Пленнику исправно приносили еду и питье.
Наконец его посетил сенешаль.
- Ты родился под счастливой звездой, - сказал сапонид. - Мы не нашли
в твоем поступке злого умысла, а только невнимательность. Наказание могло
быть очень суровым. Приказ предписывает три вида кары: первая - отрезать
на ногах пальцы и вшить перец в кожу на шее; вторая - три часа бить
преступника, а потом предать анафеме за осквернение святыни; третья -
спустить виновного на дно озера в свинцовых башмаках и заставить найти
утерянную Книгу Келлса. - Сенешаль благодушно смотрел на Гвила.
- Что же будет со мной? - сухо осведомился тот.
Сапонид пошевелил кончиками пальцев.
- Есть указ Воеводы. Ты должен поклясться, что никогда больше не
будешь осквернять наши святыни и нарушать обычаи.
- Клянусь, - сказал Гвил и замолчал.
- И еще, - продолжал сенешаль с легкой усмешкой, - ты должен узнать,
почему наши девушки никак не могут определить первую красавицу.
- Ужасно трудно, - пробормотал Гвил, - не слишком ли велико
наказание?
Сапонид принял глубокомысленный вид:
- Многие пытались решить этот вопрос... Каждый горожанин предлагает
выбрать девушку из своей семьи: дочь, сестру, племянницу. Но вопрос должен
решить незаинтересованный человек. Тебя же никто не сможет обвинить в
предвзятости, и ты вполне можешь нам помочь в выборе первой красавицы.
Гвил поверил в искренность сапонида, но его удивило, почему именно он
должен выбирать красавицу.
- Что же будет, когда я все исполню? - поинтересовался Гвил.
Но сенешаль уже вышел, оставив дверь открытой.
Гвил, проведший в темнице несколько дней, был огорчен, что его костюм
оставляет желать лучшего после стольких приключений. Он умылся,
причесался. Когда он вышел, то с грустью подумал, что выглядит достаточно
неприглядно. Они с сенешалем поднялись на вершину холма. Обернувшись к
спутнику, Гвил сказал:
- Вы обещали показать дорогу.
Сапонид пожал плечами:
- Верно, но пока тебя освободили лишь временно, и ты должен нам
помочь в выборе девушки. Всему свое время.
С холма Гвил увидел, что по озеру плывут три полукруглых лодки, нос и
корма которых опущены в воду. Юношу это заинтересовало.
- Почему у вас лодки такой странной формы?
Сенешаль удивленно посмотрел на него:
- Разве у вас на юге не растут такие стручки?
- Ничего подобного я раньше не видел.
- Такие плоды растут на лозах-великанах, как видишь, они имеют форму
ятагана. Когда стручки созревают, мы их срезаем, очищаем, делая внутренний
разрез, соединяем концы и сдавливаем, пока стручок не раскроется. Потом
вставляем внутрь распорки, сушим, полируем, украшаем стручок резьбой,
покрываем лаком - и корпус лодки готов.
Площадка, на которую они поднялись, была окружена высокими домами из
черного дерева. Это было место, где проводятся собрания и праздники
горожан.
Сами жители города, столпившиеся здесь, казались подавленными
каким-то горем и безразлично взирали на происходящее.
Сотня девушек печально стояла в центре. Гвилу все это зрелище
казалось забавным.
Девушки были пестро одеты, их волосы, казалось, были умышленно
растрепанны, а лица выглядели грязными и мрачными.
Гвил повернулся к своему проводнику:
- Этим девушкам, похоже, совсем не нравится стоять здесь?
Сенешаль криво усмехнулся:
- Скромность не позволяет им выделяться. Она всегда была характерной
чертой сапонидок.
Но в душу Гвила прокралось сомнение.
- Что это за процедура? Я многого у вас не понимаю, и мне не хочется
никого обидеть.
Сенешаль невозмутимо заявил:
- Здесь не может быть никаких обид. Мы обычно проводим этот конкурс
как можно быстрее и проще. Ты пройдешь перед строем и укажешь на ту,
которая тебе больше понравится.
