Их
стволы, блестящие, будто отполированные, были красновато-коричневого
цвета. Темные листья, окутывающие дерево, делали крону похожей на огромный
шар.
На одной из лесных полян Гвил увидел деревушку из торфяных лачуг. Из
жилищ вышли странные кричащие люди и окружили Гвила, с любопытством
разглядывая его.
Гвила они заинтересовали не меньше, но он молчал, пока к нему не
подошел предводитель - здоровенный косматый мужик в меховой шапке и плаще.
От мужика так противно пахло, что Гвил отодвинулся.
- Куда направляешься? - спросил атаман.
- Мне нужно попасть в Музей Человека, - ответил Гвил, - не укажешь ли
дорогу?
Атаман кивнул на север, где виднелись горы.
- Осконское ущелье - наиболее короткий и удобный путь, хотя там нет
никаких дорог. Когда выедешь из ущелья, то попадешь в неизвестную страну.
Впрочем... туда все равно невозможно добраться.
Эта новость не смутила Гвила.
- Откуда ты знаешь, что дорога через Осконское ущелье ведет к Музею?
Атаман пожал плечами.
- Так говаривали наши предки.
Гвил резко повернулся к коню, который стал беспокойно всхрапывать.
Ему бросилась в глаза изгородь, за которой копошились несколько человек,
очень неуклюжих, восьми-девяти футов ростом. Их тела были обнажены,
грязные желтые волосы спутаны, водянистые голубые глаза странно блестели,
а восковые лица были грубы и тупы. Гвил увидел, как один из них начал
жадно и шумно лакать какое-то мутное пойло.
Юноша поинтересовался:
- Что это за люди?
Атамана удивила наивность Гвила:
- Это же наши оусты, - и он жестом указал на коня Гвила, - никогда не
видел такого странного оуста, как у тебя. Наши более покорны и менее злы.
И при том у них очень вкусное мясо. - Подойдя ближе к коню Гвила, атаман
стал внимательно разглядывать седло и попону, расшитую красными и желтыми
цветами: - Какое великолепное покрывало. Мне бы хотелось подарить такое
моим оустам.
Гвил вежливо объяснил, почему он вынужден отказать, на что атаман
обидчиво пожал плечами.
Загудел рожок.
- Хочешь есть? Еда готова, - оглянувшись, предложил атаман Гвилу.
Бросив взгляд на загон для оустов, Гвил ответил:
- Я не голоден. Мне надо спешить. Благодарю, но вынужден отказаться.
Он вскочил на коня и отправился в путь. Проезжая под огромным
даобадом, Гвил бросил последний взгляд на селение. Возле лачуг царило
необычайное оживление.
Вспомнив, как жадно атаман рассматривал седло и попону, Гвил решил,
что дальше медлить опасно. Он заторопился и, подгоняя коня, скоро добрался
до опушки леса.
Начиналась саванна. Под копытами коня хрустела сухая трава. Гвил
оглядел равнину. Солнце, старое и багровое, как перезревший гранат,
садилось на юго-западе, тусклый свет его слабо освещал долину. Видневшиеся
в дымке горы выглядели как-то неестественно.
Гвил снова посмотрел на солнце. Еще час, и наступит темная ночь. Он
оглянулся назад, почувствовав смутную тревогу, и увидел четырех оустов,
тащивших на плечах людей. Человекокони быстро приближались к нему.
Неожиданно хлынул дождь, и конь во всю прыть понесся к Осконскому ущелью.
Оусты с седоками остались далеко позади.
Когда солнце село, впереди показался еще один лес, более мрачный.
Вот они уже в лесу, над ними склонились его темные деревья. Гвила то
и дело задевали угловатые сучья.
Надо было во что бы то ни стало избежать встречи с оустами и их
седоками. Гвил три раза менял направление. Наконец, остановившись, он
прислушался. Слез с коня, поставил его в лощинку под деревьями и
замаскировал ветками. Вскоре четверо на оустах проехали мимо. Они были
раздражены. Звуки их шагов медленно таяли, пока совсем не затихли.
Конь зашевелился и зашуршал листьями. Воздух был насыщен влагой.
Гвила начало знобить.
Темнота густела. Юноша решил, что лучше поскорей убраться подальше от
проклятой деревни. Скорее прочь...
Он вывел коня и стал прислушиваться. Издалека доносились хриплые
крики. Гвил повернул в противоположную сторону и предоставил коню полную
свободу в выборе дороги.
Сучковатые ветки, сплетаясь над Гвилом, еле пропускали гаснущий
багряный свет. В воздухе неприятно пахло плесенью. Конь ступал очень
осторожно, а седок, напрягаясь всем телом, чутко вслушивался в тишину.
