Элейн открыла глаза. Рядом никого не было. В пустой часовне лишь стало немного светлее: это рассвет лил солнечные лучи в восточное окно с высокими витражами. Обеими руками Элейн оперлась на палку. Сейчас она не молилась. Она хотела положить голову ему на плечо, почувствовать, как он поддерживает ее. Элейн хотелось, чтобы кто-то позаботился о ней, прогнал уныние и тревогу, охватившие ее. Но он уже исчез, и она снова осталась одна.
Глава тридцать четвертая

I
Июль 1306
Ей снова снится этот сон. Земля была скользкой от крови, лошади ржали, воины умирали под их копытами. Сквозь туман она различала только вспышки мечей и топоров, с хрустом рубивших кости, которые падали в жидкую грязь. Где-то в самом пекле боя упал на землю флаг с красным львом, его топтали, пока он не исчез из виду. Потом появилось пламя, оно шумело, бушевала гроза, которая и будила ее. Каждый раз Беток или кто-то из слуг успокаивал ее, заваривал ей цветки ромашки и сидел с ней, пока она снова не засыпала. Этот сон отбирал у нее все больше сил.
Стискивая зубы, Элейн заставляла себя обходить стены замка; она вглядывалась сквозь жаркое марево в раскинувшуюся внизу долину и видела летние зарницы на холмах. Несколько раз она, несмотря на жару, приказывала развести огонь и долго разглядывала тлеющие угольки, пытаясь что-то понять. Но видений не было. Ничто не могло подавить в ней возрастающее чувство надвигающейся гибели.
Разведчики сообщили об отдельных группах всадников, как только те появились на западных проселках. Задолго до того, как их узнали, Элейн приказала открыть ворота замка. Когда они прибыли, она уже ждала их во дворе.
На этот раз всадников было больше. Королеву, маленькую Марджори, Изобел, Найджела Брюса сопровождали Джон Этолл и несколько мужчин. Все они были страшно измучены, одежда их была грязной и рваной. Половина лошадей хромала.
Элейн смотрела, как всадники спешились; затем она подошла к Изобел и нежно поцеловала ее.
– Слава Богу, все целы. У меня были такие кошмарные сны. Где Роберт?
Плечи Изобел дрогнули, слезы хлынули по ее щекам. Найджел рассказал Элейн о втором сокрушительном поражении поспешно собранной армии Роберта. Король понял, что не может больше обеспечивать безопасность своих близких.
– Он рассчитывает увести врага за собой, подальше на запад. Он просит вас снова приютить нас в замке. Он или присоединится к нам, или уйдет в Ирландию. Роберт думает, что, может быть, всем было бы лучше уйти отсюда и попытаться попасть в Норвегию, но будь я проклят, если сейчас покину Шотландию.
– Бедный Найджел, ты опять попал в няньки. – Элейн с сочувствием пожала его руку. – Оставайся здесь, в Килдрамми ты будешь в безопасности.
Путники с трудом приходили в себя и привыкали к размеренному распорядку жизни замка. Каждый из них беспокоился и тревожился, но старался скрывать это.
Долгие, тоскливые дни проходили за повседневной домашней работой, женщины вязали и вышивали, ткали или занимались с детьми. Потом наступила пора урожая.
Урожай был на славу. Хранилища были заполнены до отказа, и Элейн приказала складывать зерно во всех возможных помещениях замка, в башнях и даже в большом зале, но только не в наружных амбарах. В Килдрамми остался теперь совсем маленький гарнизон. Старики и дети помогали женщинам на полях, и бок о бок со всеми работала королевская семья. Даже Элейн выходила на поля и сидела в тени изгороди. Широкополая мужская шляпа поверх ее накидки защищала ее от солнца. Она наблюдала, как работает молодежь в поле, усеянном алеющими маками.
Из Драмалбана вестей больше не было. Король словно растворился в летнем мареве.
II
Сентябрь 1306
В полдень, когда Элейн играла с королевой в шахматы, в ее покои ворвался Джон Атольский. Он сурово сказал:
– Конец идиллии. Англичане выступили к Мару.
Обе женщины с ужасом смотрели на него. Какое-то время никто не мог вымолвить ни слова. Тишину прервал резкий звук сломанной шахматной фигурки из слоновой кости: Элизабет сжала ее с такой силой, что та треснула в ее пальцах. Это была ее королева. Все, кто был в комнате, неотрывно смотрели на разлетевшиеся по столу осколки.
В большом зале сразу же созвали совет. Найджел спросил:
– Как далеко они находятся сейчас?
