БОМБА! РАЗБУДИТЕ СОЛЖЕНИЦЫНА!
Пилот и Вероника перевернули головы, прочитали надпись и начали хохотать.
Дегенгард приписал:
ЭТО НЕ ШУТКА!
Любовники схватились за животы и согнулись пополам. Пилот от смеха свалился на штурвал. Самолет провалился в воздушную яму. Дегенгард шлепнулся сверху на фюзеляж. Поднялся, снова подлетел к окну Солженицына и попытался ногой выбить стекло. Но не смог. Он вспомнил, что когда лез по обшивке к кабине пилота, наткнулся на какую-то железяку, похожую на радар. Он сползал на крышу, отломал радар и вернулся к окошку Солженицына. Солженицына на месте не оказалось. Наверное, пошел в туалет, - понял Дегенгард. Все равно. Он размахнулся и вышиб окошко радаром. Заткнув радар за пояс, Дегенгард пролез в окошко и понял, что Солженицын не уходил в туалет. Просто Дегенгард ошибся окошком. Солженицын сидел в кресле и спал. Сзади сидел и спал террорист. У него на коленях лежала бомба. Дегенгард подошел и ударил террориста радаром по голове. Террорист был обезврежен. Дегенгард решил выбросить его бомбу в окошко, потому что откуда-то знал, что она должна взорваться через три минуты. Он осторожно взял бомбу и на вытянутых руках понес ее к окну. Но тут самолет тряхнуло, бомба выскочила у него из рук и залетела за пазуху Солженицыну. Дегенгард похолодел и полез к Солженицыну под рубаху. Солженицын хихикнул, открыл глаза, схватил Дегенгарда за руку и заорал на весь салон:
- Держи вора! Караул, грабят!
Дегенгард понимал, что за оставшееся время он не успеет объяснить Александру Исаевичу в чем дело, и продолжал шарить под рубахой.
- Потерпите, Александр Исаевич, потерпите, дорогой! Наконец ему удалось выхватить бомбу, и Дегенгард, сломя голову, кинулся к окну. Солженицын решил, что у него вытащили кошелек, кинулся за Дегенгардом. Дегенгард подбежал к окну и размахнулся, чтобы швырнуть проклятую бомбу подальше от самолета, но в этот миг чья-то черная когтистая рука вырвалась из темной грозовой тучи и наглухо закрыла окно. Дикий дьявольский смех заполнил пространство.
- ТЫ МОЙ, ДЕГЕНГАРД! - услышал Георгий Адамович. - ТЫ МОЙ!..
Дегенгард увидел, словно в замедленной съемке, как бомба в его руках начинает набухать, по ее поверхности расползаются трещины, из которых сочится черный дым, за которым следует ослепительная вспышка огня…

- 9 -
- А-а-а! - закричал Георгий Адамович и открыл глаза. Он, весь мокрый, лежал у себя дома на диване. На стульях перед диваном сидела, сгорбившись, Раиса и вытирала влажные глаза платочком. Рядом с ней сидел Хомяков.
Дегенгард шевельнулся и почувствовал боль во всем теле. Даже копчик болел. Откуда эта боль?.. Он совершенно не помнил, что с ним произошло и как он оказался на диване. Отчетливые воспоминания заканчивались разговором с пенсионером на лавке у фонтана. А потом… потом… Потом он не помнил… Сознание человека устроено так, что человек не может осознать того момента, когда он отключился или заснул. Зато когда человек включается или просыпается, он отчетливо помнит момент включения или просыпания.
Дегенгард попытался сесть. Ему это почти удалось, но в решающий момент рука подвернулась, и он плюхнулся на диван.
- Что со мной случилось? У меня инсульт? - спросил он, но услышал что-то вроде «О амой уилось? У эа иулъ?» С челюстью было что-то не то. Она не слушалась, говорить было больно.
- Ну вот, - сказал Хомяков. - Слава Богу, очнулся… Теперь всё нормально будет…
- Ой, Жорочка, - запричитала Раиса. Хомяков похлопал ее по плечу.
- Не переживайте, Раиса Павловна. Он мужик крепкий… Полежит и встанет… А вот челюсть надо бы ему на место поставить. У меня в армии были такие случаи после рукопашного боя. Меня один прапорщик научил. Нужен карандаш. У вас карандаш найдется?
Раиса встала, сунула мокрый платок в карман фартука и пошла за карандашом.
Хомяков похлопал Дегенгарда по руке.
- Держись, Адамыч… Сейчас мы тебя частично починим… Н ародными средствами…
При выражении «народные средства» Дегенгард вспомнил, что что-то хотел спросить у Хомякова, что-то важное, но что конкретно - он вспомнить никак не мог…
Георгий Адамович поморщился.
Раиса принесла карандаш.
- Ну вот, - Хомяков осмотрел карандаш критически. - ТМ… Ладно, сгодится… Вы, Раиса Павловна, отвернитесь лучше… Я при женщинах не могу.