Гвил наконец понял, что от него требуется, и почувствовал себя
дураком: идиотское наказание за нарушение нелепой традиции. Он решил
побыстрее справиться с этим делом и направился к девушкам. Те смотрели на
него с ненавистью и беспокойством. Его задача была не из простых, многие
из девушек были миловидны, несмотря на выпачканные лица и гримасы.
- Встаньте в ряд, - попросил он, - так мне будет легче выбирать.
Насупившись, девушки подчинились.
Гвил начал осмотр. Сначала он решил отсеять сгорбленных, чахлых,
толстых, с оспинами на лицах. Группа сократилась на четверть. Затем он
сказал как можно мягче:
- Никогда не видел столько очаровательных девушек сразу. Любая из вас
может победить. Мне выпала трудная задача. Я должен быть объективен и, не
сомневайтесь, я постараюсь выбрать самую прелестную из вас.
Пройдя еще раз вдоль шеренги, он попросил уйти нескольких девушек,
которые ему чем-то не понравились.
Потом оглядел оставшихся и остался доволен - все были красивы. Из них
он попросил еще кое-кого выйти. Перед ним были самые привлекательные.
Они зло смотрели на Гвила, когда тот, шагая вдоль поредевшей шеренги,
заставлял ту или иную поворачиваться.
Но вот выбор сделан. Девушки заметили это; напряжение и беспокойство
их возросли.
Гвил в последний раз прошел перед ними. Нет, он не ошибся в выборе.
Все девушки были очень миловидны, с лучистыми глазами, лицами, похожими на
цветы, гибкие, как тростник, с шелковистыми волосами. Несмотря на все
ухищрения, они не смогли обезобразить себя.
Та, которую выбрал Гвил, была более спокойна, чем другие, и
очаровательна. У нее было маленькое личико, огромные задумчивые глаза и
прекрасные черные волосы с трогательной челкой. Ее нежная кожа цвета
слоновой кости была прозрачна. Стан гибок и грациозен. "Настоящая королева
красоты", - подумал Гвил и взял ее за руку.
Глаза девушки расширились от ужаса.
Гвил потянул ее, упирающуюся, вперед, к Воеводе, сидевшему в кресле.
- Я выбрал эту, так как нахожу ее самой красивой.
Над площадкой повисла мертвая тишина.
Из груди сенешаля вырвался хриплый печальный стон.
Он, покачиваясь, вышел вперед с поникшей головой и дрожа всем телом.
- Гвил из Сферы, ты отомстил за мою хитрость. Это - моя любимая дочь
Шири. Теперь она должна умереть...
Гвил с недоумением смотрел то на сенешаля, то на Шири. Девушка была
безучастна и глядела куда-то вдаль.
Гвил, заикаясь, проговорил:
- Ничего не понимаю! Я выбрал твою дочь как самую очаровательную
девушку.
- Ты выбирал справедливо, Гвил из Сферы, - с горечью сказал сенешаль.
- Ну тогда скажи, что я еще должен сделать, чтобы вы меня отпустили?
- спросил Гвил
Ему ответили:
- В трех милях на север лежат развалины, которые мы называем Музеем
Человека... - голос сенешаля прервался.
- Ну, ну, я слушаю! - торопил Гвил.
- Ты должен проводить мою дочь в Музей. На воротах увидишь медный
гонг, стукнешь и скажешь: "Мы из Сапониса".
Гвил нахмурился:
- Кто это "мы"?
- Это будет искуплением твоей вины, - прогремел сенешаль.
Гвил огляделся. Он стоял в центре площади, окруженный мрачными
сапонидами.
- Когда я должен отправиться? - сухо спросил юноша.
Сенешаль жестко ответил:
- Сейчас Шири переоденется в желтое платье. Через час вернется, и вы
отправитесь в Музей Человека.
- А дальше?
- Что будет потом, добро или зло, я не ведаю. До вас туда ходили
13000 человек, и никто не вернулся.
