Оркид отступил на шаг. И даже Харнан Бересард отодвинулся. Да и сама Арива казалась удивленной своей угрозой.
– Простите, – извинилась она, качая головой. – Просто мне не верится, что вы допустили, чтобы это сошло Деджанусу с рук. Уж от кого-кого, а от вас я такого не ожидала.
Оркид мог лишь вновь развести руками. Сам он не мог сказать нужных слов. Арива должна была сделать это без его помощи.
– Он не может оставаться в комитете, – решила она. – Нечего ему там делать. Он останется командующим, но отвечать за все, касающееся тылового обеспечения и административных вопросов, связанных с Великой Армией, пока та не будет готова отправиться на войну, будет комитет.
– Не могу с этим согласиться, – возразил Оркид, позаботившись говорить достаточно громко, чтобы его расслышал Харнан, и пытаясь не дать прозвучать тому облегчению, которое он испытывал. – Это ведь всего лишь первое его заседание. Если ему снова предоставят возможность…
– Если дать ему эту возможность, то в итоге я могу получить от комитета совет казнить всех жителей королевства, в чьих жилах течет кровь четтов! Нет, Оркид, мое решение окончательно. Деджанусу не место в комитете.
– Кем же вы его замените?
– Пока никем. Это решение я приму на заседании совета.
– Вы сообщите ему?
– А я должна это сделать?
– Лучше, если уведомление будет исходить от вас.
– Боже! Ладно. – Она повернулась к Харнану. – Попроси коннетабля немедленно зайти повидать меня.
Харнан поклонился и поспешил выполнять.
– Ему это не понравится, – предупредил ее канцлер.
Арива только фыркнула.
– Вы хотите, чтобы я остался?
– Нет. Ваше присутствие лишь утяжелит для него известие. Я не хочу унижать его. Ступайте.
– Спасибо, – искренне поблагодарил Оркид и быстро убрался вон.
Деджанус проснулся посреди ночи в полной боевой готовности и уставился в темноту широко раскрытыми, белыми, как светильники глазами, чувствуя, как струящийся пот покалывает кожу. И хрипло рассмеялся от облегчения. Он по-прежнему жив. Остатки кошмара постепенно испарялись, и вскоре он помнил лишь лицо своего врага, с белой, как резная кость, кожей. Лицо это казалось смутно знакомым, каким часто кажется увиденное во сне, но теперь он не мог вспомнить, кому же оно принадлежало.
Во рту у него пересохло, словно в пустыне. Он привычно протянул руку и схватил бутылку, стоящую возле постели. Коннетабль не был уверен, что в ней, но обжегшая горло жидкость была огненной и нетерпкой, и глаза у него так и запылали. Рядом с ним раздался стон. Он взглянул на. Икану, все еще отсыпающуюся после секса. Он хмыкнул. Или синяков. Деджанус посмеялся над собственной шуткой. Она снова застонала.
– Заткнись, – велел он ей, недостаточно громко, чтобы разбудить ее, но достаточно громко для завершения собственного пробуждения.
Вот тут-то он вспомнил все, и это воспоминание заставило его побагроветь от гнева.
– Сука, – прохрипел он. – Беловолосая сука.
Она унизила его на глазах у своего поганого секретаришки. Ему хотелось схватить Харнана обеими руками за шею и раздавить его как кожаный бурдюк. Арива. Ее ему тоже хотелось убить. Вонзить ей в горло кинжал, точно так же, как вонзил ее брату, Берейме. Ему хотелось почувствовать, как ее теплая кровь брызнет ему на руки. Хотелось крикнуть ей в лицо о своей ненависти, когда набранный в легкие воздух будет со свистом выходить через эту рану.
Но как всегда, он ничего не сделал.
Не из трусости, сказал он себе. Только из соображений здравого смысла. Гвардейцы без раздумий зарубили бы его. Его, их коннетабля. Но любили-то они не его, а эту суку.
– Мне очень жаль, Деджанус, – сказала она.
Казалось, она даже оправдывалась.
– Это ведь Оркид подал такую мысль, не правда ли? – спросил он.
– Нет, он был против.
«Ну разумеется, – подумал он. – Разумеется, он был против». Она, должно быть, увидела на его лице сомнение.
– Разве не так, Харнан?
Секретарь кивнул.
– Я сам слышал как он говорил об этом.
– Это мое решение, Деджанус. И больше ничье.
Вот тогда-то ему и захотелось убить их обоих. Его переполняла ярость, и он ничего не мог с ней поделать. Он подумал, что у него вот-вот лопнет кровеносный сосуд.
– Кто будет командовать Великой Армией? – сумел спросить он.
