Захватил половину постов, которые
они занимали раньше. Повсюду проталкивает своих холуев. Думаете, лучше
стало? Нет. Он-то думает, что лучше, поскольку он, а не кто-то другой
захватил эти места. А он, между прочим, больше всех сделал, чтобы раздавить
Клеветника. Вы знакомы с Претендентом. Жаловался? Конечно. Бездействует?
Нет. Он свои жалобы и желания реализует так, как может в силу своего
положения и своей натуры. Уж он-то до печенок убежден в том, что на всех
парах перестраивает страну по западным образцам. С Социологом и Мыслителем
Вы десятки раз говорили. И они, по-вашему, бездействуют? Им противно
смотреть на очереди, грязь, беспорядки. Но Вы думаете, их это глубоко
волнует? Они даже будут опечалены, если это исчезнет. О чем тогда говорить?
На каком материале чувствовать свое превосходство над другими? На каком
материале чувствовать себя жертвами? А чего они хотят? Напечатать труд,
продуманный десятилетиями? У них его нет! Дать дорогу подлинному таланту? А
скольким талантам именно они закрыли дорогу! Их допустили до власти только
потому, что Троглодит и Секретарь в теперешних условиях неспособны отличить
талант от посредственности и стали пропускать отдельные талантливые работы.
Мыслитель и Социолог не пропустят. И они прекрасно действуют в этом духе.
Люди, озабоченные преобразованиями нашей жизни, у нас тоже есть. Вы о них
знаете. И знаете, что они тоже кое-что делают. И знаете, как с ними
поступают. Их рассматривают как врагов, клеветников, предателей и т.п. Кто?
В том числе те, с кем Вы беседовали и кто жаловался Вам на свою горькую
участь и на наши скверные порядки. В том числе -- некоторые из тех, кого Вы
в своей последней статье зачислили в духовные вожди нашей интеллигенции. Вы
пишите книгу про нас, насколько мне известно? Хотите пари? Вы в ней не
напишете обо мне и об этом нашем разговоре ни слова. А если и напишете, то
все наоборот. У меня нет к Вам претензий и не будет. Ваше поведение
определяется не тем, что Вы слышите и говорите, сейчас, а социальной
позицией там, у себя дома. Вы же человек. Так чего же Вы хотите от нас? Мы
всего лишь люди, а не актеры в желательном для Вас спектакле.
ИСКУССТВО И НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС
Принято говорить, что искусство оказывает огромное влияние на науку,
говорит Болтун. В доказательство приводят многочисленные примеры. Причем чем
крупнее ученый и художник, оказавший на него влияние, тем убедительнее
звучит пример. Так, Эйнштейн сознавался, что на него оказал влияние
Достоевский. А уж если сам Эйнштейн испытал влияние самого Достоевского, то
какие могут быть сомнения! Но попробуйте исследовать хотя бы один случай
влияния искусства на науку не по воспоминаниям великих деятелей культуры, а
путем наблюдения этого случая в момент его осуществления! Такая ситуация
вполне мыслима. Уверяю вас, самое большее, что вы при этом откроете, это
факт наложения во времени различных психических рядов. Субъективно это
наложение переживается как причинно-следственное отношение. На самом же деле
тут бессмысленно искать какой-то причинный закон, ибо процессы научного и
художественного творчества описываются в разноплановых системах понятий,
исключающих, по самим определениям этих понятий, применение к обозначаемым
ими явлениям понятия причинной или какой-либо иной эмпирической связи.
Можно, конечно, в этих процессах найти сходство. Но сходство не есть связь.
Кроме того, сходство можно обнаружить в любых двух произвольно взятых
процессах. Короче говоря, все то, что говорится о влиянии искусства на
науку, пока есть ни к чему не обязывающая беллетристика. Я с тобой согласен,
говорит Мазила. А как насчет обратного влияния? Конечно, такое влияние есть,
говорит Болтун. И примеров сколько угодно. Космические полеты и открытия
атомной физики -- характернейшие примеры научно-технического прогресса.
