– А, «пармезан», – сказал Уилл.
– А вот статуя лорда Бэббиджа, величайшего гения нашей эпохи Без него Британская империя не была бы тем, чем стала.
– А чем она стала?
– Она расширяет свои границы год от года. И будет разрастаться, пока не охватит весь земной шар, а затем распространится и за его пределы, – Человек указал наверх. – Завтра Луна, еще через пару недель – звезды.
– Завтра?!
– Ну, не совсем завтра… Запуск корабля произойдет через несколько дней, но вы понимаете, к чем я веду.
– Полет на Луну?
– Откуда вы свалились, дружище? Вы читаете газеты? Радио слушаете?
– Ну… Честно говоря, довольно редко. Особенно последнее время. Хотя, полагаю, следовало бы делать это почаще.
– Так вот, всем этим мы обязаны лорду Бэббиджу. А также мистеру Тесла. Вот, кстати, и его статуя. Правда, он иностранец, и не так дорог нам.
– Полет на Луну… – задумчиво проговорил Уилл. Об этом писал Жюль Верн. И Герберт Уэллс. Значит, факт, а не вымысел.
– Я был на запуске Электрического корабля Воздушного Флота Ее Величества «Дредноут», – сообщил Человек. – Взял выходной, и вместо Человека из Клэпхэмского Омнибуса или Человека с Улицы стал Лицом Толпы. Зрелище было впечатляющее. А еще я стал свидетелем попытки покушения и видел, как отважно пожертвовал жизнью Эрнест Старлинг, капитан полка Королевских Электрофузилеров, чтобы спасти Ее Величество королеву, благослови ее Бог. Вот, кстати, и его статуя – ее недавно поставили на Трафальгарской площади. Капитана Старлинга посмертно произвели в рыцари, и полагаю, теперь его надо называть «сэр». Сэр Эрнест Старлинг.
– Что? – воскликнул Уилл.
Воспоминания нахлынули вновь. Воспоминания его прославленного предка, ныне покойного, о встрече в зале ожидания Брентфордского вокзала с неким Хьюго Рюном, ныне тоже покойным.
– Я это помню, – и Уилл скрыл лицо в ладонях.
– Спокойно, шеф, – посоветовал Барри.
– Заткнись! – заорал Уилл.
– Простите великодушно, – удивился Человек. – Что я такого сказал?
– Ничего, – глухо пробормотал Уилл. – Ничего. Капитан Эрнест Старлинг. Это мой…
Он осекся.
– Ваш батюшка?! – спросил Человек. – Клянусь старыми бурыми штанами Гордон-Беннетта! То-то я смотрю, лицо знакомое. Вылитый капитан. Вот это да! Счастлив познакомиться и пожать вам руку!
Человек схватил Уилла за правую руку, которую он все еще прижимал к лицу, и сердечно пожал ее.
В этот момент динамики системы оповещения щелкнули и послышался голос водителя:
– Букин дом, джентльмены. Вам выходить.
– Мне пора, – сказал Уилл, поднимаясь. – Но… большое вам спасибо. Приятно было поговорить.
– А как насчет чаевых? – Человек протянул ладонь.
– Конечно, – Уилл порылся в кармане и достал серебряный трехпенсовик.
– Ваше великодушие можно сравнить лишь с вашим обаянием и приятной внешностью, – произнес Человек, принимая монету и пряча ее в карман брюк.
– Еще раз спасибо.
Уилл стал спускаться.
– Тьфу, сукин сын, – проворчал Человек, глядя ему в спину.
Уилл стоял перед воротами Букингемского дворца.
Букингемский дворец выглядел совсем так, как и должен выглядеть Букингемский дворец. Так он выглядел раньше и будет выглядеть всегда – разве что время от времени его ограду перекрашивают в другой цвет. Сейчас ограда была черной. Ибо ни один цвет не соответствовал вкусу королевы Виктории так, как черный.
– Вот мы и на месте, шеф. Что предлагаешь делать дальше?
– Войти, – ответил Уилл. – И искать зацепки.
– Ты в корне не прав, шеф.
– Я тебя не спрашивал, Барри.
– Тебя не впустят, шеф. Ты простолюдин.
– А тебе не кажется, что лорда Питера Уимси не имеют права не пропустить?
– Нет, – ответил Барри. – Мне кажется, что не впустят.
У Букингемского дворца происходила смена караула. Через ограду на гвардейцев смотрел мальчик. Его звали Кристофер Робин. Он пришел сюда со своей няней по имени Эллис. Уилл прошел мимо них и подошел к часовому, который только что заступил на дежурство.
– Я бы хотел видеть Ее Величество, – произнес Уилл.
– Минутку, – часовой сосредоточенно возился со своей перевязью. – Я еще не совсем готов.
Уилл изумленно уставился на него.
