Рассчитывал ли на это мистер Картрайт?
А мне плевать.
Потому что я тоже ХОЧУ, чтобы войну выиграли троянцы.
Мне симпатичны некоторые греческие вожди. Мне нравится хитрый и изворотливый Одиссей, вечно пьяный ванакт Аргоса или добродушный Мелкий Аякс. Но это не значит, что я желаю им победы, тем более зная, что счастья она им все равно не принесет.
Аякс Оилид не сможет вернуться домой. Его корабль разобьется о скалы во время шторма на пути из Троады.
Диомеда дома встретит любовник жены и узурпатор трона.
Одиссею предстоит скитаться еще с десяток лет – и только для того, чтобы сразу по возвращении учинить дома грандиозную резню.
Мне не нравятся некоторые троянцы. Самовлюбленный Парис, недалекий или просто свихнувшийся на старости лет Приам.
Но я не хочу смотреть, как Неоптолем, сын Ахилла, насилует Андромаху и сбрасывает со стены ее сына Скамандрия. Не хочу видеть, как убивают престарелого царя. Не хочу видеть, как Мелкий Аякс, охваченный безумием победы, насилует Кассандру прямо на ступенях храма Афины. Как пылает захваченный город.
Главная угроза Трое – все-таки не Ахилл.
Но сейчас его надо устранить в первую очередь.
Ахиллес должен умереть.
Но способен ли кто-нибудь его убить?
Полковник Трэвис
Вооруженный подобранным с земли обломком копья, Гектор заступает дорогу сыну Теламона.
За его спиной Эней заносит кинжал. Готов поставить свою месячную зарплату против дырявой сандалии Ахиллеса, что кинжал Анхисида отравлен.
Убьет?
Гектор уворачивается от смертоносного молота Аякса. У меня не было бы сомнений в исходе их поединка, если бы до этого Приамид не лишился своего оружия в схватке с Ахиллом. Аякс силен и хорошо сражается, но равным Приамиду он никогда не будет. Говорят, что Аякс упражняется в воинском искусстве с двухлетнего возраста. В таком случае Гектор родился с мечом в руках.
Молот разбивает на части щит троянца. Шлем уже давно слетел с головы Приамида, его волосы развеваются в такт движениям головы.
Эней бьет Ахилла в пятку кинжалом и промахивается. Кинжал вонзается в землю, разъяренный сын Пелея скидывает с себя Основателя и вскакивает на ноги.
Молот описывает круги над головой Аякса.
Дэн
И самое странное, что никто никого так и не убил.
Гектору удалось оглушить Аякса обломком копья, и, пока доблестный сын Теламона мотал головой, как бык на корриде, троянцы успели отступить. Ахиллес рвал и метал, на пару с подоспевшим Патроклом пытаясь пробиться к троянским вождям, но опомнившиеся после прорыва Диомеда воины Илиона сомкнули ряды так, что даже Ахиллес не смог прорвать их защиту.
Кипящий досадой Одиссей развернул свою колесницу и покинул поле боя.
Гетайры аргосца не стали развивать свое преимущество и начали сдавать позиции. Диомед буквально вынес с поля боя ничего не соображающего Аякса.
Битва постепенно стихала. Войска нехотя расходились, Скейские ворота были открыты, и троянцы втягивались под защиту городских стен.
Эта война никогда не закончится.
Полковник Трэвис
– Я разговаривал с прадедом, – сообщил Одиссей, стаскивая с себя доспехи. Его мускулистое тело было покрыто пылью. – С моим молодым хитрым прадедом. Он сообщает, что корабль из Микен, на котором плывет на заклание дочь нашего вождя, прибудет в Троаду завтра.
– Погано, – сказал Диомед. Он уже успел разоблачиться в своем шатре и теперь возлежал на шкурах, попивая вино и наблюдая за манипуляциями Лаэртида. – Думаю, наш малыш не будет тянуть со свадьбой.
– А после того как свадьба состоится, Агамемнону конец, – сказал Одиссей. – Как и его братцу, и всей линии Атридов. Не хочу сказать, что мне кого-то из них жалко, но воевать под командованием Пелида я не хочу.
