Коммунистическое общество без государства в такой же мере возможно, в какой возможен сложный и развитой биологический организм без центральной нервной системы. Государство при коммунизме не исчезает, а, наоборот, превосходит прошлые формы государства как по размерам, так и по роли в обществе. Оно тут превращается в сверхгосударство.
Впрочем, если «отмирание государства» интерпретировать не просто как исчезновение всякой системы власти и управления, а замену той её формы, какую считали государством в XIX веке и в начале XX века, новой формой, то возникновение коммунистического сверхгосударства можно истолковать как своего рода «отмирание» государства путём поглощения его сверхгосударством.
И тогда не так уж нелепо будет выглядеть утверждение советских идеологов об отмирании государства путём его укрепления.
Коммунистическое сверхгосударство превращается в своего рода сверхобщество, живущее за счёт общества, в которое оно погружено и которое оно обслуживает. Тут отношение меняется на противоположное. Тут не столько государство служит обществу, сколько общество становится ареной и материалом деятельности государства, сферой приложения его сил, средством удовлетворения его амбиций и потребностей. Государство тут становится монопольным субъектом истории. Его жизнь со всеми его официальными спектаклями навязывается обществу в качестве всеобщего жизненного спектакля, в котором прочим членам общества отводится роль исполнителей воли, почитателей и восторженных зрителей функционирования системы правителей и их слуг.
Коммунистическое государство выполняет функции, общие ему с государствами иного типа и специфически коммунистические. Общими функциями являются такие, как поддержание общественного порядка, отношения с другими странами, оборона страны, денежная система, средства коммуникации и другие. Специфической задачей коммунистического государства является обеспечение жизнедеятельности общества как органического целого. В этом обществе для каждого коллектива и каждого более значительного объединения коллективов должны быть определены его положение в стране, деловые функции, отношения с другими коллективами, внутреннее строение, доля в производимом продукте и в получаемом вознаграждении. Здесь государство присвоило себе все те функции, какие в западных странах выполняют частные предприниматели и их конторы, банки и всякого рода негосударственные механизмы самоорганизации.
В сферу внимания коммунистического сверхгосударства входят все аспекты жизни страны, включая политику, экономику, культуру, спорт, идеологию, быт и отдых людей, воспитание и образование детей. Если что-то выпадает из-под контроля сверхгосударства, то это происходит как отклонение от принципа тотальной подконтрольности, а не в силу добровольного отказа сверхгосударства от этого принципа.
Важнейшим проявлением рассмотренной фундаментальной функции государства является планирование и контроль за исполнением планов. Планирование деятельности всех частей общественного организма есть чисто коммунистическое средство сохранения единства общества, ограничения коммунальной стихии и хаоса, неизбежного без этого в большом скоплении людей. Планы определяют статус коллективов и их объединений в обществе в целом, а выполнение плана является основным показателем их деятельности.
Коммунистическому государству принадлежит также функция реформаторства и прогресса. Это обусловлено самим положением и ролью руководства. Руководство не просто захватывает эту функцию из каких-то эгоистических соображений, а вынуждается на это всей организацией жизни общества. Здесь все значительные преобразования осуществляются как решения свыше. Кроме того, руководство здесь выполняет функцию прогресса не из любви к прогрессу как таковому и не из желания облагодетельствовать массы граждан, а из соображений самосохранения и сохранения общества, в котором они занимают привилегированное положение. Ведь и короли стремились сохранить свои королевства не из любви к подданным, а из желания сохранить свою корону. Наконец, в коммунистическом обществе даже для сохранения данного состояния требуется производить какие-то улучшения во избежание деградации. Поэтому здесь борьба против тенденции к деградации принимает форму насильственных реформ сверху. При этом властям приходится преодолевать косность и инертность масс населения.
Я обращаю внимание читателя на то, что дело тут не просто в увеличении мощи государства сравнительно с обществами другого типа, а в качественно новой роли государства в организации и функционировании общественного организма. Тут все общество оказалось организованным по принципам организации государственности или применительно к ним. Крах государственности в Советском Союзе означал с необходимостью и автоматически крах всего общества, ибо никакого общества вне системы государственности тут вообще не существовало.
