— Он рассмеялся. — Я хочу, чтобы вы меня убили.
* * *
Теперь необходимо было разобраться, что творится в штаб-квартире ЦРГ. К этому подталкивали сведения, полученные от Дзэна Годо. Как только Филипп понял, что Дзибан подсовывает Силверсу ложную информацию, картина начала проясняться. И если предположить, что Силверс знал, какую информацию ему поставляют, многие необъяснимые обстоятельства становились понятными. Например, почему Силверс так тщательно охранял источник этой информации. Или почему он использовал такого сугубо канцелярского работника, как Дэвид Тернер, в качестве полевого агента для самых деликатных поручений. Казалось бы, зачем доверять столь опасную работу такой обезьяне, как Дэвид Тернер? Теперь этому нашлось объяснение. Как адъютант Силверса, Дэвид Тернер был напрямую связан со штабом. И если Силверс действительно водил дружбу с Дзибаном, он мог не только контролировать поступление ложной информации, придавая ей достоверность, но и имел под рукой отличного козла отпущения, Дэвида Тернера, на тот случай, если кто-нибудь усомнится в подлинности сведений.
Чем больше Филипп думал об этом, тем глубже убеждался, что Силверс на самом деле не тот, за кого себя выдает. Почему он это делал — другой вопрос. Если честно, Филиппа это не очень волновало. Для него предатель оставался предателем. Не имело значения, почему он предал — из-за денег, по идейным соображениям или под угрозой шантажа. Итог все равно был один и тот же.
Филипп составил план действий. С присущей ему методичностью он начал с того, что проник в штаб-квартиру ЦРГ. Он не надеялся, Силверсу достанет глупости держать в кабинете изобличающие его документы, но не проверив это, он, Филипп, совершил бы еще большую глупость.
Как он и предполагал, в кабинете не оказалось ничего интересного. Оставалось осмотреть квартиру Силверса. Глава ЦРГ жил в небольшом уютном домике недалеко от императорского дворца. Проникнуть внутрь не составило никакого труда. По крайней мере для такого специалиста, как Филипп.
Квартира была отделана темным деревом. Полы покрывали восточные ковры, поглощавшие шум при ходьбе. Филипп выбрал вечер, когда Силверс был на торжественном приеме в доме Мак-Артура. Такие мероприятия обычно затягивались допоздна. Генерал отличался склонностью к напыщенным речам и не упускал случая попотчевать ими своих подчиненных.
Филипп бывал у Силверса дважды. Он всегда моментально запоминал расположение комнат, так что ему незачем было зажигать свет.
Начал он с кабинета Силверса. Там была старинная конторка с шарнирной крышкой, вращающееся кресло на колесиках, кожаный диван. Перед книжными полками орехового дерева стояло несколько кожаных кресел. Короче, самая что ни на есть европейская комната.
Филипп просматривал один ящик за другим. Освещая фонариком бумаги, он молился, чтобы ему попалось что-нибудь стоящее. Филипп был уверен, что, имея нужные бумаги, его тесть выступит против Силверса.
И наконец он нашел! В потайном отделении самого нижнего ящика лежала маленькая записная книжка в черном переплете. Филипп не мог поверить своей удаче. Подтвердились все его подозрения. С трудом сдерживая возбуждение, он еще раз просмотрел страницы книжки. Да, здесь было все: даты встреч с министрами Дзибана, чьи имена Филипп теперь знал, сумма выплат, записи о том, в какой банк и на какой счет эти суммы помещены. Все, что требовалось, чтобы уличить Силверса в пособничестве Дзибану.
Наутро Филипп направился в центр города. Предъявив в банке свое удостоверение сотрудника ЦРГ и добившись приема у вице-президента, он потребовал всю имеющуюся информацию о банковском счете номер 647338А. Обладателем счета оказался не Гарольд Морген Силверс. Собственно, Филипп и не ожидал этого. Он достал фотокопию приказа, подписанного Силверсом, и сличил его подпись с росчерком владельца банковского счета. Рука была одна и та же.
