Кейс понимал этот как постепенное и добровольное приспособление к миру машин, к системе, к породившему тебя организму. На том же был основан и стиль уличной жизни – на знании неписанного этикета, что подразумевало искусство жить в паутине связей, невидимых ниточек влияния, уходящих к высшим, скрытым от большинства уровням.
Но что происходит сейчас в коридорах "Блуждающих огней"? На протяжении нескольких миль пути покрытие стен было сорвано, тянулся сплошной голый бетон и сталь.
– Интересно, где сейчас Питер, а? Должно быть, мы скоро увидимся с нашим красавчиком, – пробормотала Молли. – И Армитаж. Он– то где, Кейс?
– Мертв, – ответил Кейс, прекрасно понимая, что Молли его не слышит.
И прервал связь с симстимом.
Китайская программа вплотную подобралась к айсу цели. Радужный оттенок тканей вируса в большинстве мест сменился зеленым цветом, идентичным цвету прямоугольника, обозначающего ядро "Т-А". Изумрудные дуги над бесцветием бесконечности.
– Как идут дела, Котелок?
– Отлично. Очень ловко работает. Потрясающая штуковина... Была бы у меня такая тогда в Сингапуре... Я расколол тогда старый добрый "Новый азиатский банк" на половину всего, что у него было за душой. Но это старая история. Эта детка берет всю нудную рутину на себя. Теперь могу себе представить, какой будет следующая война...
– Если такие вирусы появятся на рынке, мы останемся без работы, – сказал Кейс.
– Сомневаюсь. Подожди, посмотрим, что будет, когда эта хреновина попрет наверх и начнет смешиваться с черным айсом...
– Лады.
На окончании одной из изумрудных дуг внезапно появилось что-то маленькое и определенно не геометрическое.
– Котелок...
– Да. Я вижу. Не знаю, верить своим глазам или нет.
На фоне зеленой стены ядра "Т-А" четко выделилась темно– коричневатая запятая. Она начала приближаться по мосту, выстроенному "Куанем одиннадцатой степени", постепенно становясь все больше. Кейс заметил, что запятая идет на крошечных ножках. Фигурка подходила все ближе и ближе, изумрудная дуга под ее ногами просядала, полихромные плоскости вируса боязливо пятились, спасаясь от скрипучих черных ботинок.
– Разбирайся с этим сам, босс, – сказал Котелок, когда, словно бы в нескольких метрах от них, помятая фигура Финна наконец остановилась. – Ни разу в жизни – когда я был жив, конечно, – не видел ничего более забавного.
Однако жизнерадостного приступа смеха не последовало.
– Я еще не пробовал этот способ, – сказал Финн, скаля зубы и копаясь в карманах потрепанного пиджака.
– Ты убил Армитажа, – сказал Кейс.
– Корто. Да. А Армитаж свою функцию уже выполнил. Так уж получилось. Знаю, знаю, ты хочешь спросить меня насчет фермента. Все в порядке. Без проблем. Как раз я-то и дал его Армитажу. То есть, я подсказал ему, как все это организовать. Сам принцип. Пока же, думаю, нам лучше оставить все как есть. У тебя еще достаточно времени. Потом ты получишь все, что тебе причитается. Еще пара– тройка часов, идет?
Финн закурил "Портагас", и Кейс с удивлением проследил за голубыми клубами сигаретного дыма, расплывающимися в инфопространстве.
– С вами, ребята, – сказал Финн, – одна головная боль. Вот Котелок – если бы вы все были такими, как он, было бы куда проще. Он конструкт, просто блок ПЗУ, и всегда поступает так, как я ожидаю. Я, точнее, одна из моих проекций, предупреждал Молли, что ей не стоит проявлять излишней самостоятельности, находясь внутри виллы. К чему это привело, ты, Кейс, знаешь сам, – Финн вздохнул.
– Почему Ашпул хотел покончить с собой? – спросил Кейс.
