восстановить советский коммунизм.
— А без него?
— Перечислите, что нужно для восстановления фактического единства страны, обеспечения внутреннего порядка, обеспечения защиты граждан, создания обороны, удовлетворения минимальных потребностей населения, организации работы транспорта, системы образования, медицинского обслуживания и т.д. и т.п. Посчитайте, во сколько это обойдётся!
— Специалисты считают, сто пятьдесят миллиардов долларов достаточно.
— Эти специалисты кретины или подлецы. Помножьте как минимум на десять. Плюс время. Плюс оздоровление морального, идейного и психического состояния населения. А вывод делайте сами.
— Вывод очевиден.
— Вы видите в стране достаточно большое число самоотверженных и убеждённых людей, способных мобилизовать и возглавить десятки миллионов россиян на исторический подвиг такого масштаба?
— Нет. Пока нет. Но они могут появиться! Ведь было же такое в нашей истории однажды!
— Такое бывает раз в истории.
— Пусть, могут появиться вновь.
— Когда? Для этого нужно время. Десятилетия, а скорее всего столетия. А есть ли такое время у нас?
— Как вы живёте с такими мыслями?
— А вы со своими?
Отчаяние
По телевидению почти каждый день передачи, изображающие «зверства» большевиков. В газетах и журналах потоком идут аналогичные статьи. И делают это в основном люди, не пережившие никаких «зверств» советского периода, а многие процветавшие в те годы. Я раньше не одобрял, например, уничтожение царской семьи. Видя нынешние спекуляции на эту тему, я теперь на сто процентов одобряю эту «расправу» большевиков. Я считаю её не просто справедливой, а сверхсправедливой. Это — священная месть за все то зло, какое причинила людям романовская монархия. Я готов простить советской власти все репрессии за одно только уничтожение монархии и классов помещиков и капиталистов.
Все средства массовой информации заполонены православной религией. Попы лезут во все сферы жизни. Без них не обходится ни одно общественное мероприятие. Они заполонили телевидение. Попы, несущие средневековое мракобесие по телевидению, — можно ли назвать больший анахронизм, чем этот?! Такого насилия религиозной идеологии, как сейчас, не было даже в прошлом России. Раньше я не одобрял действия советской власти в отношении религии и церкви. Теперь я считаю одним из самых великих достижений советского периода именно эти действия и их результат — превращение России в атеистическое общество.
— Жаль, что попов в советское время не добили, — сказал я Защитнику, когда мы проходили мимо церкви во время какого-то богослужения.
— Если бы и добили, их сейчас изобрели бы заново, — сказал он. — Страшно видеть это и ощущать своё бессилие. Наши реформаторы не отдают отчёта себе в том, что именно православная церковь является важнейшей гарантией исторической гибели России как феномена русского.
— А может быть, они поощряют православие именно потому, что понимают это?
— Возможно, так. Но от этого ещё хуже становится на душе.
— Сейчас, оглядываясь назад, в прошлое, я начинаю понимать, что все ограничительные меры тех лет были правильными. «Железный занавес», ограничения на поездки на Запад, глушение западных радиостанций, преследования попов, преследования тунеядцев, гомосексуалистов. И все такое прочее. Знаете, что меня сейчас удивляет? Почему-то все такие меры не доводились до конца, оставались половинчатыми. Почему?
— Причин тому, я думаю, было много. Уверенность в том, что наш строй незыблем. Недооценка тлетворного влияния Запада. Расслоение населения, образование привилегированных слоёв, которые были заинтересованы в послаблениях. И многое другое.
— Ваше замечание о расслоении населения существенно. Я обратил внимание на то, что все ослабления режима осуществлялись не под давлением протестов снизу, а по инициативе сверху. Ведь и десталинизация осуществлялась как решение высшего руководства страны.
— Верное наблюдение. И контрреволюция у нас осуществлялась по инициативе высшего руководства. А снизу никакого сопротивления не было. Народ доверял высшей власти и просто проглядел контрреволюцию.
— Страшно осознавать, что уроки случившегося лишены смысла.
— Люди догадываются об этом и стараются не извлекать их.
— Значит, историческая апатия неизбежна.
— Больше, чем апатия. Отчаяние.
