Они пошли к следующему дому.

- 9 -
Ирина закрыла за собой дверь и задвинула ее на засов. В церкви было сумеречно. Горели несколько свечек и одна лампада под иконой Ильи Пророка.
Ты-то мне и нужен, - пронеслось в голове у шпионки.
Она подошла к иконе, задула лампаду и отодвинула икону в сторону. За ней была металлическая дверца.
Этот доктор, - думала Ирина, вынимая из кармана свой многофункциональный ножик, - никакой не доктор и никакая не ФСБ. Я не круглая дура, чтобы ловиться на эти дешевые спектакли. И все-таки, быть завербованной ФСБ лучше, чем быть завербованной самим сатаной. И поэтому… я эти мысли думать лучше вообще не буду. - На кончике носа выступили капельки холодного пота. - Я попалась в ловушку и мне надо из нее вырываться. И всё. Остальное меня не интересует!
Она подергала дверцу. Та не поддалась. Ирина вытащила из ножа тонкую отвертку и медленно начала заводить ее в замочную скважину. В ЦРУ их учили и этому. Разведчик должен чувствовать себя свободно в любой ситуации и в любой шкуре.
Открою, возьму, передам и забуду!.. Никто мне не напомнит!.. Сразу же уезжаю в Америку!..
Она прощупывала отверткой каждый бугорок замка. Замок был простой, и возни с ним не много.
Замок щелкнул и открылся.
Ирина распахнула дверцу и пошарила рукой внутри.
Вот она!
Ирина вытащила руку. Шкатулка тускло поблескивала у нее на ладони в отражении света лампад.
Ирина захлопнула дверцу, передвинула на место икону Ильи, сунула шкатулку в карман и быстро направилась к выходу. Отодвинула засов, распахнула дверь и замерла.
К церкви бежал Юра Мешалкин.
Ирина отступила назад, захлопнула дверь, быстро пересекла церковь, отодвинула икону, раскрыла дверцу, положила на место шкатулку, закрыла дверцу, задвинула иконой и села на пол.
Дверь церкви распахнулась, вбежал запыхавшийся Юра.
- Привет! - крикнул он с порога. - А я за колом! У меня кол сломался! Как вы себя чувствуете, Ирина? Не простудились?
- Да нет вроде…
- А мы колья в церковь перепрятали на всякий пожарный,
- Мешалкин прошел мимо Ирины в дальний угол, где лежала куча кольев. - Дед Семен сначала сомневался, можно ли из церкви склад устраивать, но потом решил, что, всё правильно, по-божески. - Юра нагнулся и выбрал себе кол подлиннее, погладил его, потрогал, как он заточен, несколько раз взмахнул им.
- Этот подойдет. - Он вытащил из кармана резец, чтобы отрезать пару лишних сучков, но в последний момент остановился. - Нет, в церкви нельзя. На улицу пойду строгать. Пойдемте, Ирина, со мной посидите. Заодно просохнете.

- 10 -
Они вышли из церкви и уселись на лавочку, недалеко от нее. Юра срезал мешавшие сучья и начал вырезать на коре какие-то буквы.
- Что это вы пишете, Юрий? - спросила Ирина.
- Хочу вырезать - За жену и детей, - ответил Мешалкин, не поднимая головы. - Ирина… - Юра замялся, - можно вас спросить кое о чем?..
- Спрашивайте, - Ирина кивнула и почему-то покраснела. Почему-то сердце у нее заколотилось сильнее.
- Ирина… вы замужем?..
- Нет, не замужем… А почему вы спросили?
- Ну… Знаете… как иногда бывает… спросишь и не знаешь почему…
- А…
- Конечно, такая ситуация, что как-то, наверное, не очень спрашивать такие вещи… но… тут уж ничего не поделаешь… раз мы с вами встретились в такой момент…
- Что вы, Юра, такое говорите?.. Я не понимаю… - Ирина покраснела сильнее.
- Ну… это… понимаете… я, когда вас впервые увидел, там, на пруду… когда вы фонариком на себя посветили… Даже нет! Еще до того! Еще когда я вас не увидел, а только услышал… Я подумал, что… м-м-м… что вы именно такая, какой я вас потом увидел, когда вы посветили фонариком… Ну… в общем, вы именно такая, какую я себе всегда представлял… Вы не поверите, но у меня дома есть скульптура, которую я вырезал из дерева, руководствуясь только воображением. Я назвал ее почему-то Аня. - Ирина вздрогнула. - Наверное, потому, что в имени Аня есть какая-то загадка. Ну… вроде как Аня - это Эн… Город Эн, человек Эн… Знаете, как говорят… И всё такое… Обнаженная девушка лежит на берегу реки и о чем-то мечтает… Так вот, эта скульптура - вылитая вы! Копия! И если бы я знал это, я назвал бы ее не Аней, а Ириной!.. Ирина, я вас люблю! - Юра уронил кол, быстро обнял Ирину и поцеловал в губы.
Ирина дернулась, но тут же обмякла и обвила голову Мешалкина своими руками.
Что я делаю? - промелькнуло у нее в голове. - Что я делаю? Это не профессионально!.. Но он мне нравится! Я не чувствовала себя так ни с одним мужчиной! Ни с одним?.. Да, ни с одним!.. Ах!.. И мне наплевать на всё! Н-е-ет, ты не можешь плевать! У тебя есть чувство ответственности профессионального разведчика, и не считаться с ним ты не можешь! А что я такого делаю?! Ничего такого я и не делаю! Я просто отвлекаю его внимание! В целях конспирации! Вот и всё! - Сердце бешено колотилось.
Ирина крепче прижала к себе Юру, и они повалились с лавки на землю.