– Ты думаешь, кто-то даст ему командовать? – спросил Диомед. – Формально я тут второй воевода. И армия моя уступает по размерам только микенской. А по доблести – вообще никому не уступает.
– Агамемнон вызвал меня вчера для разговора и чуть ли не приказал мне застрелить Пелида, – сообщил Одиссей. – Получается очень смешно. Прадед, как и его папаша с молниями, хочет, чтобы я убил Ахиллеса. Агамемнон, как и его младший братец с рогами, хочет, чтобы я убил Ахиллеса. Алекс, наш странный гость, тоже хочет, чтобы я убил Ахиллеса. А поганец все никак не умирает.
– Возможно, мама его оказалась достаточно умной женщиной и во время купания в Стиксе подержала его сначала за одну пятку, потом за другую. Вообще, я никогда в эту историю с пяткой не верил, – признался я. – Слишком глупый прокол.
– Допустим, – согласился Одиссей. – Может, она его вообще не за пятку держала, а, скажем, за волосы. И куда его разить в таком случае?
– Туда, куда вода не затекает, – посоветовал Диомед, прикладываясь к вину. – В задницу, например. Одиссей богоравный, муж, преисполненный козней различных и мудрых советов, в зад Ахиллесу Пелиду копье он нацелил, и поразил гада в самое срамное место…
Одиссей расхохотался.
– Между тем, в этом предложении присутствует логика, – сказал я. – Конечно, выглядеть это будет не совсем эстетично, и удар очень сложно сделать смертельным, но если копье отравить…
– Я – лучник, – сообщил Одиссей. – По копьям у нас Тидид главный.
– Я, конечно, главный, – согласился Диомед, – Особенно по копьям. Но меня никто не просил, между прочим. Ни Зевс, ни наместник его Агамемнон.
– Я тебя попрошу, – сказал Одиссей.
– Нет, – сказал Диомед. – Бить в спину… Может быть, так и ведут себя басилеи занюханных островов, но ванакту Аргоса такое не пристало.
– Не в спину, – уточнил Лаэртид. «Занюханный остров» он поминать не стал. – Чуть пониже.
– Я безмерно уважаю Клеада, своего оруженосца, и не могу представить, как он будет отмывать мое оружие после такого удара.
– Возьмешь другое.
– Поищи лучше другие пути, друг.
– Основа надежности любого предприятия в его простоте, – заявил Одиссей. – Тут все просто. Ахиллес уязвим для копья. Ты – копейщик. Чего еще искать?
– Я отказываюсь, – сказал Диомед. – Пусть меня об этом лично попросят заинтересованные стороны.
– Тебе нравится идея бесконечной войны?
– Я сейчас еще вина выпью, и мне все будет по приапу.
– Выпей вина и вколоти копье ему в зад.
– Столько даже я не выпью.
Дэн
Академик Северов, светило науки, приносящей миллиарды долларов телевизионному магнату, выглядел затравленным зверем. Он похудел на пару килограммов, а поскольку и раньше не обладал тучной фигурой, то сейчас выглядел как жертва концлагеря. Одежда пребывала в полном беспорядке, на лице – недельная щетина, а в глазах – бездна тоски.
– Мне больше не с кем здесь поговорить, Данил, – признался он, закрывая дверь в мой кабинет. – Оборудование зафиксировало еще три сильных энергетических скачка, никак не связанных с графиком передачи данных, но это никого, кроме меня, не волнует. Я прорубил туннель во времени, а теперь по нему туда-сюда шастает что-то большое и непонятное.
– Вы на самом деле думаете, что кто-то шастает?
– Я уже не знаю, что мне думать. Кстати, вы тоже не слишком хорошо выглядите, Данил. У вас проблемы?
– Я тоже вижу что-то непонятное, – признался я. – Правда, больше всего мне непонятно то, чего я не вижу. Слово «Италия» вам что-нибудь говорит?
– Это название какой-то европейской провинции?
– Нет. Хотя можно сказать и так.
– Тогда я не знаю.
– А Рим?
– Что-то такое вертится в памяти… Извините, не помню.
– Конечно, поздно об этом спрашивать, но вы не думали о том, что существование туннеля может вызвать временные парадоксы?
