Ты сломал челюсть моему брату.
– Знаю. Она очень характерно хрустнула под моим кулаком. Ты пришел мстить за брата?
– Нет. Я не жалею Аполлона, хотя… Скажем так, я не слишком люблю своего братца. Но зачем ты это сделал?
– Принял его за другого.
– У тебя нет здесь врагов.
– Зато есть люди, которые мне не нравятся.
– И кто же?
– Позволь мне не отвечать, – сказал я. – Это слишком личный вопрос.
– Троя падет, – сказал Гермес. – Рано или поздно этого события не избежать. Но она не должна пасть быстро.
– Почему?
– Позволь мне не отвечать на этот вопрос, – сказал он. – Поверь, у меня есть причины так говорить. Аполлон был практически единственным из нас, кто осмелился открыто бросить вызов отцу и встать на защиту города. Это был наш шанс затянуть войну если не на годы, то хотя бы на месяцы. Теперь же он не скоро выйдет в поле.
– Один раз схлопотал по лицу – и уже не выйдет? – удивился я. – Это не слишком по-мужски.
– Брат чересчур дорожит своей внешностью, – усмехнулся Гермес. – Правда, в этой истории есть один плюс. Боги, которые раньше не думали защищать город, теперь могут встать на его сторону. Во-первых, Артемида-охотница уже поклялась отомстить за брата.
– Я тронут.
– Кроме того, Арес, наш неистовый любитель крови, жаждет сразиться со смертным, бросившим вызов богу Олимпа и оставшимся в живых, и до тех пор, пока ты жив, он будет воевать против ахейцев, хотя раньше собирался их поддержать.
– Я польщен.
– Ты дурак. Я не знаю, как тебе удалось устоять против Феба, но Арес сотрет тебя в порошок.
– Ты сам дурак, Гермес. Ты слышишь, как стучат молотки и визжат пилы? Ахейцы мастерят осадные лестницы и башни. Они возьмут Трою, и никто не сможет их остановить.
– Они возьмут Трою, – согласился Гермес. – Участь города предрешена. Но они не должны сделать это завтра. Завтра ты не выйдешь на битву.
– Меня и самого не слишком туда тянет. Но почему тебя так заботит мое здоровье?
– Арес поклялся сразить тебя на поле боя. Он не будет убивать тебя в лагере, если на поле тебя не будет. Арес не слишком умен, но он держит слово. Он не примет сторону ахейцев, пока ты жив. Разве ты не хочешь жить, смертный? Разве тебя так манит царство моего дяди?
– А кто у тебя дядя?
– Аид.
– Хороший дядя, – сказал я. – Значит, ты настаиваешь, чтобы я завтра не дрался?
– Да.
– Ты меня почти уговорил.
– Со мной никто никогда не разговаривал в таком тоне, смертный. Я, между прочим, бог.
– А я в тебя не верю, юноша.
– Я старше тебя в сотню раз, – сказал он. – И потом, как ты можешь не верить в меня, если я перед тобой?
– Я тебе потом объясню, Гермес, – сказал я. – А теперь, будь добр, отправляйся на Олимп и дай мне поспать. Я устал.
– Мы еще увидимся, смертный, – сказал он и исчез прямо со стула.
Исчез без всякой вспышки и запаха озона, которые сопровождали его брата.
Аполлон любит театральные эффекты?
Плевать.
Я плотнее задернул полог и завалился спать.
ГЛАВА 12
Дэн
Дико хохотал Ахилл и потрясал своим мечом. Я палил в него из базуки, снаряды рвались под ногами героя, не причиняя ему вреда.
– Вы все умрете! – орал Ахилл и отсекал Гектору голову.
Потом наотмашь рубил Энея, плечом ломал ворота Трои, врывался в город и сжигал его.
Аполлон со свихнутой набок челюстью с ехидной улыбкой наблюдал за попытками полковника Трэвиса взобраться на Олимп по канатной дороге. Каждый раз, когда кресло Алекса достигало вершины Олимпа, Аполлон дергал рычаг, кресло с умопомрачительной скоростью неслось к подножию, и все начиналось сначала.
