Весь замок был пронизан завывающим снаружи ветром, который нагонял тоску и одиночество и, проникая во все щели, шуршал под дверями и раскачивал ставни. Агнес шла позади Элейн, неся свечу, пламя которой, казалось, вот-вот угаснет от сквозняков. Дойдя до своей двери, Элейн повернулась, чтобы взять у Агнес свечу.
– Спасибо, Агнес, сегодня ночью ты мне не понадобишься.
– Но, госпожа, – запротестовала Агнес, – позвольте мне помочь вам раздеться.
– Нет, – резко сказала Элейн. – Я сама. Спокойной ночи, Агнес. – Забрав у нее свечу, Элейн закрыла тяжелую дверь. В комнате было совершенно темно. В пляшущих тенях свечи она разглядела огромную кровать, которая была пуста.
Элейн, до сих пор сдерживавшая себя, теперь плакала навзрыд. Свеча давно погасла, а она все стояла, не в силах сдвинуться с места. В полной темноте она в отчаянии рухнула на кровать.
Яркий свет разбудил ее. Над ней стояла Ронвен.
– Ты замерзла, милая, я позвала слугу развести для тебя огонь. Позволь, я помогу тебе улечься поудобнее.
– Мне удобно, и дай мне поспать, – сказала Элейн, щурясь от света.
– Сейчас я раздену тебя, как же так можно? – Ронвен стянула с Элейн туфли и накрыла ее пледом. – Я больше никогда не позволю тебе плакать. – Лицо Ронвен было мрачным. – Спи, милая, а я за всем пригляжу.
Элейн зарылась в подушки, а Ронвен ушла, унося свечи.
Она еще немного подремала и вдруг резко вскочила, когда поняла смысл слов Ронвен. Эти слова отчетливо отдались в голове Элейн.
– Дональд! Пресвятая Дева, Дональд! – Она нащупала в темноте свечу, затем подббжала к камину и нетерпеливо ждала, пока свеча загорится. Когда наконец фитилек свечи замерцал, Элейн рванулась к двери.
Где же он? Куда он мог пойти со своей любовницей? Рыдая, она побежала вниз по лестнице, поняв, что забыла обуться.
Килдрамми был огромным замком. Пять башен, соединенные каменными переходами, огромная сторожевая башня на воротах, часовня, кухни, задний двор, конюшни и склады, да еще и большой зал, и все это располагалось в пределах его стен. Он мог пойти с ней куда угодно.
Охранник сонно уставился на Элейн, пока та бежала к нему мимо складов со свечой в руке.
– Ты не видел Ронвен? – закричала Элейн. – Она только что была здесь. Она не выходила наружу?
– Нет, госпожа. Никто не выходил. – Слуга удивленно уставился на нее.
– Открой дверь и дай мне посмотреть.
Несмотря на его нежелание, она с нетерпением ждала, пока он отодвигал засов. Перед ними встала белая стена, ничего не было видно. Свечу и фонарь задуло. Они остались и полной темноте.
– Никто не мог проскользнуть мимо, госпожа. – Его голос терялся в вое ветра.
– Хорошо, закрывай. – Элейн подождала, пока он закроет дверь и зажжет фонарь и ее свечу.
– Никто не пойдет на улицу в такую жуткую ночь, – повторил он.
– Хорошо, спасибо. – Она пошла прочь. Значит, они были в крепости. Вероятно, в одной из башен, соединенных узкими проходами с большим залом.
– Пресвятая Дева, помоги мне. Сделай так, чтобы я успела. – Она повернула за угол и бросилась вверх по лестнице к проходу, соединяющему Снежную башню с другими. Большая юго-западная башня, служившая для приема гостей и заново обставленная мебелью, пустовала в это время года, так как прислуга и домочадцы предпочитали собираться в натопленном большом зале. Проходы были пусты, лампа, обычно освещающая их, теперь не горела, по углам собирались пугающие тени, которые отбрасывала ее свеча.
– Ронвен! – закричала Элейн. Она слышала, как ее голос отдается гулким эхом в проходах, где воет ветер. – Дональд! – Она устремилась в кладовую за углом, но и там никого не было. Напротив была еще одна кладовая, полная бочками с мелом, горчицей, солониной, соленой рыбой, мешками с крупой, сахаром и пряностями. Она высоко подняла свечу, стараясь разглядеть, что было в глубине комнаты. Затем она побежала дальше, распахивая одну дверь за другой, чувствуя, как замерзли босые ноги. На нижних этажах тоже было пусто, она смахнула слезы и побежала дальше. На мгновение она остановилась, почувствовав боль в боку. Она глубоко вдохнула, с ребенком все было в порядке. В отчаянии Элейн перегнулась через перила и впилась взглядом в темноту лестницы.
– Дональд! – Но ответа не было. Где бы он ни был, он, скорее всего, запер дверь и был теперь полностью увлечен своей рыжеволосой любовницей. Элейн могла только уповать на то, что Ронвен тоже его не найдет.