– Нет. Прошлое – это то, что уже свершилось, и настоящее незыблемо. Я не вижу никаких изменений.
– В том-то и соль, что, если эти изменения произошли, мы не могли их увидеть.
ГЛАВА 17
Полковник Трэвис
Коренастый пожилой мужчина в простой тунике и сандалиях шел по ахейскому лагерю, и встречные расступались перед ним, как волны перед авианосцем. Никто не осмеливался заступить ему дорогу, никто не пытался заговорить с ним, зато все воины провожали его взглядами.
Все разговоры стихали при его приближении.
Буйные, чуть тронутые сединой волосы, брови, напоминающие грозовые тучи, властный взгляд и руки в следах застарелых ожогов. От него пахло озоном.
А я не удивился. Чему тут удивляться? После Ареса, Аполлона и Гермеса увидеть их общего предка было только логично.
Вопреки моим ожиданиям мужчина прошел мимо шатра старшего Атрида и двинулся в сторону лагеря аргосцев. Поскольку все камеры в пределах прямой видимости потеряли управление и попадали на землю, я двинулся вслед за ним самолично. У шатра ванакта Аргоса, в котором скрылся мужчина, я столкнулся с хитроумным Одиссеем, сверлившим ножом дырку в плотной ткани.
Испуганный Клеад вылетел из шатра, словно за пятки его кусал сам Цербер.
– Радуйся, смертный, – сказал Зевс Диомеду.
– Радуйся, что бессмертный. – Ванакт Аргоса был пьян.
– Мой сын умер, – сказал Зевс.
– Который? – небрежно спросил Диомед.
– Арес. Мой нелюбимый грозный сын Арей Эниалий, чье покрывало сшито из кожи убитых им воинов и чей конегривый шлем вселял ужас в сердца его врагов. Он умер после удара твоего копья.
– Как это может быть? Я не раз видел его в поле после того, как он получил мой удар.
– Это был не он. Гефест по моей просьбе надел его доспехи и показывался на поле битвы.
Теперь понятно, почему после схватки с Диомедом Арес не пытался добраться ни до меня, обидевшего его брата, ни до Диомеда. Раньше такое поведение бога войны казалось мне нелогичным, по идее он должен был пылать жаждой мести и пытаться заколоть Диомеда, но теперь все, включая и хромоту, вставало на свои места.
– Прими мои соболезнования, – сказал Диомед. – Мне жаль тебя, как было бы жаль любого отца, потерявшего сына. Но я не прошу у тебя прощения, ибо я не заколол твоего сына из-за угла, не ударил в спину, а сразил в честном бою. Каждый, кто берет меч и идет на битву, должен знать, чем он рискует.
– Он думал, что бессмертен.
– Я тоже думал, что он бессмертен. Выходит, мы оба ошибались.
– Я мог бы убить тебя прямо сейчас, – заявил Зевс.
Диомед, шатаясь, проковылял до выхода из шатра и глянул вверх.
– На небе ни облачка.
– Молнией, копьем, мечом или собственными руками. Я мог бы убить тебя.
– Что тебя останавливает?
– Ты дерзок для смертного, богоубийца и ванакт Аргоса, – сказал Зевс. – Или твоими устами говорит сейчас неразбавленное вино?
– Сейчас и всегда моими устами говорит Диомед, сын Тидея, и никто другой.
– Ты убил моего сына, – повторил Зевс. – И значит, ты должен мне выкуп.
– И чего ты хочешь, Кронид?
– Жизнь за жизнь.
– Чью жизнь ты хочешь взамен? Если тебе нужна моя, приходи завтра на поле боя вместе со своими молниями. Посмотрим, достану ли я тебя копьем.
– Твоя жизнь мне не нужна. Иначе я взял бы ее прямо сейчас.
– Тогда чья?
– Патрокла.
– Патрокла? Почему? Он ведь на нашей стороне.
– Такова моя воля, смертный. Я так хочу. Я повелеваю тебе.
– Нет, – отрезал Диомед. – Я не бью в спину. Я ведь не бог.
– Ты испытываешь мое терпение, смертный.
Диомед пожал плечами.
