Он буквально раздавлен. Я никогда не видал его в таком состоянии.
Внук удручён. Все его прозападные симпатии испарились как не бывало. Усиленно занимается. Что-то задумал, а что — не говорит.
Будни
Сын с семьёй переехал в мою квартиру и с головой окунулся в бизнес. Все время в разъездах. Я его почти не вижу. Похоже, что пьёт. Сноха выматывается на работе и в домашних хлопотах. Внук кончает школу. Что у него на уме, не знаю. Хотя мы ютимся в тесной квартирке, семейной жизни фактически нет. Я живу самостоятельно, как в студенческие годы.
Сноха устроилась на работу в какую-то фирму. Не по профессии, конечно. Специальная школа, институт, аспирантура, способности, усердный труд, блестящее образование — все это теперь ни к чему. Миром овладевают люди другого типа. Дело серьёзнее, оказывается, чем просто перелом в русской истории. Это — мировой эволюционный перелом, захвативший нас в самой сильной степени.
Читаю и обдумываю «Русский коммунизм».
Русский коммунизм
«Путч» и путч. В Москве 19—21 августа 1991 года была предпринята попытка государственного переворота. Когда она началась, средства массовой информации немедленно окрестили его как путч. Слово «путч» в сознании людей вызывает вполне определённую картину: кучка заговорщиков, используя вооружённые силы, устраняет законное правительство и захватывает власть в свои руки. В данном случае ничего подобного на самом деле не было. Было нечто иное, что не укладывается в рамки привычных пропагандистских и журналистских штампов. Слово «путч» было пущено в оборот не приверженцами беспристрастной истины, а участниками одной из политических сил, кровно заинтересованных в дискредитации тех, кто рискнул пойти на переворот.
С самого начала своей деятельности горбачевская клика проявила половинчатость, непоследовательность и нерешительность в проведении провозглашённых реформ в жизнь. Это было обусловлено не столько личными качествами Горбачёва, сколько свойствами реформируемого общества, возможностями власти и характером предпринимаемых преобразований. В силу этих условий лишь разрушительная часть перестройки могла быть успешной. Что же касается её позитивных намерений, они не могли удаться при любых реформаторах. Сначала виновников этого видели в консерваторах. Но вот консерваторов сбросили с высот власти, а также и на более низких уровнях. Никаких помех для успеха преобразований вроде бы не стало. А успехов всё равно не было. Естественно, теперь виновных стали искать среди тех, кто оказался на правом фланге правящих сил, — среди умеренных реформаторов, возглавлявшихся Горбачёвым. Наметившееся с самого начала различие умеренных и радикальных реформаторов теперь должно было по законам политической борьбы за власть дойти до их раскола и противопоставления как новых консерваторов и последовательных реформаторов. Так это и случилось. Лидер радикалов Б. Ельцин и ряд других радикалов, занимавших высокие посты, вышли из КПСС. Ельцин сделал это в духе современной склонности к мировым сенсациям, т.е. демонстративно на XVIII съезде КПСС.
Поскольку консерваторы стушевались, главным объектом нападок со стороны радикалов стали горбачевцы и особенно сам Горбачёв. Он становился самой ненавистной фигурой в стране. Став президентом Российской Федерации, Ельцин вообще сделал основой всего движения радикалов (демократов) борьбу против центрального правительства и борьбу за свержение Горбачёва, дабы самому занять его место лидера перестройки. Борьба за личную власть на высотах власти затмила собою проблемы, из-за которых вроде бы затевалась перестройка.
В конце 90-го года Горбачёв понял, что сможет удержаться у власти только в том случае, если создаст противовес силам демократии — свою «команду». Он и создал такую команду для «наведения порядка», т.е. будущих «путчистов». В начале 91-го года уже созрело намерение переворота. Но по ряду причин переворот был отложен.
