.. Вот горький парадокс - как НИЧТО не пускает ВСЕ!
Георгий Адамович положил руки на подлокотники и посмотрел в окно полуподвала, за которым ходили чьи-то ноги. Он чувствовал себя свидетелем преступления, который должен высунуть голову в окно и закричать на всю Москву: Люди! Люди! Бегите все сюда! Здесь, в подвалах, томятся великие шедевры мирового искусства! Бегите, посмотрите на них и расскажите после своим друзьям, чтобы они тоже посмотрели! Чтобы люди поняли великую силу прекрасного и негодяйскую суть власти! Чтобы люди узнали, за какую вселенскую сволочь они голосуют! А надо голосовать за интеллектуалов! Георгий Адамович, поддавшись внезапному порыву, вскочил с кресла и подбежал к окну. И хотел уже было дернуть за закрашенный масляной краской шпингалет, но резко остановился с поднятой рукой. Он вспомнил, что люди уже не те. Что если такое крикнешь, то, пожалуй, никто и не заинтересуется. Еще и примут его, Георгия Адамовича, за идиота. Скажут: Что это за голова торчит снизу? И чего это она такое кричит? Вот если бы он крикнул в окно, что здесь показывают «Годзиллу», стриптиз или кормят бигмаками, вот тогда бы они сразу прибежали! Какая низость падения! Нет! Они недостойны видеть то, что хранится здесь!
Дегенгарду захотелось закурить. Он не курил уже много лет, и ему не хотелось. Но тут ему захотелось опять. Но курить было, во-первых, нечего, а, во-вторых, Георгий Адамович, конечно же, не мог себе позволить закурить в таком святом месте.
Дегенгард пошел к охране стрельнуть сигаретку.
- 3 -
Георгий Адамович подошел к столу, освещенному желтым светом настольной лампы. За столом сидел Игорь Степанович Хомяков в синей форме и разгадывал кроссворд. Хомяков работал в музее после того как вышел в отставку.
- Привет, Степаныч, - поздоровался Дегенгард. Хомяков оторвался от газеты, поправил очки и посмотрел на
Дегенгарда внимательно.
- Здорово, Георгий… Ходячий мертвец из пяти букв, вторая о?
- Зомби.
- Точно! Подходит… Тогда скажи… э-э-э… Райское блюдо, вторая «м»… восемь букв, кончается на «я»?
- Амброзия.
- Подходит!.. Хорошо с высшим образованием… Кроссворды какие стали идиотские! Не жизненные! Раньше, например, вопрос: Река в Индии, - Хомяков поднял шариковую ручку. - Пойдешь, в атласе посмотришь. Поучительно. Запомнишь, что в Индии есть река Ганг. А теперь что?! За каким лешим мне эти зомби и амброзии? Вот ты, Георгий, человек образованный, скажи мне, почему такое вокруг блядство происходит?
- Потому, что демократия себя не оправдала. России нужна другая власть.
- Точно, - Хомяков сжал руку в кулак. - Вот такая! Твердая рука нужна, которая наведет в стране порядок.
- Нет, - не согласился Дегенгард, - такой порядок мы уже проходили. России нужен новый порядок. Разумный, - он вздохнул.
Хомяков поглядел на него сверху очков.
- Никто и не говорит, чтобы дураки управляли. Ясное дело, умные пусть… - Игорь Степанович посмотрел в газету.
- Степаныч, дай закурить.
- Ты ж не куришь?
- Да чего-то захотелось.
Хомяков выдвинул ящик и положил на стол пачку «Явы». Дегенгард достал сигарету, размял, понюхал. Втянул ноздрями забытый запах табака. Курить расхотелось. Он покрутил сигарету в руках и положил на стол.
- Нет, не буду. Я передумал.
- Ну и правильно. Не куришь и не кури, я так считаю. - Хомяков убрал сигарету в пачку, а пачку в стол. - Повелитель тьмы у древнегерманских племен, шесть букв?..
