Бетти Крокер помахала мне на прощание. Как только мы вышли наружу, Бакстер засунул руки в карманы.
– Вы не хотите объяснить, что вы только что тут проделали? – спросил он меня.
– Я дал ей чек на пять тысяч долларов.
– Но вы ведь не работаете ни на какую страховую компанию.
– Все немного сложнее, чем вам кажется.
– А ее племянник действительно был майором «зеленых беретов»?
Я кивнул.
– Деньги пришли от него?
– Он должен очень многим людям, – загадочно ответил я.
Бакстер задумался.
– Думаю, на этом моя ответственность за происходящее заканчивается, – сказал он наконец. – Я готов попрощаться с вами, мистер Андерхилл. – Руки он, однако, не протянул. Я пошел к машине, а он стоял на пороге, пока я не проехал мимо двери.
5
Я протянул женщине ключи от «крайслера» и расплатился за использованное горючее. До регистрации рейса оставалось еще около часа, и я пошел к телефону, чтобы позвонить Гленрою Брейкстоуну.
– Танжент? – переспросил меня Глен. – Танжент, штат Огайо? Гиблое местечко. Когда-то в пятидесятые мы играли там в одном заведении под названием «Французский квартал», так владелец расплачивался с нами однодолларовыми купюрами. – Я спросил, могу ли зайти повидаться с ним по приезде в Миллхейвен.
– Когда это будет? – спросил Глен.
– Часа через два.
– Заходите, если успеете до восьми, – сказал он. – Потом я должен отойти по делу.
Потом я позвонил Тому Пасмору, как всегда не надеясь, что он уже встал, и стал излагать все, что узнал от Эдварда Хаббела и Джуди Лезервуд. Не успел я произнести и пары предложений, как Том схватил трубку.
– Это дело сбило весь мой график, – сказал Том. – Вчера я лег через час после твоего ухода и встал в полдень, чтобы поиграться еще немного со своими машинками. Так ты многое выяснил, не так ли?
– Да уж, – сказал я. И стал описывать подробности.
– Ну что ж, – сказал Том, – неплохо. И все же мне хотелось бы еще покопаться во всем этом.
Я рассказал ему о чеке, который дал Джуди Лезервуд.
– Не может быть! – Том рассмеялся. – Послушай, я верну тебе все, как только ты приедешь.
– Том, я сделал это вовсе не для тебя. Просто не мог оставить ее в напряжении.
– А я, думаешь, мог? Я ведь тоже послал ей вчера чек на пять тысяч. – Он снова захохотал. – Представляешь, как она полюбит теперь фирму «Мид стейтс иншуаранс».
– О, черт! – воскликнул я.
Том снова предложил вернуть мне деньги.
– Одна-единственная ложь не должна стоить тебе десять тысяч долларов, – возразил я.
– Но ведь это все же была моя ложь, – Том продолжал смеяться.
Мы поговорили еще несколько минут. Над Миллхейвеном по-прежнему висел туман, на Мессмер-авеню произошла небольшая заварушка, но никто не пострадал.
Я спросил жизнерадостную блондинку у стойки регистрации, не откладывается ли рейс, но она заверила меня, что все в порядке.
Через двадцать минут полета пилот сообщил, что из-за погодных условий наш самолет сядет в Милуоки, где пассажиры могут либо ждать летной погоды, либо добираться на других рейсах.
Примерно без пятнадцати семь мы приземлились в аэропорту Милуоки, где еще одна жизнерадостная блондинка сообщила, что если мы останемся в зале ожидания, то сможем продолжить полет примерно через час. Окончательно утратив веру в жизнерадостных блондинок, я стал бродить по залу ожидания, потом спустился на эскалаторе вниз и снова взял напрокат машину. На этот раз серый «форд галакси», внутри которого пахло новой кожей.