Спускаясь с вершины холма по тропе, усыпанной листьями, рассерженный
Гвил чувствовал дрожь во всем теле.
Нарушение этих дурацких обычаев повлекло за собой жертвоприношение.
Сенешаль подтолкнул его.
- Вперед!
Жертвоприношение... Гвил содрогался от ужаса. Его колотило, ему
хотелось то смеяться, то плакать. Страх сжимал его сердце, ведь ему
придется идти в Музей Человека не одному.
Позади оставались высокие деревья и украшенные резьбой дома.
Наконец все спустились в тундру.
Внизу стояли восемь женщин в белых хламидах с церемониальными
коронами из соломы на головах. Они окружали желтую шелковую палатку.
Сенешаль подозвал Гвила к ритуальной матроне. Та откинула полог
палатки. Оттуда медленно вышла Шири. В ее темных глазах стыл ужас.
Казалось, что материя, как обручами, стягивает ее тело. У платья был
высокий воротник, подпирающий подбородок. Руки красавицы были обнажены, на
спину спускался капюшон. Девушка походила на маленького пойманного
зверька. Она смотрела на отца и Гвила, как на чужих.
Ритуальная матрона мягко обняла ее за талию и подтолкнула вперед.
Шири робко сделала несколько шагов. Сенешаль подвел Гвила. Мальчик и
девочка подошли к ним с чашами, протянув их Гвилу и Шири. Девушка
равнодушно взяла свою; Гвил тоже, подозрительно рассматривая ее.
- Что это за зелье?
- Напиток, - ответил сапонид. - Выпей, дорога покажется короче, страх
покинет тебя, и ты смелее перейдешь болото у Музея.
- Нет уж, - заявил Гвил, - я не стану пить, моя голова должна быть
ясной при встрече с Хранителем. Не хочу выглядеть глупо, не хочу качаться
и спотыкаться! - И он вернул чашу мальчику.
Шири все еще смотрела на свое зелье. Гвил посоветовал:
- Не пей тоже, и мы доберемся до Музея, не утратив достоинства.
Нерешительно она протянула девочке свою чашу.
Сенешаль помрачнел, но промолчал.
Старик, одетый в черное, вынес атласную подушку, на которой лежал
кнут с резной ручкой.
Взяв кнут, сенешаль легонько ударил Гвила и Шири по спине.
- А сейчас уходите из Сапониса! У вас больше нет дома. Ищите помощь в
Музее Человека. Я приказываю не оборачиваться. Забудьте прошлое, не
думайте о будущем в Северных Садах. Сейчас вы освободились от всего
плохого, что связывало вас с Сапонисом и сапонидами. Я прошу вас! Уходите!
Уходите!
Шири закусила губу, слезы текли по ее щекам, но она не издала не
звука. С высоко поднятой головой она пошла в тундру. Гвил быстро следовал
за ней.
Они не оглядывались, лишь прислушивались к звукам за спиной. И вот
вышли на пустынную равнину. Безграничная, мрачная тундра заполняла все
пространство и тянулась к горизонту, серовато-коричневая, но живая. На
горизонте белели руины Музея Человека. Двое шли туда молча, по едва
заметной тропе.
Гвил попытался заговорить:
- Почему мы молчим?
- Говори, - ответила ему Шири.
- Почему мы должны выполнить эту непонятную церемонию?
- Так было всегда. Разве этого не достаточно?
- Для тебя - может быть, - проворчал Гвил. - но мне она ни к чему.
Меня сжигает страстное желание все узнать, все прочувствовать. Всем
овладеть в совершенстве - моя мечта.
Шири взглянула на него с изумлением:
- Все у вас на юге так любознательны?
- Нет, не все, - ответил Гвил, - не многие тянутся к знаниям.
Большинство просто ищут еду, чтобы жить. Но я не такой.
- Зачем нужно что-то искать и исследовать? Земля охлаждается,
человечество доживает свои последние годы. Так стоит ли отказываться от
музыки, пиров, от любви?