Партия. Стержень, основу и объединяющую силу коммунистического государства в том виде, как оно сложилось в Советском Союзе к концу сталинского периода, образовало то, что называли словом «партия». Это слово вводит в заблуждение. Во-первых, под именем «партия» смешивают различные социальные объекты, так что специфика КПСС пропадает. В частности, отождествляют КПСС с национал-социалистской партией Гитлера и фашистской партией Муссолини, хотя первая отличается от вторых по всем основным параметрам — по идеологии, по структуре, по месту в системе власти. Партия в коммунистической стране, стоящая у власти, не есть политическая партия в собственном смысле слова или по крайней мере в смысле политических партий Запада. Партия там есть добровольное объединение людей, не зависящее от социальной структуры общества. Члены партии объединяются независимо от того, в каких коллективах они работают. Должности партийных функционеров не являются должностями в государственном аппарате. Если партийные функционеры как-то попадают в государственные учреждения, то они там занимают должности, не совпадающие с их ролью в партии. Пришедшая к власти партия не становится элементом государственного устройства и социальной организации предприятий и учреждений. Партия же в коммунистической стране этим требованиям не удовлетворяет. Во-вторых, игнорируются различные исторические периоды в истории партии и различная роль партии в системе власти и в обществе в различные периоды. Одно дело — партия коммунистов до революции 1917 года, и другое дело — после революции. Дореволюционная партия была лишь одним из условий КПСС, а КПСС не была всего лишь дальнейшая эволюция дореволюционной партии. Это — качественно новое явление. Одно дело — КПСС в системе сталинской организации власти, и другое дело — КПСС в системе государственности послесталинского периода. В первом случае это орудие надпартийной власти Сталина, во втором — ядро и стержень государства. В-третьих, КПСС вырывается из связи с другими социальными явлениями, совместно с которыми она образует специфическое социальное целое, и рассматривается в отрыве от системы государственности, от социальной организации общества, его экономики и идеологии. Наконец, рассматривается лишь организация партии и её работа, тогда как характер человеческого материала, из которого она была построена, игнорируется совсем или рассматривается лишь как материал для обличения и дискредитации партии. А между тем тут имеет место взаимная зависимость. От характера организации зависит то, какой человеческий материал в неё отбирается. А от характера наличного человеческого материала зависит то, какой вид примет организация и как она будет функционировать. Нарушение имеющего тут силу закона адекватности материала и организации ведёт к ослаблению и кризису второй. Именно так и случилось с КПСС.
КПСС явилась результатом великого исторического творчества. Это качественно новое, ранее нигде и никогда не существовавшее явление не только в системе власти и управления обществом, но и во всей социальной организации огромных масс людей в единое целое. Она распадалась на множество автономных партийных организаций в первичных коллективах и практически независимый от них партийный аппарат. Первые суть элемент социальной организации населения, второй же есть часть государственного механизма. Вместе с тем она была единым целым социальным образованием, благодаря которому система управления обществом органически врастала в управляемое общество и вырастала из него.
Партийный аппарат. Партийный аппарат был частью системы государственности, причём частью особой. Во-первых, он был стержнем, остовом всей системы власти. Во-вторых, он был такой частью власти, которая управляла всей остальной властью, т.е. властью над самой властью, властью второго уровня. Вся система власти и управления обществом находилась под контролем партийного аппарата, являлась фактически продолжением и разветвлением его. В обратном направлении она так или иначе сходилась в партийном аппарате и отражалась в нём. Так что включение в Конституцию при Брежневе статьи о руководящей роли КПСС отражало фактическое строение коммунистического государства.
Партийный аппарат состоял из совокупности комитетов партии, начиная от низших (районных и на правах районных) и кончая высшим. Выражение «комитет партии» двусмысленно. Оно обозначает совокупность членов комитета, избранных на соответствующей партийной конференции. Эти члены комитета не образовывали комитет как особое учреждение. Большинство из них работало в каких-то других учреждениях. В качестве членов данного партийного комитета они функционировали только в периодических собраниях (пленумах) комитета. Лишь часть из них становилась постоянными сотрудниками данного партийного комитета как особого делового учреждения. Во втором смысле выражение «партийный комитет» обозначало такое постоянно действовавшее учреждение (деловую клеточку), в котором работали не только упомянутые члены комитета в первом смысле, но и лица, таковыми не являющиеся. Более того, большинство сотрудников партийного комитета как учреждения не являлось членами комитета в первом смысле.