Арива выглядела удивленной его вопросом.
– Ею командуешь ты, Деджанус. Это никогда не изменится.
– Но я недостаточно хорош для комитета.
– Этого я не говорила, – выпалила Арива, и он почувствовал ее нарастающий гнев; его собственный, казалось, съежился перед ним. – Я сказала, что ты но своему характеру не подходишь для работы в комитете. А это совсем иное дело.
Прохладный ночной бриз коснулся его лица, возвращая коннетабля в комнату таверны, с бутылкой чего-то там и стареющей шлюхой. Он ощупал припухлость на нижней губе. Для стареющей шлюхи она, безусловно, умела отбиваться. Зачем она это сделала? Почему все хотели встать у него на пути? Чем он им помешал?
Икана простонала в третий раз, звук этот походил чуть ли не на предсмертный хрип.
Не следовало ей бить его. Это был плохой поступок. Он вызвал у него новый приступ гнева, словно Деджанус снова перенесся в покои Аривы и подвергся унижению.
– Не подхожу по характеру, – пробормотал он. Деджанус встал с постели, оделся и допил содержимое бутылки, после чего склонился над Иканой и попытался растолкать ее.
Та не шевелилась. Он перевернул ее на спину. Лицо женщины было покрыто кровью, липкой и черной в темноте.
– Не следовало тебе бить меня, – сказал он почти мягко. И снова попытался разбудить – но она по-прежнему не просыпалась.
Он положил ладонь ей на шею, чуть ниже челюсти, и пощупал пульс, а затем поспешно попятился. На какое-то мгновение он почувствовал к ней жалость, но ее тут же сменил гнев.
И что, во имя бога, ему теперь делать с ее телом?
ГЛАВА 17
Для рыцарей Двадцати Домов бегство обернулось долгой и утомительной скачкой. Они напролом промчались через остатки северных ворот Даависа, потеряв многих всадников из-за преграждавших путь обломков и четтских стрел, а затем понеслись на восток со всей быстротой, на какую были способны лошади. Наверняка не придется долго ждать, прежде чем Линан или другой четтский командир отправит отряд за ними в погоню, и они хотели оставить как можно большее расстояние между собой и городом. Рыцари скакали всю ночь, пока луна не поднялась высоко в небе, а затем спешились и закопали свои доспехи, чтобы лошадям было легче. Отдохнув два часа, рыцари продолжили путь, пока снова не встретили на своем пути реку Барду. Утро застало их почти в пятнадцати лигах от Даависа, и Гален рискнул снова дать им отдохнуть.
– Но никаких костров, – предупредил он. – Нам ни к чему давать четтам знать, где мы находимся.
Пока другие спали, он занимался Чарионой. Скачка причиняла ей постоянную боль, и он тревожился, как бы одно из сломанных ребер не повредило легкое или другой орган. Он осторожно уложил ее на землю и дал ей немного воды. Она с благодарностью отпила, а затем находилась где-то между состоянием потери сознания и горячечного полусна. Он знал, что ей нужен отдых, но они не могли позволить себе задерживаться в такой близи от павшего города. Гален в любой миг ожидал услышать боевые кличи атакующих четтов и увидеть град их смертоносных стрел.
Еще до полудня рыцари уже снова ехали, следуя на восток вдоль берега Барды, до предела выматывая своих скакунов. Под вечер Барда завернула на юго-восток. Гален приказал устроить еще один короткий привал, а потом снова ехать в ночь. В первые часы третьего дня бегства он позволил отряду отдохнуть несколько часов, чувствуя, что теперь они находятся в большей безопасности, приближаясь к границам Чандры – территории короля Томара. Тем не менее он постоянно выставлял часовых и выслал вперед разведчиков – посмотреть, не обнаружат ли те чандрийский сторожевой пост или подразделение местной армии.
Длительный привал пошел Чарионе на пользу. Она перебросилась с Галеном несколькими словами и съела немного сушеного мяса. Мысли еще путались, и потому ее не обеспокоило, что Гален показывает Магмеду ее здоровенный синяк и спрашивает его мнения.
– Хороший цвет, – высказался Магмед. – Он желтеет, лиловый в основном только по краям. Она выздоравливает.
Гален согласился и, от сознания этого, а также отсутствия погони, начал понемногу расслабляться. Едва он позволил себе это, накопившаяся за время бегства крайняя усталость свалила его, и он обмяк, уснув как убитый рядом с Чарионой. Магмед снял с себя плащ и накрыл их обоих.