6
К югу от Милуоки тянутся одноэтажные пригороды, которые постепенно сменяет типичный пейзаж Среднего Запада. Я пересек границу Иллинойса. Солнце освещало плодородные поля, на которых паслись то здесь, то там практически неподвижные коровы. Примерно через пятнадцать миль в воздухе потемнело, и вскоре между моей и соседними машинами повисли клубы тумана. Поля тоже исчезли под серой дымкой. Я включил фары дальнего света. Огни едущего впереди «джипа чероки» напоминали маленькие красные глазки. Теперь мы тащились со скоростью тридцать километров в час. Я вовремя заметил надвинувшийся на меня из тумана знак поворота на Миллхейвен. После этого мне понадобилось десять минут, чтобы доехать до аэропорта, и к половине восьмого я нашел стоянку для автомобилей, взятых напрокат. Сдав ключи, я отправился в гараж, где оставил машину Джона Рэнсома.
На втором этаже стояли двадцать или тридцать машин. Помещение освещали лампочки в проволочных сетках. Включив фары «понтиака», я стал выводить его из гаража, как вдруг навстречу мне мигнули другие фары. Когда я остановился, чтобы расплатиться, они осветили желтым стену позади меня. Даже не взглянув на меня, дежурный взял деньги, и ворота гаража поползли вверх. Выехав из гаража, я проехал по пешеходной дорожке, развернулся и на выезде на шоссе успел разогнаться до сорока миль. Мне хотелось скорее раствориться в тумане.
Я постоял у стоп-сигнала достаточно долго, чтобы убедиться, что никто не едет, нажал одновременно на педаль акселератора и на гудок, и выехал на вторую полосу. В стороне от дороги светился знак «Туман – скорость не более 25 миль в час».
Как только я разогнался до пятидесяти, из темноты вынырнули задние фары какого-то фургона. Обогнав его, я подумал, что если проеду еще пару миль в стиле Пола Фонтейна, можно не беспокоиться о том, что в тумане меня преследует некто, пришедший на замену Билли Рицу. А потом подумал, что меня, скорее всего, вообще никто не преследует, что машины выезжают из платного гаража круглыми сутками, и снизил скорость до двадцати пяти миль. Пришлось перестроиться в другой ряд, но тут я снова стал представлять себе крадущуюся за мной машину и, надавив на акселератор, прибавил скорость до сорока. Это тоже казалось опасно медленным. Я обогнал какую-то синюю машину, вынырнувшую впереди совершенно неожиданно, и промчался сквозь серую дымку до следующего знака с предупреждением о тумане. Боль, которой я не испытывал уже пять лет, вдруг напомнила о себе. Шрам диаметром восемь дюймов на моей спине тревожно заныл.
Я вспомнил эту боль – смесь огня и острого жала, хотя на самом деле она не является ни тем, ни другим. Это все осколки снаряда, так и не извлеченные из моей спины. Но дело не только в них. Я чувствовал внутри какой-то ржавый болт, рвущийся наружу – как раз в том месте, на которое Эдвард Хаббел, который так и не понял, почему его очаровывали стройные шеренги полуголых мальчиков, – дышал, изучая мои шрамы. Дыхание Эдварда Хаббела проникло мне под кожу и разбудило спящий болт. И сейчас он снова двигался, пытаясь найти выход. Теперь в течение недели я буду пачкать кровью свои рубашки и простыни.
Я сбавил скорость, чтобы не врезаться в грузовик, и попытался потереться спиной о спинку сиденья. Грузовик поехал немного быстрее. Я ощущал физически размеры осколка, похороненного где-то под лопаткой. Прижавшись к сиденью, я смог немного его успокоить. Болезненный кружочек на моей спине сдвинулся примерно на дюйм. Я взглянул в зеркало заднего вида, ничего там не увидел и начал обгонять грузовик.