- А вы уверены, Игорь Степанович? Вы знаете, что нужно делать? - робко спросила Раиса.
- Так точно, кру-гом! Раиса отвернулась.
- Потерпи, Адамыч. Одна секунда - и всё, - он вставил карандаш Дегенгарду в рот, надавил на него пальцем и неожиданно резко ударил снизу кулаком по челюсти.
У Дегенгарда перед глазами взорвался салют. Резкая боль пронзила его от затылка до пяток. Дегенгарда охватила такая дикая ярость, что он дернулся, выплюнул карандаш, сел, схватил Хомякова за грудки и заорал не своим голосом:
- Ты что делаешь?!
Хомяков отпрянул и удивился. А потом улыбнулся и сказал:
- Ну вот, всё в порядке! Заговорил.
Дегенгард остановился, заставил себя медленно отпустить Хомякова, посмотрел на руки. Ярость прошла.
- Извини… Что-то я не то… - он потрогал челюсть.
- Нормально всё, - Хомяков облегченно выдохнул, но отодвинул стул подальше. - После того как ты уделал пенсионера и забулдыгу, я считаю - мне повезло, - он засмеялся. - Однако удивил ты нас, Адамыч, сегодня, честное слово… Я думал, ты интеллигент маломощный, а ты вон, оказывается, какой боец! Спецназовец!
Дегенгард ничего не понимал. Хомяков говорил что-то такое, что явно имело к нему, к Дегенгарду, непосредственное отношение, но… Ерунда какая-то!
- Ты о чем это, Степаныч?
- Как о чем? - удивился Хомяков. - О тебе!.. Герой!.. Ты что, не помнишь ничего?
- Нет…
- Не помнишь?.. Ого!.. Ты ж, Адамыч, голыми руками… и ногами… чуть не убил двух человек!.. Ну, этого забулдыгу в камере - хрен с ним, за него спрос небольшой… Решили, что он сам на тебя рыпнулся, а ты защищался удачно… - Хомяков вскинул кулаки и помахал ими в воздухе. - А вот с пенсионером неприятность посерьезнее… Он в больницу угодил с переломами… Придется это как-нибудь улаживать… Ну… ты даешь… Иногда, - Хомяков задумался, - даже довольно часто, мне тоже хочется кому-нибудь нос свернуть и зубы вышибить… Но, боюсь увлечься… А ты - молодец, - он хлопнул Дегенгарда по плечу…
Осознав случившееся, Дегенгард снова погрузился в какой-то туман, правда, не такой плотный, в каком он побывал до этого, но растянувшийся на несколько дней.
Глава третья
ДОМИК В ДЕРЕВНЕ
Поедем, приятель, на дачу…
Группа «Ва-Банкъ»

- 1 -
Спасибо Хомякову. Благодаря ему и его связям, Дегенгарду удалось сравнительно легко отделаться. Эпизод с забулдыгой, как и обещал Игорь Степанович, прошел незамеченным. В том отделении милиции, куда загребли Дегенгарда, работал бывший сослуживец Хомякова, следователь Драчев. Драчев помог замять дело. Пенсионера удалось уговорить на мировую. За небольшие относительно деньги он согласился помириться. Деньги заплатил сын Георгия Адамовича.
А вот с работы Дегенгарда уволили. Хамы, пришедшие к власти везде, в том числе и в области культуры, воспользовались этим поводом, чтобы отправить на пенсию заслуженного работника, который мешал им обделывать их грязные делишки и везде где не надо совал свой нос. И тут Хомяков оказался бессилен. Слишком высоко, - сказал он, - уходят нити, - и показал пальцем в потолок, - тут я бессилен.
Сначала Георгий Адамович очень переживал. Он всю жизнь отдал этому делу и теперь не мог согласиться, что от него избавляются, как от мусора. Когда он об этом думал, волна ярости поднималась в нем и грозила выплеснуться чем-то разрушительным. И Георгий Адамович постепенно стал гасить в себе мысли о несправедливости. Чувство ярости, впервые возникшее на лавке с пенсионером, теперь подстерегало Дегенгарда в самых неожиданных местах, ждало, когда он начнет совершать резкие движения и неконтролируемые поступки. Однажды, например, когда он подписывал обходной лист, бухгалтер Полушкина сказала ему: Пора и на покой. Дегенгард замер. Он понял, что произойдет в следующую минуту. Он поднимет со стола тяжелые деревянные счеты и даст ими со всей силы, на какую способен, по голове Полушкиной. Счеты рассыпятся, кругляшки покатятся по полу, а освободившиеся стальные стержни проткнут ее горло насквозь. Из аккуратных круглых дырочек на шее брызнут фонтанчики алой крови. А он, Георгий Адамович, подставит под них сложенные ладони, наполнит их красной жидкостью и умоет свое лицо. А потом вскочит на стол и завоет на всю бухгалтерию от восторга и удовлетворения местью… Дегенгард увидел, как его рука потянулась к счетам. Он заставил себя сдержаться, быстро подписал где надо, выскочил из бухгалтерии, добежал до туалета, закрылся в кабинке, размахнулся ногой и пробил перегородку. Это принесло облегчение. Слава Богу, в туалете больше никого не было (Он не знал, что в соседней кабинке как раз сидел Витя Пачкин)… В другой раз Георгий Адамович покупал в магазине кефир, и продавщица сказала ему: У меня нет сдачи, идите меняйте, потом буду вам отпускать. Георгию Адамовичу случалось слышать такое и раньше. Но в этот раз он моментально вскипел и, неожиданно для себя, треснул кулаком по пакету. Пакет громко хлопнул, и кефир брызнул во все стороны. Не надо хамить, - сказал он и пошел к выходу. Но возле двери обернулся: - В следующий раз я тебя убью. Намотай это себе на ус! - сказал он и вышел.
