– Неправда. Я Дженна, Джо-ан-энна. Женщина из хейма, женщина из Долин. Не приписывай мне чужого. Моя Мать Альта как-то сказала, что я дерево, затеняющее маленькие цветы, – но я не такая.
Карум улыбнулся, и она увидела перед собой памятное ей мальчишеское лицо.
– Для меня ты не дерево, не цветок и не богиня. Ты Дженна. Я целовал тебя – мне ли не знать, кто ты. Но для всех остальных ты Анна. И когда ты облачаешься в Ее мантию, ты уже не просто Дженна.
– Дженна не способна убить связанного, чего бы там ни ожидали от Анны.
– Джен, Анна – это лучшее, что есть в тебе. Она бы тоже не смогла.
Дженна, подавшись вперед, быстро чмокнула его в губы.
– Спасибо тебе, Карум. Твой брат неправ: это тебе следовало бы быть королем. – И она, прежде чем он успел ответить, пошла обратно через дорогу. Ему пришлось бегом догонять ее.
Большой круг разбился на множество малых, и в каждом шел яростный спор. Пленника не было видно. Катрона стояла среди самых громогласных спорщиков, вовсю размахивая руками.
Дженна окликнула ее, и мужчины, расступясь, оставили их лицом к лицу.
– Один удар, Дженна, – сказала Катрона. – Один удар, и они были бы наши. Не я ли учила тебя, как это делать? – Катрона потрясла правой рукой. – Выходит, вся моя наука пошла насмарку.
– Ты также учила меня тому, что написано в Книге Света: «Убить – не значит исцелить». И это, уж конечно, относится к убийству безоружного.
– Нечего тыкать меня носом в Книгу – ты не жрица. В Книге также сказано: «Один удар может спасти пораженный член». В священной книге всякий находит то, что ему угодно. – Катрону трясло от гнева. – Подумай, Дженна. Подумай. Нам нужны эти люди. Нам нужен этот король. Я не стала бы гнать тебя за него замуж, но Пит был прав. Был способ вернее и лучше. Мужчины все равно убьют Медведя – вон как они злы на него. Если бы ты сделала это хладнокровно, о тебе слагали бы легенды.
– Не надо мне никаких легенд. Я живая. У меня есть сердце. Я не могу убивать без зазрения совести.
– Воин вспоминает о совести, когда война окончена, – сказала Катрона.
Дженна закрыла лицо руками и разрыдалась, а Катрона отвернулась от нее.
Бледный месяц, взойдя над разрушенным хеймом, уселся на печную трубу. Дженна стояла одна, а споры в лагере все не утихали.
– Ты была права, – сказал чей-то голос сзади. Дженна обернулась и увидела Скаду.
– Но и неправа тоже.
– Как можно быть и правой, и неправой?
– Ты правильно сделала, что не убила его, но надо было найти такие слова, которые убедили бы всех и без этого.
– Какие еще слова?
– Ты могла бы сказать: «Медведь склонился передо мной, и ему нет нужды умирать от моей руки».
– Ага. И прибавить заодно, что луна черная. Что поделаешь – оплошала.
– Верно, оплошала, – засмеялась Скада. – И теперь, милая моя Анна, темная, – она указала на себя, – и светлая, – она указала на Дженну, – дела твои куда как плохи.
– Не мои, а наши.
– Ах, теперь уже наши? Наконец-то ты позволила мне разделить с тобой вину.
– Как можешь ты смеяться в такое время?
– Дженна, для смеха всегда есть время. И что-то в тебе смеется, раз я это делаю. Я ведь не чужая. Я – это ты.
– Но мне ничуть не хочется смеяться, – с несчастным видом сказала Дженна.
– Зато мне хочется. – Скада откинула голову и расхохоталась.
Дженна помимо воли присоединилась к ней.
– Ну как, полегчало теперь? – спросила Скада.
– Не совсем.
– Так-таки и ни чуточки?
– Скада, ты просто невозможна.
Скада покачала головой в подражание Дженне.
– Это потому, что я голодная. Пойдем-ка подкрепимся чем-нибудь.
И они рука об руку отправились на кухню.
На полдороги их остановил Джарет. Он делал руками отчаянные знаки, пытаясь что-то передать. Его пальцы плели в воздухе самые замысловатые узоры, но Дженна поняла только, что он о чем-то предостерегает.
– Кошка… – разгадала она.
– И бык… – добавила Скада.
Джарет смотрел на них с мольбой, и горло его напрягалось от усилия что-то сказать.
– Мы будем осторожны, – сказала Дженна. – Не беспокойся. Спасибо, что предупредил нас. – Но, отойдя, она шепнула Скаде: – Жаль, что я не срезала с него это ожерелье и не дала ему высказаться.
– Несмотря на все последствия? – спросила Скада.