Запищал гудок, заскрипели тормоза. Я прибавил газу. «Понтиак» рванулся вперед, и в боковом окне появились колеса грузовика. Снова заорал гудок. «Понтиак», словно решившись, рванулся вперед. В боковом окне появилась задняя часть другой машины. «Понтиак» вылетел в следующий ряд. Сердце мое бешено колотилось, мозг был охвачен паникой. Увидев впереди красный свет, я сбавил скорость и попытался немного успокоиться. Болт в спине снова напомнил о себе. Внутри начали появляться новые узелки и бугорки. Дыхание Хаббела разбудило их все. В зеркале заднего вида появились чьи-то фары. Я прибавил скорость на пять миль. Фары становились больше и ярче. Я перестроился в первый ряд.
Машина поравнялась со мной и долгое время ехала рядом. Я подумал, что это, наверное, кто-нибудь, кого я разозлил, когда пытался вести машину как Пол Фонтейн. Еще одна машина перестроилась в мой ряд, и я резко вырулил вправо. Другая машина вырулила вместе со мной. Она была синей с коричневыми цилиндрами и с помятым бампером. Я прибавил скорость – машина тоже. Я поехал помедленнее – водитель последовал моему примеру. Теперь его машина была всего в нескольких дюймах от моей, и сердце опять запрыгало в груди. Я видел в окне кудрявую черную голову, широкие плечи и блеск чего-то золотого. Водитель внимательно смотрел на «понтиак». Он повернул руль, и его машина легонько ударила мою над левым передним колесом.
Я нажал на педаль акселератора, и «понтиак» окончательно переместился в первый ряд. Послышался скрежет металл – соседняя машина скользнула по моему боку. «Понтиак» чуть бросило вперед. Водитель синей машины попытался ударить меня еще раз, но я вовремя повернул руль. Мимо проплыли огни другой машины. Я резко свернул с дороги и, вылетев на гравий, поехал рядом с грузовиком, моля Бога, чтобы его водитель решил, что я слетел с дороги, и остановился. Водитель грузовика нажал на гудок. Я благодарил Бога за то, что не могу слышать, что он при этом говорит. Рано или поздно я наеду на знак или остановившуюся машину, поэтому пришлось, обогнав грузовик и еще несколько машин, снова вернуть «понтиак» на дорогу. Грузовик продолжал отчаянно сигналить.
Темно-синяя машина снова поравнялась со мной. На этот раз удар был достаточно сильным, чтобы руки мои слетели с руля. Машина отъехала, затем снова приблизилась и скользнула по боку «понтиака». Если ему удастся заставить меня сбавить скорость или если он ударит меня под углом, едущий следом грузовик просто раздавит меня. Тонкий, но спокойный голос у меня внутри говорил, что Фонтейн, прознав про то, что я купил билет в Танжент, послал кого-то следить за моей машиной. Тот же голос говорил, что несколько свидетелей подтвердят, как безобразно я вел себя на дороге. Но негодяй в синей машине вдруг куда-то испарился.
Я опять видел в зеркале заднего вида колеса грузовика. Машина появилась снова. После следующего удара я крепко схватился за руль и тоже врезался в него – просто удовольствия ради. Я чувствовал прилив адреналина. Из тумана выплыл зеленый знак поворота. Сняв ногу с педали акселератора, я резко крутанул руль вправо. Темно-синяя машина проскочила в нескольких сантиметрах от грузовика. Меня вынесло с дороги, низ «понтиака» стучал по камням, но вскоре мне удалось выровнять машину, вернуть ее на дорогу. Секунд тридцать я ехал, не думая ни о чем и не замечая ничего вокруг. Потом меня начало трясти.
7
Я вылез из машины и, вытерев платком лицо, попытался оценить потери. Человек в синей машине не сможет выбраться из общего потока по крайней мере до следующего поворота, который находится примерно в миле. Он оставил на боку у «понтиака» Джона три длинных серебряных царапины, помял обшивку между колесом и дверью и поцарапал в нескольких других местах. Откинувшись на спинку сиденья, я отдышался, наблюдая сквозь туман за движущимся по шоссе потоком машин. Через какое-то время я понял, что съехал с шоссе в южной части Миллхейвена, в двадцати милях от Ливермор-авеню. То есть, свернул именно там, где и должен был свернуть. Я успел уже было почти забыть о том, куда еду.
