Мы всегда должны помнить, что были людьми, и что нас сделало грибами. И мы никогда не должны забывать о том, что у нас не только общий предок, но и враг тоже общий.
Дод умолк, отдуваясь. На поляне воцарилась полная тишина. Квентин, находясь на ментальном уровне сознания, не слышал больше ни звуков ночного леса, ни движения воздуха, ни испуганных криков ночных птиц. Только ощущение близости к некому источнику высокой энергии, жерновами перемалывающему его мысли, охватило Квентина. Молчали все, и это молчание было настолько наполнено энергией, что, пронизывая каждую клеточку тела, заставляло разум человека сливаться с единым мыслительным огранизмом всего грибного сообщества.
Наконец тишина была прервана, и Дод, обращаясь к Квентину, сказал:
– Я давно ждал этого момента. Твои мысли открыты мне, и я знаю твое прошлое, знаю кто ты такой, и откуда пришел, – все это ясно отпечаталось в твоей памяти. Силой Единой Мысли мы можем узнать многое о твоей жизни. История твоя печальна, и она вдвойне печальна событиями последних дней. Люди перестают быть людьми и теряют разум под воздействием Изменения.
Перед тобой лежит нелегкий путь, и сделанный тобой выбор правильный. Ты должен спасти наш мир, стоящий на грани вымирания и безумия. Поверь мне, людей как формы существования разумной расы на Земле осталось не так много, а тот, кто начал Изменение, продолжает творить свое черное дело. Будь это Конах или кто-то иной, кто стоит за ним, – неважно, как он себя именует – несет зло нашему миру. Его надо остановить. И если ты готов сделать это, всегда можешь рассчитывать на нашу помощь и поддержку. Где бы ты ни был, мы всегда поможем тебе всей нашей Силой.
– Поэтому я спрашиваю тебя, человек, от имени всего нашего народа, готов ли ты принять нашу помощь и знания, чтобы победить в борьбе?
– Да, – тихо ответил Квентин, ошеломленный только что продемонстрированной ему Силой Единой Мысли.
– Тогда прими вот этот дар, – Дод, ловко вытянув руку-отросток, извлек из-под земли тускло блеснувший ободок.
– Это один из тех немногих предметов, что достался нам от наших предков, Древних людей. Он поможет тебе сконцентрировать разум и стать участником Силы Единой Мысли. Каждый день, пока ты носишь этот ободок, будет давать тебе новые способности и знания. Золотой ободок научит тебя лучше чувствовать настроения и мысли других людей, хотя это произойдет и не скоро. Но самое главное, мы сможем слышать друг друга, и ты всегда сможешь обратиться к нам за помощью в трудную минуту. Призови нас, и мы будем с тобой рядом.
Дод внимательно посмотрел на Квентина, как бы вопрошая его: все ли он осознал из сказанного этой ночью. Квентин только сейчас заметил, что начало светать, и солнце ярким оранжевым шариком выкатывалось из-за вершин деревьев.
– Пришло время отправляться в дорогу, юноша, – Дод говорил медленно, старательно продумывая слова, чтобы все сказанное дошло до Квентина. – Время самое дорогое, что у нас есть. К сожалению, оно работает против нас, и на Земле продолжается Изменение. Не теряй времени, а заодно с ним и наш мир – мир людей, мир разума, тот мир, который все мы любим.
Квентин взял ободок и надел его на голову, а когда пришел в себя или проснулся (он так этого и не понял), солнце стояло уже высоко, а рядом топтался Гнедко, терпеливо ожидая, когда проснется хозяин, и они поспешат в дорогу.
Что произошло в эту ночь? Все было настолько странно и неправдоподобно, что если бы не золотой ободок, Квентин никогда бы не поверил в то, что это не сон. Он снял ободок, повертел его в руках и, не найдя в нем ничего примечательного, снова надел на голову. Ничего не изменилось, быть может, только какой-то неясный шум, что он слышал теперь все время, стал немного громче. В этом шуме не было ничего неприятного, скорее наоборот, в нем чувствовалось что-то ободряющее, словно откуда-то издалека к нему пытался прорваться голос доброго и родного существа.
