— Ты хреново выглядишь, — сказал он Джекки, и Бобби удивился нежности в его голосе. Прошло уже минут десять с тех пор, как они отключились, но никто не проронил ни слова. Джекки выглядела подавленной и все покусывала нижнюю губу. Джаммер казался не то расстроенным, не то разозленным — Бобби ни в чем уже не был уверен.
— А почему ты сказала, что Лукас мертв? — рискнул Бобби. Ему казалось, что молчание в захламленной конторе Джаммера застаивается, застывает — как что-то холодное и враждебное, способное задушить, если продлится еще хоть немного.
Джекки подняла на него взгляд, который, казалось, все никак не мог сфокусироваться.
— Они не пришли бы ко мне вот так, будь Лукас жив, — сказала она. Существуют соглашения, пакты. Первым всегда вызывают Легбу, но он должен был прийти с Данбалой. Его личность зависит от лоа, с которым он являет себя.
Лукас, должно быть, мертв.
* * *
Джаммер подтолкнул к ней через стол стакан виски, но Джекки помотала головой. Набор тродов все еще сидел у нее на лбу — хром и черный нейлон.
Джаммер скорчил гримасу отвращения, утянул стакан назад и залпом опустошил его сам.
— И все-то ты меня грузишь. В мире было гораздо больше смысла до того, как ваши люди начали путать карты.
— Не мы привели сюда лоа, Джаммер, — отозвалась танцовщица. — Они просто были там, и они нашли нас, потому что мы их понимали!
— Ну вот, снова, — устало сказал Джаммер. — Чем бы они ни были, откуда бы они ни пришли, они просто приняли ту форму, в какой их хотела бы видеть свора сбрендивших латиносов, поспеваешь за мной? Ну откуда, скажи на милость, там могло взяться что-то, с чем нам пришлось бы общаться на каком-то сраном гаитянском из буша! Вы со своим вудуистским культом просто пришли и увидели расклад. Но все эти Лукасы и Бовуа, и иже с ними — они прежде всего деловые люди. А эти чертовы штуки знают, как заключать сделки! Просто прирожденные дельцы! — он закрутил пробку и убрал бутылку обратно в стол. — Знаешь, дорогуша, есть вероятность, что некто, у кого — не стану спорить — до хрена силы в решетке, просто садится вам на шею. Проецирует все эти штуки… Ты же и сама знаешь, что это вполне возможно, так ведь? Так, Джекки?
— Не выйдет, — голос Джекки звучал холодно и ровно. — Но я знаю то, что я знаю, и это никак не объяснить…
Джаммер вынул из кармана черную электробритву и начал бриться.
— Конечно, — сказал он. Жужжала бритва, которой он водил по подбородку.
— Я прожил в киберпространстве восемь лет, так? Так вот, я знаю, что в мое время там ничего не было… Во всяком случае, хочешь, я позвоню Лукасу, хотя бы перестанешь мучаться, жив он или мертв? У тебя есть телефон этого его «роллса»?
— Нет, — сказала Джекки, — не беспокойся. Пока не объявится Бовуа, нам всем лучше сидеть тихо. — Она встала, стянула троды и подобрала шляпу. — Я собираюсь прилечь и попытаться поспать. Пригляди за Бобби… — повернувшись, она пошла к двери конторы. Вид у нее был такой, будто она шла во сне, вся энергия из нее куда-то испарилась.
— Чудесно, — сказал Джаммер, проводя бритвой по верхней губе. — Хочешь выпить? — спросил он Бобби.
— Ну, — протянул Бобби, — вроде как рано…
— Может быть, для тебя, — он убрал бритву обратно в карман. Дверь за Джекки закрылась. Джаммер слегка подался вперед. — На что они похожи, малыш? Ты что-нибудь разглядел?
— Сероватые такие. Расплывчатые…
На лице Джаммера отразилось разочарование. Он снова ссутулился в кресле.
— Что ж, пожалуй, их как следует и не разглядишь, если в них не верить, — побарабанил он пальцами по подлокотнику. — Как, по-твоему, они реальны?
— Ну, мне бы не хотелось ссориться с кем-нибудь из них…
Джаммер поднял на него взгляд.
— Нет? Ну ладно, может, ты умнее, чем кажешься. Я и сам не стал бы с ними связываться. Я вышел из игры до того, как они начали появляться…
— Так что же они, по-твоему, такое?
— Ага, становишься все умнее… Ну, я не знаю. Как я говорил, не уверен, что смогу проглотить байку о том, что это шайка гаитянских богов вуду, но кто знает? — он прищурился. — Может статься, они — вирусные программы, сбежавшие в матрицу, там репродуцировавшиеся и очень-очень поумневшие… Одно это звучит жутковато; возможно, люди «Тьюринга» пытаются все это замять. Или, может, Иск-Ин нашел способ скопировать части себя в матрицу, а такое «тьюрингов» просто с ума сведет. Знавал я одного тибетца, он делал внешние модемы для жокеев — так он считал их тулпа.