* * *
Планы дома Дзэн Годо прибыли как раз вовремя. Дэвид Тернер доставил их Филиппу на квартиру. Наступил тот момент, которого Филипп ждал с ужасом: Джоунас нашел такой способ ликвидации, при котором смерть жертвы будет казаться несчастным случаем, и ЦРГ не подвергнется ненужному риску. Задача была не из легких, поскольку Дзэна Годо знало слишком много людей.
Джоунас, никогда не забывавший о мерах предосторожности, не хотел, чтобы во время их разговора Лилиан была дома, поэтому Филипп предложил Тернеру сводить ее в кино. Она давно хотела посмотреть фильм «По ту сторону Тихого океана». Филипп знал, что у Лилиан не было друзей ни среди жен военных, ни среди местных жителей. Лилиан с Тернером послушно ушли, а Филипп и Джоунас занялись обсуждением задачи.
Склонившись над планами, они еще раз повторили все то, что было известно о Дзэне Годо. Только погрузившись в перечень цифр и фактов, Филипп сумел приглушить страх, холодком разлившийся в груди. Но, когда Джоунас перешел к деталям, он впервые ощутил всю реальность происходящего.
Только теперь он по-настоящему представил себе, что его ждет. Ему было жутко.
— Джоунас, — сказал он, посмотрев на часы, — давай сегодня разберемся с Годо.
— Сегодня?
— Конечно, — ответил Филипп ровным голосом. — Почему бы и нет? Все материалы у нас. — Он уже отдал генералу Хэдли записную книжку, найденную в столе у Силверса. Завтра вещественное доказательство будет у Мак-Артура. Вот тогда-то поднимется настоящая вонь. К этому времени здесь все должно быть кончено.
Филипп заставил себя ухмыльнуться.
— Что нам мешает?
— Должен быть свидетель, — сказал Дзэн Годо. — Чем плох ваш напарник?
— Мы можем сделать это вместе, — ответил Филипп.
— Ты шутишь, — произнес Джоунас.
— Не пора ли пауку высунуться из своей паутины? — Филипп наполнил стакан. Джоунасу сегодня наверняка не помешает подкрепиться.
Джоунас покачал головой.
— Не знаю.
— Но этот план — твое главное достижение, — сказал Филипп. — Я считаю, что ты должен принять участие. Джоунас отпил виски.
— Кроме того, — продолжал Филипп, — помнишь, ты рассказывал мне об испытании?
— В Пикетте? — Это была военная академия в Кентукки, Джоунас учился там, прежде чем поступить в Уэст-Пойнт.
— Да-да, — сказал Филипп. — В Пикетте. Вы пользовались палашами. Парадными палашами. Вы это проделывали с новичками, правильно? Ужасно больно. Лезвия острее крысиных зубов. Это ведь твои слова? «Острее крысиных зубов».
— Да. — Джоунасу казалось, что все это было вчера.
— Если закричишь, если хотя бы пикнешь — все кончено. Ты не прошел испытание. Так ведь?
— Да. — Джоунас допил свой стакан, Филипп снова его наполнил.
— Точно, Джоунас. Это ты любил больше всего. Ночью. В полнолуние. Капюшоны, черные одеяния. Обращения к духу генерала Пикетта. Весь этот юношеский вздор. — Джоунас прикончил свое виски. — А теперь ты сможешь пережить все заново. Что скажешь?
* * *
Ночь. Капли дождя монотонно стучат по деревянному карнизу. Филипп и Джоунас стоят под намокшими колоннами из кедрового дерева.
— Здесь его спальня, — прошептал Джоунас. Спрятавшись от дождя в густой листве криптомерии, жалобно кричит козодои.
— Надень маску, — сказал Филипп, закрывая лицо черной тканью.
Они оба одеты во все черное. Теперь слышится лишь шум дождя. Даже козодой умолк.
— А ты уверен, что в доме больше никого нет? — спросил Джоунас. Он чувствовал себя как вытащенная из воды рыбина и поэтому нервничал. — В донесениях говорится, что раз в неделю Годо отпускает своих навестить родных. Но это будет только через два дня.