На самом Олимпе сидели Зевс и мистер Картрайт, пили разбавленный виски нектар и закусывали амброзией с черной икрой.
Глубоко под землей Макс катил в гору камень, а мистер Хенриксон подгонял его плетью.
Академик Северов чертил геометрические фигуры на песке во внутреннем дворике дворца Приама, когда пьяный Аякс заколол его бронзовым мечом.
Пылала Троя. Агамемнон с Менелаем пировали на костях, а прислуживала им Елена Прекрасная.
Аполлон, уже с нормальной челюстью, снова плевал Кассандре в рот, а потом насиловал ее.
Мальчишка, похожий на Ахилла, бегал по домам, вырывал младенцев из рук матерей и бросал их со Скейской башни.
– Дэн, просыпайся.
– Черт! – Я обнаружил, что Макс трясет меня за плечо, и сел на диване. В руках главного режиссера были две чашки кофе, одну из них он протягивал мне. – Что-то стряслось?
– Ага. Меня самого разбудили час назад.
Мы завалились спать, как только стало ясно, что никого сегодня больше не убьют. До этого мы восемь с половиной часов провели, уставившись в мониторы.
Спали мы каждый в своем кабинете. Не было сил, даже чтобы доползти до служебных квартир тридцатью этажами ниже.
– Что на этот раз?
– Полковник Трэвис выпал.
– Куда?
– Не куда, а из чего. Он выпал из записи на двадцать семь минут и тринадцать секунд.
– В смысле? Камеры его потеряли? Это же невозможно. За ним наблюдает больше десятка, не могли же они все сломаться.
– Знаю, что не могли.
– Или он просто захотел остаться наедине с собой и отключил их? Он ведь может.
– Может. Но он этого не делал. С его стороны не было никаких программных вмешательств в работу оборудования.
– Тогда я ничего не понимаю.
– Я тоже. Пойдем, посмотришь.
Действительно странно.
Полковник Трэвис неплохо провел вечер, накачиваясь вином в обществе правителей Итаки и Спарты.
Из шатра Одиссея, где остались храпеть вышеупомянутые правители, полковник выбрался около двух часов ночи. Походка у него была, как и следовало ожидать, нетвердой, хотя для меня было удивительно, как он вообще может ходить. Немного постояв на свежем воздухе и отдав дань незамутненному промышленным смогом небу, он откинул полог своей палатки. Три камеры влетели следом за ним, две ждали его внутри.
Полог продолжал колыхаться, но полковника Трэвиса в палатке не было. Такое впечатление, что, переступив порог, Алекс шагнул в другое измерение. Словно прошел через привычный профессиональным виртуалам портал.
Через двадцать семь минут и тринадцать секунд полковник Трэвис обнаружился мирно спящим в своей походной кровати.
– Фигня, – сказал я. – Макс, я пойду спать. Разбуди меня, когда получишь съемки с Олимпа.
– Ты не можешь так со мной поступить, – сказал Макс. – Это бесчеловечно.
– Плевать, – сказал я. – Мне и так уже снятся кошмары по ночам, и, говоря откровенно, мне плевать, если полковник Трэвис решил поиграть в Чеширского Кота. Мы все равно только наблюдаем и ничего не можем изменить. Спокойной ночи.
Говорят, что утро вечера мудренее. Бессовестно врут.
Я проснулся с полным отупением мозга, и даже две чашки кофе, которым сопутствовало полпачки сигарет, не способствовали просветлению.
Считается – и я уже об этом говорил, – что мы получаем записи из прошлого с запаздыванием в один час. Технически это действительно так, только вот смотреть эти записи невозможно.
В подвале нашего служебного небоскреба установлены четыре суперпупермегакомпьютера, по сравнению с которыми компьютер Пентагона, отвечающий за развертывание военных действий, не более чем дешевый китайский калькулятор.
