Луг, роща, зал и очаг – не сон, разве что нам обеим приснилось то же самое.
Дженна медленно поднялась. Если им и приснился одинаковый сон, это не объясняет, отчего Катрона так постарела. Да и у Долга, который только что поднял голову от травы, вся морда седая. А у Джарета на шее появилось зеленое ожерелье.
– Да, это не сон, – согласилась Дженна. – Но если это правда, где мы? И который теперь год?
– Где мы, я знаю. Это дорога к Перекрестку Вилмы. Она не так уж изменилась за тридцать лет, что я здесь не бывала.
– Тридцать лет?
– Я побывала здесь во время своих странствий. Это был мой последний хейм – и мой подвиг.
– Почему подвиг?
– Потому что это так далеко от моего родного хейма, и дорога к нему ведет через знаменитый лес греннов, и это самый первый хейм. Пришлось идти – слишком уж я нахвасталась, что ничего не боюсь.
– А сама боялась?
– Еще бы, – засмеялась Катрона. – Я ведь хоть и хвастунишка была, но не дура. Греннов я, правда, в глаза не видела и не слишком верила, что они существуют, зато тумана и мужчин боялась ужасно. С мужиками мне пришлось-таки сразиться пару раз, и я заявилась в Перекресток Вилмы с подбитым глазом, но невинность свою уберегла. – Катрона хмыкнула, вспомнив об этом.
– И что же?
– Сестры посмеялись надо мной, выкупали в горячей бане и поведали кое-что о женской жизни – моя Мать Альта мне это тоже говорила, да я пропускала мимо ушей. На следующей неделе пришла моя первая кровь, а по дороге домой я повстречала своего первого мужчину. Катри мне так и не простила, что я ее не дождалась.
Дженна покраснела до ушей.
– Конечно же, это дорога к Перекрестку Вилмы. Здесь она опять ныряет в лес. А вот это – Булавки Альты. – Катрона указала на пару длинных, поросших травой дюн, тянущихся почти на милю. – Они одни такие во всех Долинах.
– Тридцать лет, – задумчиво произнесла Дженна. Она расчесала волосы пальцами и заплела, перевязав темной лентой.
– Если не больше, – сказала Катрона.
– Да, но намного ли?
– Кабы знать, дитятко. Я всю ночь ломала над этим голову. – Катрона крепко обняла Дженну. – Что до сна, который мы обе видели, то там, помнится, была и еда. – Катрона открыла седельную суму, служившую ей подушкой. – Так и есть. Вот бы все сны были такими! – Она извлекла наружу две витые булки и кожаную флягу. – Давай подкрепимся, девочка. Не зря же говорили у нас в войске: «Кто первый встал, тот и пенки слизал». – Она отломила кусок булки и подала Дженне. – Помнится мне, ты всегда любила горбушки, еще сызмальства.
Дженна с благодарностью набила рот хлебом и вздохнула, почувствовав запах каких-то сладких трав.
Катрона хлебнула из фляги и ухмыльнулась.
– Красное. Она налила нам красного, благослови ее Небо.
– Только ты, Катрона, способна благословлять кого-то за вино, – засмеялась Дженна, однако и сама отпила глоток. И не сказала Катроне, что вино вовсе не красное, а розовое, Дженнино любимое. Либо Катрона утратила вкус, либо тут какое-то волшебство. В любом случае лучше помолчать.
Остальные, поднявшись вскоре, доели весь хлеб и допили флягу. Дженна подметила, что Петра пила из нее молоко, а парни – что-то темное, видимо чай.
Они оседлали коней и отправились в путь, как только солнце встало между холмами, которые Катрона назвала Булавками Альты.
– Сколько я помню, от хейма до них недалеко, – сказала Катрона. – Мы будем на месте еще утром.
– Кони свежие – быстро доскачем, – согласилась Дженна. Следуя гуськом за Катроной, они миновали Булавки и проехали через топкий луг, полный весенних цветов – белых, желтых и голубых. И увидели на светло-сером небе зубчатые руины
– Поздно, – шептала себе Дженна, приближаясь к разрушенному хейму, готовя себя к неизбежному зрелищу мертвых тел и к страшному запаху смерти. – Поздно. Их больше нет. – Ей показалось, что это шепчет не она, а Соррел, и она прокляла себя и своих спутников за то, что они так задержались в Альтиной роще.
Спешившись у разбитых ворот, они вошли в тихие развалины. Камни поросли плющом, и сорная трава пробилась в трещинах. На дорожках рос лен, качая голубыми цветами на ветру, но ни трупов, ни костей нигде не было.
– Однако это не вчера стряслось, – заметил Марек, поглаживая свои новые усики.
– И не позавчера, – добавила Петра, сорвав и смяв в ладони желтый цветок. – Но давно ли?
Катрона, присев, провела рукой по разрушенной стене.
