Ахейцы подбирают своих раненых и стаскивают в кучи убитых. Скоро запылают погребальные костры.
– Это было легко, – говорит Менелай.
– Я не могу понять, почему Феб выступил против нас, – говорит Агамемнон. – Троянцы когда-то оскорбили его, не заплатив за работу.
– Пути богов неисповедимы.
– Все прорицатели сообщали мне, что боги на нашей стороне, – говорит Агамемнон. – Зевс обещал нам свою поддержку. Я не могу поверить, что Феб решил выступить против Громовержца.
– Люди говорят, что видели в наших рядах Афину.
– Хорошо, что они так говорят, – сообщает Агамемнон. – Плохо, что на самом деле ее не было. Мне не слишком нравится происходящее.
– Ахиллес обратил в бегство войско Гектора.
– Наконец-то мальчишка начинает оправдывать свою репутацию.
– Чужеземец снова проявил себя выше всяких похвал.
– Обратил в бегство Аполлона? Разве смертному такое под силу?
– Что ты хочешь сказать, брат? Что он из Дюжины Олимпа?
– Он не похож на бога, – говорит Агамемнон. – Да и кто готов бросить вызов любимому сыну Зевса? Арес? Я видел Ареса на полях сражений, это не он. Гефест – хромец, Гермес – не воин и никогда не решился бы на такое. Дионис?
– А старшие?
– Он не из старших, это точно, – говорит Агамемнон. – И я не думаю, что он из олимпийцев.
– Он принял две стрелы на щит, – говорит Менелай. – А от третьей увернулся. Кто может увернуться от Разящего? Аполлон – бог лучников. Не было случая, чтобы он промахнулся. До сегодняшнего дня не было.
– Даже Аполлон не помешает тому, чей путь благословлен самим Зевсом, – говорит Агамемнон, имея в виду самого себя. – А к чужеземцу надо присмотреться.
Полковник Трэвис
Я так и сидел бы на том валуне до самой ночи, если бы меня не нашел Лаэртид.
– Пошли, – сказал он. – В моем лагере есть шатер и для тебя. Думаю, вряд ли Пелид будет рад тебя видеть.
– Почему?
– Он ревнует.
– Забавно.
– Если тебя это позабавит, он также ревнует и меня. Мы отняли у него часть славы, Алекс.
– Я не помню, что совершал что-то славное.
– Ага. Он обратил в бегство троянцев, а ты – самого Аполлона. Теперь ему придется изрядно потрудиться, чтобы сравняться с тобой.
– Чушь.
Одиссей пожал плечами:
– Пойдем. Аргосцы разбивают лагерь неподалеку. Кто-то должен сообщить Диомеду, что война началась.
Я двигался на автомате, стараясь фиксировать внимание на том, чем занят в настоящий момент. Думать не хотелось. Хотелось плюнуть на всю эту бодягу и вернуться во Флориду, забиться в свое бунгало, курить сигары, купаться в соленой воде, не окрашенной кровью, пить коньяк и забыть существование амбициозного проекта под названием «Реалити-шоу «Троя».
Вот мы бредем по лагерю ахейцев под аккомпанемент доносящихся со всех сторон стонов, вот мы снимаем доспехи и смываем кровь с наших тел в шатре Одиссея, вот, уже облаченные в чистые одежды, бредем через лагерь аргосцев, благо стонов тут не слышно, ибо гетайры опоздали к раздаче.
Клеад нерешительно топтался у огромного шатра ванакта Аргоса, явно не зная, что делать дальше. Очевидно, его хозяин не был в состоянии отдавать распоряжения.
– Ванакт там? – Одиссей указал на шатер.
– Нет, – сказал Клеад. – Ванакт на корабле. Я не решаюсь его будить.
– Как видишь, я тоже пророк, Алекс, – сказал Одиссей. – Я думаю, если мы не разбудим Тидида до окончания войны, он может на нас обидеться.
Клеад рассказал нам, что Диомед однажды выползал из каюты, когда первые корабли приставали к берегу, произнес короткую напутственную речь и завалился обратно. Похоже, что сделал он это на автопилоте, так и не проснувшись. Аргосцы разбили лагерь, развели костры для приготовления пищи и обустраивали быт, а их предводитель бессовестно продолжал дрыхнуть в своей каюте.
Мы поднялись на борт, разыскали каюту Диомеда и вылили на последнего ведро зачерпнутой за бортом воды.
– Души ваши в Тартар, – пробормотал Диомед, поворачиваясь на другой бок. – Шли бы вы отсюда, кем бы вы ни были.
– Я – Одиссей, – сказал Лаэртид. – Со мной Алекс, сын Виктора.
– Не врите. Сын Виктора плывет на корабле Ахилла, а моего друга сослали на противоположное крыло. Самозванцы. Клеад!
– Клеад на берегу, – сообщил Одиссей.
– На каком берегу? – осведомился Тидид.
– На троянском.
– В каком смысле?
– Мы приплыли, – сказал Одиссей.