- Конечно, - промолвил Гвил. - Полное согласие и любовь царят у вас в
Сапонисе! Молва окрестила меня ненормальным, якобы злой дух поселился во
мне. Может быть, но я одержим знаниями.
Шири сочувственно посмотрела на него:
- Скажи, может, я смогу облегчить твою тоску.
Гвил окинул взглядом ее милое личико, ее чудные волосы и огромные
глаза, похожие на сапфиры.
- Я счастлив, что встретил тебя и буду рад твоей помощи.
- Говори, говори, - повторила Шири, - Музей Человека уже близок.
- Почему нас прогнали с молчаливого согласия всех горожан?
- Прямой причиной было то привидение, которое ты встретил на дороге.
Когда оно появляется, то мы в Сапонисе знаем, что к Музею Человека надо
отправить самых красивых юношу и девушку. Откуда взялся этот обычай, я не
знаю. Так будет продолжаться пока светит солнце, а потом Землю окутает
мгла; дождь, снег и ветер обрушатся на Сапонис.
- Но какова наша роль? Кто нас встретит? Что нас ожидает?
- Больше мне ничего не известно.
Гвил задумчиво предположил:
- Вероятность приятной встречи мала. Ты сомневаешься в доброте
сапонидов, в доброте вообще всех существ, живущих на земле; но я случайный
путник и мне по душе красивая молодежь твоего города.
Шири улыбнулась:
- Ты не исключение.
Гвил мрачно заметил:
- Мне трудно судить, ведь я для вас посторонний человек.
- Это так, - согласилась девушка.
Гвил посмотрел вперед:
- Давай не пойдем к Музею Человека, чтобы не испытывать судьбу! Уйдем
в горы, а потом на юг, в Асколайс! Мне, вероятно, никогда не утолить своей
жажды к познанию мира.
Девушка покачала головой:
- Ты считаешь, что можно перехитрить судьбу? Глаза сотен воинов
следят за нами и будут следить, пока мы не войдем в Музей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Наконец его посетил сенешаль.
- Ты родился под счастливой звездой, - сказал сапонид. - Мы не нашли
в твоем поступке злого умысла, а только невнимательность. Наказание могло
быть очень суровым. Приказ предписывает три вида кары: первая - отрезать
на ногах пальцы и вшить перец в кожу на шее; вторая - три часа бить
преступника, а потом предать анафеме за осквернение святыни; третья -
спустить виновного на дно озера в свинцовых башмаках и заставить найти
утерянную Книгу Келлса. - Сенешаль благодушно смотрел на Гвила.
- Что же будет со мной? - сухо осведомился тот.
Сапонид пошевелил кончиками пальцев.
- Есть указ Воеводы. Ты должен поклясться, что никогда больше не
будешь осквернять наши святыни и нарушать обычаи.
- Клянусь, - сказал Гвил и замолчал.
- И еще, - продолжал сенешаль с легкой усмешкой, - ты должен узнать,
почему наши девушки никак не могут определить первую красавицу.
- Ужасно трудно, - пробормотал Гвил, - не слишком ли велико
наказание?
Сапонид принял глубокомысленный вид:
- Многие пытались решить этот вопрос... Каждый горожанин предлагает
выбрать девушку из своей семьи: дочь, сестру, племянницу. Но вопрос должен
решить незаинтересованный человек. Тебя же никто не сможет обвинить в
предвзятости, и ты вполне можешь нам помочь в выборе первой красавицы.
Гвил поверил в искренность сапонида, но его удивило, почему именно он
должен выбирать красавицу.
- Что же будет, когда я все исполню? - поинтересовался Гвил.
Но сенешаль уже вышел, оставив дверь открытой.
Гвил, проведший в темнице несколько дней, был огорчен, что его костюм
оставляет желать лучшего после стольких приключений. Он умылся,
причесался. Когда он вышел, то с грустью подумал, что выглядит достаточно
неприглядно. Они с сенешалем поднялись на вершину холма. Обернувшись к
спутнику, Гвил сказал:
- Вы обещали показать дорогу.