– А почему люди вообще кончают с собой? – фигура в Матрице пожала плечами. – Впрочем, в данном случае я знаю ответ, но изложение этого ответа, с ссылками на различные аспекты жизни Ашпула и их взаимосвязь, займет двадцать часов. Он был давно готов к этому акту, но постоянно погружал себя в холодный сон. Господи, каким он был скучным старым засранцем!
Лицо Финна исказила гримаса отвращения.
– В двух словах – главным образом все это связано с тем, почему Ашпул убил свою жену. Но непосредственной причиной того, что ускорило развязку, было вот что: маленькая Три-Джейн придумала способ воздействовать на программу, контролирующую семейную криогенную установку. Очень остроумный способ. Так что на самом-то деле убила его она. При том, что сам Ашпул полагал, будто покончил жизнь самоубийством, а твоя подруга – ангел мести – всадила ему в глаз заряд яда моллюска. – Финн щелчком послал окурок вниз, в переплетения Матрицы. – Ну, а я... я всего лишь намекнул Три-Джейн, по-дружески подсказал ей, что и как, понимаешь?
– Зимнее Безмолвие, – начал Кейс, тщательно взвешивая каждое слово, – ты говорил мне, что ты – часть чего-то большего. Затем, ты говорил, что в том случае, если операция завершится успешно и Молли произнесет слово над ухом головы, ты перестанешь существовать.
Финн кивнул головой обтекаемой формы.
– Вопрос: с кем, в таком случае, мне иметь дело? Поскольку Армитаж мертв, а мне в ближайшем будущем предстоит спешно уносить ноги, кто тогда скажет мне, как избавиться от этих чертовых капсул с токсином в кровеносной системе? Кто вытащит из виллы Молли? Я имею в виду, куда, к кому или чему мы должны будем обратиться, когда освободим тебя от механического сдерживателя?
Финн выудил из кармана деревянную зубочистку и придирчиво осмотрел ее, как хирург осматривает скальпель перед тем, как им воспользоваться.
– Хороший вопрос, – сказал он наконец. – Ты слышал о лососе? Это такая рыба. Лосось, видишь ли, он вынужден плыть против течения. Понял?
– Нет, – ответил Кейс.
– Ну так вот, я сейчас тоже нахожусь под давлением принуждения. Я не знаю, почему. Если я сейчас начну посвящать тебя в свои рассуждения по этому поводу, то лишь краткий их обзор займет пару твоих жизней. Потому что я очень много думал на эту тему. Но не придумал ничего. Но в том случае, если все начатое закончится, и закончится так, как нужно, я стану частью чего-то большего. Значительно большего.
Финн окинул взглядом окружающее не-пространство Матрицы.
– Но то, чем я являюсь сейчас, никуда не исчезнет. И ты получишь, что тебе причитается.
Кейс подавил безумный порыв броситься вперед и сдавить пальцами горло Финна где-нибудь чуть выше небрежного узла старого засаленного шарфа. Так, чтобы большие пальцы глубоко ушли под адамово яблоко.
– Ну что ж, удачи, – сказал Финн.
Он повернулся, сунул руки в карманы и зашагал по изумрудной дуге обратно.
– Эй ты, задница, – сказал вдруг Котелок, после того как Финн отдалился на десяток шагов. – А что будет со мной? Как ты расплатишься со мной?
– Ты получишь то, чего хочешь, – ответил Финн.
– Что это означает? – спросил Кейс, глядя, как узкая спина, затянутая в твид, уменьшается с каждым шагом.
– Я хочу, чтобы меня стерли, – ответил конструкт. – Я говорил тебе об этом, помнишь?
Атмосфера виллы "Блуждающие огни" напомнила Кейсу утренние часы в пустынных торговых центрах городка его детства, малонаселенного местечка, где с рассветом наступало состояние некоего наэлектризованного покоя, оцепенелого ожидания, напряжения, застающего тебя тупо рассматривающим насекомых, кружащихся подле забранных в сетку лампочек над входами в пока еще темные магазинчики. Провинциальный городок в приграничье Мурашовника, далекий от вечного всенощного гама и гула пылающего сердца страны. На вилле царило то же самое ощущение соседства со спящими обитателями бодрствующего мира, о которых Кейс знать не хотел и видеть их не желал; вялотекущего бизнеса, отложенного до срока, близости момента пробуждения, тщеты и повторений.