Я вернулся в машину и поехал в направлении Пигтауна, хотя время от времени меня мучила мысль, что темно-синяя машина вот-вот вернется и будет преследовать меня дальше.
8
Я не смотрел на часы, пока из тумана не выплыла возвышающаяся над Ливермор-авеню громада отеля «Сент Элвин», и очень удивился, обнаружив, что уже без десяти восемь. Время, казалось, одновременно ускорилось и остановилось. Маленькие крючки и гвоздики я моей спине пульсировали и болели, в ушах звучали гудки грузовика, я продолжал видеть преследующую меня синюю машину. Увидев стоянку, я сразу поехал туда. И на всякий случай опустил в счетчик оплату за час – вдруг Гленрой Брейкстоун отменил свое дело или туман задержал того, с кем он должен был встретиться. У меня было смутное чувство, что я знаю, кто это. Такие встречи не отнимают много времени. Я запер машину, слегка поеживаясь от сырости.
Отель был в двух кварталах от стоянки. Обняв себя за плечи, чтобы было не так холодно, я шагал сквозь серую дымку. Уличные фонари напоминали японские фонарики. Все магазины были закрыты, и на улице никого не было. Отель отдалялся по мере его приближения, так гора словно уходит от вас, когда вы идете к ней. Позади раздался какой-то треск. Сделав еще несколько шагов, я услышал его снова. На этот раз я понял, что слышу звуки автоматной очереди. Обернувшись, я снова услышал этот звук где-то к югу. Если бы я был поближе к Мессмер-авеню, я услышал бы, как пули ударяются о стены домов.
Горячий круг под моим правым плечом заныл сильнее, но на сей раз это была фантомная боль, словно в отрезанной ноге. Это было просто воспоминание, пробужденное звуками выстрелов. Я пересек в тумане улицу и вдруг почувствовал, что больше не могу все это выносить. Прямо передо мной была двухэтажная пристройка, являвшаяся когда-то частью отеля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
– Вы не хотите объяснить, что вы только что тут проделали? – спросил он меня.
– Я дал ей чек на пять тысяч долларов.
– Но вы ведь не работаете ни на какую страховую компанию.
– Все немного сложнее, чем вам кажется.
– А ее племянник действительно был майором «зеленых беретов»?
Я кивнул.
– Деньги пришли от него?
– Он должен очень многим людям, – загадочно ответил я.
Бакстер задумался.
– Думаю, на этом моя ответственность за происходящее заканчивается, – сказал он наконец. – Я готов попрощаться с вами, мистер Андерхилл. – Руки он, однако, не протянул. Я пошел к машине, а он стоял на пороге, пока я не проехал мимо двери.
5
Я протянул женщине ключи от «крайслера» и расплатился за использованное горючее. До регистрации рейса оставалось еще около часа, и я пошел к телефону, чтобы позвонить Гленрою Брейкстоуну.
– Танжент? – переспросил меня Глен. – Танжент, штат Огайо? Гиблое местечко. Когда-то в пятидесятые мы играли там в одном заведении под названием «Французский квартал», так владелец расплачивался с нами однодолларовыми купюрами. – Я спросил, могу ли зайти повидаться с ним по приезде в Миллхейвен.
– Когда это будет? – спросил Глен.
– Часа через два.
– Заходите, если успеете до восьми, – сказал он. – Потом я должен отойти по делу.
Потом я позвонил Тому Пасмору, как всегда не надеясь, что он уже встал, и стал излагать все, что узнал от Эдварда Хаббела и Джуди Лезервуд. Не успел я произнести и пары предложений, как Том схватил трубку.
– Это дело сбило весь мой график, – сказал Том. – Вчера я лег через час после твоего ухода и встал в полдень, чтобы поиграться еще немного со своими машинками. Так ты многое выяснил, не так ли?
– Да уж, – сказал я. И стал описывать подробности.