Сапонид пожал плечами:
- Верно, но пока тебя освободили лишь временно, и ты должен нам
помочь в выборе девушки. Всему свое время.
С холма Гвил увидел, что по озеру плывут три полукруглых лодки, нос и
корма которых опущены в воду. Юношу это заинтересовало.
- Почему у вас лодки такой странной формы?
Сенешаль удивленно посмотрел на него:
- Разве у вас на юге не растут такие стручки?
- Ничего подобного я раньше не видел.
- Такие плоды растут на лозах-великанах, как видишь, они имеют форму
ятагана. Когда стручки созревают, мы их срезаем, очищаем, делая внутренний
разрез, соединяем концы и сдавливаем, пока стручок не раскроется. Потом
вставляем внутрь распорки, сушим, полируем, украшаем стручок резьбой,
покрываем лаком - и корпус лодки готов.
Площадка, на которую они поднялись, была окружена высокими домами из
черного дерева. Это было место, где проводятся собрания и праздники
горожан.
Сами жители города, столпившиеся здесь, казались подавленными
каким-то горем и безразлично взирали на происходящее.
Сотня девушек печально стояла в центре. Гвилу все это зрелище
казалось забавным.
Девушки были пестро одеты, их волосы, казалось, были умышленно
растрепанны, а лица выглядели грязными и мрачными.
Гвил повернулся к своему проводнику:
- Этим девушкам, похоже, совсем не нравится стоять здесь?
Сенешаль криво усмехнулся:
- Скромность не позволяет им выделяться. Она всегда была характерной
чертой сапонидок.
Но в душу Гвила прокралось сомнение.
- Что это за процедура? Я многого у вас не понимаю, и мне не хочется
никого обидеть.
Сенешаль невозмутимо заявил:
- Здесь не может быть никаких обид. Мы обычно проводим этот конкурс
как можно быстрее и проще. Ты пройдешь перед строем и укажешь на ту,
которая тебе больше понравится.
Гвил наконец понял, что от него требуется, и почувствовал себя
дураком: идиотское наказание за нарушение нелепой традиции. Он решил
побыстрее справиться с этим делом и направился к девушкам. Те смотрели на
него с ненавистью и беспокойством. Его задача была не из простых, многие
из девушек были миловидны, несмотря на выпачканные лица и гримасы.
- Встаньте в ряд, - попросил он, - так мне будет легче выбирать.
Насупившись, девушки подчинились.
Гвил начал осмотр. Сначала он решил отсеять сгорбленных, чахлых,
толстых, с оспинами на лицах. Группа сократилась на четверть. Затем он
сказал как можно мягче:
- Никогда не видел столько очаровательных девушек сразу. Любая из вас
может победить. Мне выпала трудная задача. Я должен быть объективен и, не
сомневайтесь, я постараюсь выбрать самую прелестную из вас.
Пройдя еще раз вдоль шеренги, он попросил уйти нескольких девушек,
которые ему чем-то не понравились.
Потом оглядел оставшихся и остался доволен - все были красивы. Из них
он попросил еще кое-кого выйти. Перед ним были самые привлекательные.
Они зло смотрели на Гвила, когда тот, шагая вдоль поредевшей шеренги,
заставлял ту или иную поворачиваться.
Но вот выбор сделан. Девушки заметили это; напряжение и беспокойство
их возросли.
Гвил в последний раз прошел перед ними. Нет, он не ошибся в выборе.
Все девушки были очень миловидны, с лучистыми глазами, лицами, похожими на
цветы, гибкие, как тростник, с шелковистыми волосами. Несмотря на все
ухищрения, они не смогли обезобразить себя.
Та, которую выбрал Гвил, была более спокойна, чем другие, и
очаровательна. У нее было маленькое личико, огромные задумчивые глаза и
прекрасные черные волосы с трогательной челкой. Ее нежная кожа цвета
слоновой кости была прозрачна. Стан гибок и грациозен. "Настоящая королева
красоты", - подумал Гвил и взял ее за руку.