Глаза Гвила уже плохо различали предметы, но он ощущал всей кожей, что
где-то совсем рядом притаилась смерть.
Обливаясь холодным потом, боясь лишний раз пошевелиться, Гвил все же
соскользнул со скакуна, достал волшебный плащ, укрылся сам и закрыл коня.
Юноше было страшно. Кругом таилась опасность.
Тусклый красный свет утра сочился сквозь ветви. Гвил вылез из-под
плаща. Позавтракал сухими фруктами, накормил коня овсом из торбы. И они
продолжили свой путь к горам.
Лес кончился, и перед ними открылась горная страна. Гвил рассматривал
скальный кряж. Алел восток. Темно-зеленая гряда тянулась с запада от
Мелантина к востоку, к Земле Падающей Стены.
Где же Осконское ущелье? - юноша тщетно всматривался вдаль.
По-прежнему моросил дождь. Склоны были покаты, утесы щерились, как
гнилые зубы. Гвил повернул коня и поехал вверх по склону.
Ночь он провел в седле. Древний путь через Осконское ущелье привел
его в северную тундру. Они с конем мерзли под холодным свинцовым небом,
мокли под дождем.
Приподнявшись в седле, Гвил начал рассматривать место, где они сейчас
находились. Вдалеке высились утесы. Кругом была бесплодная земля.
Монотонность пейзажа лишь изредка разнообразили сухие кусты.
Гвил погнал коня. В ушах свистел ветер. Горы вдали походили на
неведомых исполинских животных. Конь остановился у края широкой долины.
Стало тихо. Гвил огляделся. Внизу лежал темный заброшенный город. Туман
стлался над его улицами. В отблесках вечерней зари слабо вырисовывались
крыши домов.
Конь зафыркал и начал спускаться по каменистому откосу.
- Странный город, - произнес Гвил, который за время своего
путешествия привык разговаривать с конем, - ничего не видно, никого не
слышно, не пахнет дымом... Кажется, это покинутые жителями древние
развалины...
Он подумал, стоит ли рассматривать улицы. Иногда казалось, что руины
населены духами. Но улицы могут вывести его в тундру.
Гвил спустился вниз, въехал в город. Копыта коня звонко цокали по
булыжникам. Здания были каменные и известняковые. Неразрушенные дома
встречались очень редко. Немногие оставшиеся целыми двери стучали,
болтаясь на петлях. В стенах темнели большие дыры, но сам камень мало
пострадал от времени. Перед негостеприимными домами росли цветы. Гвил
отметил, что за ними никто не ухаживает.
Внезапно юноша почувствовал запах дыма.
- Э-Эй! - крикнул он.
Но никто не выглянул из дверей, окна не зажглись. Гвил медленно
поехал дальше. Улица повернула к большому дому, в окнах которого блестел
свет.
Это было высокое здание с четырьмя окнами без стекол, над которыми
сохранилась бронзовая филигрань. Каждое окно украшал маленький балкончик.
Сияла мраморная балюстрада перед террасой, портал равнодушно взирал на
окружающих. Слышалась тихая музыка.
Но Гвила заинтересовало нечто иное. Он соскочил с коня и поклонился
девушке, которая задумчиво сидела в конце балюстрады. Несмотря на холод,
на ней было только бледно-желтое платьице, а на плечах легкая косынка.
Личико печально и задумчиво.
Когда Гвил поздоровался, девушка кивнула ему и, улыбнувшись,
поправила упавшие на глаза волосы.
- Скверная ночка для путешествий!
- Да, но не очень приятная и для мечтаний при луне, - откликнулся
Гвил.
Она снова улыбнулась:
- Мне не холодно. Я сижу и думаю... И слушаю музыку.
- Что это за место? - поинтересовался Гвил, оглядывая улицу, но еще
больше любуясь девушкой. - Кроме тебя здесь еще кто-нибудь есть?
- Это Карчезл. Он покинут людьми десять веков назад. Только мы со
старым дядюшкой нашли здесь пристанище, скрываясь от сапонидов из тундры.
Гвил подумал, что девушка очаровательна.
- Тебе холодно? - спросила она. - У нас тебе будет хорошо. О, я так
рада тебе! - и она встала.
- Спасибо, но сначала надо позаботиться о коне.
- Его можно поставить вон в том сарае.
Гвил посмотрел, куда она указала, и увидел маленький домик с открытой
дверью. Он расседлал коня и поставил его отдыхать.
После Гвил стал прислушиваться к музыке, на которую до этого почти не
обращал внимания. Плавные, таинственные звуки висели в воздухе.