Наши компьютеры занимаются сортировкой данных по персонажу, отсеиванием двойных планов, синхронизацией происходящего и прочими техническими тонкостями, в которые я не стараюсь особо вникать; на вышеперечисленное уходит еще около сорока минут. В результате мы имеем полную панораму событий и способны получить как общий вид происходящего, так и вывести на крупный план любого из основных персонажей.
Камеры ломались, отказывали по техническим причинам или же из-за внешнего воздействия. Такое случалось.
Но еще ни разу не было, чтобы камера показала не то, что было на самом деле. Точнее не показала того, что на самом деле было.
Но факты, факты…
Полковник Трэвис не мог испариться из своей палатки, равно как и Ахилл не мог ходить по воде, а Аполлон вообще не мог существовать.
Плевать на все. Все равно ни черта не понятно.
Остается только принять теорию, что три с половиной тысячи лет назад на Земле действительно жили боги и вмешивались в человеческие конфликты, а периодически сами их и провоцировали.
Тот факт, что я не верю в богов, абсолютно не может повлиять на их существование.
Вопрос: если они были тогда, куда они делись сейчас?
Вопрос: не стоит ли отозвать полковника Трэвиса, пока разъяренный Аполлон не пронзил его своей златой стрелой?
Вопрос: стоит ли показывать это зрителям как реальность?
Все вопросы вне моей компетенции. Последние два может решить только мистер Картрайт, а первый, я думаю, вообще останется без ответа.
Я бухнулся в свое кресло и включил компьютер. Полчаса тупо пялился на пустой экран, потом посмотрел на часы. Сейчас мы получим записи, которые закончатся примерно в восемь часов утра древнегреческого времени. Думаю, войска готовятся к битве, выходят на поле, смыкают ряды и выслушивают напутственные речи своих полководцев. Зная любовь ахейцев и троянцев к разговорам, раньше полудня убивать друг друга они не начнут.
Загрузив полученные по локальной сети записи в свой агрегат, я вызвал изображение полковника Трэвиса. Он дрых в своей палатке как ни в чем не бывало.
Пробежался по всем остальным персонажам. Начал с ахейцев.
Тиран и Рогач, как и положено зачинщикам войны, руководили выступлением ахейцев из лагеря. Диомед пил вино и позволял Клеаду засовывать свое тело в доспехи. Одиссей проверял тетиву лука. Нестор о чем-то беседовал с Калхантом, подслушивать я не стал. На этот раз.
Патрокл с Ахиллом бились друг с другом на деревянных тренировочных мечах. Феникс кропал какие-то свитки. Идоменей полировал наконечник копья. Аякс завтракал со своим тезкой и сводным братом.
Все заняты будничными делами.
Плотники заканчивали мастерить лестницы, разобрав для этого часть кораблей. До осадных башен и таранов дело пока не дошло, ибо они слишком громоздки и требуют много времени для изготовления. Несомненно, ахейцы еще не раз вернутся к этому вопросу.
Гектор прощался с женой, стоя на крепостной стене. Троянские войска неторопливо вытекали из Скейских и Дарданских ворот.
Эней сидел на засове от Скейских ворот и целовался с очередной возлюбленной. Парис, уже в доспехах, налаживал тетиву на лук, очевидно, сегодня он решил принять участие в битве.
Главк отдавал распоряжение своему отряду. Сам он взял на себя охрану Скейских ворот, препоручив Дарданские своему заместителю Ахелою.
Приам молился в храме Аполлона.
Кассандра молилась в храме Аполлона.
Елена молилась в храме Аполлона.
Думаю, что они просили Феба об одном и том же. Интересно, внимает ли их мольбам бог с вывихнутой челюстью?
Какого черта полковник Трэвис влез в местные разборки, да еще и на самом высшем уровне? До вступления в битву Златострелого Алекса вполне устраивала роль стороннего наблюдателя.
Уже во второй раз полковник Трэвис вступал в битву, и, если в первый раз от махания мечом было не отвертеться и на кону стояла его жизнь, то второй раз я для себя объяснить не мог. Неужели Алекс успел проникнуться такой любовью к Ахайе?