– Да! – сердито сказала Дженна. – Как может волшебство Альты быть добрым, если оно вредит Ее сторонникам не меньше, чем Ее врагам? Десять хеймов погибло, Джарет лишился дара речи, а мы все стали убийцами во имя Ее.
– Но и героями тоже, – сказала Скада.
Дженна повернулась к ней лицом.
– Погляди вокруг, сестра. Погляди хорошенько. Где ты тут видишь героев?
Они поглядели вместе. У трубы стоял король с кубком в руке, мрачно глядя в него, словно читая там свое незавидное будущее. Рядом несли караул двое солдат в грязных бурых камзолах и рваных штанах. Один чистил клинок рукавом. Вокруг костров пили и болтали воины. Огонек у ворот высвечивал чумазые лица Петры и мальчиков. Она рассказывала им что-то, помогая себе руками. В дальнем углу, около пяти уцелевших еще ступенек разрушенной лестницы, сидели Пит с Катроной по одну сторону и Катри по другую. Они шептали ему что-то в оба уха, а он с улыбкой обнимал их. Потом они встали и ушли куда-то по освещенной луной дороге.
– А каким, по-твоему, должен быть герой? – спросила Скада. – Блестящий шлем, свежий камзол, чисто вымытые волосы и рот, полный белых зубов?
– Во всяком случае, не таким, как они.
Скада потрясла головой, словно ветерок дунул в лицо Дженне.
– Ошибаешься, сестра. Мы здесь все герои.
СКАЗКА
Жил-был однажды тиран, и ему было предсказано, что победит его только герой, который родится не от женщины и явится не пешком и не верхом, без меча и копья.
Тиран правил долго, и много мужчин, женщин и детей пали жертвами его кровавого гнева.
Но вот в одной деревушке родилась девочка – повитуха извлекла ее на свет из чрева мертвой матери, взрезав живот ножом, а вскормила ее коза вместе со своими козлятками.
Так они и выросли вместе – девочка, козлик и козочка. Вместе они и играли – бодались, взбирались на пригорки и скакали друг через дружку. И девочка росла высокой и красивой, хотя ее жизнь началась столь печально.
Шли годы, и тиран состарился и сам был не прочь умереть, но пророчество оставалось в силе, и не находилось ни одного воина, который мог бы его убить, хотя многие пытались.
Однажды девушка со своими козами отправилась в столичный город. Играючи, она ехала то на козлике, то на козочке, перебирая ногами по земле.
Тиран, выйдя прогуляться, увидел девушку, которая, хоть и ехала, все равно, что шла пешком. Он остановил ее и спросил:
– Скажи, дитя, – как ты родилась на свет?
– Я не родилась – меня вынули из мертвой матери.
– Ага, – сказал тиран. – А каким же это манером ты едешь?
– Я не еду на них по-настоящему – ведь это мои братик и сестричка. Мы просто играем так.
– Ну, тогда выходи за меня замуж, ибо так мне суждено, – сказал тиран.
И они поженились, и он умер в свою брачную ночь, умер с улыбкой, побежденный любовью. Так сбылось предсказание. И верно говорят мудрецы: не так-то просто распознать героя. Им может быть и девушка, едущая на двух козах, между тем как бравые воины с мечами терпят неудачу.
ПОВЕСТЬ
– Дженна! – окликнул из темноты Карум.
Дженна обернулась, и Скада вместе с ней. Карум вытаращил глаза.
– Так это правда. Не близнецы, но светлая и темная сестры. Никогда не смел в это поверить.
– Но это правда, – хором сказали обе.
– И вы все время вместе?
– Ты же видел, что прежде я была одна, – сказала Дженна.
– Нужна луна, чтобы я появилась, – сказала Скада. – Или яркий огонь.
Озадаченный Карум молчал.
– Или свечка у кровати, – засмеялась Скада. – Карум, у тебя лоб, точно пруд, в который бросили камень. Не тревожься так. Задуй свечу, и я исчезну.
– Я не хочу, чтобы ты уходила, сестра, – сказала Дженна, взяв ее за руку.
– Придет время – захочешь, – тихо ответила Скада. – Но потом снова захочешь, чтобы я пришла. Я знаю ее мысли и ее сердце, – сказала она Каруму, – ведь они и мои тоже. Ступай в лес, юный принц, туда, где ветви переплетаются, не пропуская луну. Ни одна темная сестра не сможет сопровождать там светлую.
– Но ты все равно будешь знать.
– Такова уж Дженна, – пожала плечами Скада. – Ты полюбил ее, зная об этом, – и целовал ее.
– Я не знал.
– Я такая, как есть, – сказала Дженна, – и ты знал.
– Ну да, знал, – с несчастным видом сознался Карум. – И не знал в то же время.
Что же теперь, когда ты знаешь? Скада не спросила об этом, но Карум услышал и шепнул:
– Пойдем в лес, Дженна. Там мы сможем поговорить наедине.