– Ты выполнишь мою волю, иначе никто не может поручиться за жизнь твоей жены, оставленной в Аргосе.
– Плевать, – сказал Диомед. – Я никогда ее не любил. Это был политический брак, не более того.
– И твой город будет стерт с лица земли.
– Завоюю себе другой. Все, что мне нужно в этой жизни, Кронид, это мои друзья, вино и тяжелое копье. И этого ты не сможешь отнять. А потому тебе нечем угрожать мне.
– Я даю тебе время, – сказал Зевс. – Подумай. И если Патрокл выйдет живым из следующей битвы, то месть моя будет страшна, и кара, постигшая тебя, заставит Прометея, Сизифа и Тантала содрогнуться от ужаса и сострадания.
Молния слетела с пальцев Зевса и ударила под ноги Диомеда, оставив на земле выжженное пятно.
Одиссей заявил, что на сегодня ему более чем достаточно всяких божественных откровений, и предпочел остаться с Диомедом, заливаясь вином и рассуждая, что бы это все могло значить. Я же, человек подневольный и любопытный по роду своих занятий, решил узнать больше и последовал за престарелым богом, отправившимся в лагерь мирмидонцев.
Наученный опытом Одиссея, я легко проделал дырку в шатре Ахилла и наблюдал свидание верховного бога с величайшим героем всех времен и народов почти с самого начала.
– Ты храбр и доблестен, Ахиллес, и ты давно превзошел своего отца, как и было обещано пророчеством.
Пелид промолчал.
– Ты мог бы быть моим сыном, – заявил Зевс. – И теперь, глядя на то, каким ты вырос, видя, как ты сражаешься, я сожалею, что эта возможность не стала действительностью. Я бы гордился таким сыном, как ты.
Лесть. Наглая, откровенная лесть. Но зачем богу льстить какому-то смертному?
– У тебя был такой шанс, Громовержец.
А ведь Ахилл его не боится, подумал я. И с чего он должен бояться, если боги не могут его убить и они поклялись в этом? Чертовски выгодная позиция у этого засранца.
– У меня был такой шанс, и я им не воспользовался, – согласился Зевс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
А мне плевать.
Потому что я тоже ХОЧУ, чтобы войну выиграли троянцы.
Мне симпатичны некоторые греческие вожди. Мне нравится хитрый и изворотливый Одиссей, вечно пьяный ванакт Аргоса или добродушный Мелкий Аякс. Но это не значит, что я желаю им победы, тем более зная, что счастья она им все равно не принесет.
Аякс Оилид не сможет вернуться домой. Его корабль разобьется о скалы во время шторма на пути из Троады.
Диомеда дома встретит любовник жены и узурпатор трона.
Одиссею предстоит скитаться еще с десяток лет – и только для того, чтобы сразу по возвращении учинить дома грандиозную резню.
Мне не нравятся некоторые троянцы. Самовлюбленный Парис, недалекий или просто свихнувшийся на старости лет Приам.
Но я не хочу смотреть, как Неоптолем, сын Ахилла, насилует Андромаху и сбрасывает со стены ее сына Скамандрия. Не хочу видеть, как убивают престарелого царя. Не хочу видеть, как Мелкий Аякс, охваченный безумием победы, насилует Кассандру прямо на ступенях храма Афины. Как пылает захваченный город.
Главная угроза Трое – все-таки не Ахилл.
Но сейчас его надо устранить в первую очередь.
Ахиллес должен умереть.
Но способен ли кто-нибудь его убить?
Полковник Трэвис
Вооруженный подобранным с земли обломком копья, Гектор заступает дорогу сыну Теламона.
За его спиной Эней заносит кинжал. Готов поставить свою месячную зарплату против дырявой сандалии Ахиллеса, что кинжал Анхисида отравлен.
Убьет?
Гектор уворачивается от смертоносного молота Аякса. У меня не было бы сомнений в исходе их поединка, если бы до этого Приамид не лишился своего оружия в схватке с Ахиллом. Аякс силен и хорошо сражается, но равным Приамиду он никогда не будет. Говорят, что Аякс упражняется в воинском искусстве с двухлетнего возраста. В таком случае Гектор родился с мечом в руках.