Бобби сморгнул.
— Тулпа — это мыслеформа, что-то вроде этого. Суеверия. По-настоящему крутые ребята могут отделить от себя нечто вроде духа, вылив негативную энергию в некую оболочку. — Он пожал плечами. — Опять бред сивой кобылы. Как и эти вудуистские божки нашей Джекки.
— Ну, на мой взгляд, Лукас и Бовуа, да и остальные — все они чертовски уверенно ведут себя так, как будто эти духи вполне реальны, а не просто какой-то там спектакль…
Джаммер кивнул.
— Вот именно. И дела у них чертовски хороши, так что в этом что-то есть. — Он опять пожал плечами, потом зевнул. — Мне тоже надо поспать. Можешь делать все, что хочешь, только держи руки подальше от моей деки. И не пытайся выйти наружу, не то разорется добрый десяток «кричалок». В холодильнике за баром есть сок, сыр и прочая кормежка…
Теперь, когда весь клуб остался целиком в его распоряжении, Бобби все еще находил его несколько жутковатым, но достаточно интересным, чтобы стоить такой жути. Он побродил взад-вперед позади бара, касаясь рычагов пивных кранов и хромированных клювов коктейльных миксеров. Тут была машина для приготовления льда, и еще одна, выплевывающая кипяток. Он сделал себе чашку японского растворимого кофе и порылся в каталоге аудиокассет Джаммера. Он никогда не слышал ни таких названий групп, ни имен певцов. Интересно, это пожилой Джаммер предпочитает старье или все здесь новые вещи, которые не просочатся в Барритаун — скорее всего, через клуб Леона — еще ближайшие две недели… Под черной с серебром универсальной кредитной консолью в конце стойки притаилась пушка, небольшой толстый автоматический пистолет с магазином, который вдвигался прямо в приклад. Пушка была прилеплена под стойкой бара куском зеленой липучки, и Бобби подумал, что трогать ее не стоит. Через некоторое время он решил, что не чувствует больше страха. Стало просто скучно и немного нервно.
Захватив с собой остывающий кофе, он вышел на середину зала. Сел за один из столиков и стал делать вид, что он — Счет Ноль, или — еще лучше — Граф Ноль, лучший компьютерный артист в Муравейнике — ждет, что появятся ребята поговорить о сделке, о каком-то набеге, который надо для кого-то провернуть, а никто кроме Счета-Графа даже близко не тянет.
— Конечно, — сказал он пустому ночному клубу, глаза полуприкрыты тяжелыми веками. — Я разрежу вам этот лед… Если у вас есть деньги… — и они побледнели, когда он назвал им цену.
Помещение было звукоизолированным; звуков торговых рядов на четырнадцатом этаже не доносилось вовсе, было слышно только жужжание какого-то кондиционера и временами — бульканье кипятящего воду титана. Устав играть во всемогущего Графа Ноль, Бобби оставил чашку с кофе на столе и подошел ко входу, провел рукой по потертому бархату витого каната, висевшего между полированных латунных столбиков. Осторожно, стараясь не коснуться самой стеклянной двери, он устроился на дешевом стальном стуле с заклеенным липучкой сиденьем из кожзаменителя возле окна выдачи пальто. В гардеробной горела тусклая лампочка; видны были несколько дюжин старых деревянных плечиков, свисающих со стальных стоек, на каждой вешалке висела желтая табличка с выведенным от руки номерком. Бобби решил, что здесь иногда сидит сам Джаммер, проверяя клиентуру. Он в самом деле не понимал, с чего бы кому-то, кто в молодости восемь лет был крутейшим ковбоем, хотеть управлять ночным клубом, но, может, это такое хобби. Опять же, сколько девочек можно заполучить, управляя ночным клубом… Но потом Бобби подумал, что если ты богат, ты в любом случае их получишь. А если Джаммер восемь лет был крутым, то, решил Бобби, он должен быть богатым…
Он задумался о том, что произошло в матрице, о серых дырах и голосах.
Бобби поежился. Он до сих пор не понимал, почему встреча с ними означает, что Лукас мертв. Как может быть Лукас мертв? Тут он вспомнил, что его мать мертва, и почему-то это тоже показалось не очень-то реальным. Господи. Все это действует ему на нервы. Ему захотелось оказаться снаружи, по ту сторону дверей, глазеть на лавки и покупателей, и на тех, кто там работает.