Молли шла теперь медленней, что объяснялось и тем, что цель путешествия была уже близка, и тем, что нога снова стала ее беспокоить. Иголки боли пробивались сквозь эндорфинную завесу, и Кейс боялся даже думать о том, к чему это приведет. Молли, стиснув зубы, молчала и тщательно следила за дыханием. По дороге ей попадалось множество непонятных вещей, но любопытство Кейса уже угасло. Молли прошла через комнату, полную книг – миллионы листов пожелтевшей бумаги, зажатых между матерчатыми или кожаными переплетами; из полок через определенные интервалы торчали закладки с кодовыми буквами и цифрами; затем через тускло освещенную галерею, в которой Кейс, через посредство равнодушных глаз Молли, приметил пыльные осколки разбитой стеклянной двери – медная табличка над дверью гласила: "La mariee mise a nu par ses celibataires, meme " []. Молли протянула руку и прикоснулась к первому слою сэндвича – пуленепробиваемому покрытию "лексан", защищающему теперь разбитое стекло. Ее искусственные ногти сухо стукнули о гладкую поверхность. Без всякого сомнения, это был вход в криогенные покои Ашпула – чуть дальше, за лексаном, виднелись помпезные двери из темного полупрозрачного хромированного материала.
После двух африканцев в автотележке Молли не встретилось ни одной живой души. Для Кейса эти негры стали теперь символом воображаемых обитателей виллы; ему виделись чернокожие фигуры в ярких комбинезонах, тихо скользящие по комнатам "Блуждающих огней" – гладкие черепа блестят и кивают в такт воинственному песнопению на неизвестном языке. Ничего из ожидаемого ранее, ничего из сказочного рассказа Кэти и полузабытых детских фантазий о приключениях в катакомбах якудза Кейс так и не увидел.
19:02:18.
Осталось полтора часа.
– Кейс, – сказала Молли, – хочу попросить тебя об одной услуге.
Она осторожно опустилась на кипу полированных стальных пластин, край каждой пластины был окаймлен шершавым покрытием из светлого пластика. Выпустив из-под ногтя указательного пальца бритву, Молли срезала часть пластиковой каймы с верхней пластины и начала вертеть мягкий кусок в руках.
– Моя нога ни к черту, ты это знаешь? Я не рассчитывала, что придется совершать такой долгий подъем, и теперь эндорфин уже не спасает. Поэтому возможно – только возможно, понимаешь – у меня здесь будут проблемы. Если случится так, если дела пойдут совсем плохо, то прежде чем Ривейра... – Молли стала массировать ногу, растирая бедро под кожей джинсов и тонким полиуглеродом костюма "Новых", – ...в общем, я хочу, чтобы ты сказал ему. Сказал ему, что это сделала я. Понял? Просто скажи, что это сделала Молли. Он поймет. Хорошо?
Молли оглянулась и посмотрела вдоль пустого коридора с голыми стенами. Пол на этом участке был голый, бетонный, в воздухе витал запах смолы.
– Черт возьми, дружище! Ведь я даже не знаю слышишь ты меня или нет!
:::::::КЕЙС::::::
Молли вздохнула, поднялась на ноги и кивнула.
– Что он там наболтал тебе, приятель? Этот Зимнее Безмолвие? Рассказал он тебе о Мари-Франс? Она была второй половиной "Тиссье– Ашпул", генетической матерью Три-Джейн. И, насколько я поняла, той марионетки Ашпула, которая сейчас мертва. Я многого не поняла там, в кабинке, из того, что он мне рассказывал... долгая история... Например, почему он появляется в образе Финна или других. Он пытался мне это объяснить. Это не просто маска, он использует математические модели реальных людей как туннели общения, метод соприкосновения для общения с нами. Он называл это шаблоном. Моделированием личности.