Но прежде чем оседлать коня и отправиться в путь, Квентин решил внимательно изучить карту, подаренную Таной. Он развернул свиток и с удивлением обнаружил знакомые названия мест. Это было невероятно, но на карте, изготовленной триста лет назад, названия стран, рек и морей не изменились. Он сразу же нашел Монтанию и, проведя пальцем на юго-восток, прошелся по лесам Оддора и дальше на юг через равнинные степи и пустоши Редера, за которыми находилось последнее из Великих Королевств – Террана со столицей городом Магочем. В этот город на побережье Серединного моря, где по преданиям находилась дорога в небо, в легендарное королевство Эльфидов, и лежал его путь.
Дорога между Западным и Серединным морями, по которой двигался Квентин, была обозначена на карте жирной черной чертой, значит, в старину она была хорошо известна. И теперь Квентину предстояло проследовать этим рискованным и позабытым за столетия путем.
Пришла пора отправляться в дорогу. Он оседлал Гнедко и двинулся легким шагом по старой дороге. Денек был солнечный, и как только он тронулся с места, солнечные зайчики весело запрыгали перед ним по дороге, указывая путь. Через час пути он заметил, что лес стал намного гуще, и кроны деревьев переплетаются над его головой. Трава доходила коню до брюха. Квентин ехал по тенистому лесному коридору и думал, что деревья стали такими высокими и толстыми неспроста, а, скорее всего, тоже подверглись Изменению.
* * *
Окружающий ландшафт преобразился только спустя пять дней. Теперь деревья стояли уже не сплошной стеной, а рощицами, перемежаемыми степными полями. Еще через день он достиг края леса, и перед ним открылась великая, простирающаяся до самого моря степь Редера. Он остановился на краю леса, достал из седельной сумки зеркальный ларец, подаренный Таной, и поймал в него лучик солнца, которое теперь с каждой милей становилось жарче.
Рикки и Молли, весело щебеча, описали в воздухе головокружительную петлю, и запрыгнули в ларец.
– С тобой в лесу мы неразлучны, а выйдя в степь, поймай последний лучик. А если будем мы нужны, открой ларец и не тужи, – напомнили они, пропев напоследок.
Квентин сделал все так, как и должен был сделать. Впереди него, раскинувшись на многие сотни миль, лежали ковыльные степи Редера – вольные пастбища прибрежного ветра.
Глава 16. Первое приближение
Он пустил коня вскачь и наслаждался чувством полета. Конь летел над землей, почти не касаясь копытами высушенной солнцем и ветром морщинистой почвы, застеленной редким ковром из степных трав. Ветер сухой и теплый, настоянный на ароматах душистых трав, упругими струями бил в лицо. Квентин наслаждался чувством свободного полета, знакомого человеку, сумевшему вырваться на свободу из духоты и заточения сумрачных лесов. Распахнутая ковыльная степь гостеприимно принимала в свои объятия коня и всадника.
Последние дни путешествия дались нелегко: запасов еды почти не осталось, охота не приносила результатов, повезло только с водой – Квентин вдоволь запасся ею в чистом лесном ручье. Но как только он вырвался на степные просторы, чувство голода отступило – он упивался чувством свободы и волшебного полета навстречу ветру.
Ветер приносил удивительную ясность и легкость мыслям, освобождая их от всего грустного и мучительного, что произошло за последнее время. Бескрайняя широкая степь давала душе простор, и мысли лились удивительно спокойно и ясно. В безоблачном небе над головой жарко полыхало солнце. Пара стервятников черными точками кружили около горизонта, неустанно выслеживая мелкую зазевавшуюся живность. Чирикали полевые птички, из высокой травы доносился стрекот кузнечиков. Мятный запах разнотравья убаюкивал сознание. На местности ровной и гладкой, как стол, негде было зацепиться взгляду, только вдалеке на горизонте виднелись небольшие выпуклости зеленых холмов.
Старая дорога, по которой ехал Квентин, почти полностью скрылась среди разросшихся буйных трав, и найти ее было не просто. Поэтому Квентин, сбавив скорость, пустил коня неторопливым шагом. И все-таки упоение свободой и вольным ветром степей не проходило. Так хорошо он не чувствовал себя уже давно, с тех самых пор как покинул родную страну.