Совокупность партийных комитетов в первом смысле (т.е. периодически выбираемых и переизбираемых партийных органов) образовывала своего рода законодательный аспект власти, а совокупность комитетов во втором смысле — исполнительный. Имела место иерархия комитетов с отношением начальствования и подчинения. Несколько комитетов объединялись в целое путём создания комитета более высокого уровня, которому они подчинялись. Хотя между этими комитетами имели место отношения координации и внеаппаратные отношения их членов, главными являлись отношения субординации с вышестоящими и нижестоящими комитетами.
Выборы делегатов на партийные конференции и съезды, а также выборы партийных органов на них могли быть прямыми и многоступенчатыми, открытыми и тайными, из нескольких кандидатов, индивидуальными или по списку и т.п. Но это нисколько не меняло сути организации партийного аппарата по принципу сверху вниз с точки зрения его формирования и работы. Процедуры, идущие снизу вверх, лишь формально узаконивали власть сверху. В высших инстанциях заранее намечали кандидатов в делегаты и на ответственные посты в аппарате, а партийным организациям и собраниям делегатов предлагалось узаконить это путём формального избрания. Высший орган аппарата самовоспроизводился путём сохранения и преемственности фактически правившего ядра из высших руководителей партии.
Профессиональные партийные работники (работники партийного аппарата) отбирались из активистов первичных партийных организаций (парторгов, членов и секретарей партбюро), из активистов и функционеров других организаций (советов, профсоюзов, комсомола), из начальников внепартийной части системы управления, из деятелей науки и культуры. Отбираемые лица, как правило, имели образование, включая институты и университеты. Многие затем учились в партийных школах. Отбор производился тщательный — это была святая святых воспроизводства системы власти. Отбор производился многими ответственными лицами и учреждениями и по многим параметрам. Именно поэтому отбирался самый средний и заурядный человеческий материал, так что партийный аппарат оказывался средоточием вопиющей серости и посредственности.
Основная масса работников партийного аппарата выходила из средних, причём — наименее интеллектуальных и наименее творческих слоёв населения. Дети представителей высших и творческих слоёв предпочитали более интересную и менее обременительную работу. А для работы в аппарате (а тут приходится действительно работать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Впрочем, если «отмирание государства» интерпретировать не просто как исчезновение всякой системы власти и управления, а замену той её формы, какую считали государством в XIX веке и в начале XX века, новой формой, то возникновение коммунистического сверхгосударства можно истолковать как своего рода «отмирание» государства путём поглощения его сверхгосударством.
И тогда не так уж нелепо будет выглядеть утверждение советских идеологов об отмирании государства путём его укрепления.
Коммунистическое сверхгосударство превращается в своего рода сверхобщество, живущее за счёт общества, в которое оно погружено и которое оно обслуживает. Тут отношение меняется на противоположное. Тут не столько государство служит обществу, сколько общество становится ареной и материалом деятельности государства, сферой приложения его сил, средством удовлетворения его амбиций и потребностей. Государство тут становится монопольным субъектом истории. Его жизнь со всеми его официальными спектаклями навязывается обществу в качестве всеобщего жизненного спектакля, в котором прочим членам общества отводится роль исполнителей воли, почитателей и восторженных зрителей функционирования системы правителей и их слуг.
Коммунистическое государство выполняет функции, общие ему с государствами иного типа и специфически коммунистические. Общими функциями являются такие, как поддержание общественного порядка, отношения с другими странами, оборона страны, денежная система, средства коммуникации и другие. Специфической задачей коммунистического государства является обеспечение жизнедеятельности общества как органического целого. В этом обществе для каждого коллектива и каждого более значительного объединения коллективов должны быть определены его положение в стране, деловые функции, отношения с другими коллективами, внутреннее строение, доля в производимом продукте и в получаемом вознаграждении. Здесь государство присвоило себе все те функции, какие в западных странах выполняют частные предприниматели и их конторы, банки и всякого рода негосударственные механизмы самоорганизации.
В сферу внимания коммунистического сверхгосударства входят все аспекты жизни страны, включая политику, экономику, культуру, спорт, идеологию, быт и отдых людей, воспитание и образование детей. Если что-то выпадает из-под контроля сверхгосударства, то это происходит как отклонение от принципа тотальной подконтрольности, а не в силу добровольного отказа сверхгосударства от этого принципа.