Молли вытащила из кобуры под мышкой иглострел и захромала по коридору дальше.
Голая сталь и струпья эпоксидки на стенах внезапно кончились, сменившись чем-то, что Кейс поначалу принял за поверхность пробитого в сплошной скале туннеля. Молли исследовала стену, и Кейс понял, что сталь исчезла под покрытием, на вид и на ощупь точно имитирующим холодный камень. Молли опустилась на одно колено и потрогала рукой песок на полу искусственного тоннеля. На ощупь это был обыкновенный песок, сухой и прохладный, но после того, как она провела по песку пальцами, он сомкнулся за ними, подобно жидкости, не оставив на поверхности никаких следов. Впереди, метрах в десяти, туннель поворачивал. Из-за поворота бил яркий желтый свет. С самого начала подключения Кейс чувствовал, что сила тяжести здесь почти равна земной, из чего можно было заключить, что, миновав подъем, Молли снова начала спускаться. Кейс был в абсолютной растерянности; ориентация в пространстве была слабым местом всех ковбоев.
Но Молли знает, куда идти, сказал он себе.
Что-то мелькнуло возле ее ноги и, монотонно тикая, устремилось по псевдопеску вперед. Замигала красная полоса. Браун.
Первая из голограмм, нечто вроде триптиха, поджидала ее сразу за поворотом. Прежде чем Кейс сумел разобраться в том, что опасности нет и что это всего лишь изображение, Молли уже расслабилась и опустила иглострел. Фигуры в полный человеческий рост были словно из мультфильма, карикатурными фантомами: Молли, Армитаж и Кейс. У Молли огромные груди, ложбинка между которыми видна благодаря тому, что молния тяжелой кожаной куртки до половины расстегнута. Талия до невозможности узкая. Серебряные линзы скрывают половину лица. В руке Молли держит нелепое, вычурное оружие непонятного типа, очертания пистолета почти полностью скрыты приспособлениями обтекаемой формы, чем-то вроде оптического прицела, глушителя, пламегасителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Но что происходит сейчас в коридорах "Блуждающих огней"? На протяжении нескольких миль пути покрытие стен было сорвано, тянулся сплошной голый бетон и сталь.
– Интересно, где сейчас Питер, а? Должно быть, мы скоро увидимся с нашим красавчиком, – пробормотала Молли. – И Армитаж. Он– то где, Кейс?
– Мертв, – ответил Кейс, прекрасно понимая, что Молли его не слышит.
И прервал связь с симстимом.
Китайская программа вплотную подобралась к айсу цели. Радужный оттенок тканей вируса в большинстве мест сменился зеленым цветом, идентичным цвету прямоугольника, обозначающего ядро "Т-А". Изумрудные дуги над бесцветием бесконечности.
– Как идут дела, Котелок?
– Отлично. Очень ловко работает. Потрясающая штуковина... Была бы у меня такая тогда в Сингапуре... Я расколол тогда старый добрый "Новый азиатский банк" на половину всего, что у него было за душой. Но это старая история. Эта детка берет всю нудную рутину на себя. Теперь могу себе представить, какой будет следующая война...
– Если такие вирусы появятся на рынке, мы останемся без работы, – сказал Кейс.
– Сомневаюсь. Подожди, посмотрим, что будет, когда эта хреновина попрет наверх и начнет смешиваться с черным айсом...
– Лады.
На окончании одной из изумрудных дуг внезапно появилось что-то маленькое и определенно не геометрическое.
– Котелок...
– Да. Я вижу. Не знаю, верить своим глазам или нет.
На фоне зеленой стены ядра "Т-А" четко выделилась темно– коричневатая запятая. Она начала приближаться по мосту, выстроенному "Куанем одиннадцатой степени", постепенно становясь все больше. Кейс заметил, что запятая идет на крошечных ножках. Фигурка подходила все ближе и ближе, изумрудная дуга под ее ногами просядала, полихромные плоскости вируса боязливо пятились, спасаясь от скрипучих черных ботинок.