– Ну что ж, – сказал Том, – неплохо. И все же мне хотелось бы еще покопаться во всем этом.
Я рассказал ему о чеке, который дал Джуди Лезервуд.
– Не может быть! – Том рассмеялся. – Послушай, я верну тебе все, как только ты приедешь.
– Том, я сделал это вовсе не для тебя. Просто не мог оставить ее в напряжении.
– А я, думаешь, мог? Я ведь тоже послал ей вчера чек на пять тысяч. – Он снова захохотал. – Представляешь, как она полюбит теперь фирму «Мид стейтс иншуаранс».
– О, черт! – воскликнул я.
Том снова предложил вернуть мне деньги.
– Одна-единственная ложь не должна стоить тебе десять тысяч долларов, – возразил я.
– Но ведь это все же была моя ложь, – Том продолжал смеяться.
Мы поговорили еще несколько минут. Над Миллхейвеном по-прежнему висел туман, на Мессмер-авеню произошла небольшая заварушка, но никто не пострадал.
Я спросил жизнерадостную блондинку у стойки регистрации, не откладывается ли рейс, но она заверила меня, что все в порядке.
Через двадцать минут полета пилот сообщил, что из-за погодных условий наш самолет сядет в Милуоки, где пассажиры могут либо ждать летной погоды, либо добираться на других рейсах.
Примерно без пятнадцати семь мы приземлились в аэропорту Милуоки, где еще одна жизнерадостная блондинка сообщила, что если мы останемся в зале ожидания, то сможем продолжить полет примерно через час. Окончательно утратив веру в жизнерадостных блондинок, я стал бродить по залу ожидания, потом спустился на эскалаторе вниз и снова взял напрокат машину. На этот раз серый «форд галакси», внутри которого пахло новой кожей.
6
К югу от Милуоки тянутся одноэтажные пригороды, которые постепенно сменяет типичный пейзаж Среднего Запада. Я пересек границу Иллинойса. Солнце освещало плодородные поля, на которых паслись то здесь, то там практически неподвижные коровы. Примерно через пятнадцать миль в воздухе потемнело, и вскоре между моей и соседними машинами повисли клубы тумана. Поля тоже исчезли под серой дымкой. Я включил фары дальнего света. Огни едущего впереди «джипа чероки» напоминали маленькие красные глазки. Теперь мы тащились со скоростью тридцать километров в час. Я вовремя заметил надвинувшийся на меня из тумана знак поворота на Миллхейвен. После этого мне понадобилось десять минут, чтобы доехать до аэропорта, и к половине восьмого я нашел стоянку для автомобилей, взятых напрокат. Сдав ключи, я отправился в гараж, где оставил машину Джона Рэнсома.
На втором этаже стояли двадцать или тридцать машин. Помещение освещали лампочки в проволочных сетках. Включив фары «понтиака», я стал выводить его из гаража, как вдруг навстречу мне мигнули другие фары. Когда я остановился, чтобы расплатиться, они осветили желтым стену позади меня. Даже не взглянув на меня, дежурный взял деньги, и ворота гаража поползли вверх. Выехав из гаража, я проехал по пешеходной дорожке, развернулся и на выезде на шоссе успел разогнаться до сорока миль. Мне хотелось скорее раствориться в тумане.
Я постоял у стоп-сигнала достаточно долго, чтобы убедиться, что никто не едет, нажал одновременно на педаль акселератора и на гудок, и выехал на вторую полосу. В стороне от дороги светился знак «Туман – скорость не более 25 миль в час».