Пленум ЦК КПСС, состоявшийся 24—25 апреля 1991 года, обнажил ту расстановку политических сил в стране, какая тут имела место с самого начала перестройки: консерваторы, радикалы и центристы. Горбачёв определил свою позицию как центристскую, назвав позицию консерваторов правым авантюризмом, а позицию радикалов — левым авантюризмом. Очевидно, школа комсомольского активиста в сталинские годы и партийного функционера в брежневские годы не прошла даром!
Пленум констатировал факт катастрофического состояния страны и признал, что причины его кроются не только в наследии прошлого, но и в «просчётах» политики перестройки. Хотя пленум подтвердил приверженность партии перестройке как курсу на обновление общества, было очевидно, что в стране наметилась сильная тенденция к контрперестройке. Это не ускользнуло и от внимания западных дирижёров советской перестройки и вызвало тревогу. Горбачёв в телефонном разговоре с президентом США Бушем заверил его в твёрдости своего намерения продолжать прежний курс. Заверил, как в своё время заверял партию и правительство, преданно служить делу коммунизма. Но это уже не могло ввести в заблуждение его западных хозяев.
Со временем, я уверен, все материалы, касающиеся событий в Советском Союзе в рассматриваемый период, будут преданы гласности, и на Западе будут гордиться тем, что львиная доля в их организации принадлежала западным политическим стратегам и соответствующим службам. Но на основании тех материалов, которые доступны уже сейчас, можно с большой степенью уверенности сказать: эти силы Запада подготовили беспрецедентную, крупномасштабную провокацию, которая проявилась в событиях 19—21 августа 1991 года. Цель этой провокации была вынудить тех людей в советской системе власти, которые были склонны остановить губительный для страны процесс преобразований, к такому открытому выступлению, которое дало бы возможность легко разгромить их и скомпрометировать в глазах мирового общественного мнения, установив на этой основе политический режим, который довёл бы разгром страны до конца.
Горбачёв хотел «навести порядок в стране», но без своего непосредственного участия, чужими руками. Это тоже в его характере — сваливать «грязную» работу на других, а самому выглядеть чистеньким. Таким путём он в самый ответственный момент для намеченного переворота уехал якобы на отдых в Форос и инсценировал потом якобы насильственную изоляцию, арест. Что это за арест, если он свободно звонил по телефону разным лицам в Москве и даже разговаривал с американским президентом Бушем! Если имел охрану более 700 человек и вся она потом показала, что Горбачёву никто не препятствовал покинуть Форос! Если к нему летали советоваться сами «путчисты»! Если он преспокойно попивал лёгкое вино и смотрел эротический фильм, когда надо было что-то делать, раз ты арестован! Никакой изоляции на самом деле не было. Была просто тактика двурушника и предателя: при любом исходе «путча» явиться в Москву в ореоле политической непорочности. Расчёт оказался ошибочным.
В Москве в отсутствие Горбачёва образовался Государственный Комитет по Чрезвычайному Положению (сокращённо ГКЧП). В него вошли вице-президент СССР, премьер-министр, председатель КГБ, министр внутренних дел, министр обороны, первый заместитель председателя Совета Обороны. «Путчистами» были люди, занимавшие высокие посты в центральной власти СССР. Запомните это: центральной власти!
Согласно указу вице-президента Янаева, он, Янаев, приступил к исполнению обязанностей президента СССР в связи с тем, что Горбачёв по состоянию здоровья не мог эти обязанности исполнять. Янаев сделал это на основании статьи 127.7 Конституции СССР. Члены ГКЧП заявили, что над страной нависла смертельная опасность, что перестройка зашла в тупик и необходимы чрезвычайные меры по выводу государства и общества из кризиса.
Членов ГКЧП обвинили в том, что их действия якобы были неконституционными. Так ли это было на самом деле? Я утверждаю, что сам подход к событию с юридическими мерками лишён смысла. Если бы переворот удался, то нашлось бы более чем достаточно оснований, чтобы признать его конституционным и нашлось бы достаточное число экспертов, которые привели бы убедительные аргументы в пользу этого. Но переворот сорвался, и доминирующие в стране и в мире силы оценили его как неконституционный, найдя для этого подходящие (с точки зрения обмана общественного мнения) аргументы. Но, повторяю, как то, так и другое бессмысленно именно юридически. Если встать на позицию оценки событий как конституционных или неконституционных, то с полным основанием вообще все действия горбачевской клики можно оценить как неконституционные. Я уж не говорю о действиях клики Ельцина, неконституционный характер которых признавали даже его сообщники. Вообще вся эпоха, начавшаяся в 1985 году, означала полное игнорирование всякой законности и превращение в некую законность того, что делалось по произволу правящих клик.