– Разбирайся с этим сам, босс, – сказал Котелок, когда, словно бы в нескольких метрах от них, помятая фигура Финна наконец остановилась. – Ни разу в жизни – когда я был жив, конечно, – не видел ничего более забавного.
Однако жизнерадостного приступа смеха не последовало.
– Я еще не пробовал этот способ, – сказал Финн, скаля зубы и копаясь в карманах потрепанного пиджака.
– Ты убил Армитажа, – сказал Кейс.
– Корто. Да. А Армитаж свою функцию уже выполнил. Так уж получилось. Знаю, знаю, ты хочешь спросить меня насчет фермента. Все в порядке. Без проблем. Как раз я-то и дал его Армитажу. То есть, я подсказал ему, как все это организовать. Сам принцип. Пока же, думаю, нам лучше оставить все как есть. У тебя еще достаточно времени. Потом ты получишь все, что тебе причитается. Еще пара– тройка часов, идет?
Финн закурил "Портагас", и Кейс с удивлением проследил за голубыми клубами сигаретного дыма, расплывающимися в инфопространстве.
– С вами, ребята, – сказал Финн, – одна головная боль. Вот Котелок – если бы вы все были такими, как он, было бы куда проще. Он конструкт, просто блок ПЗУ, и всегда поступает так, как я ожидаю. Я, точнее, одна из моих проекций, предупреждал Молли, что ей не стоит проявлять излишней самостоятельности, находясь внутри виллы. К чему это привело, ты, Кейс, знаешь сам, – Финн вздохнул.
– Почему Ашпул хотел покончить с собой? – спросил Кейс.
– А почему люди вообще кончают с собой? – фигура в Матрице пожала плечами. – Впрочем, в данном случае я знаю ответ, но изложение этого ответа, с ссылками на различные аспекты жизни Ашпула и их взаимосвязь, займет двадцать часов. Он был давно готов к этому акту, но постоянно погружал себя в холодный сон. Господи, каким он был скучным старым засранцем!
Лицо Финна исказила гримаса отвращения.
– В двух словах – главным образом все это связано с тем, почему Ашпул убил свою жену. Но непосредственной причиной того, что ускорило развязку, было вот что: маленькая Три-Джейн придумала способ воздействовать на программу, контролирующую семейную криогенную установку. Очень остроумный способ. Так что на самом-то деле убила его она. При том, что сам Ашпул полагал, будто покончил жизнь самоубийством, а твоя подруга – ангел мести – всадила ему в глаз заряд яда моллюска. – Финн щелчком послал окурок вниз, в переплетения Матрицы. – Ну, а я... я всего лишь намекнул Три-Джейн, по-дружески подсказал ей, что и как, понимаешь?
– Зимнее Безмолвие, – начал Кейс, тщательно взвешивая каждое слово, – ты говорил мне, что ты – часть чего-то большего. Затем, ты говорил, что в том случае, если операция завершится успешно и Молли произнесет слово над ухом головы, ты перестанешь существовать.
Финн кивнул головой обтекаемой формы.
– Вопрос: с кем, в таком случае, мне иметь дело? Поскольку Армитаж мертв, а мне в ближайшем будущем предстоит спешно уносить ноги, кто тогда скажет мне, как избавиться от этих чертовых капсул с токсином в кровеносной системе? Кто вытащит из виллы Молли? Я имею в виду, куда, к кому или чему мы должны будем обратиться, когда освободим тебя от механического сдерживателя?
Финн выудил из кармана деревянную зубочистку и придирчиво осмотрел ее, как хирург осматривает скальпель перед тем, как им воспользоваться.
– Хороший вопрос, – сказал он наконец. – Ты слышал о лососе? Это такая рыба. Лосось, видишь ли, он вынужден плыть против течения. Понял?
– Нет, – ответил Кейс.