– Год или два, а то и больше. Нужно не меньше года, чтобы укоренилась вся эта поросль – лен, пижма и лебеда. Да и плющ меньше чем за год не вползет так высоко.
Джарет измерил высоту плюща растопыренными пальцами и насчитал пять раз.
Дженна, тяжело опустившись на камень, стала дышать способом латани. Решив, что достаточно владеет своим голосом, она сказала:
– Надо узнать, который теперь год. Сколько лет прошло – один… – Дженна покосилась на Джарета, – или пять. Мы должны знать, долго ли нас не было.
– И какая судьба постигла другие хеймы, – добавила Петра. Дженна кивнула.
– А уж тогда…
– Тихо! – Катрона, сидевшая на корточках, приникла к земле, прислушиваясь, потом села и шепнула: – Всадники!
– Наши лошади! – вскрикнула Дженна, тоже распласталась на земле и услышала грохот копыт. Всадники приближались. Не вставая, она достала меч. В своем гневе, страхе и горе она даже радовалась предстоящему бою. Топот предвещал немалое число конных.
Петра и мальчики тоже бросились наземь, и парни достали ножи.
Дженна смотрела между двух упавших камней, словно в амбразуру. Сперва она видела только деревья через дорогу, потом их заслонило поднявшееся облако пыли. В пыли обозначились силуэты передовых всадников, и Дженна разглядела, что один из них скачет на сером коне.
– Серый! – крикнула она Катроне, не зная, расслышит ли та ее за громом копыт. – Королевская рота.
Катрона кивнула.
Дрожь прошла у Дженны по спине, как будто что-то холодное стекло вдоль шеи. Она потрясла головой, и это чувство прошло. Дженна поглядела на остальных, и парни кивнули ей, но Петра смотрела перед собой широко открытыми, невидящими глазами. Дженна догадалась, что она молится.
Да, молитва нам пригодится, подумала Дженна, стараясь вспомнить хотя бы одну. Но грохот копыт, пыль, солнце, пекущее голову, и страх, что друзья умрут из-за нее, не давали сосредоточиться, и в голове стучало только одно: вот сейчас… сейчас… сейчас.
Потом Катрона вскочила с поднятым мечом, и Дженна ринулась за ней, изливая в вопле остатки своего страха. Лицо горело, розовое вино угрожало покинуть желудок, и над правым глазом дергалась жилка.
Но передний всадник вдруг осадил на скаку своего вороного, а за ним остановились серый и все прочие. Всадников было куда больше, чем двадцать один.
Меч задрожал в руке у Дженны, и она придержала правую руку левой. Слыша странные звуки со стороны Катроны, она рискнула метнуть туда быстрый взгляд.
Катрона, опустив меч, смеялась.
Мужчина на вороном коне вторил ей. Отсмеявшись наконец, он сказал:
– Ну и ну, кошечка моя. Ты точно старый медный грош – нет-нет да и появишься. – Он ухмыльнулся, показав щербатый рот. Борода у него была как серебро с чернью, глаза пронзительно-голубые, как небо в холодный весенний день, а выговор резал Дженне ухо.
Катрена вдела меч в ножны.
– Да уж, Пит, тебе я подворачиваюсь то и дело. – Мужчина по имени Пит спешился. Он был высок и почти грузен, но двигался с кошачьей грацией.
– Не скажи, девочка. Я уж давненько не держал тебя в руках.
– Разве? – небрежно бросила Катрона. – Сколько же это лет мы не виделись?
Дженна затаила дыхание.
Пит сощурил глаза и усмехнулся. Настороженность Катроны не ушла от его внимания.
– Хочешь услышать, как ты еще молода, кошечка? – Его смех, вопреки ожиданиям Дженны, оказался не холодным и язвительным, а теплым и звучным. – А где же твоя темная плутовка сестра?
– Где-то поблизости. – Катрона протянула Питу руку, и он сжал ее в своей. Дженну удивило, что Катрона позволила так завладеть своей рукой.
– Я скучал по тебе, девочка, – можешь не сомневаться. Ни с кем мне так не пилось после жаркого боя и ни с кем так сладко не спалось под одним одеялом.
Катрона засмеялась легким веселым смехом, которого Дженна никогда не слышала от нее прежде.
Дженна, прочистив горло, подошла к старшей подруге, Петра стала рядом, а парни, все еще с ножами в руках, сгрудились тут же.
– Экие боевые котята, – сказал Пит, отпустив, наконец, руку Катроны. – Представь нам свой выводок.
– Мальчики родом из города Каллы, – начала Катрона. – Сандор и Марек, как ты сам видишь, братья. А тот, что поменьше, – Джарет.
Пит подал руку каждому по очереди, повторяя вслух их имена. Сандор и Марек поздоровались с ним, но молчание Джарета его озадачило.
– Он немой, – пояснила Катрона.