— Сегодня восьмое февраля, праздник, — сказал Филипп. — Хари-куйо. Месса по иголкам. В этот день буддисты молятся за все иголки, сломанные за прошедший год. Ты улыбаешься, но ведь без иголки ничего не сошьешь и не заштопаешь. А кроме того, представь, сколько бед может натворить торчащая из татами сломанная иголка. Не беспокойся. Кроме Годо здесь никого нет.
— Кстати, об иголках, — сказал Джоунас. — Ты все взял?
— Вот здесь, — ответил Филипп, похлопав себя по карману. — Все пройдет как по маслу.
Они поднялись на деревянное крыльцо. Замерли, прислушиваясь. Кап, кап, кап. Только шум дождя.
Филипп подошел к сёдзи, опустился на колени. Просунул лезвие ножа между деревянными дверными планками, поднял его вверх, освобождая щеколду. Повернулся, кивнул Джоунасу.
Они осторожно отодвинули дверь в сторону. Дзэн Годо спал на футоне.
Филипп оставил обувь за порогом, прополз по татами. Он чувствовал спиной близость Джоунаса.
Теперь он был совсем рядом со спящим. Вынул коробку. Внутри был стеклянный шприц, содержимое которого должно было сымитировать коронарную эмболию. Его достал Джоунас. Филипп вынул шприц, нажал на поршень, выпуская воздух. И случайно задел фарфоровую чашку для сакэ, оставленную на самом краю низкого столика.
— Черт! — выругался Филипп, произведя больше шума, чем чашка, упавшая на упругую циновку.
Дзэн Годо зашевелился, начал приподниматься. Филипп попытался всадить иглу, но Дзэн Годо выбил шприц у него из рук.
— Черт тебя раздери, — зашипел Джоунас. — Делай же что-нибудь!
Филипп выхватил кусок проволоки с деревянными ручками на концах. Набросил проволоку на шею Дзэн Годо, начал затягивать.
Отчетливо услышал, как отъехала в сторону седзи, ведущая в холл. Повернул голову. Закричал:
— Берегись!
Над головой Джоунаса просвистела катана. Тот отпрыгнул в сторону, перевернувшись в воздухе. Лезвие врезалось в тростниковую циновку.
Филипп затягивал все туже и туже. А Джоунас тем временем делал ложные выпады, нырял, крутился на месте.
Хлынула кровь, теплым потоком заливая Филиппу руки. Наконец-то, подумал он. Высвободил проволоку, нагнулся за шприцем, убрал его в карман. Кинулся к Джоунасу, схватил его, когда тот уже достал пистолет.
— Убью мудака! — сказал Джоунас. Снова просвистела катана. Брызнули кедровые щепки.
Джоунас прицелился, Филипп ударил его по руке.
— Ты что, с ума сошел? — Он потащил Джоунаса к выходу.
Они выбежали на крыльцо. Филипп схватил туфли, свои и Джоунаса, засунул их в карманы куртки. Спрыгнул с крыльца, таща за собой упирающегося напарника.
— Что Годо?
— Мертв, — ответил Филипп. Провел окровавленной рукой по руке Джоунаса, пока дождь не смыл всю кровь. — Еще немного, и проволока совсем перерезала бы ему шею.
— Хорошо, — сказал Джоунас. — Очень хорошо.
Филипп заметил, что тот дрожит.
Уже в машине, несясь по темным улицам, Филипп сказал:
— Ты чуть было такого не натворил...
— Что?
— Пистолет, Джоунас. Твой гребаный пистолет. Он же американский. Армейского образца. Как ты думаешь, каковы были бы результаты баллистической экспертизы, пусти ты его в ход?
— На нас все равно не смогли вы выйти.
— На нас, может, и не вышли бы. Но Силверс наверняка оказался бы в очень неприятном положении. «Полковник Силверс, что делают американские пули военного образца в теле гражданина Японии?» Ты думаешь, он стал бы нас выгораживать?
Джоунас молчал. Свет уличных фонарей придавал его лицу злобное выражение. Дождь барабанил по крыше машины в такт щелканью дворников на ветровом стекле.