Происходили события, которых я не понимал. Это оскорбляло мой профессионализм и смущало мой разум.
Бог, пусть даже и древнегреческий, не всесильный, всемогущий и всезнающий, а просто персонифицированная сила природы, по определению должен быть сильнее человека.
Человек смертен. По сравнению с божеством он – тварь дрожащая.
Героев, которые были производными тех же богов, мы во внимание не принимаем. Полковник Трэвис не был героем, он был обычным современным человеком, принадлежащим цивилизованному и не слишком религиозному обществу. То, что он осмелился бросить вызов Аполлону, меня не удивляло.
Меня удивляло, что у него это получилось. Что он остался в живых.
Если верить мифам, которые, как я успел убедиться, не всегда соответствовали действительности, Аполлон был довольно противной личностью.
Мстительный, ревнивый и завистливый. Разящий без промаха и сдирающий шкуру.
Покровитель поэтов и лучников, занимающийся сексуальными домогательствами и приходящий в ярость, когда ему отказывали.
Символ мужской красоты. До сих пор говорят: красив, как Аполлон.
Полковник Трэвис нажил себе бессмертного врага.
Полковник Трэвис
Дико хотелось курить. До одурения, до сворачивающихся в трубочку ушей. А Америку еще не открыли.
И не скоро откроют.
Я не знаю, может быть, где-нибудь на благодатной земле Троады и растет табак, но я никогда не встречал его в виде ином, нежели свернутым в сигары или забитым в сигареты, а потому опознать не мог.
Одиссей не курил. Герои не курят.
Сын Лаэрта явился будить меня уже полностью облаченным в доспехи, с луком и полным стрел колчаном.
– Ты не торопишься, Алекс.
– Сегодня обойдетесь без меня.
– А как же твое наблюдение?
– Понаблюдаю с какого-нибудь холма.
– Есть какие-то особые причины?
Этот негодяй способен прочувствовать все нюансы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
– Знаю. Она очень характерно хрустнула под моим кулаком. Ты пришел мстить за брата?
– Нет. Я не жалею Аполлона, хотя… Скажем так, я не слишком люблю своего братца. Но зачем ты это сделал?
– Принял его за другого.
– У тебя нет здесь врагов.
– Зато есть люди, которые мне не нравятся.
– И кто же?
– Позволь мне не отвечать, – сказал я. – Это слишком личный вопрос.
– Троя падет, – сказал Гермес. – Рано или поздно этого события не избежать. Но она не должна пасть быстро.
– Почему?
– Позволь мне не отвечать на этот вопрос, – сказал он. – Поверь, у меня есть причины так говорить. Аполлон был практически единственным из нас, кто осмелился открыто бросить вызов отцу и встать на защиту города. Это был наш шанс затянуть войну если не на годы, то хотя бы на месяцы. Теперь же он не скоро выйдет в поле.
– Один раз схлопотал по лицу – и уже не выйдет? – удивился я. – Это не слишком по-мужски.
– Брат чересчур дорожит своей внешностью, – усмехнулся Гермес. – Правда, в этой истории есть один плюс. Боги, которые раньше не думали защищать город, теперь могут встать на его сторону. Во-первых, Артемида-охотница уже поклялась отомстить за брата.
– Я тронут.
– Кроме того, Арес, наш неистовый любитель крови, жаждет сразиться со смертным, бросившим вызов богу Олимпа и оставшимся в живых, и до тех пор, пока ты жив, он будет воевать против ахейцев, хотя раньше собирался их поддержать.
– Я польщен.
– Ты дурак. Я не знаю, как тебе удалось устоять против Феба, но Арес сотрет тебя в порошок.
– Ты сам дурак, Гермес. Ты слышишь, как стучат молотки и визжат пилы? Ахейцы мастерят осадные лестницы и башни. Они возьмут Трою, и никто не сможет их остановить.
