Открытие ворот было далеко не
простой процедурой. Сначала стражникам пришлось найти факелы из смолистого
дерева и зажечь их. Затем с помощью Костолома и Холмотопа они убрали две
тяжелых перекладины с внутренней стороны ворот. Наконец, после усилий и
пыхтения, ворота начали с грохотом открываться, со скрипом и скрежетом
поворачиваясь на напоминавшем жернова устройстве, состоявшем из двух
деревянных колес, одно из которых катилось по плоской поверхности другого.
Однако в конце концов ворота распахнулись.
- Ну что ж, спокойной ночи и счастливого пути, Холмотоп. И тебе тоже,
Кирка-Лопата, - сказал Костолом.
Билл и Холмотоп пожелали в ответ спокойной ночи, и Холмотоп
направился по дороге во тьму за воротами, куда не проникал свет факелов.
Когда тьма полностью поглотила их, Билл снова услышал скрежет
закрывающихся позади ворот и могучий голос, который мог исходить только из
легких Костолома.
- Помни, Кирка-Лопата! - услышал он. - Только _д_н_е_м_!
- В чем дело, Кирка-Лопата? - прорычал снизу Холмотоп. - Ты же не
собираешься давать ему обещания?
- О... - удивленно сказал Билл. Он приподнялся на своих ремнях,
повернул голову и крикнул назад так громко, как только мог: - Я обещаю -
только днем, Костолом!
Холмотоп откашлялся. Позади Билл мог видеть предводителя разбойников,
который удовлетворенно кивнул. Билл снова повернулся вперед и опустился в
седло, приспосабливаясь к покачиванию крупного тела шагающего под ним
Холмотопа. Долговязый дилбианский почтальон ничего не говорил, лишь пару
раз что-то пробормотал себе под нос. Поскольку Билл слишком устал для
того, чтобы задавать вопросы, оба молчали, пока вновь не вступили на
главную улицу селения Мокрый Нос и перед ними в лунном свете не замаячили
очертания Представительства.
- Приехали, слезай, - сказал Холмотоп, внезапно останавливаясь перед
дверями Представительства.
Билл подчинился.
- Ты останешься здесь?.. - начал было Билл, но Холмотоп его опередил.
- Что касается меня, то я отправляюсь на постоялый двор, - ответил
дилбианин. - Если я тебе понадоблюсь, ты сможешь найти меня там - я имею в
виду, до рассвета, - прогремел Холмотоп.
- Ну что ж... гм... у меня, наверное, будет куча дел завтра утром...
- Не сомневаюсь! - перебил его Холмотоп. - Говорят, этот кузнец,
Плоскопалый, неплохой работник, но, как я догадываюсь, ты намерен
простоять у него над душой все время, пока он будет занят делом. Что ж, я
буду рядом с тобой. Завтра утром отправимся к нему в кузницу и посмотрим,
что удастся от него добиться.
- Плоскопалый? - озадаченно переспросил Билл. - Кузнец? Зачем мне
может понадобиться кузнец?
Холмотоп лукаво усмехнулся:
- Ну как зачем - чтобы сделать тебе эту самую нижнеземельскую штуку
для сражений, которую они называют мечом, и щит, конечно! Ты же не
думаешь, что подобные вещи валяются вокруг, только подбирай в случае
нужды? Вы, Коротышки, слишком многое считаете само собой разумеющимся.
- Меч? - переспросил Билл, окончательно сбитый с толку. - Щит?
- Я тебя ни в чем не обвиняю, - сказал Холмотоп, снова усмехаясь. -
Конечно, мне тоже до мозга костей отвратительно сражаться такими
безделушками. Но выбирать не приходится. - Он сделал паузу, с хитрецой
глядя с высоты своего роста на Билла. - В конце концов, ведь это ты вызвал
на поединок Костолома, так что за ним было право выбора места и правил, а
я готов спорить на что угодно, что он не станет ввязываться в драку без
щита и меча. Можешь поверить мне, нижнеземельцу.
Билл стоял, остолбенев, глядя на громадные мохнатые очертания
нависавшего над ним дилбианина.
- Я вызвал Костолома на поединок на мечах? - наконец с трудом выдавил
он.
Холмотоп разразился внезапным, похожим на рык смехом, который потряс
сонную тишину погруженной в темноту деревни.
- Ты думал, что случайно что-то упустил? - бросил он, наконец
успокоившись. - Я бы мог сразу тебе сказать, как только мы вышли из
долины, но я решил, что тебе стоит сперва самому поразмышлять над своей
горькой долей. Я тебе не говорил, что тебе очень повезло, что у тебя есть
я? В ту минуту, когда я услышал от Костолома, что Грязные Зубы находится
здесь, потому что ей так хочется, я понял, в чем дело. У нее возникла
какая-то женская идея насчет того, что тебе не стоит драться с Костоломом.