– Куда?
– В Трою, – терпеливо сказал Одиссей.
– Зачем?
– Воевать.
– С кем?
– С троянцами.
– Вы шутите, надеюсь?
– Свое чувство юмора я оставил на Итаке.
– Чудесно. Троя взята?
– Пока нет.
– Так приходите, когда возьмете.
– А ты не хочешь поучаствовать в осаде?
– Нет, – исчерпывающе высказался Диомед и попытался захрапеть.
– Алекс, принеси еще воды.
– Легко, – сказал я, не двигаясь с места.
– Шутка в стиле козопасов, – сказал Диомед, но сел на своей постели. Выглядел он, как и положено, помятым и раздраженным. – Что я пропустил?
– Самую малость, – сказал Одиссей. – Сражение, которое длилось три часа. Мы захватили побережье. Пелид убил сотню троянцев. На стороне Илиона выступал сам Аполлон, но доблестный Алекс обратил его в бегство. Агамемнон закатывает пирушку по поводу победы. Ты тоже приглашен.
– У меня есть свои моральные устои, – сказал Диомед. – Я не пью с Атридами.
– Пожалуй, они единственные люди на земле, с которыми ты не пьешь.
– Чушь. Еще я не пью с троянцами.
– Потому что они тебя не приглашают.
– Может быть. – На известие об Аполлоне Диомед никак не среагировал. Очевидно, в те времена, точнее в эти времена, было принято, что боги повсеместно вмешиваются в разборки смертных. – Боюсь, прежде чем они додумаются пригласить меня на попойку, мы их всех убьем.
– Все может быть. – сказал Одиссей. – Пошли на берег, Тидид, твои слуги уже наверняка приготовили еду.
– Еду? Ты шутишь, друг. Лично меня мучит не голод, а жажда.
Реалити-шоу «Троя»
Троя. Вечер после высадки ахейского войска
Приам, Гектор, Эней и Циклоп
Все четверо сидят в пустой пиршественной зале. На столах только вода для омовения рук и вино для принятия внутрь. Приам во главе стола, он хмурится. Гектор потягивает вино, Эней пытается отмыть с лица слой копоти и засохшей крови.
– Я все равно считаю, что мы отдали побережье Агамемнону слишком легко, – говорит Приам.
Циклоп смотрит в пол. Сегодня он ранен трижды – в правое бедро, бок и левую руку.
Эней опускает голову в чашу.
– Легко? – спрашивает Гектор. – Напротив, я считаю, что мы слишком долго тянули с отступлением и потери превысили все ожидаемые пределы.
– Ахейцы тоже дорого заплатили, – говорит Эней, выныривая. – Мы потопили множество их судов.
– Им не взять Трою, – говорит Приам. – Завтра наше войско будет ждать их в поле.
– Боюсь, что это не очень хорошая идея, отец, – говорит Гектор. – Ахейцы превосходят нас числом в три раза, и единственное, чем мы можем компенсировать их перевес, – неприступные стены города. В поле они просто задавят нас количеством.
– Мы не будем отсиживаться за высокими стенами, – заявляет Приам. – Мы не можем проиграть. На нашей стороне сам Аполлон.
– Сегодня его присутствие не слишком нам помогло, – говорит Гектор.
– Не оскорбляй богов, сын.
– Я чтил богов всю жизнь, отец, но боги не помогут нам в этой войне. Нам нельзя встречаться с ахейцами в поле.
– Мы выйдем в поле, сын, – говорит Приам. – Не забывай, что я еще пока правитель города. Троянцы не боятся войн.
– Таких войн троянцы никогда не вели, – говорит Гектор. – Отец, битва на открытой местности, когда с одной стороны побережье, а с другой – стены нашего города, превратится в бойню через первые полчаса. Там не сработает никакая тактика, никакая стратегия, сила и доблесть не будут значить ровным счетом ничего. Все решит количество воинов, готовых умереть в тот день, и эти цифры говорят не в нашу пользу.
– Троянцы встретят врага в поле, – говорит Приам. – И я не буду это обсуждать. Ты – мой наследник и лавагет города, но я – твой отец и правитель! И я повелеваю.
– Хорошо, отец, – говорит Гектор. – Мы сделаем все, как ты хочешь. И умрем в поле, если будет на то твоя воля.
– Хорошо. – Приам тяжело поднимается на ноги и уходит.
– Значит, смерть, – говорит Эней, весело улыбаясь, – Приамид, я никогда не думал, что мы с тобой умрем в один день. Но, похоже, нам предстоит пасть завтра.
– Не к добру такие разговоры, – говорит Циклоп. – Мы выйдем в поле, как этого хочет басилей Приам, и будем биться. А боги пусть решат, кто достоин победы.
– Я возьму с собой половину нашего войска, десять тысяч человек, – говорит Гектор. – И встречу Агамемнона за воротами, как того желает отец.
– Я буду рядом, – заявляет Эней.