— Значит, остаётся погибать?
— Кому погибать, кому процветать. Русский народ как целое погибает. Он смертельно ранен. Никакого возрождения не будет. Мёртвые воскресают только в религиозных сказках.
— Многие думают и говорят, что выживем. Мол, в прошлом бывало похуже, да выкарабкивались.
— Из того, что выкарабкивались в прошлом, не следует, что выкарабкаемся теперь. К тому же хуже, чем сейчас, в прошлом не бывало. Большинство русских брошены на произвол судьбы. И сделано это умышленно. На их место приходят представители других народов. Территория России будет заселена. И может быть, кто-то будет жить на ней неплохо. Но это будет не русский народ.
Зримые черты западнизма
— Не знаю, плакать или смеяться, — говорит Сын. — Если у нас капитализм, то коммунистический. Если коммунизм — капиталистический.
— По теории Критика, — говорю я, — гибрид коммунизма и западнизма. По теории западных теоретиков — конвергенция коммунизма и капитализма.
— Я не социолог. Гибрид или конвергенция — не все ли равно. У нас, русских, все получается не по теории. Что бы мы ни строили, у нас все получается по-русски, а не по социальным законам. Мы имеем прибыль, неся убытки. Выгадываем от потерь. Теоретически нас уже не должно быть, а мы ещё существуем.
— Значит, теория неверна. Читай Критика! С точки зрения его теории, все происходит закономерно. И в западнизме есть черты коммунизма, и в коммунизме есть черты западнизма. И конвергенция произошла и гибридизация. Все вместе. Получилась русская социальная дворняжка.
— Волки, питающиеся сеном, и бараны, питающиеся мясом? Стадо баранов, живущее по законам волчьей стаи, или волчья стая — по законам стада баранов? Нет, отец, тут что-то не так. А в чём дело, я пока не понимаю. Нужны другие аналогии и образы. У нас скорее гибрид сумасшедшего дома и лагеря строгого режима. И борделя.
— По теории Критика, западнизация, колониальная демократия, глобализация. Короче говоря, что случилось?
— Фирма обанкротилась. Мы получили солидный кредит. Как и от кого — не знаю. Осуществляем полную реорганизацию производства. Получаем новейшую американскую технологию.
— И что теперь будете производить?
— Производить?! Ты, старик, отстал на целую эпоху! Не производить… «Про» отбрось… Изводить! Переделываем межконтинентальные ракеты на сувенирные самовары. Как писал твой Критик, перековываем мочу на рыло.
— А где добываете ракеты?
— На свалке. И нам хорошо платят за то, что мы их забираем.
— А куда сбываете самовары?
— Во все концы планеты. Даже в Гренландию и Антарктиду. Одним словом, в США. И нам за это тоже хорошо платят.
— Так в чём проблема?
— Кое-кого арестовали. Обещают ещё.
— Мораль?..
— Бросать это выгодное про… тьфу!.. изводство и начинать свой бизнес. Другого выхода нет.
Новые русские
Что такое «новые русские», я , конечно, знал. О них гудели и гудят без передыха все средства массовой информации России и Запада. О них рассказываются сенсационные истории, сочиняются фильмы и пьесы, рассказываются анекдоты. Самые богатые из них входят в число богатейших людей планеты. Четыре самых богатых владеют деньгами, превышающими весь государственный бюджет России. А вообще их много. Об этом говорит хотя бы такой красноречивый факт. Согласно газетным сообщениям (причём официально признаваемым!), новые русские имеют более миллиона личных охранников. Никогда в истории человечества ни один богатый класс не имел такой личной охраны. Новые русские образуют самый мощный с экономической точки зрения класс российского общества. Но этот класс не является классом производительным. Это грабительский класс, паразитический. Он имеет своих представителей в высшей власти или подкупает представителей власти почти открыто и безнаказанно во всех звеньях власти. Это класс специфически российский, класс сверхгосударственный и сверхэкономический. Это новая система власти и управления обществом, распоряжающаяся официальными компонентами его социальной организации по своему усмотрению. Это власть мафиозная, не признающая никаких юридических и моральных ограничений.