Как только я разогнался до пятидесяти, из темноты вынырнули задние фары какого-то фургона. Обогнав его, я подумал, что если проеду еще пару миль в стиле Пола Фонтейна, можно не беспокоиться о том, что в тумане меня преследует некто, пришедший на замену Билли Рицу. А потом подумал, что меня, скорее всего, вообще никто не преследует, что машины выезжают из платного гаража круглыми сутками, и снизил скорость до двадцати пяти миль. Пришлось перестроиться в другой ряд, но тут я снова стал представлять себе крадущуюся за мной машину и, надавив на акселератор, прибавил скорость до сорока. Это тоже казалось опасно медленным. Я обогнал какую-то синюю машину, вынырнувшую впереди совершенно неожиданно, и промчался сквозь серую дымку до следующего знака с предупреждением о тумане. Боль, которой я не испытывал уже пять лет, вдруг напомнила о себе. Шрам диаметром восемь дюймов на моей спине тревожно заныл.
Я вспомнил эту боль – смесь огня и острого жала, хотя на самом деле она не является ни тем, ни другим. Это все осколки снаряда, так и не извлеченные из моей спины. Но дело не только в них. Я чувствовал внутри какой-то ржавый болт, рвущийся наружу – как раз в том месте, на которое Эдвард Хаббел, который так и не понял, почему его очаровывали стройные шеренги полуголых мальчиков, – дышал, изучая мои шрамы. Дыхание Эдварда Хаббела проникло мне под кожу и разбудило спящий болт. И сейчас он снова двигался, пытаясь найти выход. Теперь в течение недели я буду пачкать кровью свои рубашки и простыни.
Я сбавил скорость, чтобы не врезаться в грузовик, и попытался потереться спиной о спинку сиденья. Грузовик поехал немного быстрее. Я ощущал физически размеры осколка, похороненного где-то под лопаткой. Прижавшись к сиденью, я смог немного его успокоить. Болезненный кружочек на моей спине сдвинулся примерно на дюйм. Я взглянул в зеркало заднего вида, ничего там не увидел и начал обгонять грузовик.
Запищал гудок, заскрипели тормоза. Я прибавил газу. «Понтиак» рванулся вперед, и в боковом окне появились колеса грузовика. Снова заорал гудок. «Понтиак», словно решившись, рванулся вперед. В боковом окне появилась задняя часть другой машины. «Понтиак» вылетел в следующий ряд. Сердце мое бешено колотилось, мозг был охвачен паникой. Увидев впереди красный свет, я сбавил скорость и попытался немного успокоиться. Болт в спине снова напомнил о себе. Внутри начали появляться новые узелки и бугорки. Дыхание Хаббела разбудило их все. В зеркале заднего вида появились чьи-то фары. Я прибавил скорость на пять миль. Фары становились больше и ярче. Я перестроился в первый ряд.
Машина поравнялась со мной и долгое время ехала рядом. Я подумал, что это, наверное, кто-нибудь, кого я разозлил, когда пытался вести машину как Пол Фонтейн. Еще одна машина перестроилась в мой ряд, и я резко вырулил вправо. Другая машина вырулила вместе со мной. Она была синей с коричневыми цилиндрами и с помятым бампером. Я прибавил скорость – машина тоже. Я поехал помедленнее – водитель последовал моему примеру. Теперь его машина была всего в нескольких дюймах от моей, и сердце опять запрыгало в груди. Я видел в окне кудрявую черную голову, широкие плечи и блеск чего-то золотого. Водитель внимательно смотрел на «понтиак». Он повернул руль, и его машина легонько ударила мою над левым передним колесом.
Я нажал на педаль акселератора, и «понтиак» окончательно переместился в первый ряд. Послышался скрежет металл – соседняя машина скользнула по моему боку. «Понтиак» чуть бросило вперед. Водитель синей машины попытался ударить меня еще раз, но я вовремя повернул руль. Мимо проплыли огни другой машины. Я резко свернул с дороги и, вылетев на гравий, поехал рядом с грузовиком, моля Бога, чтобы его водитель решил, что я слетел с дороги, и остановился. Водитель грузовика нажал на гудок. Я благодарил Бога за то, что не могу слышать, что он при этом говорит. Рано или поздно я наеду на знак или остановившуюся машину, поэтому пришлось, обогнав грузовик и еще несколько машин, снова вернуть «понтиак» на дорогу. Грузовик продолжал отчаянно сигналить.