Если смотреть на событие как на нечто серьёзное, а не как на имитацию переворота и заранее спланированную провокацию, то поведение «путчистов» выглядит как серия непростительных ошибок. Никто, кроме Горбачёва, не был отстранён от власти. Как выяснилось впоследствии, Горбачёв был свободен и мог общаться с внешним миром. Он был заранее в курсе того, что должно было превзойти, и как политический прохвост собирался так или иначе извлечь для себя пользу из любого исхода попытки переворота.
Никто не был арестован. «Путчисты» — не младенцы, они должны были понимать, на что шли. Если их намерения были действительно серьёзны, они первым делом должны были бы арестовать всех активных «демократов», и в первую очередь Ельцина. Они должны были понимать, что в стране фактически шла война на разгром всего советского, и действовать методами, адекватными этой реальности. Но они этого испугались. Они даже не решились признать истину во всей её беспощадности. Они сами принадлежали к реформаторам, сами были повинны в том состоянии, до которого довели страну. Желание выйти из переворота чистенькими, боязнь решительных действий, боязнь осуждения со стороны Запада имели следствием то, что «путчисты» не выполнили основное условие переворота — отстранение от активной деятельности своих противников и изоляция их. Это стало главной причиной срыва переворота.
Янаев заявил, что советское руководство и дальше будет следовать курсом, который в 1985 году определило горбачевское руководство. Это была вторая непростительная ошибка «путчистов». Надо было категорически осудить горбачевский курс как стратегически ошибочный, губительный для страны и фактически преступный, предательский. От них этого ждали миллионы людей, которые их поддержали бы. Приученное к покорности по отношению к распоряжениям высших властей население сочло бы это как новую установку и в течение кратчайшего времени встало бы на путь восстановления доперестроечного образа жизни. Но «путчисты» не решились на такой шаг, а их противники всё равно приписали им намерения реставрировать «сталинистский» режим и расправиться с «демократией».
По решению ГКЧП в переворот пытались вовлечь вооружённые силы. В советской истории уже был такой случай, когда в 1953 году убрали Берию. Тогда в Москву были введены части тех же элитарных дивизий, которые теперь, почти сорок лет спустя, были введены в Москву по приказу ГКЧП. Члены ГКЧП, отдавая приказ о введении их в Москву, поразительным образом не учли тех перемен, которые произошли в стране за годы перестройки. Хотели они этого или нет, они сыграли на руку тем, против кого намеревались бороться. Они фактически сыграли роль провокаторов. Если их и стоило судить, то прежде всего зэ некомпетентность и нерешительность. Распорядившись вооружёнными силами таким образом, они в огромной степени усилили деморализацию армии, сделав первый шаг в превращении её в силу подавления своего собственного народа.
Радикальные силы («демократы») во главе с Ельциным умело использовали конституционную демагогию, в рамках которой ещё держались члены ГКЧП, и захватили роль защитников конституционного порядка и демократии, что усилило симпатии к ним мирового общественного мнения. Они с поразительной быстротой мобилизовали ту часть населения, которая поддерживала их. Зная убогий интеллектуальный уровень самого Ельцина и его сообщников, зная организаторскую бездарность этих политиков-дилетантов, я нисколько не сомневаюсь в том, что к этой операции был приложен более высокий интеллект, организаторские способности и опыт, чем те, какими располагало советское общество.
Большинство населения страны, втайне сочувствовавшее «путчистам» и надеявшееся, что кошмар перестройки наконец-то кончится, осталось пассивным. К тому же оно, одураченное пропагандой реформаторов и радикалов в течение предыдущих шести лет, впало в состояние полной растерянности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Внук удручён. Все его прозападные симпатии испарились как не бывало. Усиленно занимается. Что-то задумал, а что — не говорит.