Но личных контактов с «новыми русскими» у меня до сих пор не было. Однажды один из совладельцев банка, в котором устроился Защитник, попросил его порекомендовать какого-либо академика (он так и сказал: академика) для того, чтобы поднатаскать его распутного сына-студента к экзамену по математике. Защитник вспомнил обо мне. И вот я получил возможность подработать в качестве репетитора сына одного из богатейших «новых русских», т.е. одного из тех, кто ограбил народное достояние, созданное ценой огромных жертв и усилий народа в течение семидесяти лет советской истории. Такое мне раньше не могло даже присниться в кошмарном сне. А теперь я счёл это за благо, так как за один урок я получаю половину месячной зарплаты профессора. Это плата за моё соучастие в предательстве и за унижение.
Мой ученик — студент нового экономического института. Платного. Папаша хочет, чтобы его абсолютно бездарный сын стал предпринимателем мирового (как он говорит) класса. А для этого он должен хоть чему-нибудь выучиться на мировом уровне (опять-таки его слова). Папаша считает, будто в советских институтах ничему хорошему не учили, занимались только тем, что долбили марксизм-ленинизм. А «мировой уровень», который стал якобы достижим только теперь, предполагает применение математических методов в экономических расчётах. И в новом институте ввели математику. Растрезвонили об этом во всех средствах массовой информации, причём так, как будто в советский период математика в экономике была запрещена, будто в экономике господствовал командно-административный метод субъективного произвола «партийной номенклатуры».
Мой ученик учит (вернее, делает вид, будто учит) математику лишь постольку, поскольку отец пригрозил в противном случае сократить деньги «на карманные расходы» (а это раз в десять больше зарплаты профессора математики!) и не подарить «мерседес» к окончанию института.
— На кой черт нужна эта дурацкая математика, когда и без неё все ясно, — говорит он (вместо слова «черт» он употребил другое, наиболее распространённое в русском разговорном языке слово).
— Хотя бы для того, чтобы сдать экзамен, — говорю я. — А в принципе вы правы, специалисты тут за вас сделают всё, что нужно.
— Так объясните это моему кретину-папаше!
— А экзамен?!
— Это пустяк! Дать по тысяче долларов членам комиссии, они любую отметку поставят. Уговорите старика прекратить эту муку, я вам пять тысяч долларов чистыми выплачу сразу.
Предложение соблазнительное, но «старика» (ему нет ещё пятидесяти) вряд ли убедишь. Ему, как мне кажется, хочется не столько дать сыну образование, сколько потешить своё самолюбие сознанием, что он, бывший ничтожеством в советский период, может теперь позволить себе нанять в учителя для сына бывшего «коммуняку», занимавшего высокий пост в советский период. Пост профессора был приличным, но на самом деле не высоким. Членом КПСС я не был. Но моему работодателю на это плевать. Для него я всё равно человек из другого, враждебного для него мира. И он, конечно, прав.
Уроки я даю в роскошной вилле моего «хозяина» в новом районе для богачей. Признаюсь, мне никогда до этого не приходилось бывать в таком богатом доме, если не считать музеев. Три этажа. Высокие лепные и расписные потолки. Лестницы в стиле модерн. Лифт. Мебель лучших западных фирм. Бассейн. Сауна. Спортивный зал. Теннисный корт. Дорогие картины, некоторые — старых мастеров (с электронной охраной!). Посуда. Вазы. Скульптуры. Ковры явно музейные. И чего только не понапихано повсюду! Окна из пуленепробиваемых стёкол, зарешечены и с ультрасовременной электронной сигнализацией. Двери двойные, из пушки не прошибёшь. Забор вокруг огромного участка двухметровой высоты и с электронной сигнализацией. Сторожевые собаки. Вооружённая охрана. Я насчитал по крайней мере десять человек. Слуги. Шофёры. Гараж машин на пять, если не на десять. Одним словом, привилегии «номенклатуры» советского периода, бывшие объектом нападок наших диссидентов и западной пропаганды, выглядят как бедность в сравнении со всем этим богатством и охраной новых богатых. После первого урока я дома полистал книгу известного в своё время невозвращенца о «номенклатуре». Книга была сенсацией. Мы все возмущались привилегиями «номенклатуры». Теперь мне стало стыдно за эти мои прошлые эмоций и мысли.