Эхо от хлопнувшей двери разнеслось по пустынному замку. Плача, она снова начала подниматься по лестнице, едва не роняя свечу.
XI
Ронвен высоко держала свечу. Она неслышно кралась по лестнице в мягких кожаных туфлях. Она уже обыскала дальнюю башню и недостроенное здание у юго-восточной стены. Их не было там, не было их ни в теплой пекарне, ни на кухнях. Осталась юго-западная башня. Она крепче сжала подсвечник, чувствуя, как горячий воск капнул ей на пальцы. Она посмотрела наверх. Дверь спальни была закрыта. Секунду помедлив, она схватилась за тяжелую ручку. Дверь не поддавалась. Она нажала сильнее – дверь с трудом начала открываться; скрип ее не был слышен за воем ветра.
Ронвен проскользнула в темную комнату, тихо вынув нож, стала наблюдать.
Дональд лежал в объятиях своей любовницы, на куче пустых мешков из-под муки. При тусклом свете лампы обнаженное тело Катрионы казалось неестественно-бледным в обрамлении ее огненных волос. Девушка с ужасом уставилась на старуху, сжимающую в руке нож. Дверь за ее спиной раскачивалась на сквозняке.
XII
Сердце колотилось в висках, когда Элейн шла последний пролет по лестнице. Ноги дрожали, в груди появилась острая боль. Она закрывала от ветра свечу второй рукой. Слезы застилали ей глаза.
– Дональд! – И крик потерялся в ночи.
XIII
– Ну и ну. – Ронвен презрительно смотрела на Дональда. – А вы не лучше, чем я думала, вы как все остальные мужчины. А миледи считает вас другим. – Она крепче сжала нож. – И вы, без сомнения, будете просить о пощаде, как и любой другой на вашем месте.
Дональд, обернув платье вокруг талии, беспомощно посмотрел на нее. Его пояс с клинком и плащ лежали в пыльном углу, и он не мог достать их, а до смерти перепуганная Катриона, лежавшая на нем, мешала ему подняться.
– Ронвен! – хрипло зашептал он. – Ты не понимаешь!
Он пытался оттолкнуть Катриону, но та не могла двинуться, парализованная страхом.
– Пожалуйста, Ронвен, подожди. – Его взгляд метнулся в угол, где лежало его оружие, а затем вернулся к сверкающему клинку в руках Ронвен.
– Я ждала слишком долго, – мягко сказала старуха. – Вы не дали миледи ничего, кроме боли и обиды. Вы ничтожество. Роберт де Куинси – и тот был рыцарем. – Она улыбнулась и, крепче сжав клинок, замахнулась.
Дверь резко распахнулась.
– Ронвен, нет! – Крик Элейн на мгновение остановил Ронвен, но старуха лишь секунду была в замешательстве.
– Так должно быть, милая, я должна это сделать. – Она снова подняла руку. – Он предал тебя. Этот негодяй недостоин жить. Я должна вернуть тебя твоему королю. Я выполню это несмотря ни на что.
Когда старуха потянулась к Дональду, Элейн рванулась вперед, вцепившись в руку Ронвен, державшую нож. Дверь снова хлопнула от сквозняка. Только тусклый свет от лампы, принесенной любовниками, освещал происходящее.
– Ты не можешь его убить! Ты не имеешь права, я тебе запрещаю! – Элейн рыдала, крепко сжимая запястье Ронвен. Как она могла сделать такую глупость – разрешить Ронвен вернуться в Килдрамми? Почему она сразу не заметила, что та совсем выжила из ума? Почему так долго позволяла дурачить себя?
– Брось нож! Ради Бога, брось!
– Я должна это сделать, милая. – Несмотря на то что они боролись, голос старухи остался удивительно спокойным. – Я должна вернуть тебя королю, должна.
Старуха переводила дух, пока Дональд, наконец пришедший в себя, не поднялся на колени, одной рукой прикрывая наготу. Молниеносно освободившись от хватки Элейн, Ронвен, как зверь, бросилась на него, вонзив нож ему в плечо.
Элейн снова схватила ее руку.
– Нет! – закричала она, видя, как у Дональда пошла кровь. – Ради Бога, не надо!
Женщины боролись, соскользнув на пустые мешки. Глаза Ронвен были пусты; губы плотно сжаты. Освободившись, она вновь попыталась броситься на Дональда. Для своих лет старуха обладала поразительной силой, а Элейн еще не успела отдышаться после стремительного подъема по лестнице. Но силы, похоже, начали оставлять Ронвен. Элейн по-прежнему сжимала руку старухи, стараясь отвести нож подальше от Дональда и чувствуя, как слабеет рука Ронвен.
На мгновение воцарилось молчание, старуха отступила с удивлением на лице. Она открыла рот.