– Может быть, на расстоянии дневного перехода. Их дозорные движутся очень быстро. – Лицо Джона было мрачным. – Они идут под знаменем принца Уэльского.
Он взглянул на Элейн, которой стало трудно дышать, и продолжал:
– Мы не можем здесь оставаться. Нам надо уходить. Мы должны спасти женщин любой ценой; мы должны переправить их на север и попытаться скрыться в Норвегии. Сестра Найджела, королева Норвегии, даст нам надежный приют.
Все присутствующие замерли. Размеры и могущество замка Килдрамми внушили им ощущение безопасности. Его удаленное положение на севере, казалось, совершенно исключало то, что английские войска попытаются осадить его. Люди чувствовали себя уверенно за его крепкими стенами.
Джон Этолл посмотрел на королеву.
– Мы не можем оставить Килдрамми, мы должны удержать его ради Роберта. Но женщин надо спрятать в надежном месте, чтобы избежать самого худшего. Только как нам это сделать?
Он взглянул на Найджела, мрачно сидевшего на мешке ячменя в стороне от всех. Тот встал.
– Что ты скажешь, если мы бросим жребий? Один из нас останется защищать замок, а другой поедет с дамами?
Найджелу выпало остаться в замке. Он галантно поклонился Элейн, стараясь скрыть разочарование.
– Я должен отстоять замок для его законного владельца, и я останусь здесь. Но на этот раз вам, миледи, лучше уехать.
Элейн покачала головой.
– Мое мнение не изменилось: я слишком стара, чтобы бояться Эдварда, – он хочет добраться до ближайших членов королевской семьи. Я останусь здесь и позабочусь о детях. Килдрамми может выдержать многомесячную осаду, если понадобится. Эдварду Карнарфону, – произнесла она на уэльский манер, с трудом выговаривая некогда привычное слово, – надоест осаждать замок гораздо раньше, чем у нас кончатся запасы. У нас есть глубокие колодцы с чистой водой. Мы продержимся тут хоть до Судного дня.
Отъезжающие были готовы отправиться в путь, как только наступила темнота.
Элейн пробиралась по внутреннему двору замка, освещенному факелами. Он был заполнен толпами горожан и крестьян, которые перебрались в замок со скотиной и тем скарбом, который сумели унести. Все понимали, что, когда они выйдут из замка снова, их дома и поля будут сожжены.
Маленькая группа лорда Этолла – дамы и двое его лучших воинов, раны которых зажили, – была готова отправиться в путь. На них были черные плащи, которые делали их не столь приметными в темноте; они вели на поводу последних лошадей Элейн, остальных забрали мужчины, присоединившиеся к войскам Роберта. Рядом с Найджелом стоял кузнец Хол Осборн и молил отпустить его с отрядом, но Найджел решительно отказал.
– С твоей покалеченной ногой ты только замедлишь их ход. Здесь ты принесешь куда больше пользы. Нам понадобится оружие, да и сильные люди будут нужны на стенах.
Когда последний человек зашел в замок, они услышали, как с громким скрежетом поднялся наружный мост и ворота затворились. Теперь проникнуть в замок или выйти из него было можно только через тайный ход.
Во дворе наступило молчание, нарушаемое только шумом переступающих с ноги на ногу лошадей и шипением смоляных факелов. Элейн оглянулась вокруг, стараясь не выдать охвативший ее страх, от которого неровно билось ее сердце. Ей вдруг захотелось изменить свое решение и уехать из этого огромного замка, который так долго был ее домом, а теперь превратился в ловушку. Рука Элейн потянулась к медальону на груди. Заставляя себя улыбнуться, она выступила вперед. Одну за другой она расцеловала уезжающих женщин, особенно крепко обняв Кирсти и Изобел, отчего те едва не расплакались. Она взяла Джона за руку.
– Береги их, Джон. Это очень важные особы. – Она понизила голос, чтобы Кирсти не услышала. – Я каждый день благодарю Бога, что твоя Марджори в безопасности. По крайней мере, у тебя теперь одной заботой меньше.
Наклонившись, он поцеловал ее.
– И вы тоже берегите себя. Бьюсь об заклад, они продержат осаду несколько недель и отойдут, когда поймут, что замок неприступен. Принц Уэльский не из тех, кто будет сидеть в бездействии целыми днями. Он жаждет славы. Терпения и мужества вам, миледи.
– Хорошо. Не беспокойтесь о нас, позаботьтесь о себе. А теперь отправляйтесь в путь, пока небо не расчистилось.