– Ну так вот, я сейчас тоже нахожусь под давлением принуждения. Я не знаю, почему. Если я сейчас начну посвящать тебя в свои рассуждения по этому поводу, то лишь краткий их обзор займет пару твоих жизней. Потому что я очень много думал на эту тему. Но не придумал ничего. Но в том случае, если все начатое закончится, и закончится так, как нужно, я стану частью чего-то большего. Значительно большего.
Финн окинул взглядом окружающее не-пространство Матрицы.
– Но то, чем я являюсь сейчас, никуда не исчезнет. И ты получишь, что тебе причитается.
Кейс подавил безумный порыв броситься вперед и сдавить пальцами горло Финна где-нибудь чуть выше небрежного узла старого засаленного шарфа. Так, чтобы большие пальцы глубоко ушли под адамово яблоко.
– Ну что ж, удачи, – сказал Финн.
Он повернулся, сунул руки в карманы и зашагал по изумрудной дуге обратно.
– Эй ты, задница, – сказал вдруг Котелок, после того как Финн отдалился на десяток шагов. – А что будет со мной? Как ты расплатишься со мной?
– Ты получишь то, чего хочешь, – ответил Финн.
– Что это означает? – спросил Кейс, глядя, как узкая спина, затянутая в твид, уменьшается с каждым шагом.
– Я хочу, чтобы меня стерли, – ответил конструкт. – Я говорил тебе об этом, помнишь?
Атмосфера виллы "Блуждающие огни" напомнила Кейсу утренние часы в пустынных торговых центрах городка его детства, малонаселенного местечка, где с рассветом наступало состояние некоего наэлектризованного покоя, оцепенелого ожидания, напряжения, застающего тебя тупо рассматривающим насекомых, кружащихся подле забранных в сетку лампочек над входами в пока еще темные магазинчики. Провинциальный городок в приграничье Мурашовника, далекий от вечного всенощного гама и гула пылающего сердца страны. На вилле царило то же самое ощущение соседства со спящими обитателями бодрствующего мира, о которых Кейс знать не хотел и видеть их не желал; вялотекущего бизнеса, отложенного до срока, близости момента пробуждения, тщеты и повторений.
Молли шла теперь медленней, что объяснялось и тем, что цель путешествия была уже близка, и тем, что нога снова стала ее беспокоить. Иголки боли пробивались сквозь эндорфинную завесу, и Кейс боялся даже думать о том, к чему это приведет. Молли, стиснув зубы, молчала и тщательно следила за дыханием. По дороге ей попадалось множество непонятных вещей, но любопытство Кейса уже угасло. Молли прошла через комнату, полную книг – миллионы листов пожелтевшей бумаги, зажатых между матерчатыми или кожаными переплетами; из полок через определенные интервалы торчали закладки с кодовыми буквами и цифрами; затем через тускло освещенную галерею, в которой Кейс, через посредство равнодушных глаз Молли, приметил пыльные осколки разбитой стеклянной двери – медная табличка над дверью гласила: "La mariee mise a nu par ses celibataires, meme " []. Молли протянула руку и прикоснулась к первому слою сэндвича – пуленепробиваемому покрытию "лексан", защищающему теперь разбитое стекло. Ее искусственные ногти сухо стукнули о гладкую поверхность. Без всякого сомнения, это был вход в криогенные покои Ашпула – чуть дальше, за лексаном, виднелись помпезные двери из темного полупрозрачного хромированного материала.
После двух африканцев в автотележке Молли не встретилось ни одной живой души. Для Кейса эти негры стали теперь символом воображаемых обитателей виллы; ему виделись чернокожие фигуры в ярких комбинезонах, тихо скользящие по комнатам "Блуждающих огней" – гладкие черепа блестят и кивают в такт воинственному песнопению на неизвестном языке. Ничего из ожидаемого ранее, ничего из сказочного рассказа Кэти и полузабытых детских фантазий о приключениях в катакомбах якудза Кейс так и не увидел.
19:02:18.