- Хамдэр, кажется… - это слово неожиданно всплыло у него в голове. Он не помнил точно, откуда он его знал: возможно, он что-то такое проходил в университете; возможно, где-то об этом читал, в каких-нибудь научных статьях. Он не помнил. И еще - Георгий Адамович почувствовал вдруг, что это слово связано для него с чем-то важным, с каким-то событием из будущего. Это было настолько странное и необычное ощущение, что Дегенгард застыл, как киборг, у которого опорожнились энергетические ячейки. Георгий Адамович замер, его взгляд остановился, дыхание замедлилось.
- Ты что, Адамыч?.. Чего с тобой?.. Сердце?.. У меня таблетки есть…
По всему телу Дегенгарда прошел электрический разряд. Он поднес руки к лицу, ладонями вверх, и сжал-разжал несколько раз кулаки.
- Слышишь, чего я говорю?.. Адамыч?.. Тебе нитроглицерин или валидол?..
Дегенгард взглянул на Хомякова:
- Да нет, - медленно ответил он. - Всё в порядке… - и потряс головой. - Что-то такое… как почувствовал все равно, - сказал он в несвойственной ему косноязычной манере.
- А… Бывает…
- Как будто что-то случиться должно, - добавил Дегенгард, скорее себе, чем Хомякову.
- У нас в деревне это называлось «Ведьма пролетела»…
- Ага… Что-то вроде… Ну я, Степаныч, пойду к себе…
- Таблетки-то дать?
- Не надо. Не люблю я их… пить…
- Когда прихватит - «люблю-не люблю» забудешь сразу. Хоть говна наешься, лишь бы отпустило…
- Верно…
- 4 -
Георгий Адамович вернулся в полный сокровищ подвал. Сел в кресло. Странное ощущение почти прошло… Но Де-генгарду было всё еще не по себе. Он поднялся и прошел в глубь подвала, чтобы прикоснуться к великому искусству и избавиться от странного чувства. Георгий Адамович частенько так поступал, когда ему было нехорошо. И всегда помогало. У Дегенгарда на этот счет была теория - ИСКУССТВО ВМЕСТО ТАБЛЕТОК. Прикосновение к прекрасному помогало лечить любой недуг. Когда-то Дегенгард пытался широко пропагандировать этот способ, считая, что он поможет всем людям поправить здоровье и усилить их моральный дух. Но потом Дегенгард понял, что средство действует, к сожалению, не на всех. Оно действует лишь на тех людей, для которых искусство что-то значит…
Георгий Адамович протиснулся в узкий проход между стеллажом с иконами и большой картиной Рубенса, стоящей у стены, и прошел вперед к любимому полотну Брейгеля «Поминки в Трактире». Эта картина приводила мысли Дегенгарда в порядок и равновесие, как-то его успокаивала. Георгий Адамович начал рассматривать, как всегда, с левого нижнего угла, где из-под скатерти торчали ноги и хвост собаки. Вправо, по диагонали, сидел на полу пьяный немец, прислонившись спиной к столу. Шляпа с пером сползла ему на нос, в одной руке германец сжимал деревянную кружку, в другой - длинную трубку. Сбоку маленький мальчик, воровато озираясь, тащил у германца из кармана кошелек. Со стола над мальчуганом, вниз головой, свисали гусь, утка и гирлянда сарделек. На задних лапах стояла полосатая кошка и пыталась лапой стащить что-нибудь на пол. За кошкой сидел мужчина на лавке. Он держал в руках карты и заглядывал в них с выражением: Я ВАМ СЕЙЧАС ПОКАЖУ. Этот персонаж был написан так выразительно, что Георгий Адамович обычно долго задерживал на нем взгляд. Вот и теперь движущиеся глаза Дегенгарда остановились на человеке с картами. Игрок - называл его Георгий Адамович про себя. По мнению Дегенгарда, эта фигура была в картине главной. Брейгель не скупился на изображение людей, и тут их было немало, человек двадцать, и каждый был по-своему хорош. Но фигура игрока, несомненно являлась стержнем всей картины. Этот неожиданный прием художника - изобразить на поминках человека с картами, придавал картине глубокое звучание. ЖИЗНЬ и СМЕРТЬ звучали здесь. Глядя на полотно, Деген-гард понимал, что Питер Брейгель Старший был не обычным человеком своей эпохи, не просто талантливым художником бытописателем, а Гением, жившим в своей системе координат. И только малую часть этой необычной системы он выразил в картинах, а большую часть унес с собой в могилу. Конечно же, краски и холст не могли в полной мере отразить того божественного дара, которым щедро был наделен художник. Но Георгий Адамович был способен улавливать невысказанное. В настоящих произведениях объем невысказанного может превышать пятьдесят и более процентов. Только ремесленники стараются изобразить всё! Процент невысказанного в их картинах равен практически нулю, и поэтому их картины выглядят как раскрашенные стены подъезда.