— Господи, — произнес через некоторое время Джоунас. — Гнусная была работенка. — Голос его звучал возбужденно, глаза горели. Он повернул голову. Зеленоватый свет фонарей делал его похожим на привидение. — Но кто, черт возьми, размахивал мечом?
— Какая разница, — ответил Филипп. — Годо мертв. А тот, кто там был, все равно не видел наших лиц.
— Да, — Джоунас провел рукой по волосам. — За что тебе большое спасибо, дружище. — Он глубоко вздохнул, расслабляясь. Происшедшее начало забавлять его. — Господи, этот проклятый меч едва не снес мне голову!
* * *
Потом, когда Филипп вспоминал этот день, ему казалось, что он видит фильм, где главный герой смотрится в вереницу зеркал, так что его изображение бесконечно повторяется... Тот день, когда Митико привела его к Дзэну Годо. Когда Дзэн Годо сказал ему: «Я хочу, чтобы вы меня убили». А Филипп спросил: «Почему?»
Но ему нужно было время, чтобы все осознать. Не только саму просьбу, но и то, что должно было случиться. Сомкнув пальцы вокруг фарфоровой чашки, ощущая, как тепло проникает в ладони, он наблюдал за каждым движением Митико во время долгой, изысканной чайной церемонии; несколькими днями позже он умышленно столкнет эту чашку на пол. Пар ленивой дымкой обволакивал его лицо.
Дзэн Годо заговорил только после того, как Филипп допил до дна.
— Я хочу, чтобы вы верно уяснили положение. — Митико, сидевшая сбоку, поставила новую чашку в сложенные ковшом ладони Филиппа. — Моя «смерть» даст мне лишь выигрыш во времени. Власть Дзибана настолько велика, что я вынужден отказаться от своего имени, от своего дела, от самой жизни, которую я вел как Дзэн Годо. Я исчезну с политической арены. Умерев, я потеряю всю свою власть.
Дзэн потягивал чай, Филипп последовал его примеру.
— Следовательно, — продолжал Дзэн Годо, — я должен воскреснуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
* * *
Теперь необходимо было разобраться, что творится в штаб-квартире ЦРГ. К этому подталкивали сведения, полученные от Дзэна Годо. Как только Филипп понял, что Дзибан подсовывает Силверсу ложную информацию, картина начала проясняться. И если предположить, что Силверс знал, какую информацию ему поставляют, многие необъяснимые обстоятельства становились понятными. Например, почему Силверс так тщательно охранял источник этой информации. Или почему он использовал такого сугубо канцелярского работника, как Дэвид Тернер, в качестве полевого агента для самых деликатных поручений. Казалось бы, зачем доверять столь опасную работу такой обезьяне, как Дэвид Тернер? Теперь этому нашлось объяснение. Как адъютант Силверса, Дэвид Тернер был напрямую связан со штабом. И если Силверс действительно водил дружбу с Дзибаном, он мог не только контролировать поступление ложной информации, придавая ей достоверность, но и имел под рукой отличного козла отпущения, Дэвида Тернера, на тот случай, если кто-нибудь усомнится в подлинности сведений.
Чем больше Филипп думал об этом, тем глубже убеждался, что Силверс на самом деле не тот, за кого себя выдает. Почему он это делал — другой вопрос. Если честно, Филиппа это не очень волновало. Для него предатель оставался предателем. Не имело значения, почему он предал — из-за денег, по идейным соображениям или под угрозой шантажа. Итог все равно был один и тот же.
Филипп составил план действий. С присущей ему методичностью он начал с того, что проник в штаб-квартиру ЦРГ. Он не надеялся, Силверсу достанет глупости держать в кабинете изобличающие его документы, но не проверив это, он, Филипп, совершил бы еще большую глупость.
Как он и предполагал, в кабинете не оказалось ничего интересного. Оставалось осмотреть квартиру Силверса. Глава ЦРГ жил в небольшом уютном домике недалеко от императорского дворца. Проникнуть внутрь не составило никакого труда. По крайней мере для такого специалиста, как Филипп.