– От рождения, что ли? Как же он объясняется – знаками?
– Бог отметил его, – сказала Петра, выступив вперед. – Совсем недавно.
– Ага, ожерелье, – неожиданно произнес Пит. – А тебя, дитя, как зовут?
– Я не дитя, а будущая жрица. И зовут меня Петра. – Девушка с вызовом взглянула мужчине в глаза.
– Для меня ты дитя, хотя бы и общалась каждый день с богами. Добро пожаловать, Петра. Я люблю детей и жриц тоже люблю. Они всегда говорят загадками, от которых даже такой детина, как я, чувствует себя маленьким. – Он усмехнулся, и Петра невольно улыбнулась ему в ответ. – А это что за красотка? – спросил он, повернувшись к Дженне.
– Придержи свой язык, не то она его отрежет, – сказала Катрона. – Она у нас главная – это из-за нее вы все оказались здесь.
Усмешка Пита мигом погасла.
– Это Джо-ан-энна. Белая Дева. Анна.
Некоторое время Пит мерил Дженну взглядом и наконец расхохотался.
– Белая Дева? Сбрендила ты, что ли? Раньше ты таких глупостей не говорила. Это всего лишь девчонка.
– И все же… – начала Катрона.
Всадник на сером коне спешился и подошел к ним, сильно прихрамывая из-за негнущегося правого колена.
– Ты назвала ее Джо-ан-энной. Нет ли у нее другого имени, детского или ласкательного? – Он выглядел измученным, видимо, из-за раны, но Дженне показались ужасно знакомыми эти черты, длинные ресницы и волосы.
– Дженна, – ответила она шепотом, не сводя с него глаз, – Друзья зовут меня Дженной. – Хромой и походил, и не походил на Карума. Но кто знает, сколько лет прошло? Он выше, темнее, и она ровно ничего не чувствует, стоя рядом с ним. Возможно ли это?
– Так ты – Белая Дженна Карума? – Его лицо словно сузилось и приобрело коварное и хищное, лисье выражение
Карум таким никогда не был.
Дженна медленно перевела дыхание, которое так долго сдерживала, сама того не замечая.
– Ты не Карум, – сказала она, но в тоне ее все-таки слышался вопрос.
Он усмехнулся и стал больше похож на волка, чем на лиса.
– Карум? Ну и порадую я его при встрече. Прошло каких-то пять лет, а его возлюбленная принимает его старшего брата за…
– Старшего брата! – с облегчением вскричала Дженна. – Неудивительно, что вы так похожи. Так ты, – она порылась в памяти и вспомнила, – так ты Пайк?
– Пайк… Давненько меня так не называли.
– Это Горум, – вмешался Пит. – Король Горум. Король в изгнании, но тем не менее…
– Значит, уже пять лет, как он в изгнании? Пит, нам о многом нужно потолковать, – сказала Катрона.
– До темноты мы успеем наговориться. Да и после нам никто не помешает, верно?
Катрона потрепала его по плечу.
– Но почему ты зовешь эту малютку Белой Девой? С чего ты это взяла? Уж ты-то, Катрона…
Около сорока солдат, спешившись, с шумом столпились вокруг. Катрона, оглядев их, фыркнула.
– Я все расскажу, когда кони наедятся вдоволь, а мы закусим и разопьем бутылочку. Найдется у вас поесть и выпить?
– В каком войске не найдется? – отозвался Пит.
– Хорошо войско. Оборванцы, один щит на троих. Ни шлемов, ни копий – да простит меня его величество. – И Катрона насмешливо поклонилась королю.
– Мы здесь не все, – сказал Пит.
– А где остальные?
– В набеге. Его брат их ведет.
– Его брат? – У Дженны в животе вдруг заныло.
– Да, тот, что зовется Длинный Лук.
– Длинный Лук? Карум? В набеге? Быть того не может. Он ученый, а не воин.
– Может, до войны он и был ученым, девочка. Может, он по книгам навострился так стрелять, не знаю. Он хороший лучник, хотя с мечом не слишком ловок. – Пит снова окинул Дженну испытующим взглядом и сказал Катроне: – Пошли в хейм, девочка. От него, правда, остались одни стены, но кухня уцелела. У нас там припрятаны и бутылки, и хлеб, и пара оленьих туш.
– Ну-ну. Стало быть, у вас есть где подкрепиться между боями? – Катрона ткнула Пита в живот. – Ты его уж верно не за пять лет отрастил.
Он, смеясь, взял ее за руку.
– Нет, девочка, не за пять, и ты это знаешь. Но за последние месяцы я здорово отощал. Ты тоже невелика красотка – вон как поседела.
– Зато волосы все целы.
– У меня тоже немало осталось, – засмеялся он.
Дженна плотно сжала губы и сощурила глаза.
– А часовых вы разве не выставляете?
– Эта дорога принадлежит нам, – надменно бросил король.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57