Хозяин собрался ехать в город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
— А без него?
— Перечислите, что нужно для восстановления фактического единства страны, обеспечения внутреннего порядка, обеспечения защиты граждан, создания обороны, удовлетворения минимальных потребностей населения, организации работы транспорта, системы образования, медицинского обслуживания и т.д. и т.п. Посчитайте, во сколько это обойдётся!
— Специалисты считают, сто пятьдесят миллиардов долларов достаточно.
— Эти специалисты кретины или подлецы. Помножьте как минимум на десять. Плюс время. Плюс оздоровление морального, идейного и психического состояния населения. А вывод делайте сами.
— Вывод очевиден.
— Вы видите в стране достаточно большое число самоотверженных и убеждённых людей, способных мобилизовать и возглавить десятки миллионов россиян на исторический подвиг такого масштаба?
— Нет. Пока нет. Но они могут появиться! Ведь было же такое в нашей истории однажды!
— Такое бывает раз в истории.
— Пусть, могут появиться вновь.
— Когда? Для этого нужно время. Десятилетия, а скорее всего столетия. А есть ли такое время у нас?
— Как вы живёте с такими мыслями?
— А вы со своими?
Отчаяние
По телевидению почти каждый день передачи, изображающие «зверства» большевиков. В газетах и журналах потоком идут аналогичные статьи. И делают это в основном люди, не пережившие никаких «зверств» советского периода, а многие процветавшие в те годы. Я раньше не одобрял, например, уничтожение царской семьи. Видя нынешние спекуляции на эту тему, я теперь на сто процентов одобряю эту «расправу» большевиков. Я считаю её не просто справедливой, а сверхсправедливой. Это — священная месть за все то зло, какое причинила людям романовская монархия. Я готов простить советской власти все репрессии за одно только уничтожение монархии и классов помещиков и капиталистов.
Все средства массовой информации заполонены православной религией. Попы лезут во все сферы жизни. Без них не обходится ни одно общественное мероприятие. Они заполонили телевидение. Попы, несущие средневековое мракобесие по телевидению, — можно ли назвать больший анахронизм, чем этот?! Такого насилия религиозной идеологии, как сейчас, не было даже в прошлом России. Раньше я не одобрял действия советской власти в отношении религии и церкви. Теперь я считаю одним из самых великих достижений советского периода именно эти действия и их результат — превращение России в атеистическое общество.
— Жаль, что попов в советское время не добили, — сказал я Защитнику, когда мы проходили мимо церкви во время какого-то богослужения.
— Если бы и добили, их сейчас изобрели бы заново, — сказал он. — Страшно видеть это и ощущать своё бессилие. Наши реформаторы не отдают отчёта себе в том, что именно православная церковь является важнейшей гарантией исторической гибели России как феномена русского.
— А может быть, они поощряют православие именно потому, что понимают это?
— Возможно, так. Но от этого ещё хуже становится на душе.
— Сейчас, оглядываясь назад, в прошлое, я начинаю понимать, что все ограничительные меры тех лет были правильными. «Железный занавес», ограничения на поездки на Запад, глушение западных радиостанций, преследования попов, преследования тунеядцев, гомосексуалистов. И все такое прочее. Знаете, что меня сейчас удивляет? Почему-то все такие меры не доводились до конца, оставались половинчатыми. Почему?
— Причин тому, я думаю, было много. Уверенность в том, что наш строй незыблем. Недооценка тлетворного влияния Запада. Расслоение населения, образование привилегированных слоёв, которые были заинтересованы в послаблениях. И многое другое.
— Ваше замечание о расслоении населения существенно. Я обратил внимание на то, что все ослабления режима осуществлялись не под давлением протестов снизу, а по инициативе сверху. Ведь и десталинизация осуществлялась как решение высшего руководства страны.
— Верное наблюдение. И контрреволюция у нас осуществлялась по инициативе высшего руководства. А снизу никакого сопротивления не было. Народ доверял высшей власти и просто проглядел контрреволюцию.
— Страшно осознавать, что уроки случившегося лишены смысла.
— Люди догадываются об этом и стараются не извлекать их.
— Значит, историческая апатия неизбежна.
— Больше, чем апатия. Отчаяние.
— Значит, остаётся погибать?