Верно? Так что потом, когда ты ушел с ней поговорить, я отвел Костолома в
уголок и сказал ему пару слов...
- Пару слов?.. - переспросил Билл, в голове у которого начало
возникать неясное подозрение.
- Именно так, - сказал Холмотоп. - Я сказал ему, что это будет
большой позор, если ты и он не выйдете на поединок - особенно если, как ты
сказал, ты находишь это интересным, а я уверен, что он считает так же. Я
сказал, что после всего, что произошло, нам даже не требуется явно
выраженный вызов, как считали его парни. Я сообщил ему, что он может
сказать своим парням, что, как ты мне говорил, тебе повезло, что Грязные
Зубы не нужно спасать, потому что ты мог бы справиться с ним, даже если у
тебя одна лапа будет привязана за спиной.
Билл судорожно сглотнул.
- И он заявил мне, - радостно продолжал Холмотоп, - что никогда не
верил в историю о Пол-Пинты и Ужасе Стремнины, что никогда не верил в то,
что какой-либо Коротышка мог бы продержаться хотя бы две секунды против
такого, как он, и что его не волнует, если я сообщу об этом тебе. Я так и
сделал, и ты, естественно, тут же немедленно вызвал его на поединок, на
мечах или как он хочет.
- На мечах... - ошеломленно пробормотал Билл.
- Я знаю, как ты себя сейчас чувствуешь, - с внезапным сочувствием
сказал Холмотоп. - Немножко не по себе, верно, когда у твоего противника
есть еще клыки и когти, с которыми он родился? Так или иначе, мы можем
сделать тебе подходящее оружие, и начнется поединок. Сейчас об этом знают
все. Вот почему мы договорились с Костоломом, что он крикнет тебе вслед,
чтобы ты возвращался днем, а я подсказал тебе, чтобы ты крикнул ему в
ответ, что вернешься - как только это будет удобно для поединка, днем и в
присутствии свидетелей. Но я согласен с тобой насчет этих мечей. Это
действительно отвратительный способ сражаться.
Холмотоп тяжело вздохнул.
- Конечно, может быть, мне и не стоило бы об этом беспокоиться, -
сказал он. - Может быть, вам, Коротышкам, _н_р_а_в_и_т_с_я_ драться с
применением орудий. Похоже, вы используете их почти всегда. Что ж, желаю
тебе спокойной ночи - и встретимся на рассвете!

8
Сквозь сонные видения Билл слышал тяжелый, раскатистый грохот, на
фоне которого медведи-кодьяки, вставшие на задние лапы и одетые в доспехи,
вели нечто вроде средневекового турнира, к которому его принуждали
присоединиться. Придя в себя, он понял, что грохотом был рык дилбианина,
произносившего его собственное имя, Кирка-Лопата, и что кошмар был не
сном, но лишь искаженными во сне событиями его предыдущего дня на Дилбии.
Он открыл глаза и увидел потолок одной из свободных спален
Представительства. Выбравшись из кровати, он натянул штаны и, пошатываясь,
босиком направился к двери. Посреди холла стоял дилбианин и асе еще звал
его по имени. Но это был не Холмотоп, как предположил Билл. Перед ним
стоял представитель дилбианской расы с самой странной внешностью из всех,
кого Билл до сих пор встречал. Самый громадный из двуногих, каких Билл
когда-либо видел живьем или на изображениях любых инопланетных рас,
открытых человечеством. За сутки, проведенные среди дилбиан, Билл успел
привыкнуть к их размерам, так что готов был ко многому, но субъект, на
которого он смотрел сейчас, казался просто невероятным.
Рядом с тем дилбианином Мюла-ай показался бы заморышем. Он был на
целую голову выше гемноида. Что же касается его веса, Биллу не хватало
воображения, чтобы его себе представить, - по крайней мере вдвое тяжелее
среднего мужчины-дилбианина. То, что он был мохнатым и круглым, придавало
ему забавный, хотя и чудовищно нелепый вид плюшевого мишки; но это
впечатление мгновенно рассеялось, когда, услышав шаги Билла, толстый
дилбианин резко развернулся к нему на цыпочках, словно балетный танцовщик,
- так, будто его огромный вес не имел никакого значения.
- Хо-хо, вот и ты, Кирка-Лопата, - радостно произнес он голосом,
напоминавшим грохот гигантских литавр. - У меня было такое предчувствие,
что, если я буду стоять на месте и звать тебя, ты рано или поздно
прибежишь.