- 11 -
Юра поднял кол и поцеловал Ирину в губы.
- Пора… Я пошел драться…
- Будь осторожен…
- Ага, - Мешалкин рассеянно кивнул. - Что со мной?.. Я думал, что после трагедии, которую пережил, я никогда не смогу полюбить снова… Но… Господь Бог дает успокоение тем, кто ищет…
Ирина прикрыла ладошкой Юрин рот.
- Тихо… Не нужно об этом говорить… Поговорим после…
- Ага… Я пошел, - он снова притянул девушку к себе и поцеловал. - Я люблю тебя…
- Я отдала тебе сердце навсегда, - Ирина смутилась. Она процитировала строчку из песни Синатры, которую считала пошлостью.
Юра отошел на шаг, отставил руку и открыл рот. Ему захотелось тоже сказать что-нибудь такое… Но он ничего не мог вспомнить. В голову лезли только какие-то неуместные строчки, типа Ты жива еще, моя старушка…
Он опустил руку и сказал:
- Если я не вернусь, не вспоминай обо мне… Так будет правильно.
- Нет, - ответила американка, - я никогда не смогу позабыть тебя больше, - она подошла к русскому и поцеловала в губы. Она не понимала, что с ней творится, что она говорит и что делает. Слова сами вылетали у нее из груди и выстраивались в синтаксически нерусские фразы. Она чувствовала опасную грань, но сделать ничего не могла. О, мой Боже! Я потеряла свой контроль!
Ирина отодвинула Мешалкина от себя.
- Иди! Иди и возвращайся! - у нее на глазах навернулись слезы.
Юра повернулся и зашагал прочь, не оглядываясь.
Ирина смотрела ему вслед до тех пор, пока спина Мешалкина не исчезла за поворотом.
Тогда она повернулась и пошла в церковь.
Глава вторая
ЗАТМЕНИЕ
Тогда Игорь възр-Ь на светлое солнце и видЬ отъ него тьмою вся своя воя прикрыты.
Слово о полку Игореве

- 1 -
Дед Семен и друзья успели заколоть еще троих соседей-вампиров.
Теперь они сидели на лавочке и курили.
- Ты где так долго ходишь? - спросил дед Семен.
- Да это… - Юра присел на корточки перед лавкой. - Живот прихватило…
- Просрался? - спросил Коновалов.
- Я ваши деревенские шутки не очень… Я не привык, когда мне такие вопросы задают…
- Нормальный ты вроде, Юр, мужик, - Мишка вытащил из коробка спичку и вставил в рот, - а ведешь себя иногда, как нерусский…
- Сам ты нерусский! - огрызнулся Юра.
- Ты еще скажи, что он еврей, - предложил Углов.
- Пусть попробует! - Коновалов врезал Углову под ребро локтем и перекинул спичку из одного угла рта в другой.
- Кончай базарить, - Абатуров поднялся. - Сатане выгодно всех нас поссорить! А мы ему хрен! - он показал.
Они двинулись к калитке.
- А вам мои-то не попадались еще? - спросил Юра почему-то шепотом и покосился на Хомякова.
- Не попадались пока.