— Кому погибать, кому процветать. Русский народ как целое погибает. Он смертельно ранен. Никакого возрождения не будет. Мёртвые воскресают только в религиозных сказках.
— Многие думают и говорят, что выживем. Мол, в прошлом бывало похуже, да выкарабкивались.
— Из того, что выкарабкивались в прошлом, не следует, что выкарабкаемся теперь. К тому же хуже, чем сейчас, в прошлом не бывало. Большинство русских брошены на произвол судьбы. И сделано это умышленно. На их место приходят представители других народов. Территория России будет заселена. И может быть, кто-то будет жить на ней неплохо. Но это будет не русский народ.
Зримые черты западнизма
— Не знаю, плакать или смеяться, — говорит Сын. — Если у нас капитализм, то коммунистический. Если коммунизм — капиталистический.
— По теории Критика, — говорю я, — гибрид коммунизма и западнизма. По теории западных теоретиков — конвергенция коммунизма и капитализма.
— Я не социолог. Гибрид или конвергенция — не все ли равно. У нас, русских, все получается не по теории. Что бы мы ни строили, у нас все получается по-русски, а не по социальным законам. Мы имеем прибыль, неся убытки. Выгадываем от потерь. Теоретически нас уже не должно быть, а мы ещё существуем.
— Значит, теория неверна. Читай Критика! С точки зрения его теории, все происходит закономерно. И в западнизме есть черты коммунизма, и в коммунизме есть черты западнизма. И конвергенция произошла и гибридизация. Все вместе. Получилась русская социальная дворняжка.
— Волки, питающиеся сеном, и бараны, питающиеся мясом? Стадо баранов, живущее по законам волчьей стаи, или волчья стая — по законам стада баранов? Нет, отец, тут что-то не так. А в чём дело, я пока не понимаю. Нужны другие аналогии и образы. У нас скорее гибрид сумасшедшего дома и лагеря строгого режима. И борделя.
— По теории Критика, западнизация, колониальная демократия, глобализация. Короче говоря, что случилось?
— Фирма обанкротилась. Мы получили солидный кредит. Как и от кого — не знаю. Осуществляем полную реорганизацию производства. Получаем новейшую американскую технологию.
— И что теперь будете производить?
— Производить?! Ты, старик, отстал на целую эпоху! Не производить… «Про» отбрось… Изводить! Переделываем межконтинентальные ракеты на сувенирные самовары. Как писал твой Критик, перековываем мочу на рыло.
— А где добываете ракеты?
— На свалке. И нам хорошо платят за то, что мы их забираем.
— А куда сбываете самовары?
— Во все концы планеты. Даже в Гренландию и Антарктиду. Одним словом, в США. И нам за это тоже хорошо платят.
— Так в чём проблема?
— Кое-кого арестовали. Обещают ещё.
— Мораль?..
— Бросать это выгодное про… тьфу!.. изводство и начинать свой бизнес. Другого выхода нет.
Новые русские
Что такое «новые русские», я , конечно, знал. О них гудели и гудят без передыха все средства массовой информации России и Запада. О них рассказываются сенсационные истории, сочиняются фильмы и пьесы, рассказываются анекдоты. Самые богатые из них входят в число богатейших людей планеты. Четыре самых богатых владеют деньгами, превышающими весь государственный бюджет России. А вообще их много. Об этом говорит хотя бы такой красноречивый факт. Согласно газетным сообщениям (причём официально признаваемым!), новые русские имеют более миллиона личных охранников. Никогда в истории человечества ни один богатый класс не имел такой личной охраны. Новые русские образуют самый мощный с экономической точки зрения класс российского общества. Но этот класс не является классом производительным. Это грабительский класс, паразитический. Он имеет своих представителей в высшей власти или подкупает представителей власти почти открыто и безнаказанно во всех звеньях власти. Это класс специфически российский, класс сверхгосударственный и сверхэкономический. Это новая система власти и управления обществом, распоряжающаяся официальными компонентами его социальной организации по своему усмотрению. Это власть мафиозная, не признающая никаких юридических и моральных ограничений.
