У того перехватило дыхание, и, согнувшись пополам, он рухнул на пол.
Силка подхватил его обмякшее тело и скрылся вместе с ним в толпе, гудящей точно растревоженный улей. На все это у него ушло не более двух-трех секунд.
Убедившись, что опасность миновала, Крис отвернулся и судорожно ухватился за Дайну. Та почувствовала, какая холодная и мокрая его ладонь.
— Господи, — прошептал он. — После убийства Леннона это происходит вновь и вновь! — Он весь дрожал, и Дайна обняла его за плечи. — Что им нужно от нас? — сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно. — Почему они хотят уничтожить нас?
Дайна помогла ему взойти наверх по винтовой лестнице, обрамленной перилами темно-розового цвета, ступеньки которой вибрировали от оглушительно ревущей музыки. Их дрожь отдавалась подошвам Криса и его спутницы.
Здесь слишком много народу, — пробормотал он. — Дело всегда кончается тем, что мы приглашаем целый свет.
Они уселись в углу возле окна и принялись потягивать «Периньон», урожая 1979 года. Фоторепортеры, похожие на хищных рыбешек, повсюду сопровожающих акул, рыскали по залу и выискивали среди гостей Бьянку Джаггер и Дэвида Боуи, Нормана Мэйлора, приехавшего на западное побережье за материалом для новой книги, и Била Грэма, некогда одного из самых известных импресарио в мире рок-музыки. И все-таки проворные люди с фотокамерами вновь и вновь возвращались туда, где сидела Дайна, пока наконец Крис, смеясь, не прожужжал ей на ухо: «Тай будет зла на тебя. Как впрочем, и Бьянка. Очень зла. Но ты...»
Найл, сидевший слева от Дайны, молчал, уставясь в тарелку, на которой, словно произведение какого-то странного искусства, лежала горка спагетти в окружении дымящихся устриц, находящихся в своих раковинах.
— Найл, — обратилась к нему Дайна. — С тобой все в порядке?
— Гм. — Он откинул голову на прохладную кожаную спинку кресла и закрыл глаза. Только сейчас Дайна обратила внимание на необычную длину его пушистых ресниц. — У меня пусто внутри, словно там все онемело, — сказал он наконец. — Слишком много вечеров, похожих один на другой, сливаются в поток, устремляющийся к бескрайнему морю. Гм-м.
— Зачем ты делаешь это с собой?
— Что?
— Я говорю о кокаине и... прочей дряни.
— О, малышка, если б ты только знала. — Он распахнул глаза и взглянул в упор на Дайну. — Хотя, впрочем, так оно и лучше. Ты еще не зависла, и постарайся не допустить этого. Хм-м-м. Зачем я делаю это? Да за тем, что не осталось ничего другого, что давало бы мне силы выдерживать эту гонку. Моя кровь безнадежно отравлена наркотиками. — Он пожал плечами и улыбнулся. — Ну и что, верно? Теперь на это всем плевать. Да и когда было иначе?
Найл задумчиво вертел перед собой тарелку, осторожно держа ее двумя пальцами, длинными и тонкими, как у хирурга. Он походил на коллекционера, размышляющего, как лучше разместить на полке только что приобретенную статуэтку.
— Это бывает опасно, — продолжал он, — только когда ситуация выходит из-под контроля, и ночь кричит у тебя в голове на тысячу ладов, раздирая тебя на части. А до тех пор, пока этого не произошло, наркотики помогают двигаться дальше. Дальше...
— В таких случаях ситуацию невозможно контролировать, — мягко возразила Дайна. — Никогда. Разве ты сам, Найл, не знаешь этого?
Найл предостерегающе оскалил большие ослепительно белые зубы.
— Перестань учить меня. Жизнь, которой я живу... я выбрал сам. Я выбрал сам все. И музыку, и... жизнь. Все. Все, что у меня есть и когда-либо было.
— Но теперь, когда у тебя есть все, чего ты хочешь...
— А! Все это — дерьмо! Ты разве не знаешь сама? Ха! Верно. Жить — значит быть несчастным. Это и делает мою музыку... тем, чем она является. — Он бросил взгляд на темное, беззвездное небо за окном. — Жизнь похожа на это небо... на то, что там... невидимое. Некоторые вещи всегда остаются непознаваемыми. Всегда. И музыка среди них на первом месте... Это единственное, что придает смысл нашему существованию...
Дайна хотела было ответить, но в этот момент Крис отвлек ее, потянув за руку.
— Вон там Фонда. Теперь твоя очередь представить меня твоим знакомым.
Дайна много пила и почти ничего не ела. Она говорила без остановки, и чем больше она трепалась, тем сильней становилась жажда, мучившая ее. И всякий раз, когда ее бокал с шампанским пустел, рядом оказывался кто-нибудь, кто услужливо наполнял его.