Будни
Сын с семьёй переехал в мою квартиру и с головой окунулся в бизнес. Все время в разъездах. Я его почти не вижу. Похоже, что пьёт. Сноха выматывается на работе и в домашних хлопотах. Внук кончает школу. Что у него на уме, не знаю. Хотя мы ютимся в тесной квартирке, семейной жизни фактически нет. Я живу самостоятельно, как в студенческие годы.
Сноха устроилась на работу в какую-то фирму. Не по профессии, конечно. Специальная школа, институт, аспирантура, способности, усердный труд, блестящее образование — все это теперь ни к чему. Миром овладевают люди другого типа. Дело серьёзнее, оказывается, чем просто перелом в русской истории. Это — мировой эволюционный перелом, захвативший нас в самой сильной степени.
Читаю и обдумываю «Русский коммунизм».
Русский коммунизм
«Путч» и путч. В Москве 19—21 августа 1991 года была предпринята попытка государственного переворота. Когда она началась, средства массовой информации немедленно окрестили его как путч. Слово «путч» в сознании людей вызывает вполне определённую картину: кучка заговорщиков, используя вооружённые силы, устраняет законное правительство и захватывает власть в свои руки. В данном случае ничего подобного на самом деле не было. Было нечто иное, что не укладывается в рамки привычных пропагандистских и журналистских штампов. Слово «путч» было пущено в оборот не приверженцами беспристрастной истины, а участниками одной из политических сил, кровно заинтересованных в дискредитации тех, кто рискнул пойти на переворот.
С самого начала своей деятельности горбачевская клика проявила половинчатость, непоследовательность и нерешительность в проведении провозглашённых реформ в жизнь. Это было обусловлено не столько личными качествами Горбачёва, сколько свойствами реформируемого общества, возможностями власти и характером предпринимаемых преобразований. В силу этих условий лишь разрушительная часть перестройки могла быть успешной. Что же касается её позитивных намерений, они не могли удаться при любых реформаторах. Сначала виновников этого видели в консерваторах. Но вот консерваторов сбросили с высот власти, а также и на более низких уровнях. Никаких помех для успеха преобразований вроде бы не стало. А успехов всё равно не было. Естественно, теперь виновных стали искать среди тех, кто оказался на правом фланге правящих сил, — среди умеренных реформаторов, возглавлявшихся Горбачёвым. Наметившееся с самого начала различие умеренных и радикальных реформаторов теперь должно было по законам политической борьбы за власть дойти до их раскола и противопоставления как новых консерваторов и последовательных реформаторов. Так это и случилось. Лидер радикалов Б. Ельцин и ряд других радикалов, занимавших высокие посты, вышли из КПСС. Ельцин сделал это в духе современной склонности к мировым сенсациям, т.е. демонстративно на XVIII съезде КПСС.
Поскольку консерваторы стушевались, главным объектом нападок со стороны радикалов стали горбачевцы и особенно сам Горбачёв. Он становился самой ненавистной фигурой в стране. Став президентом Российской Федерации, Ельцин вообще сделал основой всего движения радикалов (демократов) борьбу против центрального правительства и борьбу за свержение Горбачёва, дабы самому занять его место лидера перестройки. Борьба за личную власть на высотах власти затмила собою проблемы, из-за которых вроде бы затевалась перестройка.
В конце 90-го года Горбачёв понял, что сможет удержаться у власти только в том случае, если создаст противовес силам демократии — свою «команду». Он и создал такую команду для «наведения порядка», т.е. будущих «путчистов». В начале 91-го года уже созрело намерение переворота. Но по ряду причин переворот был отложен.
Пленум ЦК КПСС, состоявшийся 24—25 апреля 1991 года, обнажил ту расстановку политических сил в стране, какая тут имела место с самого начала перестройки: консерваторы, радикалы и центристы. Горбачёв определил свою позицию как центристскую, назвав позицию консерваторов правым авантюризмом, а позицию радикалов — левым авантюризмом. Очевидно, школа комсомольского активиста в сталинские годы и партийного функционера в брежневские годы не прошла даром!