Важнейшим проявлением рассмотренной фундаментальной функции государства является планирование и контроль за исполнением планов. Планирование деятельности всех частей общественного организма есть чисто коммунистическое средство сохранения единства общества, ограничения коммунальной стихии и хаоса, неизбежного без этого в большом скоплении людей. Планы определяют статус коллективов и их объединений в обществе в целом, а выполнение плана является основным показателем их деятельности.
Коммунистическому государству принадлежит также функция реформаторства и прогресса. Это обусловлено самим положением и ролью руководства. Руководство не просто захватывает эту функцию из каких-то эгоистических соображений, а вынуждается на это всей организацией жизни общества. Здесь все значительные преобразования осуществляются как решения свыше. Кроме того, руководство здесь выполняет функцию прогресса не из любви к прогрессу как таковому и не из желания облагодетельствовать массы граждан, а из соображений самосохранения и сохранения общества, в котором они занимают привилегированное положение. Ведь и короли стремились сохранить свои королевства не из любви к подданным, а из желания сохранить свою корону. Наконец, в коммунистическом обществе даже для сохранения данного состояния требуется производить какие-то улучшения во избежание деградации. Поэтому здесь борьба против тенденции к деградации принимает форму насильственных реформ сверху. При этом властям приходится преодолевать косность и инертность масс населения.
Я обращаю внимание читателя на то, что дело тут не просто в увеличении мощи государства сравнительно с обществами другого типа, а в качественно новой роли государства в организации и функционировании общественного организма. Тут все общество оказалось организованным по принципам организации государственности или применительно к ним. Крах государственности в Советском Союзе означал с необходимостью и автоматически крах всего общества, ибо никакого общества вне системы государственности тут вообще не существовало.
Партия. Стержень, основу и объединяющую силу коммунистического государства в том виде, как оно сложилось в Советском Союзе к концу сталинского периода, образовало то, что называли словом «партия». Это слово вводит в заблуждение. Во-первых, под именем «партия» смешивают различные социальные объекты, так что специфика КПСС пропадает. В частности, отождествляют КПСС с национал-социалистской партией Гитлера и фашистской партией Муссолини, хотя первая отличается от вторых по всем основным параметрам — по идеологии, по структуре, по месту в системе власти. Партия в коммунистической стране, стоящая у власти, не есть политическая партия в собственном смысле слова или по крайней мере в смысле политических партий Запада. Партия там есть добровольное объединение людей, не зависящее от социальной структуры общества. Члены партии объединяются независимо от того, в каких коллективах они работают. Должности партийных функционеров не являются должностями в государственном аппарате. Если партийные функционеры как-то попадают в государственные учреждения, то они там занимают должности, не совпадающие с их ролью в партии. Пришедшая к власти партия не становится элементом государственного устройства и социальной организации предприятий и учреждений. Партия же в коммунистической стране этим требованиям не удовлетворяет. Во-вторых, игнорируются различные исторические периоды в истории партии и различная роль партии в системе власти и в обществе в различные периоды. Одно дело — партия коммунистов до революции 1917 года, и другое дело — после революции. Дореволюционная партия была лишь одним из условий КПСС, а КПСС не была всего лишь дальнейшая эволюция дореволюционной партии. Это — качественно новое явление. Одно дело — КПСС в системе сталинской организации власти, и другое дело — КПСС в системе государственности послесталинского периода. В первом случае это орудие надпартийной власти Сталина, во втором — ядро и стержень государства. В-третьих, КПСС вырывается из связи с другими социальными явлениями, совместно с которыми она образует специфическое социальное целое, и рассматривается в отрыве от системы государственности, от социальной организации общества, его экономики и идеологии. Наконец, рассматривается лишь организация партии и её работа, тогда как характер человеческого материала, из которого она была построена, игнорируется совсем или рассматривается лишь как материал для обличения и дискредитации партии. А между тем тут имеет место взаимная зависимость. От характера организации зависит то, какой человеческий материал в неё отбирается. А от характера наличного человеческого материала зависит то, какой вид примет организация и как она будет функционировать. Нарушение имеющего тут силу закона адекватности материала и организации ведёт к ослаблению и кризису второй. Именно так и случилось с КПСС.