Георгий Адамович провел ладонью по подбородку. Боже мой! Что за кисть! Что за божественная кисть! Что за глубина невысказанного! Всякий раз, когда я смотрю на фигуру Игрока, я замечаю всё новые и новые оттенки, всё новые и новые глубины! Вот и сейчас я увидел в изгибе кисти Игрока, которая держит веер карт, силу, которая отдельна от Жизни и от Смерти. Эта сила вкладывает в наши руки карты и, в зависимости оттого, что нам попадется из колоды, мы выигрываем и проигрываем, что-то получаем и что-то теряем, что-то берем и что-то отдаем…
Георгий Адамович скользнул взглядом от кисти игрока к его локтю. Локоть фигуры покоился на толстой книге. Вдруг на Дегенгарда снова нахлынуло давешнее ощущение - что-то должно случиться.
- Боже мой! - сказал он вслух и подумал: Что со мной происходит?
Он подошел ближе к картине, и тут его осенило. Он узнал книгу на картине! Это была та самая книга, которую в числе прочих трофеев вывезли из Германии, и теперь она лежала в шкафу № 13 на шестой полке. Дегенгард обладал хорошей профессиональной памятью и мог точно сказать, где что лежит. Он узнал эту книгу по серебряным уголкам. Необычной формы уголки, показалось Георгию Адамовичу, блеснули с картины живым серебром. Как же он раньше-то этого не замечал? Удивительно!
Дегенгард пробрался между стеллажами к шкафу № 13 и открыл дверцу.
- 5 -
Георгий Адамович не заметил, как закончился рабочий день, так он был поражен тем, что обнаружил в книге. В дверь с той стороны постучал Хомяков.
- Адамыч! - крикнул он. - Ты домой-то собираешься?! Дегенгард вздрогнул.
- Засиделся ты чего-то… Мы через пятнадцать минут закрываем!..
- Иду!.. Сейчас иду… - Георгий Адамович помрачнел. Он понял, что сейчас придется положить книгу на место в шкаф и уйти домой. И еще он понял, что если расстанется теперь с книгой, то не сможет уснуть до утра и, дай бог, чтобы с ним не случилось инфаркта. Профессиональная этика не позволяла Дегенгарду выносить экспонаты из музея. Но на этот раз он понял, что умрет, если не вынесет.
Дегенгард решился. Он положил книгу в портфель, щелкнул замочками и выключил настольную лампу.
Проходя мимо Хомякова, Георгий Адамович немного заволновался. Впервые он выносил что-то из музея. Конечно, ни у кого не могло и мысли возникнуть, чтобы его обыскивать, но всё же…
Хомяков ел вареное яйцо и запивал чаем из стакана в подстаканнике.
- Пока, Степаныч, - Дегенгард помахал Хомякову рукой.
- Привет жене, - Хомяков приподнял стакан.
Жена Дегенгарда Раиса раньше тоже работала в музее, и Хомяков ее знал. А теперь вышла на пенсию и сидела с внуками. Их сын Лешка еще в школе ударился в сторону прикладной математики, потом закончил университет и теперь работал программистом, зарабатывал хорошие деньги. Незаметно как-то так получилось, что Лешка помогал родителям сводить концы с концами. На зарплату и пенсию прожить было невозможно даже с их скромными запросами. А так, с Лешкиной помощью, они как-то обходились… Только немного обидно было за себя. Не потому, что сын зарабатывает, а потому, что они, отдавшие культуре всю жизнь, не могут себя обеспечить.