- Гррм! - откашлялся Билл. Он еще не до конца проснулся и к тому же
был не из тех, кто сразу же просыпается в хорошем настроении. Ко всему
прочему, тот факт, что его бесцеремонно разбудили и вынудили босиком идти
по холодному полу, будто подозвали к себе собаку или кошку, тоже не
добавил ему радости. - Я думал, это Холмотоп!
- Почтальон? - Смех дилбианина сотряс потолочные балки. - Я что,
похож на этого тощего горного кота? Ну нет... - Его смех оборвался, доброе
настроение улетучилось, и голос приобрел жалобный тон. - Путешествия по
холмам не для меня, Кирка-Лопата. Уже много лет. Все, что я теперь могу, -
ходить вперевалочку с места на место. Видишь почему?
Он глянул на свое огромное брюхо и ласково похлопал по нему, испустив
тяжелый вздох.
- Полагаю, ты догадываешься по моему виду, что я люблю хорошо поесть,
а, Кирка-Лопата? - грустно сказал он.
Билл уставился на него. Потом, вспомнив о своих обязанностях стажера,
назначенного в эту местность, сумел подавить инстинктивное согласие,
которое уже готово было сорваться с его губ.
- Ну, я... э... - смущенно начал он.
- Нет, нет, - вздохнул дилбианин. - Я знаю, о чем ты думаешь. И я
тебя ни в чем не виню. Местные жители наверняка рассказывали тебе о бедном
старом Еще-Варенья.
- Еще-Варенья? - нахмурившись, переспросил Билл. Где-то он уже слышал
это имя.
- Именно. Я хозяин здешнего постоялого двора, - сказал Еще-Варенья. -
Ты уже разговаривал с моей дочуркой. Да, это именно я, бедный старый отец
Красотки, вдовец в течение последних десяти лет, - ты можешь в это
поверить?
- Весьма сожалею, - смущенно пробормотал Билл.
- Старый, измученный вдовец, - горестно поведал Еще-Варенья, с
несчастным видом садясь из скамейку, которая тревожно заскрипела под его
тяжестью. Он тяжко вздохнул. - По моему теперешнему виду этого не скажешь,
верно, Кирка-Лопата? Но я не всегда был изношенной развалиной, которую ты
видишь перед собой. Когда-то давно - много лет назад - я был чемпионом
Нижних Земель по борьбе.
- Давно? - с некоторым подозрением переспросил Билл.
Он постепенно просыпался, вспоминая дилбианские словесные выражения.
У него начало возникать неясное подозрение, что Еще-Варенья чересчур уж
жалуется на свою слабость и возраст, чтобы это было правдой. Он вспомнил,
с какой легкостью и быстротой толстый дилбианин развернулся на цыпочках,
когда Билл вошел в комнату. Если Еще-Варенья все еще мог перемещать эту
гору мяса, которую он называл телом, с такой скоростью и ловкостью, вряд
ли он мог быть настолько изношенным и древним, как сам заявлял.
И не только это, подумал Билл, разглядывая дилбианина сквозь
полуприкрытые веки; весь опыт, до сих пор приобретенный Биллом на Дилбии,
подсказывал ему, что ко всему, что любой из них говорит о самом себе,
следует относиться критически.
- Послушай, - сказал Билл, все сильнее ощущая холод досок под босыми
ногами, - зачем ты хотел меня видеть?
Еще-Варенья снова вздохнул - еще с большей грустью, чем перед этим.
- Дело касается моей дочери, Красотки, - тягостно ответил он. -
Зеницы моего ока и радости моих уходящих лет. Но почему бы тебе не
забраться на скамейку, Кирка-Лопата, и мы могли бы все детально обсудить?
- Ну... ладно, - сказал Билл. - Но если ты подождешь пару минут, я бы
хотел одеться.
- Одеться? - спросил Еще-Варенья с искренним удивлением. - А, эти
штуки, которыми вы, Коротышки, покрываете свое тело. Вы и Толстяки.
Никогда не мог этого понять, - но давай, не обращай на меня внимания. Я
подожду, пока ты будешь готов.
- Спасибо. Я быстро, - с благодарностью сказал Билл.
Он снова нырнул в дверь спальни, одетый и обутый вернулся в холл, где
его ждал Еще-Варенья.
Еще до того, как открыть дверь в холл, он по гудению дилбианских
голосов понял, что Еще-Варенья уже не один. Однако даже после этого не был
готов к зрелищу, которое предстало его взгляду, когда он шагнул в холл.
Там были еще двое дилбиан:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32