Квартира была отделана темным деревом. Полы покрывали восточные ковры, поглощавшие шум при ходьбе. Филипп выбрал вечер, когда Силверс был на торжественном приеме в доме Мак-Артура. Такие мероприятия обычно затягивались допоздна. Генерал отличался склонностью к напыщенным речам и не упускал случая попотчевать ими своих подчиненных.
Филипп бывал у Силверса дважды. Он всегда моментально запоминал расположение комнат, так что ему незачем было зажигать свет.
Начал он с кабинета Силверса. Там была старинная конторка с шарнирной крышкой, вращающееся кресло на колесиках, кожаный диван. Перед книжными полками орехового дерева стояло несколько кожаных кресел. Короче, самая что ни на есть европейская комната.
Филипп просматривал один ящик за другим. Освещая фонариком бумаги, он молился, чтобы ему попалось что-нибудь стоящее. Филипп был уверен, что, имея нужные бумаги, его тесть выступит против Силверса.
И наконец он нашел! В потайном отделении самого нижнего ящика лежала маленькая записная книжка в черном переплете. Филипп не мог поверить своей удаче. Подтвердились все его подозрения. С трудом сдерживая возбуждение, он еще раз просмотрел страницы книжки. Да, здесь было все: даты встреч с министрами Дзибана, чьи имена Филипп теперь знал, сумма выплат, записи о том, в какой банк и на какой счет эти суммы помещены. Все, что требовалось, чтобы уличить Силверса в пособничестве Дзибану.
Наутро Филипп направился в центр города. Предъявив в банке свое удостоверение сотрудника ЦРГ и добившись приема у вице-президента, он потребовал всю имеющуюся информацию о банковском счете номер 647338А. Обладателем счета оказался не Гарольд Морген Силверс. Собственно, Филипп и не ожидал этого. Он достал фотокопию приказа, подписанного Силверсом, и сличил его подпись с росчерком владельца банковского счета. Рука была одна и та же.
* * *
Планы дома Дзэн Годо прибыли как раз вовремя. Дэвид Тернер доставил их Филиппу на квартиру. Наступил тот момент, которого Филипп ждал с ужасом: Джоунас нашел такой способ ликвидации, при котором смерть жертвы будет казаться несчастным случаем, и ЦРГ не подвергнется ненужному риску. Задача была не из легких, поскольку Дзэна Годо знало слишком много людей.
Джоунас, никогда не забывавший о мерах предосторожности, не хотел, чтобы во время их разговора Лилиан была дома, поэтому Филипп предложил Тернеру сводить ее в кино. Она давно хотела посмотреть фильм «По ту сторону Тихого океана». Филипп знал, что у Лилиан не было друзей ни среди жен военных, ни среди местных жителей. Лилиан с Тернером послушно ушли, а Филипп и Джоунас занялись обсуждением задачи.
Склонившись над планами, они еще раз повторили все то, что было известно о Дзэне Годо. Только погрузившись в перечень цифр и фактов, Филипп сумел приглушить страх, холодком разлившийся в груди. Но, когда Джоунас перешел к деталям, он впервые ощутил всю реальность происходящего.
Только теперь он по-настоящему представил себе, что его ждет. Ему было жутко.
— Джоунас, — сказал он, посмотрев на часы, — давай сегодня разберемся с Годо.
— Сегодня?
— Конечно, — ответил Филипп ровным голосом. — Почему бы и нет? Все материалы у нас. — Он уже отдал генералу Хэдли записную книжку, найденную в столе у Силверса. Завтра вещественное доказательство будет у Мак-Артура. Вот тогда-то поднимется настоящая вонь. К этому времени здесь все должно быть кончено.
Филипп заставил себя ухмыльнуться.
— Что нам мешает?
— Должен быть свидетель, — сказал Дзэн Годо. — Чем плох ваш напарник?
— Мы можем сделать это вместе, — ответил Филипп.
— Ты шутишь, — произнес Джоунас.
— Не пора ли пауку высунуться из своей паутины? — Филипп наполнил стакан. Джоунасу сегодня наверняка не помешает подкрепиться.