Протянув руку, он осторожно отодвинул край бархатной шторы, как раз настолько, чтобы выглянуть через старое толстое стекло. Радужная круговерть лавок и характерная пасущаяся походка покупателей. И прямо посреди этой праздничной суеты в обрамлении столов, загроможденных подержанными аналоговыми видеооптическими устройствами, логическими зондами и регуляторами тока — безрасовое, тяжелокостное лицо Леона. Глубоко посаженные мерзкие глазки останавливаются на Бобби с явно слышимым щелчком узнавания. И тут Леон сделал нечто совершенно неслыханное — во всяком случае, на памяти Бобби. Леон улыбнулся.
Глава 23
ПРИБЛИЖЕНИЕ
Стюард «Джей-Эй-Эль» предложил ей на выбор несколько кассет симстима: ретроспективный просмотр Фокстона у «Тейта» в прошлом августе, отснятый в Гане приключенческий сериал («Ашанти! Ашанти!»), попурри из «Кармен» Бизе, записанное из частной ложи в Токийской опере, и полчаса сетевого ток-шоу Тэлли Ишэм «Высший свет».
— Это ваш первый полет на шаттле, мисс Овски?
Марли кивнула. Она назвала Палеологосу девичью фамилию матери, что, вероятно, было глупо.
Стюард понимающе улыбнулся.
— Кассета определенно способна облегчить ощущения, связанные со взлетом. На этой неделе у нас очень популярна «Кармен». Роскошные костюмы, насколько я понимаю.
Марли покачала головой, не в настроении слушать оперу. Фокстона она терпеть не могла и предпочла бы испытать на себе всю силу ускорения, чем выдержать «Ашанти!». Пленку Ишэм она взяла по умолчанию, как наименьшее из четырех зол.
Стюард проверил ремни ее кресла, протянул ей кассету и маленькую одноразовую тиару из серого пластика, потом двинулся дальше. Марли надела пластмассовые троды, воткнула штекер в подлокотник кресла, и со вздохом вставила кассету в прорезь рядом с разъемом. Внутренность челнока «Джей-Эй-Эль» растворилась в сиянии эгейской голубизны, и на у глазах у Марли в безоблачном небе проступили заглавные буквы элегантного шрифта:
«ВЫСШИЙ СВЕТ ТЭЛЛИ ИШЭМ».
Тэлли Ишэм неизменно присутствовала в симстим-индустрии, сколько Марли себя помнила. Этакая Золотая Девочка без возраста, вознесенная еще на первой волне нового масс-медиа. Теперь же Марли обнаружила, что заперта в загорелом, гибком теле Тэлли с его потрясающе комфортабельным сенсорным восприятием. Тэлли Ишэм вся будто светилась здоровьем и силой, вдыхая глубоко и свободно, ее грациозное тело — кожа, мускулы, кости, — казалось, никогда не слыхивало о напряжении. Войти в ее симстим-записи — это как погрузиться в ванну совершенного здоровья, почувствовать весну в высоких ключицах и округлость груди под шелковистым египетским хлопком простенькой белой блузки. Она стояла, облокотившись о пористую белую балюстраду над крохотной гаванью островного греческого городка. Под ней каскадом сбегали вниз по склону холма кроны деревьев в цвету, отмытый добела камень прочерчивали узкие извилистые лесенки. В гавани заныла корабельная сирена.
— Туристы сейчас спешат вернуться на свой прогулочный теплоход, сказала Тэлли и улыбнулась. Когда она улыбалась, Марли чувствовала гладкость белых зубов звезды, вкус свежести у нее во рту, приятно шершавый камень балюстрады под ее голыми руками. — Но один гость нашего острова останется сегодня вечером с нами, я очень давно мечтала познакомиться с этим человеком, и уверена, вы будете удивлены и обрадованы, поскольку он обычно избегает внимания прессы…
Она выпрямилась и, обернувшись, послала улыбку прямо в загорелое улыбающееся лицо Йозефа Вирека…
Марли сорвала с головы тиару. Вокруг нее рухнул на свое место в реальности белый пластик салона шаттла. На панели над головой мигали предупреждающие надписи, едва ощутимая вибрация все возрастала.
Вирек? Марли посмотрела на набор тродов.
— Ну, — сказала она вслух, — пожалуй, ты действительно человек из самого что ни на есть высшего света…
— Прощу прощения? — в ремнях своего кресла в странном движении, отдаленно напоминающем полупоклон, качнулся студент-японец. — У вас какие-то сложности со стимом?
— Нет-нет, — сказала Марли. — Извините.
Она снова надвинула тиару на лоб, и салон шаттла растворился в жужжании сенсорной статики. Скребущая мешанина ощущений внезапно уступила место спокойному изяществу Тэлли Ишэм, которая, взяв холодную твердую руку Вирека, улыбалась в его мягкие голубые глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42