Жизнь возвращала интерес к себе. Восприятие действительности обострилось, теперь он понимал и чувствовал многие вещи не доступные ранее. С тех пор, как он надел золотой ободок, подаренный разумными грибами, он каждый день получал новые представления об окружающем мире, слышал новые голоса, и новые чувства охватывали его. Оторванный от мира, много дней предоставленный самому себе, он не чувствовал себя одиноким – громадный мир был полон разумных существ, окружающих его. И желание постигнуть этот мир и углубиться в него становилось все более сильным. Он, как будто глубоко нырнув в воду, сначала испугался темной бездонной глубины, а затем, обнаружив как хорошо и свободно дышится ему под водой, испытал непреодолимое желание погрузиться еще глубже. И не было предела этому погружению. Когда он находился в этом умиротворенном состоянии, все потребности и желания притуплялись и не казались уже жизненно необходимыми, теперь ему даже не приходилось подавлять возникающее временами чувство голода, оно просто оставалось где-то там, за зеркальной гладью водной поверхности, не в силах достигнуть глубин погруженного сознания.
Квентин ехал по степи и ощущал себя частью этого мира: гребнем ветра, ласкающим длинные пряди степных трав; этими холмами, стоящими здесь с незапамятных времен и гордо сознающими свою незыблемость; кузнечиком, затерянном в огромном лесу из трав, и весело напоминающим о себе своим пением. Природа стала частью его, а он осознал себя частью природы. И от этого осознания какое-то особенное спокойствие воцарилось в его душе. Никто не смог бы разрушить его, как не смог бы придти и разрушить этот мир, созданный навечно.
Два дня пути пронеслись быстро и незаметно. Он даже не помнил, спал ли он за все это время. Но ночи, удивительные степные ночи, с мириадами рассыпанных по небу звезд и неповторимыми руладами многоголосых хоров затерянных в траве насекомых помнил прекрасно.
Дорога, проступившая теперь более отчетливо, покорно следовала рельефу местности, петляя по холмам, которыми в изобилии, словно бородавками, вспучилась степь. С вершины холма можно было заглянуть далеко вперед и, поднимаясь на очередной холм, Квентин ожидал увидеть за гребнем что-нибудь новое, необыкновенное и замечательное, но каждый раз перед ним открывалась все та же однообразная картина: степь, распростертая до горизонта, и цепочки зеленых бугорков на ней. Он часто останавливался и сверялся с картой, не сбился ли с пути. Он проводил пальцем вдоль жирной линии тракта, уходящего на юг, и не мог найти ни одного населенного пункта. Вплоть до побережья Серединного моря, вдоль которого вытянулась Террана, простирались бесплодные необжитые земли степей и полупустынь.
Время от времени ему встречались развалины каких-то строений, они не были отмечены на карте, но, скорее всего, это были дорожные станции или какие-либо подобные сооружения, призванные обслуживать путников. Все они достигли такой степени разрушения, что приближаться к ним было не безопасно, но Квентину иногда удавалось добывать воду в их старых колодцах, хотя большинство из них давно были засыпаны песком.
На пятый день пути Квентин понял, что дорога через Редер оказалась гораздо более длинной, чем он рассчитывал. В изорванной одежде, похудевший, с обветренным лицом, он с надеждой вглядывался в даль в надежде заметить какой-либо оазис или поселок, но впереди, на много миль вперед, все также простирались бесплодные земли.
Дорога повернула на юг, и однажды, поднявшись на высокий холм, он увидел, что слева от дороги что-то блестит. Это было довольно далеко, и Квентину не хотелось сворачивать с дороги и делать большой крюк, но любопытство все-таки взяло вверх над всеми разумными доводами, и он повернул коня. Место, которое он заметил, располагалось в распадке между холмами, поросшем кустарником и высокой травой. Когда он въехал в распадок, солнце уже скрылось за одним из холмов, и в низину опустился вечерний сумрак.
Вскоре Квентин разглядел странные остовы, громоздящиеся в долине. Под ногами коня раздался неприятный хруст, и Гнедко испуганно отступил назад. Все ущелье было усеяно мертвыми костями каких-то животных. Многие из них были просто гигантских размеров, и их скелеты, величиной с большой дом, белели на поле. Тут же торчали искореженные металлические обломки древних машин. Сквозь высокую траву можно было разглядеть осколки стекла, куски металла, скелетированные останки людей и кости животных странного вида. У них была вытянутая, как у змеи, черепная коробка, длинный изогнутый позвоночник и две пары конечностей. Повсюду валялись странные металлические предметы, более всего по разумению Квентина, напоминающие оружие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Дод умолк, отдуваясь. На поляне воцарилась полная тишина. Квентин, находясь на ментальном уровне сознания, не слышал больше ни звуков ночного леса, ни движения воздуха, ни испуганных криков ночных птиц. Только ощущение близости к некому источнику высокой энергии, жерновами перемалывающему его мысли, охватило Квентина. Молчали все, и это молчание было настолько наполнено энергией, что, пронизывая каждую клеточку тела, заставляло разум человека сливаться с единым мыслительным огранизмом всего грибного сообщества.