– Не в этот раз, – говорит Гектор. – Ты возьмешь столько людей, сколько сможешь найти, не бери только тех, кто участвовал в сегодняшнем сражении, пусть отдохнут. Ты поднимешься на стены, и ты будешь держать стены, что бы ни случилось в поле. Ты понял, Анхисид? – Глаза Гектора яростно сверкают.
– Да, лавагет.
– Ты выделишь Циклопу столько людей, сколько он сочтет нужным, – продолжает Гектор. – Циклоп, ты будешь держать ворота. Ты откроешь их вовремя, чтобы я успел войти в город, и захлопнешь их перед носом ахейцев.
– Да, Гектор.
– И ты не выйдешь в поле, что бы ни случилось. Обещай!
– Обещаю, Гектор.
– Если мы все умрем, позаботься о том, чтобы ахейцы не вошли в город и не добрались до наших жен и детей.
– Пока я жив, ахейцы не войдут в город.
– Попытайся прожить подольше, Циклоп.
Циклоп улыбается:
– Обещаю, Гектор.
Реалити-шоу «Троя»
Берег Троады. Вечер после высадки ахейского войска
Агамемнон, Менелай, Нестор и Калхант
– Завтра мы возьмем город, – в очередной раз заявляет Агамемнон, – Что говорят знамения, пророк?
– Боги благоволят ахейцам, – говорит Калхант. – Внутренности принесенного в жертву быка говорят об этом с полной определенностью.
– Что могут говорить внутренности быка? – спрашивает Менелай, – Войны выигрывают мечи, а не пророки.
– Зевс не оставит нас, – говорит Агамемнон. – И с его помощью завтра мы будем пировать во дворце Приама.
– Быть может, – говорит Нестор. Он кутается в меха и старается держаться поближе к огню, разведенному посреди шатра. – Но троянцы не сдадутся без боя.
– Троянцы не устоят, – говорит Агамемнон, – Мы разбили их флот в открытом море, разбили их армию сегодня на побережье и разобьем завтра.
– Сегодня им было куда отступать, и они отступили, – рассудительно говорит Нестор. – Завтра же они будут сражаться за свои дома.
– Кто будет завтра биться с нашей стороны? – Менелай явно пытается перевести разговор в другое русло.
– Завтра в бой пойдут золотые щиты, – говорит Агамемнон. – А также спартанцы, аргосцы Диомеда и мирмидонцы Ахиллеса. Остальным на поле не хватит места.
– Аякс может оскорбиться, что его не позвали на бой.
– Его позовут, – говорит Агамемнон. – Так же, как и всех вождей. Но его саламинцы участвовать в сражении не будут.
– А чужеземец?
– Надо присмотреть за ним, – говорит Агамемнон. – Калхант, ты знаешь что-нибудь об этом человеке?
– Его будущее закрыто для меня.
– А прошлое?
– Я постараюсь выяснить, ванакт.
Полковник Трэвис
Из шатра Одиссея, куда переместилась наша гулянка после основательного набега на винные запасы аргосца, я вышел не слишком твердой походкой, благо идти было недалеко. Палатка, предоставленная мне Лаэртидом, стояла меньше чем в сотне шагов от шатра басилея.
Звезды сияли ярко, по морю бежала лунная дорожка. Идиллия, да и только. Если, конечно, не обращать внимания на висящую в воздухе гарь от погребальных костров.
Я откинул полог палатки и шагнул внутрь.
Там кто-то сидел.
Поскольку в палатке было ненамного темнее, чем снаружи, моим глазам не пришлось адаптироваться к новому освещению, и я сразу рассмотрел незваного гостя.
Юноша в свежем, без складочки, хитоне, в сандалиях с символическими крылышками на пятках, вьющиеся волосы аккуратно зачесаны назад. Юноша сидел на походном стуле, рядом стоял его резной посох. По посоху ползали змеи.
– Проходи, – пригласил он меня в мою палатку.
– Ты кто? – Поскольку больше стульев не наблюдалось, я присел на походную постель.
– Ты первый, кто задает мне подобный вопрос, – сказал он. – Обычно меня узнают сразу. Я – Гермес.
– А я – Алекс.
– Я – сын Зевса.
– А я – Виктора.
– Ты не удивлен?
– С чего бы?
– И то верно, – сказал Гермес. – Удивленным должен быть я. Кто ты такой?
– А ты?
– Я – бог. И я задал тебе вопрос. Кто ты такой, откуда ты взялся и чего ты хочешь?
– Ты – плохой бог, раз задаешь такие вопросы. И плохо сделал свою домашнюю работу.
– Боги не бывают хорошими или плохими. Они просто есть, – сказал Гермес. – И чтобы доказать тебе, что я хорошо сделал, как ты говоришь, свою домашнюю работу, я отвечу на два первых вопроса. Ты – смертный и прибыл сюда из другого мира, лежащего в будущем. Я прав?
– У тебя хорошие источники информации, – сказал я.
– Это не твоя война. Зачем ты лезешь в битву?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45