– Они возьмут Трою, – согласился Гермес. – Участь города предрешена. Но они не должны сделать это завтра. Завтра ты не выйдешь на битву.
– Меня и самого не слишком туда тянет. Но почему тебя так заботит мое здоровье?
– Арес поклялся сразить тебя на поле боя. Он не будет убивать тебя в лагере, если на поле тебя не будет. Арес не слишком умен, но он держит слово. Он не примет сторону ахейцев, пока ты жив. Разве ты не хочешь жить, смертный? Разве тебя так манит царство моего дяди?
– А кто у тебя дядя?
– Аид.
– Хороший дядя, – сказал я. – Значит, ты настаиваешь, чтобы я завтра не дрался?
– Да.
– Ты меня почти уговорил.
– Со мной никто никогда не разговаривал в таком тоне, смертный. Я, между прочим, бог.
– А я в тебя не верю, юноша.
– Я старше тебя в сотню раз, – сказал он. – И потом, как ты можешь не верить в меня, если я перед тобой?
– Я тебе потом объясню, Гермес, – сказал я. – А теперь, будь добр, отправляйся на Олимп и дай мне поспать. Я устал.
– Мы еще увидимся, смертный, – сказал он и исчез прямо со стула.
Исчез без всякой вспышки и запаха озона, которые сопровождали его брата.
Аполлон любит театральные эффекты?
Плевать.
Я плотнее задернул полог и завалился спать.
ГЛАВА 12
Дэн
Дико хохотал Ахилл и потрясал своим мечом. Я палил в него из базуки, снаряды рвались под ногами героя, не причиняя ему вреда.
– Вы все умрете! – орал Ахилл и отсекал Гектору голову.
Потом наотмашь рубил Энея, плечом ломал ворота Трои, врывался в город и сжигал его.
Аполлон со свихнутой набок челюстью с ехидной улыбкой наблюдал за попытками полковника Трэвиса взобраться на Олимп по канатной дороге. Каждый раз, когда кресло Алекса достигало вершины Олимпа, Аполлон дергал рычаг, кресло с умопомрачительной скоростью неслось к подножию, и все начиналось сначала.
На самом Олимпе сидели Зевс и мистер Картрайт, пили разбавленный виски нектар и закусывали амброзией с черной икрой.
Глубоко под землей Макс катил в гору камень, а мистер Хенриксон подгонял его плетью.
Академик Северов чертил геометрические фигуры на песке во внутреннем дворике дворца Приама, когда пьяный Аякс заколол его бронзовым мечом.
Пылала Троя. Агамемнон с Менелаем пировали на костях, а прислуживала им Елена Прекрасная.
Аполлон, уже с нормальной челюстью, снова плевал Кассандре в рот, а потом насиловал ее.
Мальчишка, похожий на Ахилла, бегал по домам, вырывал младенцев из рук матерей и бросал их со Скейской башни.
– Дэн, просыпайся.
– Черт! – Я обнаружил, что Макс трясет меня за плечо, и сел на диване. В руках главного режиссера были две чашки кофе, одну из них он протягивал мне. – Что-то стряслось?
– Ага. Меня самого разбудили час назад.
Мы завалились спать, как только стало ясно, что никого сегодня больше не убьют. До этого мы восемь с половиной часов провели, уставившись в мониторы.
Спали мы каждый в своем кабинете. Не было сил, даже чтобы доползти до служебных квартир тридцатью этажами ниже.
– Что на этот раз?
– Полковник Трэвис выпал.
– Куда?
– Не куда, а из чего. Он выпал из записи на двадцать семь минут и тринадцать секунд.
– В смысле? Камеры его потеряли? Это же невозможно. За ним наблюдает больше десятка, не могли же они все сломаться.
– Знаю, что не могли.
– Или он просто захотел остаться наедине с собой и отключил их? Он ведь может.
– Может. Но он этого не делал. С его стороны не было никаких программных вмешательств в работу оборудования.
– Тогда я ничего не понимаю.
– Я тоже. Пойдем, посмотришь.