В конце концов он смирился с тем, что его уволили. В новой жизни была своя прелесть. Можно было спать сколько хочешь, смотреть телевизор, читать книги. А для осуществления намеченных планов не работать - было даже хорошо. Ничто не мешало заняться подготовкой к встрече с излучением звезды РЭДМАХ.
Книгу Кохаузена Георгий Адамович из музея украл. Он думал, что его будут из-за этого мучить угрызения совести. Но ничего такого не случилось. Совесть сказала Дегенгарду, что он поступил правильно. Совесть сказала ему, что он заслужил эту книгу, а те, кто остался хозяйничать в музее, - не заслужили ее. Они будут и дальше гноить ее в запаснике, а потом, еще сдуру, отдадут какому-нибудь дурацкому немецкому барону, который сгноит ее окончательно в своих пиво-колбасных погребах. Незачем оставлять такую ценность хамам. Совесть сказала, что если бы эта книга не досталась Дегенгарду, то следовало бы ее вообще уничтожить. Ну тут совесть, конечно же, маленько переборщила, хотя… как знать… Совесть - наш лучший контролер.

- 2 -
Оставшись без работы и осмыслив всё что произошло, Георгий Адамович наметил следующий план действий. Он решил, что должен поехать в Красный Бубен, во что бы то ни стало поселиться там и ждать излучения. Даже если никакого излучения не будет, то и тут он остается в выигрыше. Он знавал множество людей, которые тоже занимались всю жизнь любимым делом и, после того как их отправляли на пенсию, сгорали как бессмысленные свечки на порывистом ветру. Они замыкались в четырех стенах своих маленьких квартир и ждали смерти. Им казалось, что они отработали свое и больше жить незачем. И эта установка срабатывала - они быстро умирали… Далеко за примером Георгию Адамовичу не надо было ходить. Его дядя Михаил Артурович Дегенгард работал инженером-теплотехником. Он всей душой любил свое дело и считал теплотехнику царицей всех наук. Он говорил: Посмотрите вокруг, и вы безусловно поймете, что ни один объект не обходится без теплотехнических сооружений. Глупей, тот, кто не видит очевидных вещей: Теплотехника - Царица всех Наук! И слова дяди не были лишены оснований. За свою жизнь он изобрел и запатентовал множество теплотехнических изобретений, многими из которых до сих пор пользуются люди и организации всего мира. Но преклонные года дяди пришлись, к его несчастью, на наше время, когда заслуженных людей списывали со счетов молодые хамы. Дядю отправили на пенсию, где он через несколько месяцев умер в полном одиночестве и маразме. Его нашли сидящим у батареи центрального отопления. Он прислонился к ней спиной, а рядом лежала записка. Дело было зимой, батареи были очень горячие. Георгий Адамович хорошо помнил, какой жуткий запах стоял в квартире и как выглядел дядя. Как монстр из фильма ужасов. А в записке было написано: «Холодно, горячо, холодно, горячо, холодно, горячо, холодно, горячо, холодно, горячо, холодно, горячо, холодно, горячо, холодно, горячо, холодно, горячо, холодно, горячо, холодно, горячо, холодно, горячо, холодно, горячо, холодно, горячо, холодно, горячо, холодно, горячо, холодно, горячо, холодно, горячо, холодно, горячо, холодно, горячо, холодно, горячо, холодно, горячо, холодно, горячо, холодно, горячо, холодно, горячо, холодно, горячо, холодно, горячо…»
Нет, Георгия Адамовича такая кончина не устраивала. В последнее время у него, наоборот, появилась сильная воля к жизни. Он не хотел умирать в четырех стенах, как умирали некоторые до него. Нет, и еще раз нет! Он поедет в деревню, купит там дом и станет жить с женой на свежем воздухе, питаясь натуральными продуктами с собственного огорода, ведя простую, но осмысленную жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90