- Очень странно, - пробормотал он, поглаживая коня. - Дядя играет,
девушка одна ночью... Впрочем, что-то я стал чересчур подозрительным.
Девушка чудная, и нет никакой опасности. Если они просто беженцы и любят
музыку... К тому же они гостеприимны. - И, достав из седельной сумки свою
флейту, Гвил вернулся к девушке.
- Как тебя зовут? - спросила она, - а то я не знаю, как тебя
представить дяде.
- Я Гвил из Сферы, которая находится за рекой Скаум в Асколайсе. А
твое имя?
Она засмеялась, открывая входную дверь. Мягкий желтый свет упал на
булыжную мостовую.
- У меня нет имени. Зачем оно, ведь кроме нас с дядей здесь никого
нет.
Гвил удивился, все было очень загадочно, но он постарался скрыть свое
удивление. Может, она считает его колдуном и боится порчи?
Когда они вошли в дом, звуки флейты стали громче.
- Я буду называть тебя Амис, если можно, - попросил Гвил. - Так
называется южный цветок, золотистый и прелестный, похожий на тебя.
Она кивнула:
- Пожалуйста, если хочешь.
Они вошли в комнату, украшенную гобеленами, большую и теплую. У одной
из стен ярко горел камин, невдалеке от него стоял накрытый стол. В кресле
сидел старик, взлохмаченный и неопрятный. Его спутанные седые волосы
падали в беспорядке на спину, всклокоченная, грязно-желтая борода
выглядела не лучше. На ногах старика были потрескавшиеся сандалии. Как ни
странно, он продолжал играть на флейте, не замечая вошедших. Гвилу
показалось, что девушка движется в такт музыке.
- Дядюшка Людовик! - весело крикнула она, - я привела гостя, сэра
Гвила из Сферы.
Гвил остановил взгляд на старике и поразился. Его глаза, невзирая на
возраст, лихорадочно и молодо блестели и очень умно смотрели. Гвилу даже
показалось, что они как-то странно смеются, и это немного обескуражило
его. Но морщины на лице старика говорили о перенесенных страданиях.
- Дядя - великий музыкант, в этот час он всегда занимается музыкой.
Он придерживается такого режима уже много лет...
Гвил вежливо поклонился.
Амис направилась к столу.
- Угощайся, Гвил, я налью тебе вина. А потом, может, тоже поиграешь
нам на флейте.
- С радостью. Я неплохо музицирую, - откликнулся юноша и увидел, что
лицо старика просветлело, а уголки рта задрожали.
Гвил ел, Амис подливала ему вина. Наконец комната поплыла у него
перед глазами.
Дядя Людовик продолжал играть свою мелодию, нежную и журчащую,
которая убаюкивала юношу. Сквозь дрему тот еще видел, как Амис танцует.
"Странно, - подумал Гвил, - эти люди живут в одиночестве, но они
добры и прекрасно образованы".
Гвил очнулся, закончил есть и встал из-за стола. Людовик все еще
что-то наигрывал, мелодия походила на пение птиц на восходе солнца. Амис
танцевала, подвигаясь все ближе к Гвилу. Он чувствовал тонкий аромат духов
и совсем близко видел ее золотые волосы. Ее лицо дышало счастьем.
Людовик почему-то смотрел на нее сердито, не говоря ни слова.
- Ну, а сейчас, может, поиграешь ты? Ты такой молодой и сильный, -
сказала Амис, увидев, что Гвил раскрыл глаза. - Я знаю, что ты не
откажешься сыграть для дяди, он будет очень доволен и скоро уйдет спать, а
мы посидим и поговорим.
- С удовольствием! Я поиграю, - проговорил Гвил, с трудом шевеля
онемевшими губами. - Это все из-за вашего вина... Пусть моя музыка
расскажет вам о Сфере.
Случайно взглянув на старика, Гвил был удивлен странным выражением
его лица. Замечательно, что человек так любит музыку.
- Ну же, играй! - попросила Амис, подталкивая его к Людовику и
флейте.
- Я лучше подожду, пока дядя закончит. Боюсь оказаться невежливым, -
стал возражать Гвил.
- Нет, чем быстрее ты покажешь, что хочешь играть, тем скорее он
закончит. Просто возьми флейту. Он плохо слышит, - сказала девушка.
- Ну что же, - согласился Гвил, - но я лучше возьму свою флейту. - И
он достал ее.
В чем дело? Гвил увидел, что с девушкой и стариком произошло что-то
странное.
Глаза Анис сверкнули, а дядя обрадовался, но на его лице застыло
выражение какой-то безнадежной покорности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22