Лемфада хотел сказать что-то, но не нашел слов.
— Скажи, Мананнан, что Самильданах сейчас делает? — спросил Лло.
— Он готовится, чтобы выйти на поле от лица всего ордена. Это мистический обряд, — пояснил Мананнан, видя непонимающие взгляды. — Каждый из рыцарей отдает ему свою душу, свою силу, свою веру — самую суть себя. Если он погибнет, они умрут вместе с ним.
— И это сделает его сильнее? — продолжал спрашивать Лло.
— Разумеется.
— Почему бы и нам тогда не сделать то же самое? — предложил Эррин.
— Вы этого не умеете, и у меня нет времени учить вас — на это нужны годы, — ответил Мананнан.
— Я могу помочь вам в этом, — тихо сказал Лемфада, — но риск очень велик.
— Ничего. Сделай это, — произнес Мананнан.
— Нет! — воскликнул Элодан. — Я не могу взять на себя такое бремя. Подвергать опасности свою жизнь — одно дело, но знать, что неудача будет стоить жизни вам всем? Нет, я не согласен.
— Я не герой, — сказал Эррин, — но тут речь идет о чем-то большем, чем жизни пяти человек. Если мы способны прибавить тебе сил, нужно это сделать.
Элодан обвел глазами своих рыцарей.
— Только если все согласятся, — сказал он, задержав взгляд на Убадае. — Что скажешь ты, друг? Ты всегда молчишь, когда мы собираемся вместе. Но когда Эррин повел свой отряд во вражеский лагерь, ты заявил, что поедешь вместе с ним, и настоял на своем. Ты никогда не избегал опасности, и я хотел бы услышать твое мнение.
— Если я скажу нет, значит нет? — ухмыльнулся Убадай.
— Так и будет, — подтвердил Элодан.
— Ты хочешь этого? — спросил номад, повернувшись к Эррину.
— Да.
— И ты тоже? — спросил Убадай у Лло.
— Не знаю, могу ли я дать кому-то силу, — пожал плечами тот, — но я согласен.
— Вы все безумные, — сказал номад, — но я такой же, безумный и очень злой. Убьем этого сукина сына сообща.
Лемфада вошел в их круг и сел на землю.
— Возьмитесь все за руки, — сказал он, — закройте глаза и представляйте себе Элодана. — Дух Лемфады вылетел из тела и замкнул круг золотой сферой. Остановившись на Мананнане, он перешел затем к Лло, к Эррину и наконец к Убадаю.
Элодан стал чувствовать приток их сил. От Мананнана шла уверенность, граничащая с высокомерием, гордость воина, никем еще непобежденного; и Элодан, сам испытавший горечь поражения и преодолевший ее, принял его силу в свою душу. Лло подарил ему бесконечное терпение простого человека, не имеющего от рождения никаких богатств и привилегий, но стойко встречающего все опасности нынешних тяжких времен. Лло был точно, крепкий дуб с глубокими корнями. Эррин излучал силу духа и благородство, способные побеждать любые страхи. Убадай олицетворял собой нерушимую преданность дорогому ему человеку и готовность умереть за него.
Элодан открыл глаза и сказал Лемфаде:
— Спасибо тебе, Оружейник. — Рыцари лежали на земле, едва дыша. — Думаю, мне пора.
— Исток Всего Сущего да будет с тобой, Элодан.
Элодан сел на коня. Самильданах уже ждал его, и за красным рыцарем выстроилась в долине королевская армия.
Магистр рыцарей Габалы тронул коня, пришпорил и стал спускаться с холма.
Самильданах смотрел, как приближается его противник. Он приготовился к битве, но казался не готов к потрясению, которое испытал, увидев свои доспехи на другом человеке. Хуже того: ему померещилось, что он смотрит на себя самого. Он помнил гордость, которую испытал, впервые облачившись в эту серебряную броню.
В уме у него теснились многочисленные образы. Морриган в саду и Морриган, умирающая на полу в королевской опочивальне; Карбри, наставляющий его в правилах рыцарской чести, и Карбри в гробу; Мананнан, ведущий с ним дружеский спор, и Мананнан, называющий его демоном.
В нем будто порвалась некая цепь, и он потряс головой, отгоняя непрошеные воспоминания.
Вот Оллатаир, добрый Оллатаир; он улыбается, глядя на парящую в небе золотую птицу, и он же оседает на землю с ножом Самильданаха в животе.
Довольно! Прочь! Оставьте меня!
Элодан спешился, прошел несколько шагов и воткнул свой меч в землю. Из леса позади него вышли мятежники и стали тихо рассаживаться лицом к королевским солдатам. Самильданах перекинул ногу через седло и соскочил с коня.
«Убей его, — сказал он себе. — Ты вернешься в Вир, и там сумеют успокоить твой неугомонный дух».
Ему отозвался голосок девочки, которую привели к нему в комнаты, когда ему впервые понадобилась пища: «Не делай мне больно! Пожалуйста!»
— Ты готов? — спросил Элодан.
— Да. — Теперь ему слышался голос Морриган: «Разве ты не видишь, какими мы стали? О, Самильданах… мы портим все, к чему прикасаемся. Я любила тебя больше жизни… а теперь не понимаю даже, что это означает». — «Не говори ничего. Сейчас я перевяжу тебе руки. Твою жизнь еще можно спасти». — «Нечего спасать. Я умерла там, в Вире, когда стала одной из них… такой же, как ты, любимый».