Пленум констатировал факт катастрофического состояния страны и признал, что причины его кроются не только в наследии прошлого, но и в «просчётах» политики перестройки. Хотя пленум подтвердил приверженность партии перестройке как курсу на обновление общества, было очевидно, что в стране наметилась сильная тенденция к контрперестройке. Это не ускользнуло и от внимания западных дирижёров советской перестройки и вызвало тревогу. Горбачёв в телефонном разговоре с президентом США Бушем заверил его в твёрдости своего намерения продолжать прежний курс. Заверил, как в своё время заверял партию и правительство, преданно служить делу коммунизма. Но это уже не могло ввести в заблуждение его западных хозяев.
Со временем, я уверен, все материалы, касающиеся событий в Советском Союзе в рассматриваемый период, будут преданы гласности, и на Западе будут гордиться тем, что львиная доля в их организации принадлежала западным политическим стратегам и соответствующим службам. Но на основании тех материалов, которые доступны уже сейчас, можно с большой степенью уверенности сказать: эти силы Запада подготовили беспрецедентную, крупномасштабную провокацию, которая проявилась в событиях 19—21 августа 1991 года. Цель этой провокации была вынудить тех людей в советской системе власти, которые были склонны остановить губительный для страны процесс преобразований, к такому открытому выступлению, которое дало бы возможность легко разгромить их и скомпрометировать в глазах мирового общественного мнения, установив на этой основе политический режим, который довёл бы разгром страны до конца.
Горбачёв хотел «навести порядок в стране», но без своего непосредственного участия, чужими руками. Это тоже в его характере — сваливать «грязную» работу на других, а самому выглядеть чистеньким. Таким путём он в самый ответственный момент для намеченного переворота уехал якобы на отдых в Форос и инсценировал потом якобы насильственную изоляцию, арест. Что это за арест, если он свободно звонил по телефону разным лицам в Москве и даже разговаривал с американским президентом Бушем! Если имел охрану более 700 человек и вся она потом показала, что Горбачёву никто не препятствовал покинуть Форос! Если к нему летали советоваться сами «путчисты»! Если он преспокойно попивал лёгкое вино и смотрел эротический фильм, когда надо было что-то делать, раз ты арестован! Никакой изоляции на самом деле не было. Была просто тактика двурушника и предателя: при любом исходе «путча» явиться в Москву в ореоле политической непорочности. Расчёт оказался ошибочным.
В Москве в отсутствие Горбачёва образовался Государственный Комитет по Чрезвычайному Положению (сокращённо ГКЧП). В него вошли вице-президент СССР, премьер-министр, председатель КГБ, министр внутренних дел, министр обороны, первый заместитель председателя Совета Обороны. «Путчистами» были люди, занимавшие высокие посты в центральной власти СССР. Запомните это: центральной власти!
Согласно указу вице-президента Янаева, он, Янаев, приступил к исполнению обязанностей президента СССР в связи с тем, что Горбачёв по состоянию здоровья не мог эти обязанности исполнять. Янаев сделал это на основании статьи 127.7 Конституции СССР. Члены ГКЧП заявили, что над страной нависла смертельная опасность, что перестройка зашла в тупик и необходимы чрезвычайные меры по выводу государства и общества из кризиса.
Членов ГКЧП обвинили в том, что их действия якобы были неконституционными. Так ли это было на самом деле? Я утверждаю, что сам подход к событию с юридическими мерками лишён смысла. Если бы переворот удался, то нашлось бы более чем достаточно оснований, чтобы признать его конституционным и нашлось бы достаточное число экспертов, которые привели бы убедительные аргументы в пользу этого. Но переворот сорвался, и доминирующие в стране и в мире силы оценили его как неконституционный, найдя для этого подходящие (с точки зрения обмана общественного мнения) аргументы. Но, повторяю, как то, так и другое бессмысленно именно юридически. Если встать на позицию оценки событий как конституционных или неконституционных, то с полным основанием вообще все действия горбачевской клики можно оценить как неконституционные. Я уж не говорю о действиях клики Ельцина, неконституционный характер которых признавали даже его сообщники. Вообще вся эпоха, начавшаяся в 1985 году, означала полное игнорирование всякой законности и превращение в некую законность того, что делалось по произволу правящих клик.