Молот разбивает на части щит троянца. Шлем уже давно слетел с головы Приамида, его волосы развеваются в такт движениям головы.
Эней бьет Ахилла в пятку кинжалом и промахивается. Кинжал вонзается в землю, разъяренный сын Пелея скидывает с себя Основателя и вскакивает на ноги.
Молот описывает круги над головой Аякса.
Дэн
И самое странное, что никто никого так и не убил.
Гектору удалось оглушить Аякса обломком копья, и, пока доблестный сын Теламона мотал головой, как бык на корриде, троянцы успели отступить. Ахиллес рвал и метал, на пару с подоспевшим Патроклом пытаясь пробиться к троянским вождям, но опомнившиеся после прорыва Диомеда воины Илиона сомкнули ряды так, что даже Ахиллес не смог прорвать их защиту.
Кипящий досадой Одиссей развернул свою колесницу и покинул поле боя.
Гетайры аргосца не стали развивать свое преимущество и начали сдавать позиции. Диомед буквально вынес с поля боя ничего не соображающего Аякса.
Битва постепенно стихала. Войска нехотя расходились, Скейские ворота были открыты, и троянцы втягивались под защиту городских стен.
Эта война никогда не закончится.
Полковник Трэвис
– Я разговаривал с прадедом, – сообщил Одиссей, стаскивая с себя доспехи. Его мускулистое тело было покрыто пылью. – С моим молодым хитрым прадедом. Он сообщает, что корабль из Микен, на котором плывет на заклание дочь нашего вождя, прибудет в Троаду завтра.
– Погано, – сказал Диомед. Он уже успел разоблачиться в своем шатре и теперь возлежал на шкурах, попивая вино и наблюдая за манипуляциями Лаэртида. – Думаю, наш малыш не будет тянуть со свадьбой.
– А после того как свадьба состоится, Агамемнону конец, – сказал Одиссей. – Как и его братцу, и всей линии Атридов. Не хочу сказать, что мне кого-то из них жалко, но воевать под командованием Пелида я не хочу.
– Ты думаешь, кто-то даст ему командовать? – спросил Диомед. – Формально я тут второй воевода. И армия моя уступает по размерам только микенской. А по доблести – вообще никому не уступает.
– Агамемнон вызвал меня вчера для разговора и чуть ли не приказал мне застрелить Пелида, – сообщил Одиссей. – Получается очень смешно. Прадед, как и его папаша с молниями, хочет, чтобы я убил Ахиллеса. Агамемнон, как и его младший братец с рогами, хочет, чтобы я убил Ахиллеса. Алекс, наш странный гость, тоже хочет, чтобы я убил Ахиллеса. А поганец все никак не умирает.
– Возможно, мама его оказалась достаточно умной женщиной и во время купания в Стиксе подержала его сначала за одну пятку, потом за другую. Вообще, я никогда в эту историю с пяткой не верил, – признался я. – Слишком глупый прокол.
– Допустим, – согласился Одиссей. – Может, она его вообще не за пятку держала, а, скажем, за волосы. И куда его разить в таком случае?
– Туда, куда вода не затекает, – посоветовал Диомед, прикладываясь к вину. – В задницу, например. Одиссей богоравный, муж, преисполненный козней различных и мудрых советов, в зад Ахиллесу Пелиду копье он нацелил, и поразил гада в самое срамное место…
Одиссей расхохотался.
– Между тем, в этом предложении присутствует логика, – сказал я. – Конечно, выглядеть это будет не совсем эстетично, и удар очень сложно сделать смертельным, но если копье отравить…
– Я – лучник, – сообщил Одиссей. – По копьям у нас Тидид главный.
– Я, конечно, главный, – согласился Диомед, – Особенно по копьям. Но меня никто не просил, между прочим. Ни Зевс, ни наместник его Агамемнон.
– Я тебя попрошу, – сказал Одиссей.
– Нет, – сказал Диомед. – Бить в спину… Может быть, так и ведут себя басилеи занюханных островов, но ванакту Аргоса такое не пристало.
– Не в спину, – уточнил Лаэртид. «Занюханный остров» он поминать не стал. – Чуть пониже.