Действительно странно.
Полковник Трэвис неплохо провел вечер, накачиваясь вином в обществе правителей Итаки и Спарты.
Из шатра Одиссея, где остались храпеть вышеупомянутые правители, полковник выбрался около двух часов ночи. Походка у него была, как и следовало ожидать, нетвердой, хотя для меня было удивительно, как он вообще может ходить. Немного постояв на свежем воздухе и отдав дань незамутненному промышленным смогом небу, он откинул полог своей палатки. Три камеры влетели следом за ним, две ждали его внутри.
Полог продолжал колыхаться, но полковника Трэвиса в палатке не было. Такое впечатление, что, переступив порог, Алекс шагнул в другое измерение. Словно прошел через привычный профессиональным виртуалам портал.
Через двадцать семь минут и тринадцать секунд полковник Трэвис обнаружился мирно спящим в своей походной кровати.
– Фигня, – сказал я. – Макс, я пойду спать. Разбуди меня, когда получишь съемки с Олимпа.
– Ты не можешь так со мной поступить, – сказал Макс. – Это бесчеловечно.
– Плевать, – сказал я. – Мне и так уже снятся кошмары по ночам, и, говоря откровенно, мне плевать, если полковник Трэвис решил поиграть в Чеширского Кота. Мы все равно только наблюдаем и ничего не можем изменить. Спокойной ночи.
Говорят, что утро вечера мудренее. Бессовестно врут.
Я проснулся с полным отупением мозга, и даже две чашки кофе, которым сопутствовало полпачки сигарет, не способствовали просветлению.
Считается – и я уже об этом говорил, – что мы получаем записи из прошлого с запаздыванием в один час. Технически это действительно так, только вот смотреть эти записи невозможно.
В подвале нашего служебного небоскреба установлены четыре суперпупермегакомпьютера, по сравнению с которыми компьютер Пентагона, отвечающий за развертывание военных действий, не более чем дешевый китайский калькулятор.
Наши компьютеры занимаются сортировкой данных по персонажу, отсеиванием двойных планов, синхронизацией происходящего и прочими техническими тонкостями, в которые я не стараюсь особо вникать; на вышеперечисленное уходит еще около сорока минут. В результате мы имеем полную панораму событий и способны получить как общий вид происходящего, так и вывести на крупный план любого из основных персонажей.
Камеры ломались, отказывали по техническим причинам или же из-за внешнего воздействия. Такое случалось.
Но еще ни разу не было, чтобы камера показала не то, что было на самом деле. Точнее не показала того, что на самом деле было.
Но факты, факты…
Полковник Трэвис не мог испариться из своей палатки, равно как и Ахилл не мог ходить по воде, а Аполлон вообще не мог существовать.
Плевать на все. Все равно ни черта не понятно.
Остается только принять теорию, что три с половиной тысячи лет назад на Земле действительно жили боги и вмешивались в человеческие конфликты, а периодически сами их и провоцировали.
Тот факт, что я не верю в богов, абсолютно не может повлиять на их существование.
Вопрос: если они были тогда, куда они делись сейчас?
Вопрос: не стоит ли отозвать полковника Трэвиса, пока разъяренный Аполлон не пронзил его своей златой стрелой?
Вопрос: стоит ли показывать это зрителям как реальность?
Все вопросы вне моей компетенции. Последние два может решить только мистер Картрайт, а первый, я думаю, вообще останется без ответа.
Я бухнулся в свое кресло и включил компьютер. Полчаса тупо пялился на пустой экран, потом посмотрел на часы. Сейчас мы получим записи, которые закончатся примерно в восемь часов утра древнегреческого времени. Думаю, войска готовятся к битве, выходят на поле, смыкают ряды и выслушивают напутственные речи своих полководцев. Зная любовь ахейцев и троянцев к разговорам, раньше полудня убивать друг друга они не начнут.
Загрузив полученные по локальной сети записи в свой агрегат, я вызвал изображение полковника Трэвиса. Он дрых в своей палатке как ни в чем не бывало.