Наконец тишина была прервана, и Дод, обращаясь к Квентину, сказал:
– Я давно ждал этого момента. Твои мысли открыты мне, и я знаю твое прошлое, знаю кто ты такой, и откуда пришел, – все это ясно отпечаталось в твоей памяти. Силой Единой Мысли мы можем узнать многое о твоей жизни. История твоя печальна, и она вдвойне печальна событиями последних дней. Люди перестают быть людьми и теряют разум под воздействием Изменения.
Перед тобой лежит нелегкий путь, и сделанный тобой выбор правильный. Ты должен спасти наш мир, стоящий на грани вымирания и безумия. Поверь мне, людей как формы существования разумной расы на Земле осталось не так много, а тот, кто начал Изменение, продолжает творить свое черное дело. Будь это Конах или кто-то иной, кто стоит за ним, – неважно, как он себя именует – несет зло нашему миру. Его надо остановить. И если ты готов сделать это, всегда можешь рассчитывать на нашу помощь и поддержку. Где бы ты ни был, мы всегда поможем тебе всей нашей Силой.
– Поэтому я спрашиваю тебя, человек, от имени всего нашего народа, готов ли ты принять нашу помощь и знания, чтобы победить в борьбе?
– Да, – тихо ответил Квентин, ошеломленный только что продемонстрированной ему Силой Единой Мысли.
– Тогда прими вот этот дар, – Дод, ловко вытянув руку-отросток, извлек из-под земли тускло блеснувший ободок.
– Это один из тех немногих предметов, что достался нам от наших предков, Древних людей. Он поможет тебе сконцентрировать разум и стать участником Силы Единой Мысли. Каждый день, пока ты носишь этот ободок, будет давать тебе новые способности и знания. Золотой ободок научит тебя лучше чувствовать настроения и мысли других людей, хотя это произойдет и не скоро. Но самое главное, мы сможем слышать друг друга, и ты всегда сможешь обратиться к нам за помощью в трудную минуту. Призови нас, и мы будем с тобой рядом.
Дод внимательно посмотрел на Квентина, как бы вопрошая его: все ли он осознал из сказанного этой ночью. Квентин только сейчас заметил, что начало светать, и солнце ярким оранжевым шариком выкатывалось из-за вершин деревьев.
– Пришло время отправляться в дорогу, юноша, – Дод говорил медленно, старательно продумывая слова, чтобы все сказанное дошло до Квентина. – Время самое дорогое, что у нас есть. К сожалению, оно работает против нас, и на Земле продолжается Изменение. Не теряй времени, а заодно с ним и наш мир – мир людей, мир разума, тот мир, который все мы любим.
Квентин взял ободок и надел его на голову, а когда пришел в себя или проснулся (он так этого и не понял), солнце стояло уже высоко, а рядом топтался Гнедко, терпеливо ожидая, когда проснется хозяин, и они поспешат в дорогу.
Что произошло в эту ночь? Все было настолько странно и неправдоподобно, что если бы не золотой ободок, Квентин никогда бы не поверил в то, что это не сон. Он снял ободок, повертел его в руках и, не найдя в нем ничего примечательного, снова надел на голову. Ничего не изменилось, быть может, только какой-то неясный шум, что он слышал теперь все время, стал немного громче. В этом шуме не было ничего неприятного, скорее наоборот, в нем чувствовалось что-то ободряющее, словно откуда-то издалека к нему пытался прорваться голос доброго и родного существа.