- 2 -
Ирина стояла на коленях перед иконой Ильи Пророка. Она молилась. Молилась русскому святому по-американски. Она была протестанткой, но сейчас ей было без разницы. Сейчас она впервые почувствовала, что Бог, на самом деле, один, и Он одинаково милостив и одинаково строг ко всем. Богу все равно - католик ты, муравей ты, куст смородины ты, бандит с большой дороги ты, осел ты, президент Америки ты, космический навигатор ты, мусорный мешок ты или хот-дог с кетчупом, христианин или буддист, чернокнижник или вегетарианец, негр или белый, и тому подобное…
Впрочем, как и дьяволу. Ему тоже нет никакой разницы.
А тогда, какая между Богом и дьяволом разница?
А такая, что дьявол - только темная половина Бога! Бога в два раза больше! (Такие неправильные мысли появлялись у нее оттого, что она не была православной.)
- Господи, помоги мне!
Ирина поднялась с колен, вышла из церкви и села на лавочку. Ей как будто стало легче. Она улыбнулась, посмотрела на солнце, на бегущие по небу облака и снова улыбнулась. Всё казалось ей теперь не таким уж плохим, как ночью. Незаметно Ирину сморил сон. Ее глаза сомкнулись, и голова упала на грудь. Неестественно крепкий это был сон. Так Ирина никогда не засыпала. Случилось невероятное! Она уснула прямо на лавке, как простая уборщица из автопарка, а не опытная американская разведчица.
Ирина раскачивалась из стороны в сторону посредине клумбы. Она была цветком. Чайной розой. У нее были красивые розово-желтые лепестки, упругие зеленые листья и одна нога с твердыми треугольными шипами. Вокруг росли и другие цветы - настурции, календулы, герберы, ромашки, золотые шары, флоксы. Но Ирина-роза была самая прекрасная среди них. И поэтому занимала лучшее место - в самой середине клумбы.
- Ко мне на пестик залезла божья коровка, - жаловался Тюльпан.
- Ну теперь всё! Ничем ее оттуда не выгонишь, пока сама не вылезет!
- Боже мой! Видели, господа растения, бабочка полетела! Махаон! - воскликнула желто-оранжевая Настурция. - И опять на Розу! На Розу и на Розу! А кто остальных опылять будет?!
- Безобразие! - согласилась Календула. - Тоже мне, целка американская!
- Да будь я бабочкой, я бы ни на кого из вас никогда бы не сел! - произнес Золотой Шар.
- То-то по тебе одни навозные жуки и ползают! - усмехнулись Флоксы.
- Своя эстетика, - сказала Гвоздика.
- Не кизди-ка ты, Гвоздика! - огрызнулся Золотой Шар. Послышался рокот. Ирина наклонилась вперед и увидела, что к клумбе едет газонокосилка. За газонокосилкой шли огромные ноги в черных резиновых сапогах. Ирина подняла глаза и высоко в небе увидела страшное лицо хозяина сада. Она узнала его! Это был Доктор Айболит из «Скорой помощи»! Газонокосильщик читал стихотворение:
Я садовником родился Не на шутку рассердился Все цветы мне надоели Кроме…
Газонокосилка сделала круг. Упали: Гвоздика, Мальва, Настурция и брат Календулы.
Кроме… Кроме…
Еще круг. Еще с десяток умирающих цветов попадали на землю.
Кроме… Кроме…
Круги сужались. Газонокосилка приближалась к Ирине. Айболит нагнулся и проревел:
- Кроме Розы! Если, конечно, она еще не позабыла, что ей нужно сделать! А если она позабыла, то она позавидует этим цветочкам, позавидует их быстрой и не слишком мучительной смерти! - Доктор-газонокосильщик поднял ногу и резко опустил ее на голову Красному Маку. Головка Мака хрустнула, и во все стороны брызнул сок. Доктор нагнулся к Ирине: - Ты так прекрасна, что я хочу кое-что оставить себе на память, - он протянул руку и отломил один шип.
Ирина вскрикнула от боли и проснулась, села и покрутила головой. Она почувствовала, что во рту у нее как будто чего-то не хватает. Ирина пощупала там языком. Не хватало еще одного зуба!
Она похолодела. Ужасным способом ей напомнили о том, что она должна сделать, показали, что ей не удастся скрыться даже во сне.

- 3 -
В доме Поленова никого не оказалось. Осмотрев чердак, Скрепкин открыл подпол и не нашел там никого. Неглубокий подпол почти полностью был заставлен банками с соленьями - грибами, огурцами, помидорами и патиссонами. В углу стояли ящики с овощами - капустой, морковью, картофелем и свеклой.
У Лени заурчало в животе. Он посмотрел на часы и сказал:
- Пора бы перекусить.
Дед Абатуров, как старшой, дал добро, и Скрепкин начал вытаскивать из погреба банки.
Уже во время обеда дед Семен вспомнил:
- Леонид, набери батюшке… Нужно с ним… это… посоветоваться.
Скрепкин положил ложку, вытащил телефон и поднес его поближе к глазам, чтобы набрать номер.
- Что-то темновато тут стало. Тучи, что ли…
- К дождю, - сказал Коновалов.
- Это плохо, - дед Семен посмотрел в окно. - Опять у нас рекламная пауза получается…
- Тихо! - попросил Скрепкин.
Все замерли, и в избе стало так тихо, что было слышно, как мухи бьются о стекло и ездят друг на друге по подоконнику.
- Абонент не отвечает или временно недоступен. Попробуйте позвонить позднее, - сказал в трубке голос.
- Ну что там? - спросил Абатуров.
- Не отвечает.
- Вот так всегда! Когда кто-то нужен, хрен его найдешь!.. А у тебя, случаем, нет телефонов других батюшек?
Скрепкин развел руками.
- Мракобесы, - сказал вдруг Хомяков.
- Чего? - Скрепкин обиделся.
- Мракобесы, говорю, - повторил Хомяков и зацепил на вилку масленок, - и тунеядцы. Присосутся к старушечьим пенсиям, животы наращивают с жопами, на «мерседесах» разъезжают, дерут баб! Правильно их давили при советской-то власти! Жаль не додавили! Живучие падлы!
Скрепкин кинул на стол ложку и побагровел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90