– В Министерстве Обороны у одного из клерков была дислексия, – пояснил Барри. – Знаешь, одного молодого человека должны были записать в полк Королевских Электрофузилеров, а он возьми да и напиши: «Полк Королевских Голубых двустволок». Когда у тебя дислексия, нетрудно ошибиться.
– Это не смешно, Барри. И даже не остроумно.
– Здесь вы правы, – заметил часовой. – А откуда вы узнали, что меня зовут Барри?
– Случайно угадал, – ответил Уилл.
– Потрясающе, – гвардеец наконец-то справился с перевязью и принялся оправлять складки на форме. – А теперь исчезните.
– Я пришел, чтобы увидеть Ее Величество, благослови ее Бог, – сказал Уилл. – Это очень важно.
– Как всегда, – часовой извлек из сумки косметичку и начал пудрить нос.
– Мне надо видеть Ее Величество. Немедленно.
– О, – усмехнулся тот. – Топай отсюда. Тебе туда нельзя.
– Пожалуйста, сообщите Ее Величеству, что я здесь, – сказал Уилл.
– Ты зря тратишь время, шеф.
– Не лезь куда не просят, Барри.
– А я и не лезу, – возразил часовой. – Мне не положено. Зато мне положено делать так, чтобы сюда не лез всякий сброд. Хотя… если подойдешь попозже, можем вместе выпить. Я знаю симпатичный клуб в Сохо – «Полоумный шляпник». Угощу тебя коктейлем…
– Сдавайся, шеф, тебя побили.
– Нет, – прошипел Уилл.
– Молодец, часовой, – произнес он тоном отца-командира. – Я доложу о вашей бдительности Ее Величеству. Теперь можете пропустить меня в ворота. Позвольте представиться: Уильям Старлинг, сын сэра Эрнеста Старлинга, капитана полка Королевских Электрофузилеров, доблестно отдавшего жизнь, чтобы спасти Ее Величество от рук убийцы при запуске «Дредноута».
Часовой уставился на Уилла. Потом поморгал и снова уставился. Потом убрал косметичку и пробормотал:
– Да ну вас к черту.
– Что?
– Шутка, – пробормотал бдительный страж. – Я вас сразу узнал.
– Ничего подобного, – заявил Уилл.
– Так вы войти хотите или как?
– Разумеется, войти!
– Тогда входите.
– Ну так что? – осведомился Барри – тот, что сидел у Уилла в ухе. Сам Уилл Старлинг в это время пересекал площадь и направлялся к парадному входу. – Я же говорю: это пустая трата времени.
– Я делаю так, как считаю нужным, Барри. И спасибо тебе, что не стал соваться. У Ее Величества есть личный врач?
– Конечно, шеф. Сэр Фредерик Тревс, гинеколог.
– А как ты думаешь, у него есть достаточно длинные щипцы?
– Конечно, шеф.
– Вот и не забывай об этом, Барри.
– О да, шеф, – с воодушевлением отозвался Барри. – Понял. Я нем, как золотая рыбка.
Уилл постучал в большую парадную дверь. Через некоторое время ему открыл автомат в ливрее лакея, стильный и совершенно не угрожающего вида. Уилл оглядел его с ног до головы.
– Вы все замаскированы под лакеев, верно? – спросил Уилл.
– И что? – осведомился автомат.
– О, понятно, – сказал Уилл. – Клерк-дислектик в Министерстве Обороны…
– Нет, – ответил автомат. – Бал-маскарад.
– А, ну да, – произнес Уилл. – Я – Уильям Старлинг, сын покойного сэра капитана Эрнеста Старлинга, который благородно отдал жизнь за Ее Величество королеву и Британскую империю… Уверен, вы его знаете.
– Знаю, – ответил тот. – Почему вы не в маскарадном костюме?
– С чего вы взяли? – Уилл повернулся вокруг, демонстрируя свое одеяние. – Можете угадать, кем я нарядился?
Автомат склонил голову набок.
– О да, – сказал он. – Весьма тонкая шутка. Проходите.
– Очень смешно, – прокомментировал Барри.
– Щипцы, – напомнил Уилл.
– Думаю, я вздремну, – заявил кочешок.
Внутреннее убранство Букингемского дворца стоило увидеть. Уилл увидел. И присвистнул.
Интерьер был создан сэром Джошуа Слоэном, чье имя впоследствии будут связывать с рейнджерами. Это он преобразил старый Бук-хауз, сделав его «Дворцом Стиля», наполнив его тяжелой позолотой, люстрами, скульптурой и плюшевыми коврами, закрывающий весь пол от стены до стены. И это не говоря о комодах – изготовленных из благородных сортов дерева, покрытых золоченой бронзой, украшенных инкрустацией; о комодах с резными рельефами на фризах, фронтонами с причудливыми завитками по краям и патерами, покрытыми черным лаком и золотом; о комодах с желобчатыми балясинами в стиле Томаса Чиппендейла (того самого, который позже снискал себе славу тем, что плясал перед пьяными молодыми женщинами, время от времени демонстрируя свое мужское достоинство; славная работенка, попробуйте такую найти!).