Немного погодя, раздвинув завесу шума, музыки, бесконечной болтовни и глубокомысленных монологов, к Дайне приблизилась Тай.
— Ну как, милочка, — произнесла она хриплым, слегка пугающим голосом, — тебе весело? — Тай явно стремилась продемонстрировать, кто является хозяйкой на этом балу. Она увлекла Дайну к окну, обняв ее за талию. — Ион, помнится, ненавидел вечеринки, вроде этой, — продолжала Тай. — Мне часами приходилось упрашивать, даже умолять его показаться. — Неморгающий взгляд ее черных глаз, полускрытых тяжелыми веками, казался непроницаемым в свете неоновых ламп. — И знаешь, чем все обычно заканчивалось? — Дайна чувствовала себя загипнотизированной этим странным пристальным взглядом. — Стоило ему переступить порог переполненной комнаты, как в нем тут же загоралась какая-то искра. Его тело, словно одеревенев, ничего не чувствовало, но душа отзывалась на бурлящее вокруг веселье. Я смотрела ему в глаза и видела там странное, темное пламя, которое не угасало долго даже после того, как такие заядлые любители развлечений, как Ян и Ролли, отрубались, и лишь мы вдвоем оставались на ногах.
Тай крепко сжала запястье Дайны длинными пальцами, и та на мгновение почувствовала нервную дрожь, пробежавшую вдоль позвоночника. Однако ее испуг тут же прошел.
— Впрочем, ты ведь знаешь все это сама, не так ли?
— Нет, — Дайна покачала головой.
Тай вплотную приблизила к ней свое лицо. Дайна ощутила исходящий от нее смешанный запах марихуаны, мускуса, пота и аромата тяжелых духов, резкий и отчетливый, но не неприятный. Скорей, напротив, он походил на запах какого-то животного. Дайна опустила веки и шумно вздохнула.
— Не ври, милочка, — шепнула Тай. — Я знаю, что ты знаешь.
Дайна открыла глаза и, натолкнувшись на проницательный взгляд Тай, разглядывавшей ее в упор, вздрогнула.
— Знаю, что?
— О Ионе. Не надо быть такой застенчивой, милочка. — Тай укоризненно помахала пальцем. — Это не грех знать что-либо. Просто недоразумение. Кто-то совершил ошибку, вот и все.
— О чем ты гово...
— Если бы ты входила в наш круг, все было бы по-другому. — Не дождавшись ответа, Тай продолжала. — Но ты — посторонняя среди нас. Здесь власть и сила принадлежат другим, понимаешь?
— Я не понимаю ровным счетом ни...
— Видишь ли, все началось с Мэгги. — Улыбка словно приросла к губам Тай, а ее пальцы еще больней сдавили запястье Дайны. — Она хотела заполучить власть; она пыталась прорваться к ней... делать больше, чем... от нее ожидали. Она забила себе голову всяким вздором и не желала прислушиваться к предостережениям, — последние слова она произнесла чуть хрипловатым голосом, наполненным злобой и ненавистью. — Но она была чужой здесь, так же как и ты. Она нарушила закон и была за это уничтожена.
— Господи! — Дайна вырвала руку из цепких пальцев Тай. — Что ты несешь? — Ее глаза расширились. Она почувствовала, что кровь стынет у нее в жилах. Ее пробирала неудержимая дрожь.
— Тебе не следует знать ничего об этом. Это тебя не касается.
— Не касается? Она была моим лучшим другом! — воскликнула Дайна, не обращая внимания на лица, повернутые в их сторону, скопление народу вокруг и сверкание фотовспышек.
Кровь прихлынула к щекам Тай, и они приобрели явно розовый оттенок. Легкая таинственная улыбка заиграла на ее припухлых губах; зубы ослепительно сверкнули в ярком свете неоновых ламп. Внезапно Тай отвернулась от собеседницы и скрылась в толпе.
Какое-то мгновение Дайна стояла неподвижно, словно пригвожденная к месту. Потом она вдруг встрепенулась и, повинуясь бессознательному импульсу, кинулась вслед за Тай, пробираясь сквозь беспорядочную толчею, не замечая ни Мэйлора, ни Джерри Брауна, ни Тома Хайдена, ни других знаменитостей. Однако расчистить себе дорогу в плотной толпе оказалось ей не под силу. Она натолкнулась на глухую стену из человеческих тел. У нее закружилась голова; ей показалось, что стены зала покачнулись перед ее взором. Она оступилась и едва не упала, но никто не обратил на это внимания.