Оказали они влияние на искусство? Конечно. Но намного ли больше (в
относительных величинах, конечно), чем открытие велосипеда? Великое
искусство рождается не из глубин космоса и атома, а из фактов человеческой
души и жизни, лежащих на поверхности и доступных всеобщему обозрению, -- из
общедоступного и общеизвестного. Великое искусство есть лишь одна из форм
организации этой общеизвестной земной жизни. Научно-технический прогресс
дает образы и сюжеты. Но не принципиальные проблемы. Если он и касается сути
дела, то лишь постольку, поскольку он порождает новую или обостряет обычную
духовную ситуацию в тех или иных слоях общества или в обществе вообще.
Тут-то и выступает на сцену искусство. Я имею в виду не искусство вообще, а
искусство, специально ориентированное на духовную ситуацию такого рода. Не
искусство, изображающее научно-технический прогресс и его последствия, а
искусство, отвечающее духовным состояниям людей, оказавшихся в сфере
действия этих последствий. Этим-то ты и занимаешься. Ты даешь людям искомое
ими утешение.
ПОДХОД К ЛЮДЯМ
Сыны мои, рявкнул могучим голосом Начальник. Родина не требует...
Родина просит вас... Родина умоляет... От имени... объявляю вам всем
амнистию, гремит Начальник. Ура, кричат амнистированные штрафники. За
Родину, за Хозяина, даешь Н, гремит Начальник. Ура, кричат амнистированные.
Какие будут просьбы, спрашивает Начальник. Есть просьба, кричит Уклонист.
Можно только за Родину? Начальник посмотрел на Заместителя, Заместитель на
Сотрудника, Сотрудник на Начальника. Можно, рявкнул Начальник. Ура,
закричали обреченные штрафники. И падая от истощения и усталости, они
побрели брать Н.
ТУПОСТЬ ВЕЗДЕ ТУПОСТЬ
Меня удручает не столько то, что они -- карьеристы, говорит
Неврастеник, сколько то, что они бездарны даже как карьеристы. Как и везде,
говорит Мазила, талант -- редкость. Но ты же не будешь отрицать, что Хозяин,
например, был талантливый карьерист. Буду, говорит Неврастеник. Он вылез
только благодаря тому, что был феноменально посредственным во всех
отношениях. Как же так, говорит Мазила. Есть же воспоминания, из которых
видно, что он был незаурядный человек. Скажи мне, кто с твоей точки зрения
идеально бездарный человек, говорит Неврастеник. Прекрасно, поставь его хотя
бы во главе вашего Союза. Подожди лет десять. И он начнет такие штучки
выдавать, что можно будет собрание выдающихся афоризмов этого кретина
издавать. Бездарность, развязавшая себе руки, начинает вести себя так, будто
она гений. И усилиями огромного числа людей создается иллюзия гениальности.
Ты возьми это вшивое дело с Претендентом! Я с Мыслителем десятки раз говорил
на эту тему. Но кто я такой для него? Всего лишь Неврастеник, который не
может даже квартиру себе устроить и толком организовать защиту диссертации.
А тут речь идет о делах большой государственной важности. А между тем
задачка была тривиальной. Я ему говорил: ты человек выше среднего уровня, во
всяком случае -- начальство и окружающие воспринимают тебя так. А ведешь
себя так, как должна себя вести выдающаяся посредственность. Это
ненормально. Либо уходи туда, где твоя талантливость будет выглядеть обычной
посредственностью. Уходи, например, к Социологу. Там все такие. Либо
постарайся убедить всех, что ты на этом месте такое же дерьмо, как и все
остальные. Так он похлопал меня снисходительно по плечу, сказал, что я
ничего не смыслю в политике. А чем кончилось -- тебе известно. Понимаешь,
тут по самим правилам делания карьеры самым способным карьеристом
оказывается тот, кто наиболее бездарен именно с точки зрения делания
карьеры. Способностями становится отсутствие каких бы то ни было
способностей в смысле незаурядности. Решающей становится готовность
совершать социальные поступки определенного рода. Но тут речь идет уже о
способности совсем в другом смысле, -- в том смысле, что человек может
совершить поступок (донести, солгать, оклеветать, приказать убить, самому
убить). Готовность совершать те или иные социальные поступки не есть признак
одаренности в том смысле, в каком мы говорим о талантливых певцах,
художниках, спортсменах, ученых, политиках. Талант прирожден, а социальное
поведение -- нет. К таким, как Хозяин, Хряк, Претендент, Троглодит и им
подобным неприменимо понятие таланта, ибо они добиваются успеха не за счет
прирожденных способностей, а за счет отсутствия таковых. Готовность
совершать пакости в поведении есть компенсация за отсутствие прирожденных
способностей или за их незначительность.