Дженна посмотрела на Скаду. Та кивнула, Дженна медленно кивнула в ответ, и они втроем перешли через залитую луной дорогу. В лесу Скада стала дрожать, как лист на ветру, хотя ночь была теплая. В ближнем пруду квакали лягушки. Скада улыбнулась дрожащей улыбкой, заколебалась, как тень, и исчезла.
– Скада… – оглянулась Дженна.
Ладонь Карума легла на ее руку.
– Не оборачивайся. Не зови ее. Не сейчас.
И они ушли еще дальше во мрак, уже вдвоем, не касаясь, однако, друг друга.
Дженна ни с кем еще не вела таких долгих задушевных разговоров. Они рассказали друг другу всю свою жизнь: Дженна – о своем детстве в хейме, Карум – о годах, проведенных в Гарунийском дворце. Она пересказала ему памятные сызмальства сказки и песни, он ей – сказки с Континента, сильно изменившиеся за четыреста лет в Долинах. Они говорили обо всем, кроме будущего. Сначала следовало разделаться с прошлым, с теми годами, когда они еще не знали друг друга. Поначалу они вели себя осторожно, предлагая другому каждую частицу прошлого, будто подарок, который, чего доброго, не будет принят, но скоро уже трещали вовсю, перебивая один другого и переплетая одно прошлое с другим.
– И со мной так было, – то и дело восклицала Дженна.
– И со мной, – вторгался в ее рассказ Карум.
Было так, словно обе их жизни слились – здесь, в темном лесу, так далеко от дома.
Когда Карум рассказывал что-то о своем отце, человеке, который не допускал свой королевский титул к домашнему очагу, в руинах хейма вдруг поднялся крик и послышался громкий лошадиный топот. Дженна и Карум вскочили разом, хотя и не могли разобрать того, что кричат.
– Случилось несчастье, – сказала Дженна.
Карум схватил ее за руку, и они побежали на шум.
Когда они оказались на дороге, луна, почти уже закатившаяся за хейм, вернула им бледный силуэт Скады.
– Что там стряслось? – на бегу спросила Дженна свою темную сестру.
– Я знаю не больше твоего, – тенью голоса ответила та. Они вбежали в разбитые ворота. Вокруг очага с гневными криками клубились воины. Карум врезался в толпу, Дженна и Скада следом.
– Что случилось? Король? – крикнул Карум.
Ему ответили хором, так что ничего нельзя было разобрать.
– Медведь! – расслышал наконец Карум.
– Медведь сбежал.
– Экий ублюдок. Убил насмерть.
– Теперь он расскажет, где мы.
– Ну нет, Хенк его догонит.
– Где там. Он взял коня. И король.
– Где король? – Карум скреб солдата за плечо. – Он что, ранен? Пайк ранен?
– Да нет же. – Солдат затряс длинными черными лохмами. – Вон, гляди.
Люди расступились, и Дженна увидела короля и Петру, склонившихся над чем-то. Потом она различила, что это Пит, – он сидел у сломанной лестницы, держа кого-то на руках. Дженна окликнула его, и он взглянул на нее, открывая и закрывая щербатый рот, как рыба. Глаза его цвета весеннего неба потемнели.
Дженна стала на колени по одну его сторону, Карум по другую. Здесь было темно, и Скада пропала. Коснувшись тела на руках у Пита, Дженна не смогла выговорить имя, Карум же шепнул:
– Катрона.
Катрона открыла глаза и попыталась улыбнуться Дженне. Кровь промочила ее камзол и стекала по правой руке.
– Мы были так заняты, что не слышали… не заметили… Я проглядела нитку, Дженна.
– Как это – «проглядела нитку»? – спросил Карум.
– Она обучала меня игре «Духовный Глаз», – шепотом ответила Дженна. – Игре для упражнения памяти. Там была нитка. Я заметила ее, а Катрона нет. Как же давно это было.
– Дженна… нить… – напряглась Катрона.
– Тише, девочка, тише, – шептал Пит. – Побереги дыхание.
Дженна взяла безжизненную правую руку Катроны в свои и вспомнила, как та учила ее колоть мечом. Тот клинок был слишком тяжел для Дженны, но она упрямо не желала сознаться в этом. «Сила твоя в руке, – говорила Катрона, – но это сердце наносит удар».
– Что случилось? – шепотом спросила Дженна.
– Медведь – который должен был умереть от твоей руки – вырвался на волю, – пояснил король. – Он задушил часовых и взял их мечи. Пробираясь к лошадям, он наткнулся на Пита и его подругу, удалившихся в сторону. Он заколол Катрону сзади, чуть не задев и Пита, и бежал. За ним погнались, но вряд ли они найдут его в темноте. – Он повествовал об этом сдержанно, почти бесстрастно.
Дженна потупилась. «Он должен был умереть от твоей руки». Это правда, и ей нечем обелить себя.
– Какой же мне от тебя прок, Белая Дженна? Из-за тебя погибло трое хороших бойцов, и никто теперь за тобой не пойдет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57