Джоунас покачал головой.
— Не знаю.
— Но этот план — твое главное достижение, — сказал Филипп. — Я считаю, что ты должен принять участие. Джоунас отпил виски.
— Кроме того, — продолжал Филипп, — помнишь, ты рассказывал мне об испытании?
— В Пикетте? — Это была военная академия в Кентукки, Джоунас учился там, прежде чем поступить в Уэст-Пойнт.
— Да-да, — сказал Филипп. — В Пикетте. Вы пользовались палашами. Парадными палашами. Вы это проделывали с новичками, правильно? Ужасно больно. Лезвия острее крысиных зубов. Это ведь твои слова? «Острее крысиных зубов».
— Да. — Джоунасу казалось, что все это было вчера.
— Если закричишь, если хотя бы пикнешь — все кончено. Ты не прошел испытание. Так ведь?
— Да. — Джоунас допил свой стакан, Филипп снова его наполнил.
— Точно, Джоунас. Это ты любил больше всего. Ночью. В полнолуние. Капюшоны, черные одеяния. Обращения к духу генерала Пикетта. Весь этот юношеский вздор. — Джоунас прикончил свое виски. — А теперь ты сможешь пережить все заново. Что скажешь?
* * *
Ночь. Капли дождя монотонно стучат по деревянному карнизу. Филипп и Джоунас стоят под намокшими колоннами из кедрового дерева.
— Здесь его спальня, — прошептал Джоунас. Спрятавшись от дождя в густой листве криптомерии, жалобно кричит козодои.
— Надень маску, — сказал Филипп, закрывая лицо черной тканью.
Они оба одеты во все черное. Теперь слышится лишь шум дождя. Даже козодой умолк.
— А ты уверен, что в доме больше никого нет? — спросил Джоунас. Он чувствовал себя как вытащенная из воды рыбина и поэтому нервничал. — В донесениях говорится, что раз в неделю Годо отпускает своих навестить родных. Но это будет только через два дня.
— Сегодня восьмое февраля, праздник, — сказал Филипп. — Хари-куйо. Месса по иголкам. В этот день буддисты молятся за все иголки, сломанные за прошедший год. Ты улыбаешься, но ведь без иголки ничего не сошьешь и не заштопаешь. А кроме того, представь, сколько бед может натворить торчащая из татами сломанная иголка. Не беспокойся. Кроме Годо здесь никого нет.
— Кстати, об иголках, — сказал Джоунас. — Ты все взял?
— Вот здесь, — ответил Филипп, похлопав себя по карману. — Все пройдет как по маслу.
Они поднялись на деревянное крыльцо. Замерли, прислушиваясь. Кап, кап, кап. Только шум дождя.
Филипп подошел к сёдзи, опустился на колени. Просунул лезвие ножа между деревянными дверными планками, поднял его вверх, освобождая щеколду. Повернулся, кивнул Джоунасу.
Они осторожно отодвинули дверь в сторону. Дзэн Годо спал на футоне.
Филипп оставил обувь за порогом, прополз по татами. Он чувствовал спиной близость Джоунаса.
Теперь он был совсем рядом со спящим. Вынул коробку. Внутри был стеклянный шприц, содержимое которого должно было сымитировать коронарную эмболию. Его достал Джоунас. Филипп вынул шприц, нажал на поршень, выпуская воздух. И случайно задел фарфоровую чашку для сакэ, оставленную на самом краю низкого столика.
— Черт! — выругался Филипп, произведя больше шума, чем чашка, упавшая на упругую циновку.
Дзэн Годо зашевелился, начал приподниматься. Филипп попытался всадить иглу, но Дзэн Годо выбил шприц у него из рук.
— Черт тебя раздери, — зашипел Джоунас. — Делай же что-нибудь!
Филипп выхватил кусок проволоки с деревянными ручками на концах. Набросил проволоку на шею Дзэн Годо, начал затягивать.
Отчетливо услышал, как отъехала в сторону седзи, ведущая в холл. Повернул голову. Закричал:
— Берегись!