Если смотреть на событие как на нечто серьёзное, а не как на имитацию переворота и заранее спланированную провокацию, то поведение «путчистов» выглядит как серия непростительных ошибок. Никто, кроме Горбачёва, не был отстранён от власти. Как выяснилось впоследствии, Горбачёв был свободен и мог общаться с внешним миром. Он был заранее в курсе того, что должно было превзойти, и как политический прохвост собирался так или иначе извлечь для себя пользу из любого исхода попытки переворота.
Никто не был арестован. «Путчисты» — не младенцы, они должны были понимать, на что шли. Если их намерения были действительно серьёзны, они первым делом должны были бы арестовать всех активных «демократов», и в первую очередь Ельцина. Они должны были понимать, что в стране фактически шла война на разгром всего советского, и действовать методами, адекватными этой реальности. Но они этого испугались. Они даже не решились признать истину во всей её беспощадности. Они сами принадлежали к реформаторам, сами были повинны в том состоянии, до которого довели страну. Желание выйти из переворота чистенькими, боязнь решительных действий, боязнь осуждения со стороны Запада имели следствием то, что «путчисты» не выполнили основное условие переворота — отстранение от активной деятельности своих противников и изоляция их. Это стало главной причиной срыва переворота.
Янаев заявил, что советское руководство и дальше будет следовать курсом, который в 1985 году определило горбачевское руководство. Это была вторая непростительная ошибка «путчистов». Надо было категорически осудить горбачевский курс как стратегически ошибочный, губительный для страны и фактически преступный, предательский. От них этого ждали миллионы людей, которые их поддержали бы. Приученное к покорности по отношению к распоряжениям высших властей население сочло бы это как новую установку и в течение кратчайшего времени встало бы на путь восстановления доперестроечного образа жизни. Но «путчисты» не решились на такой шаг, а их противники всё равно приписали им намерения реставрировать «сталинистский» режим и расправиться с «демократией».
По решению ГКЧП в переворот пытались вовлечь вооружённые силы. В советской истории уже был такой случай, когда в 1953 году убрали Берию. Тогда в Москву были введены части тех же элитарных дивизий, которые теперь, почти сорок лет спустя, были введены в Москву по приказу ГКЧП. Члены ГКЧП, отдавая приказ о введении их в Москву, поразительным образом не учли тех перемен, которые произошли в стране за годы перестройки. Хотели они этого или нет, они сыграли на руку тем, против кого намеревались бороться. Они фактически сыграли роль провокаторов. Если их и стоило судить, то прежде всего зэ некомпетентность и нерешительность. Распорядившись вооружёнными силами таким образом, они в огромной степени усилили деморализацию армии, сделав первый шаг в превращении её в силу подавления своего собственного народа.
Радикальные силы («демократы») во главе с Ельциным умело использовали конституционную демагогию, в рамках которой ещё держались члены ГКЧП, и захватили роль защитников конституционного порядка и демократии, что усилило симпатии к ним мирового общественного мнения. Они с поразительной быстротой мобилизовали ту часть населения, которая поддерживала их. Зная убогий интеллектуальный уровень самого Ельцина и его сообщников, зная организаторскую бездарность этих политиков-дилетантов, я нисколько не сомневаюсь в том, что к этой операции был приложен более высокий интеллект, организаторские способности и опыт, чем те, какими располагало советское общество.
Большинство населения страны, втайне сочувствовавшее «путчистам» и надеявшееся, что кошмар перестройки наконец-то кончится, осталось пассивным. К тому же оно, одураченное пропагандой реформаторов и радикалов в течение предыдущих шести лет, впало в состояние полной растерянности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86