Но личных контактов с «новыми русскими» у меня до сих пор не было. Однажды один из совладельцев банка, в котором устроился Защитник, попросил его порекомендовать какого-либо академика (он так и сказал: академика) для того, чтобы поднатаскать его распутного сына-студента к экзамену по математике. Защитник вспомнил обо мне. И вот я получил возможность подработать в качестве репетитора сына одного из богатейших «новых русских», т.е. одного из тех, кто ограбил народное достояние, созданное ценой огромных жертв и усилий народа в течение семидесяти лет советской истории. Такое мне раньше не могло даже присниться в кошмарном сне. А теперь я счёл это за благо, так как за один урок я получаю половину месячной зарплаты профессора. Это плата за моё соучастие в предательстве и за унижение.
Мой ученик — студент нового экономического института. Платного. Папаша хочет, чтобы его абсолютно бездарный сын стал предпринимателем мирового (как он говорит) класса. А для этого он должен хоть чему-нибудь выучиться на мировом уровне (опять-таки его слова). Папаша считает, будто в советских институтах ничему хорошему не учили, занимались только тем, что долбили марксизм-ленинизм. А «мировой уровень», который стал якобы достижим только теперь, предполагает применение математических методов в экономических расчётах. И в новом институте ввели математику. Растрезвонили об этом во всех средствах массовой информации, причём так, как будто в советский период математика в экономике была запрещена, будто в экономике господствовал командно-административный метод субъективного произвола «партийной номенклатуры».
Мой ученик учит (вернее, делает вид, будто учит) математику лишь постольку, поскольку отец пригрозил в противном случае сократить деньги «на карманные расходы» (а это раз в десять больше зарплаты профессора математики!) и не подарить «мерседес» к окончанию института.
— На кой черт нужна эта дурацкая математика, когда и без неё все ясно, — говорит он (вместо слова «черт» он употребил другое, наиболее распространённое в русском разговорном языке слово).
— Хотя бы для того, чтобы сдать экзамен, — говорю я. — А в принципе вы правы, специалисты тут за вас сделают всё, что нужно.
— Так объясните это моему кретину-папаше!
— А экзамен?!
— Это пустяк! Дать по тысяче долларов членам комиссии, они любую отметку поставят. Уговорите старика прекратить эту муку, я вам пять тысяч долларов чистыми выплачу сразу.
Предложение соблазнительное, но «старика» (ему нет ещё пятидесяти) вряд ли убедишь. Ему, как мне кажется, хочется не столько дать сыну образование, сколько потешить своё самолюбие сознанием, что он, бывший ничтожеством в советский период, может теперь позволить себе нанять в учителя для сына бывшего «коммуняку», занимавшего высокий пост в советский период. Пост профессора был приличным, но на самом деле не высоким. Членом КПСС я не был. Но моему работодателю на это плевать. Для него я всё равно человек из другого, враждебного для него мира. И он, конечно, прав.
Уроки я даю в роскошной вилле моего «хозяина» в новом районе для богачей. Признаюсь, мне никогда до этого не приходилось бывать в таком богатом доме, если не считать музеев. Три этажа. Высокие лепные и расписные потолки. Лестницы в стиле модерн. Лифт. Мебель лучших западных фирм. Бассейн. Сауна. Спортивный зал. Теннисный корт. Дорогие картины, некоторые — старых мастеров (с электронной охраной!). Посуда. Вазы. Скульптуры. Ковры явно музейные. И чего только не понапихано повсюду! Окна из пуленепробиваемых стёкол, зарешечены и с ультрасовременной электронной сигнализацией. Двери двойные, из пушки не прошибёшь. Забор вокруг огромного участка двухметровой высоты и с электронной сигнализацией. Сторожевые собаки. Вооружённая охрана. Я насчитал по крайней мере десять человек. Слуги. Шофёры. Гараж машин на пять, если не на десять. Одним словом, привилегии «номенклатуры» советского периода, бывшие объектом нападок наших диссидентов и западной пропаганды, выглядят как бедность в сравнении со всем этим богатством и охраной новых богатых. После первого урока я дома полистал книгу известного в своё время невозвращенца о «номенклатуре». Книга была сенсацией. Мы все возмущались привилегиями «номенклатуры». Теперь мне стало стыдно за эти мои прошлые эмоций и мысли.
Хозяин собрался ехать в город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86