КПСС явилась результатом великого исторического творчества. Это качественно новое, ранее нигде и никогда не существовавшее явление не только в системе власти и управления обществом, но и во всей социальной организации огромных масс людей в единое целое. Она распадалась на множество автономных партийных организаций в первичных коллективах и практически независимый от них партийный аппарат. Первые суть элемент социальной организации населения, второй же есть часть государственного механизма. Вместе с тем она была единым целым социальным образованием, благодаря которому система управления обществом органически врастала в управляемое общество и вырастала из него.
Партийный аппарат. Партийный аппарат был частью системы государственности, причём частью особой. Во-первых, он был стержнем, остовом всей системы власти. Во-вторых, он был такой частью власти, которая управляла всей остальной властью, т.е. властью над самой властью, властью второго уровня. Вся система власти и управления обществом находилась под контролем партийного аппарата, являлась фактически продолжением и разветвлением его. В обратном направлении она так или иначе сходилась в партийном аппарате и отражалась в нём. Так что включение в Конституцию при Брежневе статьи о руководящей роли КПСС отражало фактическое строение коммунистического государства.
Партийный аппарат состоял из совокупности комитетов партии, начиная от низших (районных и на правах районных) и кончая высшим. Выражение «комитет партии» двусмысленно. Оно обозначает совокупность членов комитета, избранных на соответствующей партийной конференции. Эти члены комитета не образовывали комитет как особое учреждение. Большинство из них работало в каких-то других учреждениях. В качестве членов данного партийного комитета они функционировали только в периодических собраниях (пленумах) комитета. Лишь часть из них становилась постоянными сотрудниками данного партийного комитета как особого делового учреждения. Во втором смысле выражение «партийный комитет» обозначало такое постоянно действовавшее учреждение (деловую клеточку), в котором работали не только упомянутые члены комитета в первом смысле, но и лица, таковыми не являющиеся. Более того, большинство сотрудников партийного комитета как учреждения не являлось членами комитета в первом смысле.
Совокупность партийных комитетов в первом смысле (т.е. периодически выбираемых и переизбираемых партийных органов) образовывала своего рода законодательный аспект власти, а совокупность комитетов во втором смысле — исполнительный. Имела место иерархия комитетов с отношением начальствования и подчинения. Несколько комитетов объединялись в целое путём создания комитета более высокого уровня, которому они подчинялись. Хотя между этими комитетами имели место отношения координации и внеаппаратные отношения их членов, главными являлись отношения субординации с вышестоящими и нижестоящими комитетами.
Выборы делегатов на партийные конференции и съезды, а также выборы партийных органов на них могли быть прямыми и многоступенчатыми, открытыми и тайными, из нескольких кандидатов, индивидуальными или по списку и т.п. Но это нисколько не меняло сути организации партийного аппарата по принципу сверху вниз с точки зрения его формирования и работы. Процедуры, идущие снизу вверх, лишь формально узаконивали власть сверху. В высших инстанциях заранее намечали кандидатов в делегаты и на ответственные посты в аппарате, а партийным организациям и собраниям делегатов предлагалось узаконить это путём формального избрания. Высший орган аппарата самовоспроизводился путём сохранения и преемственности фактически правившего ядра из высших руководителей партии.
Профессиональные партийные работники (работники партийного аппарата) отбирались из активистов первичных партийных организаций (парторгов, членов и секретарей партбюро), из активистов и функционеров других организаций (советов, профсоюзов, комсомола), из начальников внепартийной части системы управления, из деятелей науки и культуры. Отбираемые лица, как правило, имели образование, включая институты и университеты. Многие затем учились в партийных школах. Отбор производился тщательный — это была святая святых воспроизводства системы власти. Отбор производился многими ответственными лицами и учреждениями и по многим параметрам. Именно поэтому отбирался самый средний и заурядный человеческий материал, так что партийный аппарат оказывался средоточием вопиющей серости и посредственности.
Основная масса работников партийного аппарата выходила из средних, причём — наименее интеллектуальных и наименее творческих слоёв населения. Дети представителей высших и творческих слоёв предпочитали более интересную и менее обременительную работу. А для работы в аппарате (а тут приходится действительно работать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86