– Я безмерно уважаю Клеада, своего оруженосца, и не могу представить, как он будет отмывать мое оружие после такого удара.
– Возьмешь другое.
– Поищи лучше другие пути, друг.
– Основа надежности любого предприятия в его простоте, – заявил Одиссей. – Тут все просто. Ахиллес уязвим для копья. Ты – копейщик. Чего еще искать?
– Я отказываюсь, – сказал Диомед. – Пусть меня об этом лично попросят заинтересованные стороны.
– Тебе нравится идея бесконечной войны?
– Я сейчас еще вина выпью, и мне все будет по приапу.
– Выпей вина и вколоти копье ему в зад.
– Столько даже я не выпью.
Дэн
Академик Северов, светило науки, приносящей миллиарды долларов телевизионному магнату, выглядел затравленным зверем. Он похудел на пару килограммов, а поскольку и раньше не обладал тучной фигурой, то сейчас выглядел как жертва концлагеря. Одежда пребывала в полном беспорядке, на лице – недельная щетина, а в глазах – бездна тоски.
– Мне больше не с кем здесь поговорить, Данил, – признался он, закрывая дверь в мой кабинет. – Оборудование зафиксировало еще три сильных энергетических скачка, никак не связанных с графиком передачи данных, но это никого, кроме меня, не волнует. Я прорубил туннель во времени, а теперь по нему туда-сюда шастает что-то большое и непонятное.
– Вы на самом деле думаете, что кто-то шастает?
– Я уже не знаю, что мне думать. Кстати, вы тоже не слишком хорошо выглядите, Данил. У вас проблемы?
– Я тоже вижу что-то непонятное, – признался я. – Правда, больше всего мне непонятно то, чего я не вижу. Слово «Италия» вам что-нибудь говорит?
– Это название какой-то европейской провинции?
– Нет. Хотя можно сказать и так.
– Тогда я не знаю.
– А Рим?
– Что-то такое вертится в памяти… Извините, не помню.
– Конечно, поздно об этом спрашивать, но вы не думали о том, что существование туннеля может вызвать временные парадоксы?
– Нет. Прошлое – это то, что уже свершилось, и настоящее незыблемо. Я не вижу никаких изменений.
– В том-то и соль, что, если эти изменения произошли, мы не могли их увидеть.
ГЛАВА 17
Полковник Трэвис
Коренастый пожилой мужчина в простой тунике и сандалиях шел по ахейскому лагерю, и встречные расступались перед ним, как волны перед авианосцем. Никто не осмеливался заступить ему дорогу, никто не пытался заговорить с ним, зато все воины провожали его взглядами.
Все разговоры стихали при его приближении.
Буйные, чуть тронутые сединой волосы, брови, напоминающие грозовые тучи, властный взгляд и руки в следах застарелых ожогов. От него пахло озоном.
А я не удивился. Чему тут удивляться? После Ареса, Аполлона и Гермеса увидеть их общего предка было только логично.
Вопреки моим ожиданиям мужчина прошел мимо шатра старшего Атрида и двинулся в сторону лагеря аргосцев. Поскольку все камеры в пределах прямой видимости потеряли управление и попадали на землю, я двинулся вслед за ним самолично. У шатра ванакта Аргоса, в котором скрылся мужчина, я столкнулся с хитроумным Одиссеем, сверлившим ножом дырку в плотной ткани.
Испуганный Клеад вылетел из шатра, словно за пятки его кусал сам Цербер.
– Радуйся, смертный, – сказал Зевс Диомеду.
– Радуйся, что бессмертный. – Ванакт Аргоса был пьян.
– Мой сын умер, – сказал Зевс.
– Который? – небрежно спросил Диомед.
– Арес. Мой нелюбимый грозный сын Арей Эниалий, чье покрывало сшито из кожи убитых им воинов и чей конегривый шлем вселял ужас в сердца его врагов. Он умер после удара твоего копья.
– Как это может быть? Я не раз видел его в поле после того, как он получил мой удар.
– Это был не он. Гефест по моей просьбе надел его доспехи и показывался на поле битвы.