ОПЯТЬ МЫ И ОНИ[x]
Обсудили мою книгу. У меня никогда не было иллюзий насчет ума и
нравственности моих коллег. Многие годы я их знал лично. Кроме того, я знал,
что в отношении средне нормальных творческих индивидов, к числу которых, за
редким исключением, принадлежат мои коллеги, имеет силу социальный закон:
они либо делают подлости в силу глупости, либо глупости в силу подлости. И
все же я до последнего времени их идеализировал. Отчасти -- из естественной
потребности иметь приличное окружение. Но главным образом потому, что в
прошедшую "либеральную" эпоху многие ничтожества при наличии желания,
ловкости и некоторых способностей могли прослыть мужественными и
значительными личностями. Причем, без особых усилий и жертв, и даже с
выгодой для себя. Они были весьма распространенным и временами даже
господствующим явлением в наших кругах. Они делали грани между людьми
расплывчатыми и неопределенными. Шли годы. В силу взятой на себя роли они
вели себя прилично ровно настолько, чтобы сохранить репутацию. И это рождало
некоторые иллюзии, главным образом -- в их представлениях о самих себе. И
большие претензии и самомнение. Но эпоха кончилась. Роль исчерпала себя.
Остались претензии судить. Последствия этого я испытал на своей собственной
шкуре. Можно, разумеется, сказать, что мой случай есть индивидуальное
стечение обстоятельств. Однако в общественной жизни общее не только
проявляется через индивидуальные судьбы, но и суммируется из этих
индивидуальных судеб. В среде моих коллег годами копилась злоба по отношению
ко мне. Я ее постоянно чувствовал, но мог не принимать во внимание. Теперь
она вырвалась наружу в большом количестве и в откровенном виде. Давно я с
такого близкого расстояния не видел, как человеческие души источают грязь.
Состояние такое, будто столкнулся с удивительно ничтожной и потому
неодолимой силой. Такое состояние у меня бывало во время войны, когда ночью
в землянке на нас нападали полчища блох. Хотелось буквально выть от сознания
силы и в то же время беззащитности. ЭН говорит, что у них происходит то же
самое, что у нас. И методы борьбы те же. Знаешь, я не против драки. Но чтобы
дрались по-мужски. Открыто. Кулаками. Пусть палками, ножами. Пусть зубами.
Но когда меня начинают бить соплями, у меня опускаются руки. Я говорю, что в
людях накопилось слишком много злобы и ненависти. Боюсь, что их локальные
вспышки могут перерасти во всеобщие и принять опасные масштабы. Если,
конечно, их умело направят. ЭН говорит, что у него тоже такое ощущение,
будто надвигается что-то очень серьезное. Я говорю, что сейчас так многие
думают. Причем, люди будут даже разочарованы, если ЭТО не наступит. Они не
предчувствуют ЭТО, а жаждут! И делают все для того, чтобы ЭТО пришло. Мое
маленькое дело дает повод для разговора обо всем, что происходит в мире и
вызывает тревогу. Я смотрю, как работает ЭН, и мое дело уже кажется мне
незначительным и недостойным внимания. Я говорил, что ЭН -- мой художник.
Это сказано слишком слабо. Творчество ЭН есть неотъемлемая часть моей жизни.
Не могу себе представить, чтобы было бы со мной, если бы его не было. Я
прихожу в мастерскую ЭН как в храм и очищаюсь от житейской грязи. А вдруг,
говорит ЭН, на самом деле ОНИ правы, и все, что я делаю, ерунда? Где
критерий великого и ничтожного? Что стоит все это сломать, расплавить,
сжечь?! Критерий есть, говорю я, не будь его, не было бы ЭН. Ты такой
критерий имеешь: это твой собственный разум. Он есть наивысший судия того,
что ты создаешь. А насчет "расплавить" и "сжечь" -- дело не в этом. Страшно
тут совсем другое. Гибель человека -- трагедия этого человека. Гибель
миллионов -- грандиозная трагедия, но трагедия людей. А есть еще трагедия
рода человеческого. Но люди и есть род человеческий, говорит ЭН. Не совсем
так, говорю я. Люди разбросаны в пространстве. Род человеческий устремлен во
времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67