Над головой Джоунаса просвистела катана. Тот отпрыгнул в сторону, перевернувшись в воздухе. Лезвие врезалось в тростниковую циновку.
Филипп затягивал все туже и туже. А Джоунас тем временем делал ложные выпады, нырял, крутился на месте.
Хлынула кровь, теплым потоком заливая Филиппу руки. Наконец-то, подумал он. Высвободил проволоку, нагнулся за шприцем, убрал его в карман. Кинулся к Джоунасу, схватил его, когда тот уже достал пистолет.
— Убью мудака! — сказал Джоунас. Снова просвистела катана. Брызнули кедровые щепки.
Джоунас прицелился, Филипп ударил его по руке.
— Ты что, с ума сошел? — Он потащил Джоунаса к выходу.
Они выбежали на крыльцо. Филипп схватил туфли, свои и Джоунаса, засунул их в карманы куртки. Спрыгнул с крыльца, таща за собой упирающегося напарника.
— Что Годо?
— Мертв, — ответил Филипп. Провел окровавленной рукой по руке Джоунаса, пока дождь не смыл всю кровь. — Еще немного, и проволока совсем перерезала бы ему шею.
— Хорошо, — сказал Джоунас. — Очень хорошо.
Филипп заметил, что тот дрожит.
Уже в машине, несясь по темным улицам, Филипп сказал:
— Ты чуть было такого не натворил...
— Что?
— Пистолет, Джоунас. Твой гребаный пистолет. Он же американский. Армейского образца. Как ты думаешь, каковы были бы результаты баллистической экспертизы, пусти ты его в ход?
— На нас все равно не смогли вы выйти.
— На нас, может, и не вышли бы. Но Силверс наверняка оказался бы в очень неприятном положении. «Полковник Силверс, что делают американские пули военного образца в теле гражданина Японии?» Ты думаешь, он стал бы нас выгораживать?
Джоунас молчал. Свет уличных фонарей придавал его лицу злобное выражение. Дождь барабанил по крыше машины в такт щелканью дворников на ветровом стекле.
— Господи, — произнес через некоторое время Джоунас. — Гнусная была работенка. — Голос его звучал возбужденно, глаза горели. Он повернул голову. Зеленоватый свет фонарей делал его похожим на привидение. — Но кто, черт возьми, размахивал мечом?
— Какая разница, — ответил Филипп. — Годо мертв. А тот, кто там был, все равно не видел наших лиц.
— Да, — Джоунас провел рукой по волосам. — За что тебе большое спасибо, дружище. — Он глубоко вздохнул, расслабляясь. Происшедшее начало забавлять его. — Господи, этот проклятый меч едва не снес мне голову!
* * *
Потом, когда Филипп вспоминал этот день, ему казалось, что он видит фильм, где главный герой смотрится в вереницу зеркал, так что его изображение бесконечно повторяется... Тот день, когда Митико привела его к Дзэну Годо. Когда Дзэн Годо сказал ему: «Я хочу, чтобы вы меня убили». А Филипп спросил: «Почему?»
Но ему нужно было время, чтобы все осознать. Не только саму просьбу, но и то, что должно было случиться. Сомкнув пальцы вокруг фарфоровой чашки, ощущая, как тепло проникает в ладони, он наблюдал за каждым движением Митико во время долгой, изысканной чайной церемонии; несколькими днями позже он умышленно столкнет эту чашку на пол. Пар ленивой дымкой обволакивал его лицо.
Дзэн Годо заговорил только после того, как Филипп допил до дна.
— Я хочу, чтобы вы верно уяснили положение. — Митико, сидевшая сбоку, поставила новую чашку в сложенные ковшом ладони Филиппа. — Моя «смерть» даст мне лишь выигрыш во времени. Власть Дзибана настолько велика, что я вынужден отказаться от своего имени, от своего дела, от самой жизни, которую я вел как Дзэн Годо. Я исчезну с политической арены. Умерев, я потеряю всю свою власть.
Дзэн потягивал чай, Филипп последовал его примеру.
— Следовательно, — продолжал Дзэн Годо, — я должен воскреснуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74