Глаза девушки расширились от ужаса.
Гвил потянул ее, упирающуюся, вперед, к Воеводе, сидевшему в кресле.
- Я выбрал эту, так как нахожу ее самой красивой.
Над площадкой повисла мертвая тишина.
Из груди сенешаля вырвался хриплый печальный стон.
Он, покачиваясь, вышел вперед с поникшей головой и дрожа всем телом.
- Гвил из Сферы, ты отомстил за мою хитрость. Это - моя любимая дочь
Шири. Теперь она должна умереть...
Гвил с недоумением смотрел то на сенешаля, то на Шири. Девушка была
безучастна и глядела куда-то вдаль.
Гвил, заикаясь, проговорил:
- Ничего не понимаю! Я выбрал твою дочь как самую очаровательную
девушку.
- Ты выбирал справедливо, Гвил из Сферы, - с горечью сказал сенешаль.
- Ну тогда скажи, что я еще должен сделать, чтобы вы меня отпустили?
- спросил Гвил
Ему ответили:
- В трех милях на север лежат развалины, которые мы называем Музеем
Человека... - голос сенешаля прервался.
- Ну, ну, я слушаю! - торопил Гвил.
- Ты должен проводить мою дочь в Музей. На воротах увидишь медный
гонг, стукнешь и скажешь: "Мы из Сапониса".
Гвил нахмурился:
- Кто это "мы"?
- Это будет искуплением твоей вины, - прогремел сенешаль.
Гвил огляделся. Он стоял в центре площади, окруженный мрачными
сапонидами.
- Когда я должен отправиться? - сухо спросил юноша.
Сенешаль жестко ответил:
- Сейчас Шири переоденется в желтое платье. Через час вернется, и вы
отправитесь в Музей Человека.
- А дальше?
- Что будет потом, добро или зло, я не ведаю. До вас туда ходили
13000 человек, и никто не вернулся.
Спускаясь с вершины холма по тропе, усыпанной листьями, рассерженный
Гвил чувствовал дрожь во всем теле.
Нарушение этих дурацких обычаев повлекло за собой жертвоприношение.
Сенешаль подтолкнул его.
- Вперед!
Жертвоприношение... Гвил содрогался от ужаса. Его колотило, ему
хотелось то смеяться, то плакать. Страх сжимал его сердце, ведь ему
придется идти в Музей Человека не одному.
Позади оставались высокие деревья и украшенные резьбой дома.
Наконец все спустились в тундру.
Внизу стояли восемь женщин в белых хламидах с церемониальными
коронами из соломы на головах. Они окружали желтую шелковую палатку.
Сенешаль подозвал Гвила к ритуальной матроне. Та откинула полог
палатки. Оттуда медленно вышла Шири. В ее темных глазах стыл ужас.
Казалось, что материя, как обручами, стягивает ее тело. У платья был
высокий воротник, подпирающий подбородок. Руки красавицы были обнажены, на
спину спускался капюшон. Девушка походила на маленького пойманного
зверька. Она смотрела на отца и Гвила, как на чужих.
Ритуальная матрона мягко обняла ее за талию и подтолкнула вперед.
Шири робко сделала несколько шагов. Сенешаль подвел Гвила. Мальчик и
девочка подошли к ним с чашами, протянув их Гвилу и Шири. Девушка
равнодушно взяла свою; Гвил тоже, подозрительно рассматривая ее.
- Что это за зелье?
- Напиток, - ответил сапонид. - Выпей, дорога покажется короче, страх
покинет тебя, и ты смелее перейдешь болото у Музея.
- Нет уж, - заявил Гвил, - я не стану пить, моя голова должна быть
ясной при встрече с Хранителем. Не хочу выглядеть глупо, не хочу качаться
и спотыкаться! - И он вернул чашу мальчику.
Шири все еще смотрела на свое зелье. Гвил посоветовал:
- Не пей тоже, и мы доберемся до Музея, не утратив достоинства.