Но прежде чем оседлать коня и отправиться в путь, Квентин решил внимательно изучить карту, подаренную Таной. Он развернул свиток и с удивлением обнаружил знакомые названия мест. Это было невероятно, но на карте, изготовленной триста лет назад, названия стран, рек и морей не изменились. Он сразу же нашел Монтанию и, проведя пальцем на юго-восток, прошелся по лесам Оддора и дальше на юг через равнинные степи и пустоши Редера, за которыми находилось последнее из Великих Королевств – Террана со столицей городом Магочем. В этот город на побережье Серединного моря, где по преданиям находилась дорога в небо, в легендарное королевство Эльфидов, и лежал его путь.
Дорога между Западным и Серединным морями, по которой двигался Квентин, была обозначена на карте жирной черной чертой, значит, в старину она была хорошо известна. И теперь Квентину предстояло проследовать этим рискованным и позабытым за столетия путем.
Пришла пора отправляться в дорогу. Он оседлал Гнедко и двинулся легким шагом по старой дороге. Денек был солнечный, и как только он тронулся с места, солнечные зайчики весело запрыгали перед ним по дороге, указывая путь. Через час пути он заметил, что лес стал намного гуще, и кроны деревьев переплетаются над его головой. Трава доходила коню до брюха. Квентин ехал по тенистому лесному коридору и думал, что деревья стали такими высокими и толстыми неспроста, а, скорее всего, тоже подверглись Изменению.
* * *
Окружающий ландшафт преобразился только спустя пять дней. Теперь деревья стояли уже не сплошной стеной, а рощицами, перемежаемыми степными полями. Еще через день он достиг края леса, и перед ним открылась великая, простирающаяся до самого моря степь Редера. Он остановился на краю леса, достал из седельной сумки зеркальный ларец, подаренный Таной, и поймал в него лучик солнца, которое теперь с каждой милей становилось жарче.
Рикки и Молли, весело щебеча, описали в воздухе головокружительную петлю, и запрыгнули в ларец.
– С тобой в лесу мы неразлучны, а выйдя в степь, поймай последний лучик. А если будем мы нужны, открой ларец и не тужи, – напомнили они, пропев напоследок.
Квентин сделал все так, как и должен был сделать. Впереди него, раскинувшись на многие сотни миль, лежали ковыльные степи Редера – вольные пастбища прибрежного ветра.
Глава 16. Первое приближение
Он пустил коня вскачь и наслаждался чувством полета. Конь летел над землей, почти не касаясь копытами высушенной солнцем и ветром морщинистой почвы, застеленной редким ковром из степных трав. Ветер сухой и теплый, настоянный на ароматах душистых трав, упругими струями бил в лицо. Квентин наслаждался чувством свободного полета, знакомого человеку, сумевшему вырваться на свободу из духоты и заточения сумрачных лесов. Распахнутая ковыльная степь гостеприимно принимала в свои объятия коня и всадника.
Последние дни путешествия дались нелегко: запасов еды почти не осталось, охота не приносила результатов, повезло только с водой – Квентин вдоволь запасся ею в чистом лесном ручье. Но как только он вырвался на степные просторы, чувство голода отступило – он упивался чувством свободы и волшебного полета навстречу ветру.
Ветер приносил удивительную ясность и легкость мыслям, освобождая их от всего грустного и мучительного, что произошло за последнее время. Бескрайняя широкая степь давала душе простор, и мысли лились удивительно спокойно и ясно. В безоблачном небе над головой жарко полыхало солнце. Пара стервятников черными точками кружили около горизонта, неустанно выслеживая мелкую зазевавшуюся живность. Чирикали полевые птички, из высокой травы доносился стрекот кузнечиков. Мятный запах разнотравья убаюкивал сознание. На местности ровной и гладкой, как стол, негде было зацепиться взгляду, только вдалеке на горизонте виднелись небольшие выпуклости зеленых холмов.
Старая дорога, по которой ехал Квентин, почти полностью скрылась среди разросшихся буйных трав, и найти ее было не просто. Поэтому Квентин, сбавив скорость, пустил коня неторопливым шагом. И все-таки упоение свободой и вольным ветром степей не проходило. Так хорошо он не чувствовал себя уже давно, с тех самых пор как покинул родную страну.