Пробежался по всем остальным персонажам. Начал с ахейцев.
Тиран и Рогач, как и положено зачинщикам войны, руководили выступлением ахейцев из лагеря. Диомед пил вино и позволял Клеаду засовывать свое тело в доспехи. Одиссей проверял тетиву лука. Нестор о чем-то беседовал с Калхантом, подслушивать я не стал. На этот раз.
Патрокл с Ахиллом бились друг с другом на деревянных тренировочных мечах. Феникс кропал какие-то свитки. Идоменей полировал наконечник копья. Аякс завтракал со своим тезкой и сводным братом.
Все заняты будничными делами.
Плотники заканчивали мастерить лестницы, разобрав для этого часть кораблей. До осадных башен и таранов дело пока не дошло, ибо они слишком громоздки и требуют много времени для изготовления. Несомненно, ахейцы еще не раз вернутся к этому вопросу.
Гектор прощался с женой, стоя на крепостной стене. Троянские войска неторопливо вытекали из Скейских и Дарданских ворот.
Эней сидел на засове от Скейских ворот и целовался с очередной возлюбленной. Парис, уже в доспехах, налаживал тетиву на лук, очевидно, сегодня он решил принять участие в битве.
Главк отдавал распоряжение своему отряду. Сам он взял на себя охрану Скейских ворот, препоручив Дарданские своему заместителю Ахелою.
Приам молился в храме Аполлона.
Кассандра молилась в храме Аполлона.
Елена молилась в храме Аполлона.
Думаю, что они просили Феба об одном и том же. Интересно, внимает ли их мольбам бог с вывихнутой челюстью?
Какого черта полковник Трэвис влез в местные разборки, да еще и на самом высшем уровне? До вступления в битву Златострелого Алекса вполне устраивала роль стороннего наблюдателя.
Уже во второй раз полковник Трэвис вступал в битву, и, если в первый раз от махания мечом было не отвертеться и на кону стояла его жизнь, то второй раз я для себя объяснить не мог. Неужели Алекс успел проникнуться такой любовью к Ахайе?
Происходили события, которых я не понимал. Это оскорбляло мой профессионализм и смущало мой разум.
Бог, пусть даже и древнегреческий, не всесильный, всемогущий и всезнающий, а просто персонифицированная сила природы, по определению должен быть сильнее человека.
Человек смертен. По сравнению с божеством он – тварь дрожащая.
Героев, которые были производными тех же богов, мы во внимание не принимаем. Полковник Трэвис не был героем, он был обычным современным человеком, принадлежащим цивилизованному и не слишком религиозному обществу. То, что он осмелился бросить вызов Аполлону, меня не удивляло.
Меня удивляло, что у него это получилось. Что он остался в живых.
Если верить мифам, которые, как я успел убедиться, не всегда соответствовали действительности, Аполлон был довольно противной личностью.
Мстительный, ревнивый и завистливый. Разящий без промаха и сдирающий шкуру.
Покровитель поэтов и лучников, занимающийся сексуальными домогательствами и приходящий в ярость, когда ему отказывали.
Символ мужской красоты. До сих пор говорят: красив, как Аполлон.
Полковник Трэвис нажил себе бессмертного врага.
Полковник Трэвис
Дико хотелось курить. До одурения, до сворачивающихся в трубочку ушей. А Америку еще не открыли.
И не скоро откроют.
Я не знаю, может быть, где-нибудь на благодатной земле Троады и растет табак, но я никогда не встречал его в виде ином, нежели свернутым в сигары или забитым в сигареты, а потому опознать не мог.
Одиссей не курил. Герои не курят.
Сын Лаэрта явился будить меня уже полностью облаченным в доспехи, с луком и полным стрел колчаном.
– Ты не торопишься, Алекс.
– Сегодня обойдетесь без меня.
– А как же твое наблюдение?
– Понаблюдаю с какого-нибудь холма.
– Есть какие-то особые причины?
Этот негодяй способен прочувствовать все нюансы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45