Вестибюль не уступал размерами вокзалу Виктория. Стены были украшены огромными полотнами мистера Ричарда Дэдда периода «Вы уроните, я размажу», который продолжался в настоящее время.
Уилл снова присвистнул.
– Очень хорошо, – заметил автомат в ливрее лакея. – Свист – это очень хорошее дополнение к вашему костюму. Вы профессиональный актер?
– Нет, – ответил Уилл. – Путешественник во времени, взявший на себя труд поймать Джека-Потрошителя.
– Весьма забавно, сэр. Я сочту за честь представить вас мистеру Оскару Уайльду. Уверен, вам с ним найдется о чем поговорить.
– Сомневаюсь, – ответил Уилл. – Люди быстро утомляют меня. Вы позволите мне ознакомиться со списком приглашенных? Судя по всему, среди них должна быть пара моих старых друзей.
– Конечно, сэр, – автомат в ливрее вынул дощечку с зажимом из комода, украшенного золоченой бронзой и инкрустацией (того, что справа от парадной двери, как войдешь), и протянул ее Уиллу.
Тот пробежал список глазами и вернул.
– Благодарю. А теперь, будьте любезны, просто проведите меня к Ее Величеству.
– Как вам будет угодно, сэр.
Автомат вел Уилла из зала в зал. Да, здесь было на что посмотреть. Залы больше напоминали цеха. Всюду мощные машины из сверкающей стали и полированной латуни, всюду шестерни, маховики, поршни и рычаги… Здесь было душно, в воздухе висел тяжелый запах машинного масла и озона, что указывало на работу электричества.
Судя по всему, Ее Величество проявляет большой интерес к технике, – заметил Уилл.
– За техникой будущее, – ответил автомат. – И пока каждый патент на изобретение принадлежит Британской короне, наша империя будет разрастаться – пока не охватит весь земной шар, а затем распространится и за его пределы.
– У вас есть брат? – спросил Уилл.
– Нет, сэр. Я автомат.
– Тогда, полагаю, вы живете в Клэпхэме и каждый день ездите сюда в омнибусе.
– Боже, благослови мою душу, – сказал автомат. – Вы настоящая мисс Ширли Холмс – не так ли, сэр?
– Холмс – любитель, – заметил Уилл.
– Нам крышка, – заметил Барри.
– Щипцы, – шепотом напомнил Уилл.
– Это я во сне болтаю, – пробормотал Барри. – Хр-р-р.
– Большой зал, – провозгласил автомат в ливрее лакея. – Здесь вы найдете Ее Величество. Теперь я должен вас покинуть, сэр. Мой пост у дверей.
– Прекрасно, – сказал Уилл. – Большое спасибо. Увидимся, когда я буду уходить. Или, может, случайно встретимся в Клэпхэмском омнибусе.
– Буду ждать, сэр. Прощайте.
А Уилл остался разглядывать Большой зал. Зал был поистине восхитительным. И очень большим.
Потолок представлял собой великолепный купол, расписанный под Микеланджело. Отличие состояло в том, что здесь было больше херувимчиков и гораздо больше обнаженной публики, которая предавалась тому, что высший свет эвфемистически именует ублажением плоти, а простолюдины – развратом. Замысел принадлежал мистеру Обри Бердслею, но сам мастер не смог принять участие в работах по причине обострения кашля. Роспись выполнил его брат Питер (который позднее прославился, играя в футбол за «Ливерпуль» и заработав для Англии пятьдесят девять кубков).
Стены Большого зала скрывались за завесами из алого Toile de Jouy – весьма впечатляющее зрелище. Мебель отличалась великолепием и, как и положено, напоминала ту, что стояла в знаменитых покоях Луи де Шамплена, так что останавливаться на подробном ее описании нет необходимости. Да и что тут можно добавить? Старый добрый Большой зал Букингемского дворца – этим все сказано.
Но сегодня старый добрый Большой зал был еще и весьма многолюдным Большим залом. И его наполняла самая блистательная публика.
Оскар Уайльд красовался в окружении целой стайки задыхающихся от волнения статисток. Он был в наряде папы римского, а папа римский, в свою очередь, пришел переодетый Оскаром Уайльдом. Легко можно было узнать и графа Отто Блэка, который выбрал усеянное звездами одеяние, остроконечную шляпу и изображал, надо думать, Чародея Мерлина. Граф вел непринужденную беседу с Ее Величеством королевой Викторией, на которой Уилл с удивлением увидел абсолютно прозрачный халат и башмаки на деревянной «платформе».
Конечно, тут присутствовал и Литтл Тич в своих легендарных Больших Сапогах, благодаря которым снискал себе славу. Впрочем, сапоги Уилла несколько разочаровали, ибо были не так велики, как он надеялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59