В последующие два дня они продолжали ехать вдоль берега Барды, останавливаясь ровно на столько, сколько требовалось, чтоб дать роздых лошадям, а затем оставили реку позади, двинувшись прямо на восток, к Спарро. Вскоре после этого отряд повстречал первый дозор из Чандры. Им преградили путь десять бойцов легкой кавалерии. Последовали торопливые объяснения, и дозор галопом умчался за подкреплением, на случай, если четты не сильно отстали от рыцарей. По крайней мере, так объяснил Галену командир дозора.
– Да не гонятся за нами никакие четты, – сказал Галену Магмед. – Будь они настолько близко, мы бы все уже стали покойниками.
– Наверное, подкрепления нужны им не из-за четтов, а из-за нас, – согласился Гален.
– С каких это пор король Томар стал с подозрением относиться к рыцарям из Кендры?
– Возможно, дело не в Кендре, – ответил Гален и кивнул на полуспящую в седле Чариону. – Она ведь королева Хьюма, традиционного врага Чандры в течение долгих веков до объединения с королевством.
– Но ведь все королевство воюет! – возразил Магмед. – Наверняка эта мелкая грызня теперь побоку?
Гален пожал плечами.
– В некоторых случаях ненависть бывает слишком застарелой, чтоб так легко отложить ее в сторону.
– Мы должны остановиться, – слабо проговорила Чариона и натянула узду.
Гален сразу тоже остановился, давая рыцарям проехать дальше.
– Что ты делаешь? – спросил он.
– Это Чандра.
– Да. Мы в двух, а может в трех днях пути от Спарро.
– Я не могу туда ехать.
– Ты должна туда ехать. Оказавшись в безопасности в Спарро, ты сможешь набрать армию и отбить свой город.
Чариона закачалась в седле. Гален поддержал ее, взяв за локоть.
– Ты не понимаешь, – сказала она. – Я не могу просить помощи у Чандры. Цена будет слишком высока для Хьюма.
– Слишком высока? – выпалил Гален. – Ты же потеряла Даавис! Какую более высокую цену ты могла бы заплатить?
– Я отвоюю мою столицу без помощи Томара. Соберу под свое знамя собственных подданных.
– Ты не сможешь сделать это из Чандры.
– Именно. Я должна вернуться в Хьюм. К северу от Барды есть деревни и села, где я смогу найти убежище и начать собирать армию.
– Но мы уже в Чандре, – взмолился он. – Неужели ты не можешь побыть в Спарро, пока не выздоровеешь?
Она покачала головой.
– Я же говорила: ты не понимаешь. Дальше я с вами не поеду.
Гален поморщился. Он было подумал, не заставить ли Чариону силой поехать с ним, но кроме возможных политических осложнений, он знал, что такой поступок мог роковым образом сказаться на их дружбе.
«Дружбе? Да мы любим друг друга! По крайней мере, я ее люблю».
И все же его собственный долг представлялся очевидным. В его распоряжении были остатки рыцарей Двадцати Домов, а они понадобятся для защиты самой Кендры, если Чандра тоже падет. Его кавалерия осталась единственной частью в Гренда-Лире, имеющей какой-то опыт сражений с Линаном и его армией. Он не мог лишить Ариву того, что это может стоить для королевства.
К ним вернулся Магмед.
– Из-за чего задержка? Королеве нужно, чтобы кто-то ехал с ней?
– Эта королева никогда не разделит свое седло ни с кем, – сумела пробормотать Чариона.
– Она не поедет в Чандру, – коротко ответил Гален.
Магмед посмотрел на Галена с выражением, ясно говорящим «так позаботься об этом», но дело обстояло не так-то просто. Несмотря на сказанное им Чарионе, он понимал, почему она не желала ехать дальше, и достаточно разбирался в политике, чтобы сообразить, почему отвоевание королевства с помощью Томара может в перспективе оказаться катастрофическим для нее и ее народа. Он открыл было рот, чтоб попытаться объяснить все это Магмеду, а затем резко захлопнул его, внезапно осознав, что не обязан оставаться с рыцарями. Магмед мог проводить его и Чариону, пока не убедится в их безопасности, а потом вновь присоединиться к отряду либо в Спарро, либо, если понадобится, еще южнее.
– Я должен забрать королеву обратно в ее земли, – вместо объяснений сказал Гален. – До моего возвращения рыцарями командуешь ты.
– По-моему, это глупо, – прямо ответил Магмед.
– Ты же всегда считал себя способным командовать. Я видел это по твоему лицу с первого дня, как только мы выехали из Кендры.
– Я ошибался, – признал Магмед. – Ошибался и в тебе, и в Сендарусе. Но сейчас я не ошибаюсь. Рыцарям нужно, чтобы ими командовал ты.
– Нет, – покачал головой Гален.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71