Она проводила их до тайного хода и стояла, пока они по одному выводили лошадей и скрывались на извилистой дорожке, уходящей в глубокий овраг. Как только последний из них вышел, двери захлопнулись и тяжелые засовы и опускная решетка заняли свое место. Килдрамми был закрыт наглухо.
III
Проводив их, Элейн прошла в свои покои. Взглянув на пустой очаг, она решила было развести огонь, но вспомнила, что дрова и торф надо беречь. Если осада продлится долгие месяцы, топливо им понадобится, когда ночи станут действительно холодными. Накинув меха, чтобы защититься от свежести сентябрьской ночи, она стояла у окна и смотрела на речную долину. Пламя свечи бросало тени на темные стекла. За ними ничего не было видно, и чуть погодя Элейн отвернулась от окна.
Дозорные на стенах также мало что различали в темноте, так что начавшийся в полночь штурм стал полной неожиданностью. Раздались крики, посыпался град стрел, оглушительные удары осадных орудий сотрясали ворота замка несколько часов. В самом замке никто не пострадал. Со стен отвечали лучники, и первые из припасенных камней посыпались на головы осаждающих. Несколько зажженных стрел подпалили сухую траву и, судя по крикам снизу, достигли целей. К рассвету противник отступил на безопасное расстояние.
На следующий день было видно, как осаждающая армия размещается вокруг замка, возводит шатры и палатки, расставляет осадные орудия и насыпает вал, за которым могли укрыться лучники.
После церковной службы Элейн поднялась на стены. Стоя рядом с Найджелом, она смотрела через бойницы на приготовления внизу.
– Не могу поверить, это невероятно. Этого не может быть. Килдрамми всегда был таким спокойным, безопасным местом.
– Он таким и останется. – Он обнял ее за плечи.
– Как ты думаешь, они ускользнули? – Ее взгляд был обращен в сторону далеких гор на севере.
– Конечно. Джон не допустит, чтобы с ними что-то случилось. Вы знаете это так же хорошо, как и я. И потом, если бы их схватили, молодой Эдвард не упустил бы возможности дать нам знать об этом. Голова Джона торчала бы уже на шесте рядом с его шатром.
Они пристально вглядывались в самую большую палатку в лагере неприятеля. Над ней развевалось на ветру огромное знамя Плантагенетов с тремя леопардами в угрожающих позах на ярко-красном фоне. Оно было вдвое больше висевшего рядом знамени графа Пемброка с его решетками и птицами.
Когда началась осада, обитатели замка постепенно привыкли к присутствию неприятеля за его стенами. Жизнь быстро вошла в новую колею. Склады были закрыты, еда тщательно отмерялась, хотя припасов было так много, что значительная их часть лежала открыто, и любой, кто хотел, мог брать их. Но обитатели замка поддерживали строгую дисциплину. Они сознательно ограничивали себя и подчинялись правилам, которые установили Элейн и Найджел.
После первой атаки прошло несколько дней, за которые жители замка успели успокоиться. Но затишье продолжалось недолго. Как только осадные орудия пришли в действие, посылая метательные снаряды через стены, появились первые потери. Два человека из Гариоса погибли, когда шли по двору. Над некоторыми участками стены рухнула крыша; массивные куски каменной кладки отлетали от стен. После этого люди стали осторожнее.
Через неделю принц Эдвард отправил первого посланца с белым флагом к воротам замка на переговоры с Найджелом, чтобы узнать, находятся ли в замке королева и принцесса Шотландии.
Над замком развевались два флага: красный шотландский лев и кресты Мара. Во иремя первой встречи парламентер сэр Джон Эпплби не узнал ничего, кроме того, что в замке достаточно запасов зерна и что за гранитными стенами были по крайней мере сэр Найджел Брюс и вдовствующая графиня Map, уверенные в своих силах и упорствующие в неповиновении.
Через три недели, во время второй встречи, помимо передачи сообщения для сэра Найджела, парламентер выполнил еще одно задание. Проходя по двору замка под белым флагом, сэр Джон внимательно рассматривал все вокруг, пробегая взглядом по лицам мужчин и женщин, разглядывающих его из надворных построек. Те хотели убедиться, правду ли говорят, будто у англичан есть хвосты. Он же искал приметы усталости, возмущения, выражение жадности и недовольства на лицах – с позвякивающими монетами мешок у его пояса мог бы приглянуться одному из тех, кто уставился на него.
Тщательно подготовленный советниками короля Эдварда, посланец смотрел по сторонам, пристально вглядываясь в лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80