- 6 -
Это была книга предсказаний и тайных доктрин. Она была написана на старонемецком. Георгий Адамович изучал немецкий в школе и в институте, и не забыл его до сих пор из-за работы. Масса трофейных экспонатов сопровождалась документацией на немецком языке. Поэтому Дегенгард смог читать книгу и почти всё в ней понимал. Это был мертвый диалект старонемецкого. Мертвый диалект народа, которого больше уже не существовало, он безвозвратно исчез в трясине времен. Память о нем еще жила, но слабела с каждым годом. Написал книгу некий Теофраст Себастьян Кохаузен. И Дегенгард понял, что перед ним лежит книга нового древнего Нострадамуса. Это была не книга, а бомба. Предсказания Нострадамуса бледнели в сравнении с ней. Как бы сказал сын Георгия Адамовича Лешка - Нострадамус курит. Читая Нострадамуса, приходится пробиваться через туманность, двусмысленность и недосказанность. Его предсказания можно было трактовать, собственно говоря, как угодно. И поэтому Нострадамус во многом разочаровывал. Возможно, это были и никакие не предсказания, а поэтические откровения, спровоцированные курениями опиума. А в этой книге всё было не так. Все предсказания были изложены ясно, точно и однозначно. Они не вызывали никаких сомнений и разочарований, и трактовать их было невозможно. Есть такие вещи, которые трактовать невозможно, например, выражение «Пошел на хер». Можно трактовать причину, по которой тебя послали, а саму формулировку трактовать нельзя. Она ОДНОЗНАЧНА, как вода, земля, огонь и воздух. Вот какая это была книга. И сомнений она никаких не вызывала. Например, в ней было написано, что в 1911 году потонет гигантский океанский лайнер «Титаник», а в 1986 году взорвется четвертый энергоблок на Чернобыльской атомной станции, когда Гитлер нападет на Россию, когда он женится на Еве Браун и когда отравится, когда американцы сделают вид, что они высадились на Луне, и когда они сбросят атомную бомбу на Хиросиму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Георгий Адамович положил руки на подлокотники и посмотрел в окно полуподвала, за которым ходили чьи-то ноги. Он чувствовал себя свидетелем преступления, который должен высунуть голову в окно и закричать на всю Москву: Люди! Люди! Бегите все сюда! Здесь, в подвалах, томятся великие шедевры мирового искусства! Бегите, посмотрите на них и расскажите после своим друзьям, чтобы они тоже посмотрели! Чтобы люди поняли великую силу прекрасного и негодяйскую суть власти! Чтобы люди узнали, за какую вселенскую сволочь они голосуют! А надо голосовать за интеллектуалов! Георгий Адамович, поддавшись внезапному порыву, вскочил с кресла и подбежал к окну. И хотел уже было дернуть за закрашенный масляной краской шпингалет, но резко остановился с поднятой рукой. Он вспомнил, что люди уже не те. Что если такое крикнешь, то, пожалуй, никто и не заинтересуется. Еще и примут его, Георгия Адамовича, за идиота. Скажут: Что это за голова торчит снизу? И чего это она такое кричит? Вот если бы он крикнул в окно, что здесь показывают «Годзиллу», стриптиз или кормят бигмаками, вот тогда бы они сразу прибежали! Какая низость падения! Нет! Они недостойны видеть то, что хранится здесь!
Дегенгарду захотелось закурить. Он не курил уже много лет, и ему не хотелось. Но тут ему захотелось опять. Но курить было, во-первых, нечего, а, во-вторых, Георгий Адамович, конечно же, не мог себе позволить закурить в таком святом месте.
Дегенгард пошел к охране стрельнуть сигаретку.
- 3 -
Георгий Адамович подошел к столу, освещенному желтым светом настольной лампы. За столом сидел Игорь Степанович Хомяков в синей форме и разгадывал кроссворд. Хомяков работал в музее после того как вышел в отставку.
- Привет, Степаныч, - поздоровался Дегенгард. Хомяков оторвался от газеты, поправил очки и посмотрел на
Дегенгарда внимательно.