Теперь понятно, почему после схватки с Диомедом Арес не пытался добраться ни до меня, обидевшего его брата, ни до Диомеда. Раньше такое поведение бога войны казалось мне нелогичным, по идее он должен был пылать жаждой мести и пытаться заколоть Диомеда, но теперь все, включая и хромоту, вставало на свои места.
– Прими мои соболезнования, – сказал Диомед. – Мне жаль тебя, как было бы жаль любого отца, потерявшего сына. Но я не прошу у тебя прощения, ибо я не заколол твоего сына из-за угла, не ударил в спину, а сразил в честном бою. Каждый, кто берет меч и идет на битву, должен знать, чем он рискует.
– Он думал, что бессмертен.
– Я тоже думал, что он бессмертен. Выходит, мы оба ошибались.
– Я мог бы убить тебя прямо сейчас, – заявил Зевс.
Диомед, шатаясь, проковылял до выхода из шатра и глянул вверх.
– На небе ни облачка.
– Молнией, копьем, мечом или собственными руками. Я мог бы убить тебя.
– Что тебя останавливает?
– Ты дерзок для смертного, богоубийца и ванакт Аргоса, – сказал Зевс. – Или твоими устами говорит сейчас неразбавленное вино?
– Сейчас и всегда моими устами говорит Диомед, сын Тидея, и никто другой.
– Ты убил моего сына, – повторил Зевс. – И значит, ты должен мне выкуп.
– И чего ты хочешь, Кронид?
– Жизнь за жизнь.
– Чью жизнь ты хочешь взамен? Если тебе нужна моя, приходи завтра на поле боя вместе со своими молниями. Посмотрим, достану ли я тебя копьем.
– Твоя жизнь мне не нужна. Иначе я взял бы ее прямо сейчас.
– Тогда чья?
– Патрокла.
– Патрокла? Почему? Он ведь на нашей стороне.
– Такова моя воля, смертный. Я так хочу. Я повелеваю тебе.
– Нет, – отрезал Диомед. – Я не бью в спину. Я ведь не бог.
– Ты испытываешь мое терпение, смертный.
Диомед пожал плечами.
– Ты выполнишь мою волю, иначе никто не может поручиться за жизнь твоей жены, оставленной в Аргосе.
– Плевать, – сказал Диомед. – Я никогда ее не любил. Это был политический брак, не более того.
– И твой город будет стерт с лица земли.
– Завоюю себе другой. Все, что мне нужно в этой жизни, Кронид, это мои друзья, вино и тяжелое копье. И этого ты не сможешь отнять. А потому тебе нечем угрожать мне.
– Я даю тебе время, – сказал Зевс. – Подумай. И если Патрокл выйдет живым из следующей битвы, то месть моя будет страшна, и кара, постигшая тебя, заставит Прометея, Сизифа и Тантала содрогнуться от ужаса и сострадания.
Молния слетела с пальцев Зевса и ударила под ноги Диомеда, оставив на земле выжженное пятно.
Одиссей заявил, что на сегодня ему более чем достаточно всяких божественных откровений, и предпочел остаться с Диомедом, заливаясь вином и рассуждая, что бы это все могло значить. Я же, человек подневольный и любопытный по роду своих занятий, решил узнать больше и последовал за престарелым богом, отправившимся в лагерь мирмидонцев.
Наученный опытом Одиссея, я легко проделал дырку в шатре Ахилла и наблюдал свидание верховного бога с величайшим героем всех времен и народов почти с самого начала.
– Ты храбр и доблестен, Ахиллес, и ты давно превзошел своего отца, как и было обещано пророчеством.
Пелид промолчал.
– Ты мог бы быть моим сыном, – заявил Зевс. – И теперь, глядя на то, каким ты вырос, видя, как ты сражаешься, я сожалею, что эта возможность не стала действительностью. Я бы гордился таким сыном, как ты.
Лесть. Наглая, откровенная лесть. Но зачем богу льстить какому-то смертному?
– У тебя был такой шанс, Громовержец.
А ведь Ахилл его не боится, подумал я. И с чего он должен бояться, если боги не могут его убить и они поклялись в этом? Чертовски выгодная позиция у этого засранца.
– У меня был такой шанс, и я им не воспользовался, – согласился Зевс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45