Все звуки вокруг смешались в ушах Дайны в монотонный, бесформенный гул, безжалостно терзавший ее барабанные перепонки. Ее сердце колотилось в такт неистовой пульсации музыки. С трудом протискиваясь в толпе, Дайна устремилась к женской уборной. Она думала, что никогда не доберется до нее, но вдруг, сама не зная как, очутилась там, и, надавив трясущимися пальцами на медную ручку, открыла дверь. Захлопнув ее за собой. Дайна, шатаясь, зашла в ближайшую кабинку и в изнеможении опустилась на унитаз. Уронив голову на руки, она почувствовала, что ее лоб покрылся горячей испариной.
Возможно, она на некоторое время потеряла сознание или, что более вероятно, ухватившись за край обрыва, не позволила себе рухнуть в пропасть обморока, и ее рассудок пребывал в каком-то промежуточном, сумеречном состоянии. Дайна не знала, сколько времени прошло, прежде чем она опять открыла глаза и подняла голову, весившую, как ей показалось, не меньше, чем все тело. Поморгав, она недоумевающе уставилась на свои белые, одеревеневшие пальцы, судорожно стискивающие дверную ручку, и заставила себя дышать глубже. Через несколько минут ей стало лучше.
Наконец она вышла из кабинки и долго умывалась холодной водой, пока не почувствовала, что постепенно приходит в себя. Набрав в пригоршню воду, она стала осторожно пить маленькими глотками: ее горло пересохло от жажды, но она усилием воли сдерживала себя.
Едва Дайна покинула уборную, как на нее вновь обрушились невообразимый шум и запах, такой сильный, что у нее перехватило дыхание. Она видела фигуры людей, перемещающиеся вдоль окон, похожие на картонные мишени в тире. Решив, что там не так жарко и шумно, она направилась к ним, но, сделав несколько шагов, натолкнулась на Криса.
— Привет. Где ты была? Я искал тебя повсюду. Она дважды открывала рот, прежде чем ей в конце концов, удалось выдавить из себя.
— В женской уборной, — язык с трудом ворочался у нее во рту.
— Я слышал, будто между тобой и Тай произошла небольшая стычка. Кто-то сказал мне об этом.
— Она... она сказала мне... — Дайна чувствовала себя ребенком, только-только научившимся говорить, с трудом произносящим даже самые простые слова.
Крис ободряюще улыбнулся ей.
— Я же говорил, что она будет ревновать к тебе. Ей не нравится такое соперничество. Она — королева бала... или, по крайней мере, считает себя таковой.
— Нет, дело в другом... Она...
— Ну же, перестань. Я разыскивал тебя, потому что Найл и я собираемся устроить небольшой фокус. Мы хотим немного поиграть вдвоем, прямо здесь и сейчас. Об этом никто не знает, даже Найджел. Точнее, особенно Найджел. Он останется в дураках. — Взяв Дайну за руку, Крис повел ее сквозь толпу к их столу.
— Эй, Найл, — Крис перегнулся через стол, смахивая с него бутылки, блюда с крошащимся итальянским хлебом и тарелки с золотистым маслом. — Ты все приготовил? Я сделаю объявление и мы начнем.
Найл кивнул и блаженно улыбнулся. Крис, отвернувшись от него, прошептал на ухо Дайне.
— Все в порядке.
Она по-прежнему смотрела на Найла. Он протянул ей руку, и Дайна, взяв ее в свои ладони, почувствовала холодное прикосновение его пальцев. Найл взглянул ей в глаза и открыл рот, собираясь что-то сказать, но вместо этого издал отрывистый, кашляющий звук и упал вперед, уткнувшись шоколадным лицом в тарелку с давно остывшим спагетти. Томатный соус выплеснулся на скатерть; его брызги попали на плечо и щеку Дайны.
Найл остался лежать совершенно неподвижно.
— Боже мой! Крис! Крис! — Дайна судорожно дергала его за рукав. Крис обернулся.
— Господи!
Веселье, между тем, шло своим чередом, не прекращаясь ни на секунду, безразличное ко всему, не подчиняющееся ничьей воле, подогреваемое музыкой, движением и наркотиками, наполненное электрическим возбуждением, многочисленными намеками и тайными прикосновениями рук и ног под столом.
Высокая блондинка, сидевшая возле Найла и весь вечер безуспешно пытавшаяся привлечь его внимание, хихикнула и запустила серебристые ногти в его блестящие волосы.
— Эй, дружище, — позвал его Крис. — Эй, Найл, очнись! — Перегнувшись через голову Дайны, он почти лег на стол. Вокруг продолжала греметь музыка. Из-за густой завесы табачного дыма доносились крики и смех. Кто-то затушил окурок в блюдце с подтаявшим маслом. Склонившись над Найлом, блондинка поцеловала его в ухо и восторженно причмокнула.
Дайна просунула руку под расстегнутый ворот его рубашки, стараясь определить, бьется ли его сердце.
— Эй! — Крис с коленями забрался на стол, задирая скатерть и опрокидывая тарелки и бокалы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101