- Здорово, Георгий… Ходячий мертвец из пяти букв, вторая о?
- Зомби.
- Точно! Подходит… Тогда скажи… э-э-э… Райское блюдо, вторая «м»… восемь букв, кончается на «я»?
- Амброзия.
- Подходит!.. Хорошо с высшим образованием… Кроссворды какие стали идиотские! Не жизненные! Раньше, например, вопрос: Река в Индии, - Хомяков поднял шариковую ручку. - Пойдешь, в атласе посмотришь. Поучительно. Запомнишь, что в Индии есть река Ганг. А теперь что?! За каким лешим мне эти зомби и амброзии? Вот ты, Георгий, человек образованный, скажи мне, почему такое вокруг блядство происходит?
- Потому, что демократия себя не оправдала. России нужна другая власть.
- Точно, - Хомяков сжал руку в кулак. - Вот такая! Твердая рука нужна, которая наведет в стране порядок.
- Нет, - не согласился Дегенгард, - такой порядок мы уже проходили. России нужен новый порядок. Разумный, - он вздохнул.
Хомяков поглядел на него сверху очков.
- Никто и не говорит, чтобы дураки управляли. Ясное дело, умные пусть… - Игорь Степанович посмотрел в газету.
- Степаныч, дай закурить.
- Ты ж не куришь?
- Да чего-то захотелось.
Хомяков выдвинул ящик и положил на стол пачку «Явы». Дегенгард достал сигарету, размял, понюхал. Втянул ноздрями забытый запах табака. Курить расхотелось. Он покрутил сигарету в руках и положил на стол.
- Нет, не буду. Я передумал.
- Ну и правильно. Не куришь и не кури, я так считаю. - Хомяков убрал сигарету в пачку, а пачку в стол. - Повелитель тьмы у древнегерманских племен, шесть букв?..
- Хамдэр, кажется… - это слово неожиданно всплыло у него в голове. Он не помнил точно, откуда он его знал: возможно, он что-то такое проходил в университете; возможно, где-то об этом читал, в каких-нибудь научных статьях. Он не помнил. И еще - Георгий Адамович почувствовал вдруг, что это слово связано для него с чем-то важным, с каким-то событием из будущего. Это было настолько странное и необычное ощущение, что Дегенгард застыл, как киборг, у которого опорожнились энергетические ячейки. Георгий Адамович замер, его взгляд остановился, дыхание замедлилось.
- Ты что, Адамыч?.. Чего с тобой?.. Сердце?.. У меня таблетки есть…
По всему телу Дегенгарда прошел электрический разряд. Он поднес руки к лицу, ладонями вверх, и сжал-разжал несколько раз кулаки.
- Слышишь, чего я говорю?.. Адамыч?.. Тебе нитроглицерин или валидол?..
Дегенгард взглянул на Хомякова:
- Да нет, - медленно ответил он. - Всё в порядке… - и потряс головой. - Что-то такое… как почувствовал все равно, - сказал он в несвойственной ему косноязычной манере.
- А… Бывает…
- Как будто что-то случиться должно, - добавил Дегенгард, скорее себе, чем Хомякову.
- У нас в деревне это называлось «Ведьма пролетела»…
- Ага… Что-то вроде… Ну я, Степаныч, пойду к себе…
- Таблетки-то дать?