Нерешительно она протянула девочке свою чашу.
Сенешаль помрачнел, но промолчал.
Старик, одетый в черное, вынес атласную подушку, на которой лежал
кнут с резной ручкой.
Взяв кнут, сенешаль легонько ударил Гвила и Шири по спине.
- А сейчас уходите из Сапониса! У вас больше нет дома. Ищите помощь в
Музее Человека. Я приказываю не оборачиваться. Забудьте прошлое, не
думайте о будущем в Северных Садах. Сейчас вы освободились от всего
плохого, что связывало вас с Сапонисом и сапонидами. Я прошу вас! Уходите!
Уходите!
Шири закусила губу, слезы текли по ее щекам, но она не издала не
звука. С высоко поднятой головой она пошла в тундру. Гвил быстро следовал
за ней.
Они не оглядывались, лишь прислушивались к звукам за спиной. И вот
вышли на пустынную равнину. Безграничная, мрачная тундра заполняла все
пространство и тянулась к горизонту, серовато-коричневая, но живая. На
горизонте белели руины Музея Человека. Двое шли туда молча, по едва
заметной тропе.
Гвил попытался заговорить:
- Почему мы молчим?
- Говори, - ответила ему Шири.
- Почему мы должны выполнить эту непонятную церемонию?
- Так было всегда. Разве этого не достаточно?
- Для тебя - может быть, - проворчал Гвил. - но мне она ни к чему.
Меня сжигает страстное желание все узнать, все прочувствовать. Всем
овладеть в совершенстве - моя мечта.
Шири взглянула на него с изумлением:
- Все у вас на юге так любознательны?
- Нет, не все, - ответил Гвил, - не многие тянутся к знаниям.
Большинство просто ищут еду, чтобы жить. Но я не такой.
- Зачем нужно что-то искать и исследовать? Земля охлаждается,
человечество доживает свои последние годы. Так стоит ли отказываться от
музыки, пиров, от любви?
- Конечно, - промолвил Гвил. - Полное согласие и любовь царят у вас в
Сапонисе! Молва окрестила меня ненормальным, якобы злой дух поселился во
мне. Может быть, но я одержим знаниями.
Шири сочувственно посмотрела на него:
- Скажи, может, я смогу облегчить твою тоску.
Гвил окинул взглядом ее милое личико, ее чудные волосы и огромные
глаза, похожие на сапфиры.
- Я счастлив, что встретил тебя и буду рад твоей помощи.
- Говори, говори, - повторила Шири, - Музей Человека уже близок.
- Почему нас прогнали с молчаливого согласия всех горожан?
- Прямой причиной было то привидение, которое ты встретил на дороге.
Когда оно появляется, то мы в Сапонисе знаем, что к Музею Человека надо
отправить самых красивых юношу и девушку. Откуда взялся этот обычай, я не
знаю. Так будет продолжаться пока светит солнце, а потом Землю окутает
мгла; дождь, снег и ветер обрушатся на Сапонис.
- Но какова наша роль? Кто нас встретит? Что нас ожидает?
- Больше мне ничего не известно.
Гвил задумчиво предположил:
- Вероятность приятной встречи мала. Ты сомневаешься в доброте
сапонидов, в доброте вообще всех существ, живущих на земле; но я случайный
путник и мне по душе красивая молодежь твоего города.
Шири улыбнулась:
- Ты не исключение.
Гвил мрачно заметил:
- Мне трудно судить, ведь я для вас посторонний человек.
- Это так, - согласилась девушка.
Гвил посмотрел вперед:
- Давай не пойдем к Музею Человека, чтобы не испытывать судьбу! Уйдем
в горы, а потом на юг, в Асколайс! Мне, вероятно, никогда не утолить своей
жажды к познанию мира.
Девушка покачала головой:
- Ты считаешь, что можно перехитрить судьбу? Глаза сотен воинов
следят за нами и будут следить, пока мы не войдем в Музей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22