Жизнь возвращала интерес к себе. Восприятие действительности обострилось, теперь он понимал и чувствовал многие вещи не доступные ранее. С тех пор, как он надел золотой ободок, подаренный разумными грибами, он каждый день получал новые представления об окружающем мире, слышал новые голоса, и новые чувства охватывали его. Оторванный от мира, много дней предоставленный самому себе, он не чувствовал себя одиноким – громадный мир был полон разумных существ, окружающих его. И желание постигнуть этот мир и углубиться в него становилось все более сильным. Он, как будто глубоко нырнув в воду, сначала испугался темной бездонной глубины, а затем, обнаружив как хорошо и свободно дышится ему под водой, испытал непреодолимое желание погрузиться еще глубже. И не было предела этому погружению. Когда он находился в этом умиротворенном состоянии, все потребности и желания притуплялись и не казались уже жизненно необходимыми, теперь ему даже не приходилось подавлять возникающее временами чувство голода, оно просто оставалось где-то там, за зеркальной гладью водной поверхности, не в силах достигнуть глубин погруженного сознания.
Квентин ехал по степи и ощущал себя частью этого мира: гребнем ветра, ласкающим длинные пряди степных трав; этими холмами, стоящими здесь с незапамятных времен и гордо сознающими свою незыблемость; кузнечиком, затерянном в огромном лесу из трав, и весело напоминающим о себе своим пением. Природа стала частью его, а он осознал себя частью природы. И от этого осознания какое-то особенное спокойствие воцарилось в его душе. Никто не смог бы разрушить его, как не смог бы придти и разрушить этот мир, созданный навечно.
Два дня пути пронеслись быстро и незаметно. Он даже не помнил, спал ли он за все это время. Но ночи, удивительные степные ночи, с мириадами рассыпанных по небу звезд и неповторимыми руладами многоголосых хоров затерянных в траве насекомых помнил прекрасно.
Дорога, проступившая теперь более отчетливо, покорно следовала рельефу местности, петляя по холмам, которыми в изобилии, словно бородавками, вспучилась степь. С вершины холма можно было заглянуть далеко вперед и, поднимаясь на очередной холм, Квентин ожидал увидеть за гребнем что-нибудь новое, необыкновенное и замечательное, но каждый раз перед ним открывалась все та же однообразная картина: степь, распростертая до горизонта, и цепочки зеленых бугорков на ней. Он часто останавливался и сверялся с картой, не сбился ли с пути. Он проводил пальцем вдоль жирной линии тракта, уходящего на юг, и не мог найти ни одного населенного пункта. Вплоть до побережья Серединного моря, вдоль которого вытянулась Террана, простирались бесплодные необжитые земли степей и полупустынь.
Время от времени ему встречались развалины каких-то строений, они не были отмечены на карте, но, скорее всего, это были дорожные станции или какие-либо подобные сооружения, призванные обслуживать путников. Все они достигли такой степени разрушения, что приближаться к ним было не безопасно, но Квентину иногда удавалось добывать воду в их старых колодцах, хотя большинство из них давно были засыпаны песком.
На пятый день пути Квентин понял, что дорога через Редер оказалась гораздо более длинной, чем он рассчитывал. В изорванной одежде, похудевший, с обветренным лицом, он с надеждой вглядывался в даль в надежде заметить какой-либо оазис или поселок, но впереди, на много миль вперед, все также простирались бесплодные земли.
Дорога повернула на юг, и однажды, поднявшись на высокий холм, он увидел, что слева от дороги что-то блестит. Это было довольно далеко, и Квентину не хотелось сворачивать с дороги и делать большой крюк, но любопытство все-таки взяло вверх над всеми разумными доводами, и он повернул коня. Место, которое он заметил, располагалось в распадке между холмами, поросшем кустарником и высокой травой. Когда он въехал в распадок, солнце уже скрылось за одним из холмов, и в низину опустился вечерний сумрак.
Вскоре Квентин разглядел странные остовы, громоздящиеся в долине. Под ногами коня раздался неприятный хруст, и Гнедко испуганно отступил назад. Все ущелье было усеяно мертвыми костями каких-то животных. Многие из них были просто гигантских размеров, и их скелеты, величиной с большой дом, белели на поле. Тут же торчали искореженные металлические обломки древних машин. Сквозь высокую траву можно было разглядеть осколки стекла, куски металла, скелетированные останки людей и кости животных странного вида. У них была вытянутая, как у змеи, черепная коробка, длинный изогнутый позвоночник и две пары конечностей. Повсюду валялись странные металлические предметы, более всего по разумению Квентина, напоминающие оружие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78