- Не надо. Не люблю я их… пить…
- Когда прихватит - «люблю-не люблю» забудешь сразу. Хоть говна наешься, лишь бы отпустило…
- Верно…
- 4 -
Георгий Адамович вернулся в полный сокровищ подвал. Сел в кресло. Странное ощущение почти прошло… Но Де-генгарду было всё еще не по себе. Он поднялся и прошел в глубь подвала, чтобы прикоснуться к великому искусству и избавиться от странного чувства. Георгий Адамович частенько так поступал, когда ему было нехорошо. И всегда помогало. У Дегенгарда на этот счет была теория - ИСКУССТВО ВМЕСТО ТАБЛЕТОК. Прикосновение к прекрасному помогало лечить любой недуг. Когда-то Дегенгард пытался широко пропагандировать этот способ, считая, что он поможет всем людям поправить здоровье и усилить их моральный дух. Но потом Дегенгард понял, что средство действует, к сожалению, не на всех. Оно действует лишь на тех людей, для которых искусство что-то значит…
Георгий Адамович протиснулся в узкий проход между стеллажом с иконами и большой картиной Рубенса, стоящей у стены, и прошел вперед к любимому полотну Брейгеля «Поминки в Трактире». Эта картина приводила мысли Дегенгарда в порядок и равновесие, как-то его успокаивала. Георгий Адамович начал рассматривать, как всегда, с левого нижнего угла, где из-под скатерти торчали ноги и хвост собаки. Вправо, по диагонали, сидел на полу пьяный немец, прислонившись спиной к столу. Шляпа с пером сползла ему на нос, в одной руке германец сжимал деревянную кружку, в другой - длинную трубку. Сбоку маленький мальчик, воровато озираясь, тащил у германца из кармана кошелек. Со стола над мальчуганом, вниз головой, свисали гусь, утка и гирлянда сарделек. На задних лапах стояла полосатая кошка и пыталась лапой стащить что-нибудь на пол. За кошкой сидел мужчина на лавке. Он держал в руках карты и заглядывал в них с выражением: Я ВАМ СЕЙЧАС ПОКАЖУ. Этот персонаж был написан так выразительно, что Георгий Адамович обычно долго задерживал на нем взгляд. Вот и теперь движущиеся глаза Дегенгарда остановились на человеке с картами. Игрок - называл его Георгий Адамович про себя. По мнению Дегенгарда, эта фигура была в картине главной. Брейгель не скупился на изображение людей, и тут их было немало, человек двадцать, и каждый был по-своему хорош. Но фигура игрока, несомненно являлась стержнем всей картины. Этот неожиданный прием художника - изобразить на поминках человека с картами, придавал картине глубокое звучание. ЖИЗНЬ и СМЕРТЬ звучали здесь. Глядя на полотно, Деген-гард понимал, что Питер Брейгель Старший был не обычным человеком своей эпохи, не просто талантливым художником бытописателем, а Гением, жившим в своей системе координат. И только малую часть этой необычной системы он выразил в картинах, а большую часть унес с собой в могилу. Конечно же, краски и холст не могли в полной мере отразить того божественного дара, которым щедро был наделен художник. Но Георгий Адамович был способен улавливать невысказанное. В настоящих произведениях объем невысказанного может превышать пятьдесят и более процентов. Только ремесленники стараются изобразить всё! Процент невысказанного в их картинах равен практически нулю, и поэтому их картины выглядят как раскрашенные стены подъезда.
Георгий Адамович провел ладонью по подбородку. Боже мой! Что за кисть! Что за божественная кисть! Что за глубина невысказанного! Всякий раз, когда я смотрю на фигуру Игрока, я замечаю всё новые и новые оттенки, всё новые и новые глубины! Вот и сейчас я увидел в изгибе кисти Игрока, которая держит веер карт, силу, которая отдельна от Жизни и от Смерти. Эта сила вкладывает в наши руки карты и, в зависимости оттого, что нам попадется из колоды, мы выигрываем и проигрываем, что-то получаем и что-то теряем, что-то берем и что-то отдаем…
Георгий Адамович скользнул взглядом от кисти игрока к его локтю. Локоть фигуры покоился на толстой книге. Вдруг на Дегенгарда снова нахлынуло давешнее ощущение - что-то должно случиться.
- Боже мой! - сказал он вслух и подумал: Что со мной происходит?
Он подошел ближе к картине, и тут его осенило. Он узнал книгу на картине! Это была та самая книга, которую в числе прочих трофеев вывезли из Германии, и теперь она лежала в шкафу № 13 на шестой полке. Дегенгард обладал хорошей профессиональной памятью и мог точно сказать, где что лежит. Он узнал эту книгу по серебряным уголкам. Необычной формы уголки, показалось Георгию Адамовичу, блеснули с картины живым серебром. Как же он раньше-то этого не замечал? Удивительно!