– Ты убила меня, милая, – прохрипела она. – Глупое дитя, я же делала это для тебя. – Она рухнула на колени. Струйка крови появилась в уголке ее рта. Нож был намертво воткнут ей в грудь; она откинулась назад, на мешки. Элейн облокотилась на стену, пытаясь отдышаться, слезы ручьями текли по ее лицу. Катриона схватила свои вещи и выбежала из комнаты.
– Она мертва? – наконец прошептала Элейн. Ее голос потерялся в вое ветра.
– Да, – Дональд закусил губу, – она мертва. – Выдернув нож, он бросил его на пол.
Дональд подошел к жене, пытаясь обнять ее, но Элейн оттолкнула его.
– Не прикасайся ко мне!
– Элейн! – Он опустил руки. – Я знаю, тебе больно, но…
– Но что? Я застала тебя развлекающимся с другой женщиной и…
– Это ничего не значит.
– Это ничего не значит?! А зачем ты тогда это делал? – Она была на грани истерики. – Я едва не потеряла ребенка, пытаясь проследить за Ронвен, чтобы спасти тебя, и теперь, теперь… – она захлебывалась слезами, – теперь она мертва, и это я убила ее.
– Дорогая, ты спасла мне жизнь.
– Я убила ее!
Ронвен лежала с широко раскрытыми глазами, словно смотрела в пустой потолок.
– Я убила ее… – Элейн вытянула руки, с отвращением глядя на них.
– А скольких людей она убила за свою жизнь, Нэл? – осторожно спросил Дональд. Он уже не пытался обнять жену. – Tы сказала мне, что она призналась в убийстве Роберта де Куинси. Говорила, что подозреваешь ее и в убийстве других, которых она отравила: Джона Честера, жены Александра, возможно, даже самого Малкольма! Боже мой, Элейн! Она чуть не убила меня! – Он поднес руку к плечу, на котором его одежда были красной от крови, и показал жене окровавленную руку. – Ты понимаешь, что эта женщина могла бы погубить всех твоих мужей? Одному Богу известно, почему ты позволяла ей быть рядом с тобой!
С минуту они стояли, молча глядя на тело Ронвен. Элейн отвернулась.
– Но она любила меня! – прошептала она. – А я убила ее.
– Она была опасной сумасшедшей старухой, Элейн. – Дональд устало подобрал пустой мешок и набросил его на лицо и плечи Ронвен. – Пойдем отсюда.
– Кому-то надо остаться с ней.
– Я распоряжусь. – Он взял фонарь. – Как ты узнала, куда надо идти?
– Я обыскала всю башню.
– А ты знала, что она собиралась сделать?
Элейн кивнула.
– Она что-то говорила на этот счет еще в Уэльсе. Она сказала, если ты еще раз заставишь меня плакать, она убьет тебя.
– А я заставил тебя плакать. – Лицо Дональда выражало глубокое раскаяние.
– Сегодня я поняла, что ты снова будешь с этой женщиной, и знала, что на этот раз ты не вернешься. – Она зло и беспомощно пожала плечами. – Мы оба знали, что когда-нибудь это произойдет. Что я стану старой.
Элейн склонилась над Ронвен и осторожно отодвинула мешок.
– Старой?! – Дональд покачал головой. – Как ты можешь быть старой? Ты носишь моего ребенка!
– И это делает меня непривлекательной для тебя. Я понимаю.
Она прикоснулась к лицу Ронвен, осторожно закрывая ей глаза. Затем, собрав все достоинство, она гордо повернулась и направилась к двери. Потрясение бросило ее в дрожь.
– Пожалуй, я пойду лягу.
– Элейн. – Его голос остановил ее. – Я люблю тебя. Эта шлюха ничего для меня не значит.
Она грустно улыбнулась.
– Спокойной ночи.
Он не пошел за ней. Когда уже на лестнице Элейн обернулась, он стоял и смотрел на тело Ронвен.
Глава двадцать седьмая

I
Замок Килдрамми. 1269
Дочь Изабелла родилась у Элейн в конце мая. Радуясь этому событию, муж подарил ей золотую филигранную цепочку. Дочери же в качестве подарка на крещение он подарил серебряную шкатулку.
Никто и не вспоминал о событиях дня Святого Валентина. Ронвен похоронили без отпевания, в неприметной могиле в лесу, к северу от замка. Когда снега наконец стаяли, четверо крестьян из деревни опустили тело в землю. Элейн попросила Морну посадить цветы на могиле и прочитать молитву за упокой души. Катриону с мужем отправили в Абердин, дав им достаточно денег для основания там новой пекарни.
Через несколько дней после смерти Ронвен Беток принесла небольшой деревянный сундук в комнату Элейн и поставила на стол.
– Всю одежду я раздала, как вы и просили, госпожа, но здесь есть кое-какие личные вещи. Я подумала, вам может что-то пригодиться, – сказала служанка, всматриваясь в напряженное лицо Элейн.
Элейн долго не шевелилась, наконец подошла к сундуку и положила руку на его деревянную крышку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80