Осталось полтора часа.
– Кейс, – сказала Молли, – хочу попросить тебя об одной услуге.
Она осторожно опустилась на кипу полированных стальных пластин, край каждой пластины был окаймлен шершавым покрытием из светлого пластика. Выпустив из-под ногтя указательного пальца бритву, Молли срезала часть пластиковой каймы с верхней пластины и начала вертеть мягкий кусок в руках.
– Моя нога ни к черту, ты это знаешь? Я не рассчитывала, что придется совершать такой долгий подъем, и теперь эндорфин уже не спасает. Поэтому возможно – только возможно, понимаешь – у меня здесь будут проблемы. Если случится так, если дела пойдут совсем плохо, то прежде чем Ривейра... – Молли стала массировать ногу, растирая бедро под кожей джинсов и тонким полиуглеродом костюма "Новых", – ...в общем, я хочу, чтобы ты сказал ему. Сказал ему, что это сделала я. Понял? Просто скажи, что это сделала Молли. Он поймет. Хорошо?
Молли оглянулась и посмотрела вдоль пустого коридора с голыми стенами. Пол на этом участке был голый, бетонный, в воздухе витал запах смолы.
– Черт возьми, дружище! Ведь я даже не знаю слышишь ты меня или нет!
:::::::КЕЙС::::::
Молли вздохнула, поднялась на ноги и кивнула.
– Что он там наболтал тебе, приятель? Этот Зимнее Безмолвие? Рассказал он тебе о Мари-Франс? Она была второй половиной "Тиссье– Ашпул", генетической матерью Три-Джейн. И, насколько я поняла, той марионетки Ашпула, которая сейчас мертва. Я многого не поняла там, в кабинке, из того, что он мне рассказывал... долгая история... Например, почему он появляется в образе Финна или других. Он пытался мне это объяснить. Это не просто маска, он использует математические модели реальных людей как туннели общения, метод соприкосновения для общения с нами. Он называл это шаблоном. Моделированием личности.
Молли вытащила из кобуры под мышкой иглострел и захромала по коридору дальше.
Голая сталь и струпья эпоксидки на стенах внезапно кончились, сменившись чем-то, что Кейс поначалу принял за поверхность пробитого в сплошной скале туннеля. Молли исследовала стену, и Кейс понял, что сталь исчезла под покрытием, на вид и на ощупь точно имитирующим холодный камень. Молли опустилась на одно колено и потрогала рукой песок на полу искусственного тоннеля. На ощупь это был обыкновенный песок, сухой и прохладный, но после того, как она провела по песку пальцами, он сомкнулся за ними, подобно жидкости, не оставив на поверхности никаких следов. Впереди, метрах в десяти, туннель поворачивал. Из-за поворота бил яркий желтый свет. С самого начала подключения Кейс чувствовал, что сила тяжести здесь почти равна земной, из чего можно было заключить, что, миновав подъем, Молли снова начала спускаться. Кейс был в абсолютной растерянности; ориентация в пространстве была слабым местом всех ковбоев.
Но Молли знает, куда идти, сказал он себе.
Что-то мелькнуло возле ее ноги и, монотонно тикая, устремилось по псевдопеску вперед. Замигала красная полоса. Браун.
Первая из голограмм, нечто вроде триптиха, поджидала ее сразу за поворотом. Прежде чем Кейс сумел разобраться в том, что опасности нет и что это всего лишь изображение, Молли уже расслабилась и опустила иглострел. Фигуры в полный человеческий рост были словно из мультфильма, карикатурными фантомами: Молли, Армитаж и Кейс. У Молли огромные груди, ложбинка между которыми видна благодаря тому, что молния тяжелой кожаной куртки до половины расстегнута. Талия до невозможности узкая. Серебряные линзы скрывают половину лица. В руке Молли держит нелепое, вычурное оружие непонятного типа, очертания пистолета почти полностью скрыты приспособлениями обтекаемой формы, чем-то вроде оптического прицела, глушителя, пламегасителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44