Дегенгард пробрался между стеллажами к шкафу № 13 и открыл дверцу.
- 5 -
Георгий Адамович не заметил, как закончился рабочий день, так он был поражен тем, что обнаружил в книге. В дверь с той стороны постучал Хомяков.
- Адамыч! - крикнул он. - Ты домой-то собираешься?! Дегенгард вздрогнул.
- Засиделся ты чего-то… Мы через пятнадцать минут закрываем!..
- Иду!.. Сейчас иду… - Георгий Адамович помрачнел. Он понял, что сейчас придется положить книгу на место в шкаф и уйти домой. И еще он понял, что если расстанется теперь с книгой, то не сможет уснуть до утра и, дай бог, чтобы с ним не случилось инфаркта. Профессиональная этика не позволяла Дегенгарду выносить экспонаты из музея. Но на этот раз он понял, что умрет, если не вынесет.
Дегенгард решился. Он положил книгу в портфель, щелкнул замочками и выключил настольную лампу.
Проходя мимо Хомякова, Георгий Адамович немного заволновался. Впервые он выносил что-то из музея. Конечно, ни у кого не могло и мысли возникнуть, чтобы его обыскивать, но всё же…
Хомяков ел вареное яйцо и запивал чаем из стакана в подстаканнике.
- Пока, Степаныч, - Дегенгард помахал Хомякову рукой.
- Привет жене, - Хомяков приподнял стакан.
Жена Дегенгарда Раиса раньше тоже работала в музее, и Хомяков ее знал. А теперь вышла на пенсию и сидела с внуками. Их сын Лешка еще в школе ударился в сторону прикладной математики, потом закончил университет и теперь работал программистом, зарабатывал хорошие деньги. Незаметно как-то так получилось, что Лешка помогал родителям сводить концы с концами. На зарплату и пенсию прожить было невозможно даже с их скромными запросами. А так, с Лешкиной помощью, они как-то обходились… Только немного обидно было за себя. Не потому, что сын зарабатывает, а потому, что они, отдавшие культуре всю жизнь, не могут себя обеспечить.
- 6 -
Это была книга предсказаний и тайных доктрин. Она была написана на старонемецком. Георгий Адамович изучал немецкий в школе и в институте, и не забыл его до сих пор из-за работы. Масса трофейных экспонатов сопровождалась документацией на немецком языке. Поэтому Дегенгард смог читать книгу и почти всё в ней понимал. Это был мертвый диалект старонемецкого. Мертвый диалект народа, которого больше уже не существовало, он безвозвратно исчез в трясине времен. Память о нем еще жила, но слабела с каждым годом. Написал книгу некий Теофраст Себастьян Кохаузен. И Дегенгард понял, что перед ним лежит книга нового древнего Нострадамуса. Это была не книга, а бомба. Предсказания Нострадамуса бледнели в сравнении с ней. Как бы сказал сын Георгия Адамовича Лешка - Нострадамус курит. Читая Нострадамуса, приходится пробиваться через туманность, двусмысленность и недосказанность. Его предсказания можно было трактовать, собственно говоря, как угодно. И поэтому Нострадамус во многом разочаровывал. Возможно, это были и никакие не предсказания, а поэтические откровения, спровоцированные курениями опиума. А в этой книге всё было не так. Все предсказания были изложены ясно, точно и однозначно. Они не вызывали никаких сомнений и разочарований, и трактовать их было невозможно. Есть такие вещи, которые трактовать невозможно, например, выражение «Пошел на хер». Можно трактовать причину, по которой тебя послали, а саму формулировку трактовать нельзя. Она ОДНОЗНАЧНА, как вода, земля, огонь и воздух. Вот какая это была книга. И сомнений она никаких не вызывала. Например, в ней было написано, что в 1911 году потонет гигантский океанский лайнер «Титаник», а в 1986 году взорвется четвертый энергоблок на Чернобыльской атомной станции, когда Гитлер нападет на Россию, когда он женится на Еве Браун и когда отравится, когда американцы сделают вид, что они высадились на Луне, и когда они сбросят атомную бомбу на Хиросиму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90