— Что с тобой такое? Доставай меч, — сказал Элодан.
Темный клинок взвился в воздух, Элодан отразил первый удар, и бой начался. Ни разу еще Элодану не приходилось сражаться с таким сильным противником, и он понимал, что бьется за свою жизнь. Карбри тоже был великолепен, но мастерство Самильданаха поражало. Скорость, безупречное равновесие и молниеносный отклик сводили на нет все попытки Элодана перейти в атаку. Темный меч бил по серебряным доспехам, круша петли и кожаные завязки. Элодан, пригнувшись под очередным ударом, тоже рубанул по плечу, сбив набок красный щиток, и Самильданах отступил назад.
«Что стало с тем отважным молодым рыцарем?» — прошептала Морриган у него в голове.
Темный клинок снова ринулся в бой, но Элодан с легкостью отразил его и ответным ударом сорвал с Самильданаха набедренный щиток. Самильданах тут же перешел в атаку и треснул Элодана по шлему. У серебряного рыцаря из глаз посыпались искры и зрение помутилось. Он попятился и лишь благодаря удаче сумел отразить удар, едва не стоивший ему головы. Самильданах приблизился, чтобы добить его — и остановился.
«Не делай мне больно! Пожалуйста!» — сказал ему детский голосок.
— Уйди! Оставь меня! — завопил Самильданах. Элодан перевел дух, и в глазах у него прояснилось. Его противник, глядя в небо, кричал:
— Оставь меня!
— Самильданах!
— Я убью тебя! — выкрикнул красный рыцарь, и битва опять закипела.
Элодан выдержал свирепую атаку, сам молотя вовсю по красным доспехам. На панцире Самильданаха появилась трещина, забрало отлетело прочь, но он не уступал. Шлем Элодана от повторного удара перекрутился, частично заслонив ему зрение. Самильданах тут же подскочил к нему, держа меч обеими руками, но Элодан нырнул вниз, и клинок просвистел у него над головой. Самильданах, впервые потеряв равновесие, споткнулся и упал, а Элодан, бросив меч, быстро сорвал с себя поврежденный шлем и подхватил клинок в тот самый миг, когда Самильданах вскочил на ноги.
— Ты — не я! — заорал красный рыцарь. — Ты никогда не будешь мною!
— Да я и не хочу быть тобой, — ответил Элодан, глядя в обезумевшие глаза Самильданаха.
— Никто из нас не становится тем, кем хочет. А теперь тебе пора умирать. — Его клинок обрушился вниз с невероятной силой, и Элодан упал на колени, заслонившись собственным мечом. Клинки с лязгом столкнулись, и меч Элодана переломился на фут выше рукояти.
Самильданах вскинул меч с горящими торжеством глазами.
«Что стало с тем отважным молодым рыцарем?» Самильданах замер, и Элодан вогнал свой сломанный меч в трещину на его панцире. Кровь хлынула наружу, обагрив руку Элодана, и Самильданах пошатнулся, но его темный клинок вновь взвился над непокрытой головой Элодана.
Он устремился вниз — и остановился в дюйме от шеи рыцаря, слегка ударил Элодана по правому плечу и коснулся левого. Самильданах рухнул на колени. В нем царило смятение, и он чувствовал, как души его рыцарей пытаются вырваться из его гибнущего тела, но не мог освободить их.
— Почему ты оставил мне жизнь? — спросил, подойдя к нему, Элодан. — Почему?
«Что стало с тем отважным молодым рыцарем?»
— Потому что я умер… умер давным-давно, — прошептал Самильданах, падая на руки Элодану. Тот опустил мертвое тело на траву и встал под торжествующие крики мятежников.
Крепкий человек средних лет вышел из рядов королевской армии и поклонился Элодану.
— Мое имя Кар-ашен. Война окончена, рыцарь. Я отдаю себя и своих людей в ваше распоряжение.
— Ваша армия мне не нужна. Я магистр рыцарей Габалы.
— Добро пожаловать назад, — сказал Кар-ашен.
ЭПИЛОГ
Лло Гифс отказался идти на Фурболг, чтобы возложить на себя корону, и Кар-ашен сам сел на Трон Черного Дерева. Эррин и Убадай, сложив с себя доспехи, уехали в поместье Эррина. Кар-ашен сделал Эррина герцогом Мактийским, и новый герцог попросил Ширу стать его герцогиней. Она думала над его предложением четыре месяца, и в последний день осени они обвенчались в столичном храме.
На куда более простой свадьбе Арианы и Лло присутствовали Буклар, Рамат и другие вожди повстанцев. Потом молодые отправились в горы, чтобы построить себе дом там, где воздух свеж, реки чисты и звезды кажутся близкими.
Лемфада оставил пост Оружейника и стал Дагдой, Хранителем Цветов. Он странствовал по Прибрежному лесу как целитель и провидец девяносто четыре года, одиннадцать месяцев и три дня, а после передал свои полномочия удивленному юноше, отнюдь этого не желавшему.
Элодан и Мананнан отправились за черные врата, чтобы спасти уведенных в Вир номадов.
Назад они не вернулись.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43