Темно-синяя машина снова поравнялась со мной. На этот раз удар был достаточно сильным, чтобы руки мои слетели с руля. Машина отъехала, затем снова приблизилась и скользнула по боку «понтиака». Если ему удастся заставить меня сбавить скорость или если он ударит меня под углом, едущий следом грузовик просто раздавит меня. Тонкий, но спокойный голос у меня внутри говорил, что Фонтейн, прознав про то, что я купил билет в Танжент, послал кого-то следить за моей машиной. Тот же голос говорил, что несколько свидетелей подтвердят, как безобразно я вел себя на дороге. Но негодяй в синей машине вдруг куда-то испарился.
Я опять видел в зеркале заднего вида колеса грузовика. Машина появилась снова. После следующего удара я крепко схватился за руль и тоже врезался в него – просто удовольствия ради. Я чувствовал прилив адреналина. Из тумана выплыл зеленый знак поворота. Сняв ногу с педали акселератора, я резко крутанул руль вправо. Темно-синяя машина проскочила в нескольких сантиметрах от грузовика. Меня вынесло с дороги, низ «понтиака» стучал по камням, но вскоре мне удалось выровнять машину, вернуть ее на дорогу. Секунд тридцать я ехал, не думая ни о чем и не замечая ничего вокруг. Потом меня начало трясти.
7
Я вылез из машины и, вытерев платком лицо, попытался оценить потери. Человек в синей машине не сможет выбраться из общего потока по крайней мере до следующего поворота, который находится примерно в миле. Он оставил на боку у «понтиака» Джона три длинных серебряных царапины, помял обшивку между колесом и дверью и поцарапал в нескольких других местах. Откинувшись на спинку сиденья, я отдышался, наблюдая сквозь туман за движущимся по шоссе потоком машин. Через какое-то время я понял, что съехал с шоссе в южной части Миллхейвена, в двадцати милях от Ливермор-авеню. То есть, свернул именно там, где и должен был свернуть. Я успел уже было почти забыть о том, куда еду.
Я вернулся в машину и поехал в направлении Пигтауна, хотя время от времени меня мучила мысль, что темно-синяя машина вот-вот вернется и будет преследовать меня дальше.
8
Я не смотрел на часы, пока из тумана не выплыла возвышающаяся над Ливермор-авеню громада отеля «Сент Элвин», и очень удивился, обнаружив, что уже без десяти восемь. Время, казалось, одновременно ускорилось и остановилось. Маленькие крючки и гвоздики я моей спине пульсировали и болели, в ушах звучали гудки грузовика, я продолжал видеть преследующую меня синюю машину. Увидев стоянку, я сразу поехал туда. И на всякий случай опустил в счетчик оплату за час – вдруг Гленрой Брейкстоун отменил свое дело или туман задержал того, с кем он должен был встретиться. У меня было смутное чувство, что я знаю, кто это. Такие встречи не отнимают много времени. Я запер машину, слегка поеживаясь от сырости.
Отель был в двух кварталах от стоянки. Обняв себя за плечи, чтобы было не так холодно, я шагал сквозь серую дымку. Уличные фонари напоминали японские фонарики. Все магазины были закрыты, и на улице никого не было. Отель отдалялся по мере его приближения, так гора словно уходит от вас, когда вы идете к ней. Позади раздался какой-то треск. Сделав еще несколько шагов, я услышал его снова. На этот раз я понял, что слышу звуки автоматной очереди. Обернувшись, я снова услышал этот звук где-то к югу. Если бы я был поближе к Мессмер-авеню, я услышал бы, как пули ударяются о стены домов.
Горячий круг под моим правым плечом заныл сильнее, но на сей раз это была фантомная боль, словно в отрезанной ноге. Это было просто воспоминание, пробужденное звуками выстрелов. Я пересек в тумане улицу и вдруг почувствовал, что больше не могу все это выносить. Прямо передо мной была двухэтажная пристройка, являвшаяся когда-то частью отеля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103